Такие, как есть

      Эверли уверена — у нее есть все, чего она хотела: любящий муж, дочь и даже работа мечты, а последнее, как правило, есть далеко не у всех. Харпер и представить не могла, как это — в добрых тридцать девять не иметь такой стабильности. Это казалось ей чем-то совершенно ненормальным.       Возможно, это заслуга ее матери, что лет с десяти вдалбливала ей в голову свое излюбленное «Жить в одиночестве — подобно сумасшествию.» или «Представь: ты приходишь домой после работы, уставшая, замученная, а квартира встречает тебя звенящей тишиной и пустотой. На стены от такого лезть хочется!». И Эверли думала, мол, так оно и есть. Она вообще не спорила с матерью и впитывала все, как губка.       И в тот вечер, неспеша расхаживая по супермаркету, думала о том, как бы учесть предпочтения обоих домочадцев. Грейс — ее дочь — терпеть не может цитрусовые, а Томас — ее муж — напротив, уплетает их только так, и на завтрак пьет исключительно свежевыжатый апельсиновый сок. А еще они оба не переваривают мясо, потому Эверли готовит мясное только на себя.       Женщину вдруг рассмешило то, как глупо она улыбается этим мыслям. Определенно, она счастлива, определенно, это то, без чего ее жизнь превратится в беспросветный кошмар. Харпер прекрасно понимает это и изо дня в день твердит себе о том, что сделает все, но сохранит эту идиллию.       Как хорошо, что до супермаркета рукой подать, иначе намерзлась бы знатно, — подумала Эверли, пряча нос в теплый шарф. Зиму она не любила, и вообще начиная с далекой юности холода пробуждали в ней какую-то дикую тоску. Даже когда Грейс совсем по-детски радовалась первому снегу, выбегая на балкон в одной домашней футболке и непременно получая за это легкий подзатыльник от отца, Харпер, насупившись, представляла эту картину только в своей голове.       Каждый год зимой, практически стабильно в одно и то же время в их доме начинали барахлить лифты, именно поэтому Эверли, зафиксировав пакет в руке поудобнее, преодолела первые десять ступеней. Какого черта? Безобразие. Харпер уже поднимала этот вопрос ни единожды совместно с двумя соседками по этажу и их уверяли, что работы обязательно проведут, но из года в год они убеждались в обратном. Лифты по-прежнему работали через раз, а те две соседки, одна из которых совсем недавно обзавелась семьей, поменяли места жительства. Вот дерьмо — ухмыльнулась Эверли сама себе — третий этаж. А квартира на десятом. Погрузившись в свои мысли, женщина не услышала бешеного топота где-то сверху. Не услышала и разъяренного крика, наверное, в трубку. И лишь когда чужие руки с силой врезались в ее грудь, издала что-то наподобие вскрика. Пакет приземлился неподалеку, и яблоки, лежащие поверх остальных продуктов, беспорядочно рассыпались по всей лестничной клетке.       — Боже…       Девчушка сама, кажется, перепугалась.       — Простите…       В ответ Эверли обвела ее растерянным взглядом. Черт с ними, с яблоками, что продолжали стремительно скатываться вниз по бетонным ступеням, ведь яркие янтарные глаза в разы интереснее и почему-то взволновали Эверли намного больше, чем предстоящий семейный ужин, продукты для которого она так старательно выбирала.       — Все нормально, — промямлила женщина, улавливая на себе не менее заинтересованный взгляд. О, Боги, как это глупо!       — Я соберу.       — Не стоит, — сама того не желая Эверли прервала девушку, попутно поднимая пакет, — В нашем доме определенно не хватает нормально работающих лифтов.       — Точно!       Губы напротив расплылись в широкой улыбке, да и Харпер, что уж скрывать, буквально светилась изнутри. Удивительно, но все это показалось ей до невозможности правильным. Будто суждено ей было столкнуться с этой взвинченной девчонкой и оказаться солидарными во мнениях по поводу чертовых лифтов. Какая чепуха! Дикость!       — Вы здесь живете? — Эверли вновь обратила взгляд в золотистые глаза и почему-то смутилась, увидев, что улыбка с лица собеседницы так и не пропала.       — Да. А тебя я раньше не видела. Недавно переехала?       — Верно. Сейчас собиралась встретиться с подругой.       Харпер понимающе кивнула и вдруг поймала себя на мысли о том, что понятия не имеет, кто перед ней находится, но питает какой-то нездоровый интерес к происходящему. Встрепенувшись, женщина открыла пакет, чтобы собрать-таки эти несчастные яблоки, а девчонка, не теряя времени, подключилась следом. Повисло молчание, но такое уместное, что ни неловкости, ни чего-то наподобие не ощущалось, потому через минуту, не более, составляющее пакета уже было полностью восстановлено.       — Я Робин, — неожиданность данного возгласа вогнала Эверли в секундный ступор, но изящная ручка уже была протянута ей, потому женщина не нашла ничего лучше, чем протянуть свою в ответ и отметить удивительную мягкость и нежность чужой кожи.       — Эверли.       — Эверли, — повторила Робин, смакуя на языке озвученное ей имя, — приятно познакомиться.       — Взаимно.       И знакомство прошло успешно, и яблоки собраны, и причин для продолжения какого-либо разговора больше не было и, наверное, быть не могло, но чарующий янтарь продолжал исследовать лицо Харпер, да так открыто, что та невольно отвела взгляд в сторону.       — Тогда до встречи.       — До встречи.       Ответила Эверли, прежде, чем успела подумать. Какой еще встречи? Девчонка исчезла так же быстро, как и появилась, а женщина через пару минут добралась до своей квартиры, бросила взгляд на дисплей телефона и удивилась тому, как, оказывается, быстро могут пролететь двадцать минут.       

***

      Харпер любила семейные ужины, любила эту суматоху у стола рука об руку с дочерью, что так и намеревалась стащить с него что-нибудь. Харпер любила все, что связано с ее семьей. А еще Харпер второй час не могла выкинуть из головы пару золотых глаз.       Дикость!       Какая же дикость!       Ужин протекал вполне себе обыденно. Грейс возмущалась по поводу нового преподавателя дизайна, пару раз позволив себе ядрено выматериться, на что Эверли и Томас привычно закрыли глаза, хвалилась успехами очередного конкурса, над подготовкой к которому предварительно просидела целую ночь. И Эверли поистине гордилась тем, что успела сотворить к тридцати девяти годам. Время ставит все на место, и она, несомненно, там, где быть ей суждено.       Три часа спустя Грейс закрылась в своей комнате, обосновав это тем, что завтра тяжелый день, а Томас, успела отметить Харпер, выглядел не так, как обычно.       — Что-то случилось? — нежно обвивая руками шею мужа, поинтересовалась женщина, — Ты сам не свой.       — Эв, я понимаю, что должен был сказать раньше, но не был уверен, что это произойдет, — Эверли почувствовала, как ее сердце с силой ударилось о ребра, но виду не подала, отчего становилось еще неприятнее, — Завтра я улетаю в Канаду.       — В Канаду? — переспросила Харпер, хотя мужа услышала отлично, только в груди все равно теплилась надежда на то, что ей просто показалось. Глупость.       — Да, на две недели. Я помню обо всех наших планах и твоем дне рождения, но не полететь не могу. Это моя первая и, пожалуй, самая важная командировка. Я обещаю, что восполню свое отсутствие.       Мужские руки крепко осели на тонкой талии женщины и грубовато прижали ближе. Горячее дыхание обжигало кожу живота даже сквозь футболку, и впервые это вызывало у Эверли какое-то гнетущее чувство. Наверное, ей все же было обидно. Но как там говорится? «Вместе и в горе и в радости»? До горя, тут, конечно, далеко, но ощущалось так же. Харпер запустила тонкие пальцы во взъерошенные волосы мужа и слегка помассировала, а затем отстранилась и принялась расставлять чистую посуду по полкам. Томас так и сидел позади, вероятнее всего, понимая, что Эверли ни чуть не рада этой новости. Ну, а чего он еще мог ожидать? Томас понимал, понимал предельно хорошо и разделял чувства Харпер, потому не стал задавать тупых вопросов по типу «Ты совсем за меня не рада?» Наверное, именно поэтому их семейной идиллии можно было позавидовать.       — Во сколько самолет? — сухо поинтересовалась женщина, уловив тяжелый вздох позади.       — В шесть вечера.       — Выходит, ты еще успеешь забрать Грейс из университета?       — Предварительно нужно будет съездить в офис, забрать документы…       — …Я поняла, — Эверли прервала мужа осторожно, пытаясь не показывать дичайшего раздражения, которое и так было прекрасно различимо в ее действиях, но все же не выдержала, бросила тихое «спокойной ночи» и удалилась в спальню.       Харпер была далеко не сентиментальна и вовсе не избалована излишним вниманием со стороны мужа, нет, напротив, она всегда знала, что его работа заключается не только в просиживании штанов за компьютером, и рано или поздно какие-то поездки, да должны были начаться, но это произошло так неожиданно, что вся готовность вдруг куда-то пропала. Она просто растерялась. Возможно, ей просто нужно было все обдумать, но в тот момент почему-то хотелось только выть в подушку.       — Эв, милая…       — …Томас, не надо. Давай спать.       Мужчина нехотя, но убрал руки с оголенных плеч жены и выключил ночник. Тишина оглушила сразу же, отчего спустя пару минут Харпер начала вертеться из стороны в сторону. Но в тишине ли было дело? Ни разу. Дело было в чертовых медовых глазах, что отпечатались в сознании Эверли гребаным штампом.       Какой абсурд! — думалось ей. Девчонка наверняка чуть старше ее дочери, если не ее ровесница. А Грейс всего девятнадцать. Хотелось выдрать из груди все, что можно, только бы унять противное нытье, орудующее там.       — Эв…       -… Матерь Божья, — буквально взвыла женщина, — Томас, давай поговорим обо всем завтра, хорошо?       И мужчина замолчал, поворачиваясь к жене спиной. Он делал так всегда, когда обижался, но тогда это почему-то волновало Харпер меньше всего. Она была уверена, что если не уснет в ближайшие полчаса, ее голова треснет от переполняющих ее мыслей, среди которых — если не в самом центре — присутствовали и те, что она так старательно пыталась игнорировать.       

***

      Утро, само собой, не могло предвещать ничего хорошего. Томас засел в ванной на целый час, вынуждая Эверли заранее предупредить Кэтрин — ее подругу, — что она, скорее всего, опоздает. Грейс впервые решила добраться до универа сама, как выяснилось, с подругой, но Харпер была отчасти даже благодарна ей за это. Не нужно было делить чертову машину.       — Ты специально это делаешь? — Томас, поймав укор во взгляде жены, противно улыбнулся, демонстративно растягивая момент выхода из ванной секунд на десять, — Да-да, я знаю о твоем пристрастии к издевательствам после даже незначительных разногласий, но давай не сегодня.       — Я отвезу тебя. Не злись.       Пробасил мужчина, оставив мокрый поцелуй на задней части шеи Харпер. Та, раздраженно дернув плечами, закрылась в ванной и бешеным рывком провела по тому месту рукой. Оперевшись на раковину, подняла взгляд в зеркало и почему-то испугалась, испугалась того, как сказались на ней всего полтора часа сна. Не дай Боже придется возвращаться к таблеткам.