Алая королева

      Советники сидели за длинным столом из темного дуба, молча наблюдая за тем, как король выпивает уже четвертый бокал вина за их собрание. Никто не осмеливался сказать ему хоть слово, пока в зал не вошел граф Саффолк. Он осмотрел всех сановников, «закрывших глаза» на то, что король действует, как ему вздумалось, и закатил глаза. Подойдя к Ричарду, лорд Саффолк забрал у него уже наполовину пустой бокал, и вылил остатки на пол. Король смотрел на него с недоумением и легким шоком, но был настолько пьян, что даже не стал возражать.       — На чем мы остановились? — медленно спросил Ричард, прокашлявшись.       — На том, что Жанна д’Арк не сумела отбить Париж… и теперь люди усомнились в её божественном предназначении, — пояснил Джон, сидящий по правую руку от короля. Граф Саффолк сел слева от Ричарда, и перекинулся с лордом Оксфордом взглядами.       — Это должно меня радовать? — нахмурился Ричард, не до конца осознав, что ему только что сообщили.       — Безусловно, — закивал граф Саффолк, мельком взглянув на Джона недоумевающим взглядом. — В её же лагере произошел раскол и…       — Понятно, — слабо улыбнулся Ричард, откинувшись на спинку своего стула, и сомкнул руки в замок на животе. — А есть ещё какие-то новости?       — Если я не ошибаюсь, то господин Руже хотел переговорить с Вами после окончания совета, — пожал плечами Джон.       — Посол? Так чего же вы все молчали, зовите его немедленно! — Ричард будто бы мгновенно протрезвел, выпрямился, гордо восседая во главе стола, и поправил свои одежды. Спустя полминуты в кабинет вошел мужчина средних лет, держащий в руках документы, и поклонился. — Господин Руже! Приятно видеть Вас снова в Англии, есть вести от императора?       — Да, Ваше Величество, я пришел как раз по этому поводу, — посол сел на самый ближайший к королю стул. Ричард, не желая разговаривать при посторонних, махнул рукой, прогоняя своих советников. Когда мужчины убедились, что находятся в зале одни, посол продолжил. — Как Вы знаете, обстановка не спокойная. Моему господину уже тридцать семь лет, а у него нет никаких детей, даже бастардов. — А как же его брат? Он разве не моложе императора на одиннадцать лет? — удивился Ричард. На месте императора, он бы уже давно обзавелся женой и сыновьями.       — Верно, эрцгерцог Маттиас молод, но так же не связан узами брака с девушкой, — пояснил посол, и придвинулся чуть ближе к королю, чтобы поведать ему тайну. — При последнем разговоре с императором, тот изъявил серьезное намерение жениться на Вашей старшей дочери, Екатерине.       — Разве ему не нужен наследник сейчас? — нахмурился Ричард, начиная понимать, что всё же дочери, которых он считал бесполезными, могут помочь ему организовать могущественную коалицию против ненавистной Франции. — Моей дочери лишь четыре года. Она ещё слишком юна для замужества.       — Поверьте, мой господин готов подождать, — кивнул посол, уверяя короля в своей честности. — Больше не осталось благородных дам под стать императору. А он, по личным убеждениям, не желает брать в жены девушек из итальянских домов. Вашим зятем может стать сам император, имеющий большое влияние на Папу, как Вам известно.       — Когда Вы отправляетесь ко двору императора? — задумался Ричард, сощурив глаза.       — Собирался на следующей неделе, и ещё столько же добираться до столицы, — пояснил посол.       — Тогда передайте императору, что я польщен его брачным предложением, и даю на него согласие, — кивнул Ричард, слабо улыбнувшись. — Я очень рассчитываю на то, что император со своей свитой почтит нас приездом в Англию на День Всех Святых.       — Я передам Ваши слова моему господину, — посол встал из-за стола, учтиво поклонившись, после чего направился к выходу.       Ричард откинулся на спинку стула, довольно улыбаясь. Всё же было что-то полезное в наличии дочерей. Выдав Екатерину за германского короля, король обретет надежного и могущественного союзника. Эта мысль, безусловно, радовала короля, который ещё несколько часов назад злился из-за проигрыша французам. Теперь, имея власть над императором, он будет обладать значительным влиянием на Папу, которого боится и уважает даже французский король. От этих мыслей хотелось улыбаться и смеяться, однако Ричард умело сдерживал эмоции.       Сейчас главной задачей была организация праздника, достойного императора Фридриха. Ричарду придется уступить в двух вещах: потратить немалое количество фунтов из довольно бедной казны, и избавиться от былого самолюбия. Перед императором ему стоит проявить угодничество, которое в будущем должно сыграть немалую роль в отношениях двух стран. Король был готов поступиться своей честью ради власти, о которой и не мечтал.

***

      К приезду императора был нарядно украшен весь Виндзорский замок. Для королевской семьи были сшиты лучшие одежды, соответствующие пышному двору императора. Для его свиты был приготовлен лучший пир за последний век английской истории. Несмотря на то, что английская казна была почти что пуста, у короля всё же нашлись деньги на столь влиятельного и редкого гостя.       Мария не могла скрыть нарастающего волнения, поэтому пыталась занять себя каким-нибудь делом. Уже полчаса она сидела на диванчике рядом с Екатериной, и расчёсывала светлые волосы дочки, которые на свету отливали рыжеватым оттенком. Не в силах молча сидеть, принцесса всё же повернулась к матери, надув свои пухлые губки.       — Мне обязательно выходить за императора? — в надежде на то, что мать сжалиться, спросила Екатерина. Брови королевы нахмурились, а её глаза глядели на дочь с вселенской скорбью. Если бы она могла хоть что-то решать в этом мире, то держала бы своих детей при себе до конца времен. Однако она прекрасно понимала, что её дочерям суждено уехать из Англии в юном возрасте, как и произошло с Марией в прошлом. — Пусть лучше моим мужем станет герцог Норфолк!       — Он не может стать твоим мужем, — Мария сочувственно погладила дочь по спине, вставая с диванчика. Пока служанки помогали королеве надеть плащ с меховым воротником, королева прислушалась к громогласному звону колоколов, доносящемуся из Вестминстерского аббатства, которые оповещали горожан о въезде императора в столицу. — Нам пора идти, — королева протянула дочери руку, за которую маленькая принцесса ухватилась как за последнюю надежду.       Выйдя из покоев, королева устремила свой вопросительный взгляд на бегущего мальчишку. Тот её совсем не заметил и продолжил движение, громко смеясь. Однако Мария придержала сына за локоть, останавливая, и оглядела мальчика с ног до головы. Опустившись на корточки, чтобы быть одного роста с ребенком, королева оглядела его строгим взглядом, присущим каждой матери и знакомым каждому ребенку, кто хоть раз в жизни пакостничал. Под этим устрашающим взглядом Уильям не мог долго улыбаться, поэтому смущенно опустил глаза в пол. Когда он, наконец, успокоился, королева сняла с головы младшего принца шлем.       — Откуда ты его взял? — нахмурилась королева, взяв в руки довольно тяжелую часть рыцарских доспехов. Однако мальчик не желал выдавать свои тайны, поэтому продолжил молчать, сверля взглядом пол. — Хочешь молчать — молчи, — вздохнула Мария, выпрямившись в свой полный рост. — Где твои братья?       — Эдуард с Отцом у главного входа, Генри был в конюшне, — местонахождение старшего сына немного удивило королеву, однако она не придала этому большое значение.       — Сегодня важный день, Гильермо, — королева улыбнулась, поправив сыну одежду. — Ведь к нам в гости пожаловал сам император Священной Римской империи, вместе с ним приехал и герцог Австрии. Я рассчитываю на то, что ты будешь вести себя подобающе сына короля. Ты же не забыл про этикет?       — Я всё помню, — он отмахнулся, переведя взгляд на сестру. — А моя любимая сестренка хочет этого брака? Может, Отец смилуется, и я смогу стать её мужем?       — Однажды ты станешь чьим-то мужем, но точно не для своей сестры, — рассмеялась королева, взяв детей за руки, и направилась вниз к главному входу, где уже собралась толпа придворных, ожидающих приезда императора. — Ведите себя достойно: не деритесь, не шалите, проявляйте уважение к старшим, как я вас учила.       Дети молчаливо внимали словам своей драгоценной матушки. На улице было полно народу, каждый считал своей обязанностью лично приветствовать императора, которого, в общем-то, не интересовал никто кроме определенных членов королевской семьи. Королева встала рядом с мужем, а её дети встали в порядке возраста, кроме Екатерины, которую Мария аккуратно придерживала за плечи впереди себя.       — Мама! Прошу меня простить за задержку, — быстрым шагом к королевской чете подошел их старший сын. Генри поклонился родителям и поцеловал руку матери, улыбаясь. — У меня были неотложные дела.       — В конюшне? — сощурила глаза Мария, намекая сыну, что его брат не умеет хранить секреты. Наследник престола с недовольством взглянул на Уильяма, однако уже через секунду повернулся к матери, думая над ответом.       — Поверьте, мир не вертится вокруг пышных залов. Некоторые вещи происходят и на базарах, и в пекарнях, и в конюшнях, — он улыбнулся, сделав шаг вперед. Эдуард тут же сделал шаг в правую сторону, невольно толкнув Уильяма. Когда место между младшим братом и матерью освободилось, принц Уэльский встал именно туда.       Спустя минуту волнительного ожидания, во двор въехала имперская конница. Впереди, на белоснежных конях, в доспехах ехали знаменосцы, показывающие английской знати, что в карете, ехавшей следом, находился сам император. После кареты правителя вновь въехали знаменосцы, на этот раз с гербом эрцгерцога, и вновь очередная карета. Таких карет было бесчисленное количество, однако королевскую семью интересовали лишь первые две.       Из позолоченной пышной кареты вышел величественный и грозный император германской нации Фридрих II. На его черных, как смоль, волосах уже проглядывала седина, однако лицо его было довольно свежо и молодо. Мужчина был высоким и подтянутым, а его волнистые волосы легко развивались от холодного ноябрьского ветра. Однако императора совсем не беспокоил холод, совсем наоборот, он с очарованием и восхищением вдохнул морозный воздух, который так освежал.       Наконец, выдохнув, мужчина взглянул на Ричарда, своего ровесника, и без всяких церемоний по-дружески обнял. Король довольно улыбался, ведь всё должно было пройти наилучшим образом, раз уж император находился в хорошем настроении. Из второй кареты вышел парень моложе, точная копия своего старшего венценосного брата, только более хмурый, явно недовольный тем, что его против воли заставили ехать так далеко непонятно для чего.       — Как же я рад, наконец, увидеть знаменитую Англию! — император рассмеялся, рассматривая пасмурное небо. Мария невольно переглянулась с Генри, и, кажется, они вдвоем поняли, что смягчить долгую поездку императору помогло вино. — А вот и королевская семья! Мария, сестра Филиппа Арагонского, второго своего имени, — Фридрих подошел к королеве, поцеловав её руку. — А кто это у нас? Неужели, моя невеста? — император сел на корточки, с умилением глядя на то, как Екатерина делает реверанс.       — Приятно с Вами познакомиться, — улыбнулась принцесса, вызвав умиление у всех присутствующих.       — А это, я так понимаю, сыновья Англии? — император оглядел троих мальчиков, которые в одночасье поклонились. — Взгляните только, настоящие мужчины, — Фридрих рассмеялся, похлопав Генри по плечу.       — Пройдем в обеденный зал? Уверен, Вы, и Ваша свита ужасно проголодались, — улыбнулся Ричард. Фридрих положил руку на плечо короля, после чего они направились внутрь, будто бы старые друзья. Как и полагалось, за двумя монархами пошли сначала наследники обоих престолов, а уже сзади них последовали Мария с Екатериной.       Английский двор был несказанно рад приезду императора со свитой, так как после долгих скучных лет помещения замка, наконец, наполнились музыкой и смехом. Во время большого пира придворные громко общались, не обращая особого внимания на актеров, исполняющих для знатных зрителей трагедию Еврипида «Троянки».       — Пару месяцев назад ко мне явился французский посол, — начал император, и остановился, чтобы пережевать кусок зажаренной свиной ножки. — Сказал, что имеет предложение от королевы Марии Терезии. По его словам, она просит руки моей кузины Анны для своего сына Франциска, — император рассмеялся вместе с королем. — Я уточнил, не смущает ли королеву то, что моя кузина втрое старше её сына. Оказалось, что это лишь «политический союз» между двумя дружественными государствами.       — Какой кошмар, — Ричард прикрыл лицо руками, стараясь сдержать смех. — Эта наваррская шлюха зря строила из себя Алкмену, будто бы была готова идти ради своих детей на всё.       — Я слышал, что я не первый человек, которому она пишет с подобным предложением, — усмехнулся император, делая глоток вина. — Видимо, никто не хочет выходить замуж за её несчастного сына.       — Естественно, ведь своими действиями она лишь настраивает всех разумных правителей против себя, — вскинул брови Ричард. Взглядом он нашел в толпе Эдуарда, которому услужливый паж наливал алкоголь, и поманил сына к себе.       — Мы оба ненавидим французов больше всего, так что нам нужно организовать надежные союзы, чтобы противостоять общему врагу, — начал своё рассуждение император. — Надеюсь, Ваша дочь станет мне прекрасной женой в будущем.       — Без сомнений, я уже занялся поиском учителя латыни и немецкого для Кэт, — кивнул Ричард. — Но Вам стоит задуматься и о браке герцога Маттиаса. У Людовика Анжуйского недавно родился сын Рене, и теперь он намеревается выдать свою девятилетнюю дочь Марию замуж. Говорят, если у Марии Терезии не останется возможных кандидаток на место невестки, она напишет письмо герцогу с предложением выдать Марию за Франциска.       — Вероятно, герцог даст своё согласие, ведь его жена Бонна — младшая сестра Марии Терезии, — засомневался Фридрих.       — Думаю, что Бонна гораздо разумнее своей сестры, — рассмеялся Ричард. — С одной стороны непутевая родственница, не имеющая никаких законных оснований для правления — с другой стороны король и император, за которыми стоит сам Папа.       — Нужно быть глупцом, чтобы занять сторону французов, — император хотел было добавить что-то ещё, однако не смог. В ту же секунду к ним подошел Эдуард, с наполненным до краев бокалом красного вина, споткнулся обо что-то на полу, и пролил всю жидкость прямо на нарядный костюм Фридриха. Император отреагировал спокойно, в отличие от Ричарда, который прожигал сына своим недовольным взглядом. Он смотрел внимательно и требовательно, однако Эдуард растерялся и позабыл все вежливые слова, которым его учила матушка. За это семилетний мальчик, вдвое меньший высокого и крупного отца, получил грубый подзатыльник, из-за которого упал на колени.       — Всегда я виноват! Ты никогда не бил Генри, даже если он тебя оскорблял! — неожиданно крикнул Эдуард, быстро встав на ноги. Он смотрел на отца с явным вызовом и презрением, в то время как Ричард выглядел униженным перед своими подданными, наблюдающими за зрелищем.       Обеспокоенными выглядели лишь четыре человека в зале. Мария нервно мяла своё платье, готовая в любой момент сорваться с места и спасти сына, переняв основной удар на себя. Генри, до этого глядевший на семнадцатилетнюю Алису Уиллоуби, которая грациозно танцевала около него, теперь с возмущением и злостью глядел на отца. Старший принц готов был поклясться, что убьет короля под покровом ночи, если тот посмеет как-то навредить Эдуарду.       Император выглядел явно смущенным тем, что из-за простой детской неуклюжести, которая особо-то никак не навредила ему, теперь рассорены отец и сын. Джон де Вер, крестный отец мальчика, который по большей степени заменил ему настоящего родителя, тоже наблюдал за зрелищем с явным страхом. Все четверо понимали одну простую истину — Эдуарду лучше умолкнуть, извиниться перед отцом и гостем, и удалиться в свои покои. Однако они понимали, что у мальчика был не тот легкий характер, чтобы беспрекословно подчиняться отцу.       Такой природной обладали все дети королевской четы, но лишь Генри всё сходило с рук. Мария и сама не понимала, почему Ричард так явно выделяет среди всех своих детей именно старшего сына. Казалось, принц Уэльский мог даже покуситься на жизнь отца — тот бы промолчал и простил непутевого наследника.       — Ты что-то тявкнул или мне показалось, щенок? — с явным пренебрежением спросил Ричард, дав сыну последнюю попытку исправиться. В зале повисла гробовая тишина, все ожидали слов второго сына.       — Вы всегда были несправедливы ко мне и Уильяму, Отец, — единственное, что исправил юный герцог Йоркский в своем обвинении, было обращение к королю. В пылу гнева он обратился к нему, как к равному себе человеку. Теперь, когда эмоции утихли, он осознал свою ошибку.       — Я всегда был справедлив! Если тебе не нравиться подобное обращение, то подумай в первую очередь, что ты сделал не так! А теперь пошел прочь с моих глаз, мальчишка! — прошипел он, не отводя глаз от сына. Заметив, что на его глазах выступили слезы, Ричарду стало противно от этого проявления слабости, и он отвернулся от сына. Тот воспользовался моментом и убежал прочь из зала, а король махнул своим слугам, и те вновь продолжили играть энергичную музыку.       Заметив, что брат чувствует себя униженным и оскорбленным, Генри подорвался с места и помчался за ним. Уже более спокойным шагом следом за детьми пошла Мария. Принц Уэльский разглядел в темноте силуэт удаляющегося Эдуарда и быстро догнал его.       — Эд, — он попытался остановить его, схватив за локоть, однако герцог Йоркский неожиданно оттолкнул от себя старшего брата.       — Отстань от меня! — крикнул он, убегая прочь. Генри сделал шаг вперед, порываясь вновь его догнать, однако на плечо мальчика легла рука матери.       — Энрике, я с ним поговорю, а ты иди к Уильяму и Екатерине, они в тебе нуждаются, — кивнула королева, глядя в глаза сына. Тот ещё какое-то время не отрывал взгляда от убегающего в слезах брата, но всё же решил подчиниться просьбе матери, и кивнул ей в знак согласия.       Несколько минут Мария искала сына в темном коридоре. Единственным, что выдавало его местонахождение, были громкие всхлипывания, раздававшиеся эхом по всему пустому помещению. У королевы разрывалось сердце от понимания, какие моральные страдания сейчас испытывает её ребенок. Рассматривая каждый уголок, Мария всё же обнаружила сына, сидящего у стены.       — Сыночек, мой храбрый львенок, — она опустилась рядом с плачущим сыном на колени, и нежно коснулась его плеча. — Не расстраивайся, ты же знаешь, какой характер у твоего отца.       — Папа любит лишь Генри, — замотал головой Эдуард, глядя на мать глазами полными слез. — Чтобы мы не делали, всегда хвалят лишь его! Зачем мы с Уильямом вообще нужны, если от нас нет никакого толку?       — Не говори так, — вздохнула Мария, хмуря брови. — Папа любит вас всех одинаково, хоть и редко это показывает, — королева попыталась убедить сына в том, во что и сама не особо верила.       — Никогда, — исправил мать мальчик. — Меня за каждую мелочь ругают так, будто я мальчик для битья. Ему же всё сходит с рук. Это несправедливо! Я ведь не меньше трона достоин, чем он.       — Ты прав, малыш, — королева погладила сына по макушке, ласково улыбнувшись. — Но ты же знаешь правила: ты должен уважать и почитать отца и старшего брата. Я хочу, чтобы ты извинился перед императором, за то, что испортил его костюм, — королева поднялась на ноги, и подала руку сыну, чтобы тот встал. — А ещё ты должен попросить прощения у Генри.       — Это ещё зачем? — разозлился он, вытирая лицо от слез.       — Он за тобой побежал, чтобы успокоить, а ты его оттолкнул, — напомнила Мария. — Сделаешь это ради меня?       — Только ради тебя, — смирился мальчик, кивнув. Королева расставила руки по сторонам, и Эдуард в ту же секунду влетел в её объятия.       — Всё будет хорошо, — она слабо улыбнулась, прикрыв глаза. — А теперь иди, — она нехотя отпустила сына, подталкивая его вперед. Он ещё раз взглянул в её глаза и быстрым шагом направился в сторону приемного зала. У дверей он заметил старшего брата и, глубоко вздохнув, зашагал к нему. Генри оглядел растрепанный вид младшего брата и улыбнулся.       — Прости меня, брат, — Эдуард опустил глаза в пол, не зная, что говорить. — Я не хотел тебя оскорбить.       — Всё в порядке, — Генри усмехнулся, нагнувшись к брату, и положил свои руки ему на плечи. — Главное, что ты умеешь признавать свою вину. Но сейчас тебе важнее извиниться перед отцом и нашим гостем, понимаешь? -       Ты можешь пойти со мной? — свел брови Эдуард. Одному идти к отцу, который несколько минут назад прогнал его, было страшно и опасно. Рядом со старшим братом ему казалось, будто бы он защищен.       Генри очень хотел, чтобы брат, наконец, стал взрослым и самостоятельным, поэтому готов был отказать его детской просьбе. Взглянув на мать, он понял, что Эдуард ещё не готов быть мужчиной, поэтому сжалился и кивнул.       — Хорошо, пойдем, — он повернулся, оставив лишь одну руку на плече брата, после чего они вдвоем зашли в приемный зал.       Пройдя через толпу людей, братья всё же добрались до своего отца. Король сидел на своем стуле, почти что развалившись. Алкоголь ударил в голову, и держать её ровно и высоко было довольно тяжело. Рядом с ним, почти в таком же состоянии, сидел император. Они о чем-то увлеченно болтали, не замечая подошедших мальчиков. Стоило Генри прокашляться, как отец повернул в их сторону голову, и тут же выпрямился.       — Чего вам? — незаинтересованно спросил Ричард, сделав глоток вина. Генри взглянул на брата и сделал шаг в сторону.       — Отец, я бы хотел попросить прощения у Вас и императора за своё непристойное поведение, — быстро выдавил из себя Эдуард, боясь последующих действий отца. Ричард хотел было что-то сказать, и его лицо явно не выглядело добрым, однако Фридрих это заметил, и быстро перебил своего собеседника.       — Не переживай, сынок, я вижу, что ты добрый мальчик, и не желал говорить того, что сказал, — он по-доброму улыбнулся. Ричард опешил, так как не собирался прощать сына, однако после слов императора всё же одумался. Император встал из-за стола и подошел к Эдуарду. Он наклонился к нему, чтобы только мальчик услышал. — Знаешь, малыш, иногда нужно быть покорным и тихим, чтобы добиться своего. Ты, конечно, можешь меня не послушать и сделать по-своему, но я бы на твоем месте не пропускал советы старших мимо ушей. Если не хочешь всю жизнь извиняться, надо научиться подстраиваться под других людей.       — В каком смысле? — удивился Эдуард, когда император, положив свою руку мальчику на плечо, повел его подальше от отца.       — Нужно знать, с кем можно разговаривать на равных, а на кого нельзя даже глаза поднять, — объяснил он. — Поверь мне, если бы я всю жизнь делал всё, что мне вздумается, то не дожил бы до этих дней.       — Но Вы разве не император? — снова ничего не понял ребенок. Фридрих тихо рассмеялся, вспоминая себя в возрасте Эдуарда.       — И императоры смертны, — улыбнулся он. — Твой отец — человек властный, ему не нравится, когда его публично в чем-то упрекают и обвиняют. Одно дело, если бы его оскорбил простой слуга. Казнил бы, не раздумывая — дело сделано. Но ты ведь не слуга, и непонятно, что с тобой можно делать, а что нет. Понимаешь? Это ставит его в очень неловкую ситуацию, как и тебя. Слушай. Вот мой тебе совет: перед людьми, что главнее тебя, лучше угодничать и заискивать, тогда и они будут к тебе более расположены.       — Я сын короля, и не привык кого-то обхаживать, — напомнил Эдуард, разозлившись.       — Верно, но ты второй сын, не так ли? — усмехнулся Фридрих. — Я же вижу, кто в любимчиках у твоего отца. Ты не наследник, а значит — всегда будешь не в приоритете. Лучше тебе смириться с этим как можно раньше, тогда в будущем не будет так больно.       — Допустим, я буду всегда добр и учтив к своему Отцу и брату, но разве это не будет ложью? — уточнил Эдуард, когда понял, что император ведет его к королеве.       — Даже если и будет, тебе-то что с того? Будь им другом на людях, а наедине с собой можешь быть, кем угодно, — объяснил простую суть император. — Тебя кстати как звать?       — Эдуард, — нахмурился мальчик. Ему в очередной раз напомнили о том, что он в этой игре фигура не первой важности. Однако он был благодарен императору за то, что он открыл ему печальную истину, которую придется постигнуть всем младшим сыновьям.       — Хорошо, Эдуард, я надеюсь, что ты что-то выяснил из нашего разговора, а теперь беги к своей маме, — улыбнулся Фридрих, похлопав мальчика по спине.       — Видишь, сынок, нет ничего страшного в том, чтобы попросить прощения, — улыбнулась королева, поглаживая подбежавшего мальчика по спине. Несмотря на то, что они не общались всего несколько минут, Мария четко и ясно видела в глазах Эдуарда, что он чем-то озадачен. Королева убрала блондинистую прядь волос со лба сына, решив задать интересующий её вопрос. — Что тебе рассказал император?       — Лишь правду.