Дела кузнечные

Но следующим вечером и правда не было повода заглянуть в гости к кузнецу, и тот, ужиная в одиночестве, понял, что жалеет об этом – компания Дмитрия ему была приятна. Даже подумалось – лучше бы Дмитрий заглядывал к нему с такой же регулярностью, как Ефросинья, вот уж кто ни дня не пропускал. Следом вспомнилось, что завтра воскресенье, а значит, работу никто не принесет, грех это. - Ну что, Грибок, пойдем завтра по грибы? – кузнец погладил пса, сидевшего рядом с ним. Тот не был дворовым и цепным – кого Даниле бояться в родной-то деревне. Пес тихо гавкнул, демонстрируя искреннее желание идти с хозяином хоть на край света. И к следующему утру оно ни капли не угасло – первые лучи солнца еще даже верхушки деревьев не позолотили, а Данила и Грибок уже шли по лесу, да высматривали, чем сегодня их одарит лес. Заплутать там кузнец не боялся, этот лес он знал с младых ногтей, сначала с батей ходил по грибы, потом с парнями-девчатами по юности, ну а последние годы один. Каждое дерево, каждый пенек были ему знакомы. Особенно он выделял пригорок, где нашел пса своего. Бог весть, откуда тот взялся. Данила предполагал – разве что от кого отбился, да только выяснить он и не стремился – послал Господь друга, и на том спасибо. И сегодня заветный пригорок не подвел – на нем кузнец нашел семейку боровичков да несколько подберезовиков. Пока он собирал грибы в корзину, Грибок крутился поблизости, вынюхивал что-то свое, но в какой-то момент пропал из виду. Данила оглянулся, но черно-белого хвоста нигде не увидел. - Грибок! – негромко позвал Данила, а через некоторое время подбавил силы в голос. – Грибок?! - Здесь он, Данила, - из-за деревьев показался Дмитрий, а пес крутился у его ног и облизывался. - Здравствуй, Дмитрий. Что, уже сколымил у тебя что-то? – кузнец с напускным укором посмотрел на пса. – Все Сметанкино воспитание. - И вам не хворать, Данила… - в последний момент Дмитрий проглотил отчество и смущенно улыбнулся. – Не ругайте его, я ему только кусочек бублика дал. Угоститесь? – он принялся скидывать со спины свой кузов, но Данила его остановил. - Спасибо, Дмитрий, не надо. Ты тоже по грибы? – спросил он. - Да, за опятами матушка отправила, чтобы засолить. - Опята, это дело, - одобрительно кивнул Данила. – Пойдем, покажу тебе место хорошее. - Зачем же! Что ж я ваш улов буду собирать? – замотал головой Митя, но за кузнецом пошел. - Я сегодня не по опята, так что собирай на здоровье, - хмыкнул кузнец, продемонстрировав содержимое своей корзины. – А если надумаю, к тому времени там еще вырастут. Вот здесь осторожно! – почти успел предупредить он, но в итоге ухватил за ворот рубахи, когда нога Дмитрия стала сползать с обманчивой тропинки. – Иди за мной, след в след. - Не удивительно, что это место только вы знаете, - Митя заставил себя отпустить сильную руку Данилы, за которую ухватился, но теперь едва ли не сопел ему в затылок. Точнее, между лопаток, учитывая разницу в росте. - И то верно, мало кто из деревенских тропку через болота знает. И ты без меня не ходи, - строго добавил кузнец, остановившись и повернувшись. Не успев отреагировать, Митя ткнулся ему лицом прямо в грудь, ухватился за рубаху по бокам, чтобы не упасть, и запрокинул голову. - Простите, Данила, - проблеял он, силясь прогнать наваждение, которое никак не давало ему отвести взгляд от глаз, зеленее изумруда – Митя точно знал, ведь раз ему довелось увидеть этот камень в перстне барина. И предательские пальцы никак не желали разжиматься, так что рубаха Данилы уже немного промокла от пота Дмитрия. - Ничего, - кузнец потрепал его по соломенным волосам и, шевельнувшись, все же вынудил отпустить его рубаху. – Шаг в шаг, - напомнил он, продолжив пробираться к своему заветному месту. - Матушки святы! – ахнул Дмитрий, когда они дошли, и даже позабыл о своих душевных терзаниях от созерцания широченной спины Данилы. – Да здесь на три короба хватит. - Вот и собирай, - подбодрил его Данила, а сам пока, приметив плачущую сосну, отошел к ней, чтобы набрать смолы, которая пригодится потом в работе. Мите он тоже помог, и общими усилиями они заполнили короб меньше, чем за полчаса, в первую очередь заботясь о том, чтобы не поломать хрупкие грибы. - Спасибо вам, Данила, - от сердца поблагодарил Дмитрий. – Без вашей полянки я бы точно до зенита по лесу ходил. А тут уложили все сразу, грибочки один к одному. - Было бы за что, - отмахнулся кузнец и тут же строго добавил. – Один не ходи, увязнешь, не приведи Господь. Если понадобится еще, приходи – отведу. - Вот вам крест, - побожился Митя, пряча глубоко в сердце другую причину, по которой с удовольствием попросит Данилу проводить его, когда матушка отправит за опятами. – А теперь идемте, я помогу вам, - решительно добавил он, и никакие убеждения Данилы не смогли бы заставить его свернуть с этого пути. Наблюдать за ним было приятно и забавно, до того искренне Митя радовался каждому грибочку, счастливо улыбался, когда спешил к кузнецу, отдать набранное. Сущий ребенок ведь, даром, что женихаться уже пора. - Митя, стой! – что есть мочи, взревел Данила, наблюдая, как парнишка торопится к нему с очередной партией боровичков. Слишком торопится. А самого кузнеца будто в воду окунули, и проклятая держит, не дает поспешить навстречу, удержать, ухватить. И земля у парнишки, не заметившего волчий капкан, проваливается под ногами. Сам Данила никогда не охотился, потребы на то не было, да и не поднималась у него рука, а пропитания, в том числе и мясного ему вполне хватало от деревенских. Но различать капканы и силки отец его научил. А вот Митя явно не ждал, что под ворохом листвы будет яма с кольями. Отчаянный вопль выдрал Данилу из водной пучины, и он понял, что держит в руке тонкую кисть. Не дав себе опомниться и осознать, какая сила неземная перенесла его через поляну, он дернул Дмитрия наверх да так и прижал к себе прямо вместе с коробом на его спине. Поначалу он не понял, от чего все будто дрожит, как и сам он, потом дошло – это подвывающего Митю в его руках колотит. - Что поранил, Митя? – кузнец не узнал собственный голос. - Н-ногу, - заикаясь, просипел парнишка. Опустив взгляд, Данила увидел, что один лапоть Дмитрия окрасился багряным. - Держись, Митя! – выдохнул он и, покрепче перехватив свою ношу, помчался в сторону деревни. Грибок припустил следом. Ближе к околице ему кто-то встретился, что-то спросил – Данила не слышал. - Агафья! – прокричал он, еще не добежав до калитки. Бабка иной раз умело прикидывалась глухой, но тут не подвела, споро приковыляла на крыльцо. - Чего орешь, оглашенный? - в привычной манере поприветствовала она. - Дмитрий, Федора сын, ногу в капкане поранил. Помогай! – не дожидаясь приглашения, Данила влетел в избу и усадил Митю на скамью. - Короб с него сымай, - стала деловито распоряжаться Агафья, а сама склонилась над ногой парня и скрюченными пальцами споро принялась снимать лапоть. – Вон тот туес подай, эту склянку. Ступку на стол. Данила исполнил все, как было велено и собирался просто ждать. Но от него еще раз потребовалась помощь, когда Агафья сунула Мите в рот деревянную чушку и указала кузнецу на него. - Держи его, чтобы не дернулся. Как именно надо держать, Данила спросить не успел, поэтому просто обхватил Дмитрия со спины и прижал к своей груди. Ему показалось, он услышал, как скрипнули зубы парня на чушке, когда Агафья сунула пальцы прямо в рану, тот вдруг сам будто задеревенел, а потом обмяк в руках Данилы. - И то дело, - пробормотала себе под нос Агафья. - Помер? – ахнул Данила. - Типун тебе на язык, - плюнула на него бабка. – Просто в беспамятстве он. За свою жизнь Данила каких только травм не получал, как только не ранился в кузне, да и не только в ней, а поди ж ты, смотреть, как Агафья правит Мите стопу, не смог, поэтому просто прижимал парнишку к себе, чтобы тот с лавки не свалился, но глядел в сторону. Он мог бы проследить по движению солнца за окном, сколько времени прошло, но даже не думал об этом, и на рану снова глянул, когда Агафья позвала его. - Принеси воды, - распорядилась она, указав на лохань. Данила бережно уложил Дмитрия, который пока так и не очухался, и, следуя указаниям бабки, подал ей теплой воды и тряпицы чистые. Когда дошло дело до бинтования, рана была обложена какой-то серо-бурой мазью, крепко пахнущей травами. - Ну что, Агафьюшка, поправится он? – конечно, Данила винил себя в случившемся, а потому и не переживать не мог. А ну как Дмитрий калекой останется. - Бегать будет, - отмахнулась бабка. – Так, сейчас постель ему справлю, до завтра у меня останется. Кузнец, ясное дело, ей помог, Митю перенес, а потом уж, подхватив короб, понес повинную голову к Федору да Прасковье. Та, увидев у Данилы короб, с которым ушел сын, ахнула и осела на завалинку. - Прасковья, жив Дмитрий! Жив! – поспешил успокоить ее Данила. – Ногу только поранил, - он рассказал все, как было, не скрывая своей вины в случившемся. – У Агафьи он пока, она присмотрит, а я помогу, - завершил он свой рассказ. - Прости дурака. Но женщина, выслушав историю и убедившись, что старшенький ее жив и, если верить старой лекарке, будет здоров, едва не в ноги кузнецу кинулась, утирая слезы. - Бог с тобой, Данилушка! Не ты же его в этот капкан толкал. Что ж я, Митюню своего не знаю – он, если чем увлекся, ничего перед собой не видит! Это тебя наоборот Господь туда послал, иначе… - Прасковья всхлипнула, но торопливо утерлась фартуком и всплеснула руками. – Что ж я тебя на пороге-то держу, проходи, проходи. Катя, приветь гостя, накорми, - крикнула она в избу. И как Данила не отнекивался, не пытался уйти, был усажен за стол. Сестренка Дмитрия, тринадцатилетняя Катерина тут же захлопотала, молчаливо накрывая на стол, но, стоило матушке уйти – к Агафье побежала, сына проведать, Катя тут же накинулась на кузнеца с расспросами. Девчонка бойкая оказалась, вопросами сыпала, и про брата старшего все выложила, как на духу. Было видно, что Катя его любит и жалеет, потому что он не такой, как все деревенские парни, на вечорки вроде ходит, но там сидит в уголке, лапти плетет или фигурки деревянные вырезает. Фигурками девчонка тоже похвасталась. - Занятные фигурки, - без лукавства признал Данила, погладив искусно вырезанную волчью морду, на которой читался озорной характер, и, поборов желание оставить волчонка себе, поставил его на стол. – Ты вот что, Катерина, неси-ка ушат, а я воды принесу, да грибами с тобой займемся, а то затухнут они. За этим делом их просветлевшая лицом Прасковья и застала. - Катерина, ты что, гостя за грибы усадила? – всплеснула она руками. - Ничего не усадила, - девочка обиженно поджала губы. – Он сам предложил. - Это правда, - Данила улыбнулся Прасковье. – Жалко, если грибы пропадут, гляди, сколько Дмитрий набрал. - Благодаря тебе, - сразу отметила Прасковья, и стало понятно, что она смогла поговорить с сыном. - Как Дмитрий? – кузнец опустил нож. - Кланяться тебе просил, - Прасковья забрала у него нож, не собираясь дозволять гостю и дальше заниматься грязным делом. – Говорит, кабы не ты, и не выжил бы. «Как бы не я, Митя там не оказался бы», - мысленно ответил ей Данила, но лишь тяжко вздохнул и, глянув в окно, на клонящееся к закату солнце, понял, что загостевался. - Благодарю тебя, Прасковья, что приветила, накормила. И тебя, Катерина, - он поклонился хозяйкам. – Пойду я, мне свои грибы тоже разобрать надо. И как мать с дочкой его не уговаривали, остаться не согласился, но от сырников отбиться уж никак не смог. - Данилушка, ты у нас всегда желанный гость, я Матушку Заступницу за тебя молить буду, - Прасковья перекрестила его на дорогу Домой кузнец и Грибок шли, обсуждая случившееся. Данила все винился, а пес вздыхал и подскуливал в ответ. Зато Сметанке все было ни по чем – едва они вошли в избу, тут же принялся туесок с сырниками обхаживать, пришлось делиться.