в никуда

— Кто знает, — Меланхолично, не спуская улыбки, ответил он. — А кто-то ведь знает. Мне не нравится думать, что что-то может кончиться. Откровенно — это вгоняет меня в ужасную тоску!.. Любое наступление конца делает хорошие вещи, да и не только вещи, нематериальнее, нереальнее призраков. Тебе не кажется, что идеальный мир — это тот, в котором… — Он замер, вглядываясь в твое лицо большими, прозрачными глазами. Взгляд был таким тяжелым, казалось, целые горы, аллеи и парки, дома и дороги вдруг взвалились на твои плечи. — ничего никогда не закончится? Нескончаемая вечность, наполненная всем, что нужно для счастья. — он помолчал и добавил: — Знаешь, я не хочу слышать твой ответ. Ответ на этот вопрос всегда противоречит самому вопросу. Ты обескураженно моргнул. Смысл этих слов будто ускользал из рук, как совершенно нового цвета рыба, внезапно пойманная в тихо текущей реке. — А ты поэт. — Помолчав, вставил ты. — Ты имеешь ввиду… ответ, который подразумевает под собой то, что нескончаемое счастье можно будет раз в какое-то время сменить на то, без чего люди жить не могут? — А без чего люди жить не могут? Без достойного питания, крова, живых пейзажей?.. — Без боли и страха, дорогуша. — ты укусил губу и нервно посмеялся. это обращение — дорогуша, — сейчас показалось особенно пошлым жестом. но ты продолжил: — Без них любое счастье меркнет, становится пресыщенной жизнью свиней. Люди прекращают быть людьми. — Свиньям все равно на пейзажи и то, что у них на столе. — Ну, а человеку не станет все равно, когда он этим пресытится? В глазах твоего собеседника засверкало что-то нехорошее. Большее, чем может быть в глазах разъяренного психопата, большее, чем сверкание меча, облитого кровью. Потом его лицо приобрело смиренное выражение. Как черный дым, вышедший из дымохода. «ты знаешь, что ты не один из таких, потому что ты знаешь, чего брать не хочешь, даже если падет твоя голова с плеч — говорил тебе дым в самое сердце волнения и корни тревоги. Да, разумеется, ты знал, но не мог вспомнить — взять власть над своим сознанием. Ты просто был немного счастлив, такое бывает, и у тебя немного кружилась голова» — Неужели людям так нравится страдать? — Получается, так. И они найдут поводы ощутить боль даже там, где устроят праздник в их честь… А еще люди любят. Ты видел, как люди любят? — Не помню. — Он отставил от тебя свой взгляд, и его глаза откатились в сторону, пряча опасный, соленый блеск стали, который нервно изрыгнуло в ответ его сердце. И он перевел тему: — Кстати, о праздниках. Ты бы не хотел пирожных? Милая Альфа совсем недавно оставила кое-что, я думаю, тебе понравится. Иии… — он посмотрел на тебя внимательнее. — У меня есть хороший кофе… — Вот это чудеса, — Ты ухмыльнулся, совсем потерявший голову. — Приеду и расскажу кому-нибудь, я думаю, им понравится эта история. А то ситуация такая, слышим истории только по новостным каналам, а хорошего ничего по новостным каналам и не рассказывают… — Значит, это плохие новостные каналы, и значит, ты не против, — напряженное лицо попутчика разгладилось. — Вот и славно. Он снял с себя пальто. Минутой назад тебе казалось, что на нем куртка не по погоде, но это прекратило тут же иметь значение, потому что ты почувствовал сладковато-пряный запах, а твой желудок болезненно сжался, подавая знак, насколько ты голоден. Ты спал Очень долго, судя по всему. Беспокойство нарастало. «В никуда» снова отчетливо прозвучало у тебя в голове. На секунду тебе кажется — вот твоя подруга, и она толкает тебя за плечи, пытаясь разбудить. Потом смиряется и ложится рядом. Кажется, у попутчика была с собой сумка или рюкзак. Ты не замечал ни сумки, ни рюкзака, и пытаясь разглядеть, ты понимал, что особенного интереса емкость из ткани из себя пока что не представляет. Ты умеешь ждать — и ты понял, что ощущаешь сейчас не больше, чем прелюдию. Он склонился, и ты увидел проступающие сквозь пыльную вязаную накидку и истончившийся свитер его позвонки. Руки у него были тонкие, но глядя на них не скажешь, что он был слаб. Худощавый, а в теле мерещится нечеловеческая сила. Кажется, ты не мог сдвинуться с места и думать ни о чем другом, кроме него. «В никуда» зазвучало громче. Становилось больно, как от неизбежной утраты того, что было оставлено там, на остановке. Чего-то важного, важнее чем плеер или наушники, мысль о которых стала тебе равнодушной. Песни «the hatters» или «ундервуда» крутились на языке, но не вспоминались. Ты обронил где-то кусок себя, и он зарастал чужим куском кого-то. Без того кусочка ты — больше не ты, которого все помнили, но кто-то рядом очень старается помочь, чтобы ты сейчас не разрыдался по отнятому. Это вам ведь, в сущности, не нужно. А это — просто забота. Когда попутчик прекратил копаться в своих вещах, ты обнаружил, что из подлокотников сидений можно выдвинуть столик, и на этом столике уже стояла милая, стройная кружка пряного кофе с имбирем и пирожные. Это точно не больше, чем прелюдия… «В никуда. Этот автобус ведет в никуда. Он вообще никуда не ведет. Ты так далеко, что не сможешь себе поверить, и никто больше не поверит, что ты сможешь вернуться» — попутчик закончил твою мысль голосом, который окружил тебя мягким, как шарф, шлейфом. Ты ощутил невесомый поцелуй в висок — и все ожило. Кроме тебя самого. Ты продолжал сидеть, глядя на кофе. Поднял голову и выглянул из-за сидения спереди — там сидела очаровательная девушка с оленьими глазами и высокими скулами. Она тоже глянула на тебя и улыбнулась краешками губ. Ты вспомнил, что когда-то писал стихи. И стало совсем пусто. Только кружка оставалась по прежнему наполненной. Ты повернул голову туда, где сидел попутчик, не в силах вспомнить, как он выглядел. Вместо него сидела еще одна девушка, она передавала кому-то булочки с корицей в бумажном пакете. Ты был уверен, что знаешь ее имя. — Ты — Альфа? — спросил ты, глядя на нее. Она улыбнулась. — А ты у нас новенький? О, даже с билетиком, какая прелесть. Ты можешь не платить, кстати. — Почему? У вас акция «первый раз — бесплатно» или что-то в этом духе? — нет, нет, у нас всегда бесплатно. Но если хочешь — можешь заплатить. Некоторые любят, вставая со своих мест, набивать свои карманы монетами — как дети, берущие с собой любимую игрушку…