его личный агент ФСб

«Бью ногой отражение в лужеНикакой рассыпаюсь по нотам Просто кто-то очень нужен Очень нужен кто- то» Milkovsky- Нужен кто-то Человеку нужен человек. Человеку нужна поддержка, опора, забота. Человеку нужна любовь. Человек должен любовь дарить и получать. Получать удовольствие от времени, проведенного вместе с объектом своей симпатии, ощущать себя нужным, ощущать себя любимым. Должен доставлять своему партнёру позитивные эмоции, должен показывать, что он нужен, что он самый дорогой человек для кого — то. Быть самым дорогим человеком для объекта своей симпатии, это одна из самых важных радостей этой жизни. Важно понимать, что есть тот, к кому ты можешь обратиться за любой помощью, какой бы она не была, можешь просто прижаться вплотную, чтобы согреться каждой клеточкой тела. Быть любимым безумно важно, безумно приятно, чрезвычайно необходимо. Дарить человеку любовь так же важно и так же полезно. Дарить и принимать. Эти глаголы взаимосвязаны и поодиночке работают не в полную силу. Когда отдаешь что-то нужна отдача. Вспомните певцов, артистов, музыкантов, актеров, любых деятелей искусства, выступающих на публику. Они отдают всего себя, выкладывают на сто миллионов процентов, и им безумно важно получать отдачу от зрителей, понимать, что их деятельность приносит кому-то положительные эмоции. Также и в простой жизни, безумно важно получать отдачу. Отдавать себя полностью, не получив взамен ничего, равносильно убивать себя. Потратить все эмоции, потратить время, возможно деньги, приложить немало усилий, а в ответ не получить ничего, или всеми знакомое «спасибо» сказанное в знак приличия, но не от всего сердца. Обидно? Безумно. Также и в отношениях. Отдавать себя партнёру полностью, однако не получая взаимной отдачи, убивает чувства. Пропадёт желание делать что-то, чтобы улучшить взаимоотношения. С обоих сторон, состоящих в отношениях, должна идти равносильная отдача. Без этого чувства с лёгкостью разрушаются. По факту отношения, тоже работа. Работа, в которой должны участвовать обе стороны, работа в которой не взять отпуск, не влияющий на результат приложенных усилий. Кто-то скажет, что это не правда. Быть может, вот только как ещё объяснить то, что одна пара ха пять лет отношений, эти отношения узаконит, и будет жить долго и счастливо, а другая, спустя те же пять лет расстанется со скандалом, криками, слезами и ненавистью. Потому что вторая пара не смогла сработаться. Любовь-это понизить свои принципы, подстроиться под человека, ради дальнейшего блага. Антон был в отношениях. Был в отношениях, но поскольку это были первые чувства, к чему-то серьезному это не привело. Вернее, как. Парень не знал, что делать, чтобы сохранить любовь. Наверное, юноша мог бы делать больше, стараться лучше, забить на свои принципы, подстроиться под девушку. Но в тот момент времени он не мог ничего. Не был способен бороться за отношения. В то время отца Антона судили. А он пытался любить, пытался дарить любовь. Не получилось. Не удалось. Печальный опыт прошлых отношений подарил Антону неуверенность в себе, неуверенность в своих чувствах, неуверенность в окружающих его людях. Однако сейчас, смотря на сомкнутые, напряжённые губы Арса, парень прекрасно понимал. Он влюбился. Влюбился в улыбку, в глаза, в родинки, но в тоже время понимал, что в кураторе ему нравится не только внешность. Шаст видел его заботливым, нежным, чувственным. Он ощущал тепло, исходящее от Попова, а самое главное, он хотел это тепло дарить. Пожалуй, единственное, что смущало Антона в этом плане, так это то, что Арс мужчина. Будь сам Шастун девушкой, как бы странно это не звучало, он бы явно влюбился в Попова, и явно бы влюбил его в себя. А дальше все, как в сказках про принцессу и принца, ну и жили они долго и счастливо. Но жизнь немного сложнее, поскольку сказок про принца и принца не существует. К сожалению, как бы сказал Антон, к счастью, как сказал бы небезызвестный Владимир Владимирович. До самой ночи парень раздумывал, правдива ли его симпатия, или это просто иллюзия затяжного пубертата. Так ничего и не поняв Антон лег спать. Поскольку лечение все же приносило свои результаты, проснулся парень в лучшем состоянии, и без тумана в голове. На соседней постели напряжённо сопел Попов. Его брови были сведены к переносице, а на лбу проступили капельки холодного пота. Частое дыхание, и непонятное бормотание явно показывало Антону, что историк спал далеко не сладко. — тише, Арс, тише. Все хорошо, я рядом, я с тобой. — парень осторожно положил одну руку на лоб Попова, а вторую на его горячую щеку. — просыпайся. Антон с аккуратностью потряс Арса по плечу, и наконец куратор, с огромными усилиями, приоткрыл красные глаза. -Антон? — Голос Попова дрожал от напряжения. — я тебя испугал, да? Прости пожалуйста, я правда не хотел, мне кошмары всю ночь снились и все такое… ты хоть не от меня проснулся? — Арс поднял виноватые глаза на студента, и чуть приподнявшись, подполз к основанию кровати, пытаясь найти точку опоры, и сесть. — нет конечно, ты чего. Ты бы если бы и кричал, меня бы не разбудил, не переживай. Ты как чувствуешь себя, у тебя голос сел ужасно. Горло болит, голова может? — голос сел? Подумаешь. Даже голос сел, а ты нет. — эх ты, Попов, ну вот какие шутки в такой ситуации? Мне еще раз спросить может, ты как себя чувствуешь. — Антон строго посмотрел на временного служителя, но поскольку смотреть на Арса было слишком тоскливо, парень слегка улыбнулся. — ну Тош, ну хуево я себя чувствую, как я себя еще могу чувствовать. А ты такой смешной, когда строгий. Не знаешь, где-то есть еще одно одеяло? Мне как-то холодно… Антон ничего не ответил. Быстро подошёл к совей кровати, забирая ещё теплое одеяло, накидывая его на историка. Сам парень устроился где-то на краю чужой кровати. — Арс? — юноша серьёзно посмотрел на мужчину. -М? — как думаешь, почему иногда так сложно разобраться со своими мыслями? — ну знаешь, это порой и правда сложно. Иногда мыслей так много, что они путаются, смешиваются, связываются между собой, словно штаны и кофты в стиральной машине. Вот вещи, связанные между собой, легко разобрать? Не знаю, как тебе, но мне нет. Я ненавижу стирку разгружать, потому что все путается постоянно. Не классно. Ну так вот, к чему это я? А к тому что все в этой жизни ничего просто не получается. В мире все дается с трудом. Тем более если речь идет о чем-то настолько сложным, как твои мысли, чувства и эмоции. Успокойся, обдумай все еще раз, и все хорошо. Что там не получается понять? Может помогу чем смогу. — было бы все так просто. Мог бы ты помочь, но боюсь не сможешь. Пожалуй, только я тут могу что-то сделать. Так сложно жить. У меня за неделю жизнь изменилась кардинально. Вот вроде со мной люди, которым я могу доверять, которые могут мне помочь, могут меня поддержать. Которых я боюсь потерять, очень боюсь. Я за неделю испытал столько стресса, сколько никогда не испытывал. Столько страха, непонимания, переживаний, радости, удивления. Мне страшно, что я потрачу всю свою эмоциональность, что если я стану бесчувственным овощем? Без эмоциональной тварью? Знаешь, я так боюсь… — ты знаешь, ты можешь рассказать мне все, что чувствуешь. И иди ко сюда, ближе ко мне. — Антон пересел ближе, а Арс притянул парня вплотную к себе, прижимая его тело к своему, крепко обнимая. Юноша сперва растерялся, но почувствовав размеренное дыхание историка у своей головы, чуть успокоился, и дал волю эмоциям. — путаются мысли, сказать, сказать так хочется, что я тушу всю боль в слезах и сигаретах, что шрамы на запястьях не дают забыть об этом, не помогает алкоголь или поход к врачу, сказал бы я как страшно, но лучше промолчу*. Арс молчал. — никто не услышит молитвы о том, как страшно бывает нажать на курок, чтобы сделать выстрел контрольный, телу тоже больно**. — голос Антона дрогнул, а в глазах заблестели капли солёных слез. — ну всё, всё хорошо. Хочешь плакать — плачь. Хочешь кричать — кричи… хочешь лететь — лети. Но я тысячу раз обрывал провода, сам себе кричал ухожу навсегда, непонятно, как***… — слушай, Арс, ты серьёзно?! Я тут рассказываю про внутренние переживания, я тебе душу раскрываю, а ты поешь. И мало того, поешь, сука Меладзе. Ты вот совсем дед? Хотя в этом случае не дед, а бабка. — а я и бабка, и дедка. А ты Репка. — Арс рассмеялся со своей же шутки, передавая позитив Антону, который улыбнулся впервые за утро. — вот и все, вот я и улыбку на твоем лице вижу. Та была улыбка, похожа на рай, аромат волос напоминал счастье, на меня напала эта твоя игра, и разорвала мою душу на части****. — романтика из тебя, Попов, так и прет. Ладно, ты спи, сил набирайся, может и почувствуешь себя лучше после сна. Я пойду, не буду тебе мешать. — не уходи пожалуйста. Я. Ты можешь остаться тут, со мной. Я пытаюсь уснуть, а мне снятся кошмары, и это так ужасно, так мерзко. Мне снится как я умираю, как умирают все мои близкие, мама, отец, младшая сестра. Как умирают мои друзья, и ты там тоже умираешь. И я понимаю, что я сплю, но не могу проснуться, не получается. Что-то давит на грудь, тьма поглощает, утопаю в кровати, и без возможности выплыть. А так хочется. Тош, мне страшно, я. Я не знаю, как быть, не знаю. — Арс посмотрел на Антона щенячьими глазами полными боли, страха и мольбы. Парень не мог отказать. Он не ответив ни слова, улегся под боком у Попова, перекидывая через него руку, и утыкаясь лбом в плечо. Пусть кровать и рассчитывалась на одного человека, двух она вместила. С трудом, но вместила. На радость, Антону на утренний обход в палату пришла Марина. — Шастун, твою налево. Ты куда тут пациентов совращаешь?! Это вот по-твоему нормально. — Попов, проснувшийся от женского крика с удивлением посмотрел на медсестру. — Арсений Сергеевич, все нормально? Эта дубина что-то вытворила, уж простите его… — вас Марина ведь зовут? — девушка кивнула, — так вот, Марина, не переживайте пожалуйста. Мы с Антоном знакомы, хорошо знакомы, очень хорошо знакомы… — Арс посмотрел на парня, щеки которого мгновенно налились краской, а в зелёных, бегающих глазах читалась явная паника. Лес бушевал, горел, кричал. Одни только воспоминания о прошедшем поцелуе заставляли парня смущаться. Марина посмотрела сначала на Арса, потом на Антона, и тихо рассмеялась, тактично прикрывая нежно розовые от природы губы тонкой рукой. -так вот, тут ничего сверх ординального нету. Мне приснился кошмар, Антон сел рядом, дабы я почувствовал себя спокойнее, и по всей видимости уснул тут же. Я к примеру, не вижу в этом ничего страшного. Вы сюда не просто же так пришли, так выполняйте свою работу, как бы грубо это не прозвучало. Простите, я правда могу звучать не тактично. — да да, прошу прощения. Вам нужно капельницу поставить, а этому, — Марина покосилась на Антона, — этому капельницы сняли. Пару дней проколоть уколы, и гоу ту хом, как говорят на английском. Так что да, Тох, готовься. В одиннадцать в палате появилась святая троица, состоящая из Димы, Леры и Окс. Девушки тут же кинулись к постели Антона, не замечая Арса. А вот Дима заметил. Он удивлённо посмотрел на историка, оценивая его внешний вид, а после подошёл к его кровати. -Арсений Сергеевич, привет. Какими-судьбами-то, Арс? Не, Тоха-то конечно вчера говорил, что палата больше не пустует, но не говорил кем она не пустует. Что произошло? -Кто-то сказал Арс? — Девушки удивлённо повернулась на голос Позова, и с ещё большим удивлением покосились на Попова. — Арс? А ты что тут делаешь? Заболел? Черт, тупой поцелуй, тупое задание с поцелуем, черт бы его побрал. Ты теперь из-за нас тут тусоваться будешь? Как неудобно получилось, я не могу прям. Ты прости нас, мы не хотели. Заставили тебя целовать больного человека. Что такое, как чувствуешь себя хотя бы? — Оксана моментально подлетела к преподавателю, опуская ледяную, и чуть сухую от плохой погоды ладонь, на горячий лоб, а после на щеки. — так, Оксан, Лер, девушки, тихо. Что ж все думают, что я только от Антона заразился. Нет! Холодный дождь, холодный ветер, плохой Московский воздух, ледяная вода из крана. Ребят, тут вашей вины и нету. Все хорошо. Ну поваляюсь я тут пару деньков, что мне теперь, плакать весь день, и проклинать жизнь? Все хорошо, да, чувствую себя просто ужасно. Кошмары снятся, голос мой вы слышали, но это же временно, не так ли? Вот и славно. Лучше вы что-нибудь расскажите. Остаток свободного для посещения времени прошёл за веселыми историями из кафе от Леры, и парочкой ситуаций из жизни Оксаны. В конце концов, компанию пинками выставляла строгая санитарка, бубнившая что-то про порядок в больнице, уважение к старшим, и что-то этого плана. Вечером к той же троице присоединился Сережа, однако за час до окончания времени посещений, в палату вошел еще один человек. — Сука, я в рот ебал эти ваши дожди, этот ваш октябрь и осень в целом. Хотя кажется, что они ебут меня. Причем так прям по-мужски, и очень жёстко. Не щадя, без смазки, прям вот огромным хуем. — Мильковский стряхнул капли с осветленных волос, и посмотрел на множество людей в палате. -Охуеть как вас много. Я как-то на двух тут рассчитывал. Никакого тройничка, не подумайте. Я Евгений Мильковский, и я типа следователь по делу убийства Макарова. Собственно, Антох, привет, как жизнь. Арсений Сергеевич, доброго дня, вы тут какими судьбами? Я надеюсь, я вам не мешаю? — Евгений Геннадьевич, я-то тут болею если что, могу показать направление на госпитализацию, если хотите. А вот, что вы тут делаете, вот тут правда интересно. — включив природный артистизм Арс с Женей делали вид, что не разговаривали ночью по телефону, и тому подобное. — ну что, так и быть, поверю вам. Ну я тут к Антону пришёл вообще. Есть парочка фраз для его прекрасного уха. А вы все, — Женя обвел оставшихся ребят строгим взглядом, — слушайте, да не во всю силу. Ахахаха. Прошу прощения. Странный юмор немного, но ладно. Короче, Шастун Антон Андреевич, после выяснения некоторых обстоятельств, следствие снимает с вас подозрения и любые обвинения. Радостная Оксана накинулась на Антона. Вслед за ней к парню подлетела Лера и Дима, а Мильковский подошёл к Арсу, и осторожно похлопал его по плечу улыбаясь. — Арс, — Женя зашептал Попову на ухо, аккуратно пододвинувшись ближе, — пойдем выйдем в коридор, есть, о чем поговорить. Мужчины тихо вышли из палаты, стараясь не привлекать внимание радостной молодёжи. — короче, мы с Ромкой осмотрели записи про Дунаева за вечер воскресенья. Так вот, он пришёл, потусовался, с Макаровым не общался вообще никак, к нему даже не подходил, понимаешь. И к алкоголю не подходил. А еще ушел посреди вечеринки. Ничего никому не передавал, и сам ничего не подсыпал. Собственно, на него подозрений нету. Сука, Арс, я запутался. Если это не Дунаев, то кто? Феназепам простому человеку не продадут. Больше блять я уже ничего не знаю. Если не сложно, прочитай отчеты о наблюдениях, вдруг что-то интересное найдёшь. Булахов в ярости. Короче, бывай, солнце моё светлое, папку с отчётами скину, и все дела. Ну и лечись. Выглядишь хуево так, что пиздец. Мильковский зашагал к лестнице, а Арс вернулся в палату, где стих яркий восторг, и наступила относительная тишина. — Арс? — Антон посмотрел на Попова, завалившегося на кровать. — Да, радость моя, что хочешь? — мы с ребятами так подумали. Кто если не я? Евгений не объяснил причины, ты не знаешь? — все дело в медицинской экспертизе. Мне Мильковский сказал, что Илью отравили каким-то ядом, но так получается, что ты не виноват. Антон многозначительно кивнул, и Арс отвернулся от компании молодых людей, тут же начавших обсуждение своих «конспирологических» теорий. Вскоре время посещения закончилось, и палата погрузилась в тишину. Антон улегся спать, Попов начал перечитывать отчеты. Часы больнице тянулись долго и однообразно. Последующие 4 дня, которые Антон провел в больнице, прошли как день сурка. Проснуться, получить дозу лекарств, покушать, спать, обнимать испуганного от кошмаров Арса, и снова спать, а по вечерам смотреть с Поповым гравити фолз. Мужчина сам предложил столь интересную идею уже в воскресенье. Тогда, уставший от текста брюнет, включил мультик на экране ноутбука, и увидев заинтересованное лицо сидящего напротив парня, позвал Антона к себе. Так вечер прошел интереснее. ***(флэшбэк) — эх, — Антон с грустью посмотрел на Арса, — вот у них там такие беззаботные будни. Ну может не такие беззаботные, но все круто. Арс, а ты хотел бы сестру двойняшку, такую как Мэйбл? — тогда я должен быть, как Диппер. А я слабо на него похож. А сестра у меня и так есть. Пусть и не двойняшка, но тоже крутая. И правда похожа на Мэйбл. Она такая же веселая и крутая. Любит свитера. Мы с ней не похожи правда. Она блондинка, низкая такая, на хомяка похожа. Кстати, Окс мне ее очень напоминает. Ее Яся зовут. Мы схожи, разве что глазами голубыми. У нее они такие глубокие, такие красивые. Всегда такие хотел. Мои глаза не такие ясные. — твои глаза, такие синие как небо, назад нельзя, такая сила притяженья*****. — и это ты утром на Меладзе наехал? Хайповый подросток, что сказать. Вот ты на Яську похож, очень похож. Выше, правда, больше чем на сорок сантиметров, но какая разница. ***(конец флешбека) Вечером среды в палату вошла Марина, сообщившая радостную новость о том, что днем четверга Антон будет свободен, пусть и не полноценно. Его отпускали домой, с условием о продолжении лечения самостоятельно. По мнению парня, это было в миллион раз лучше, чем тухнуть в больничных стенах, и данная новость значительно подняла ему настроение. На следующий день Арс остался один. Шаст долго обнимал Попова, а уходя, тоскливо улыбался. Было грустно осознавать, что теперь не с кем смотреть гравити фолз, не с кем придумывать глупые шутки про медперсонал и все такое. Однако закрывшаяся в палату дверь не сильно расстроила самого Попова. Теперь он, чувствовал себя намного лучше, мог спокойно перечитать отчёты о Дунаеве, и наслаждаться просмотром записей Никиты Николаева. Дойдя до отчета за четверг Арс напрягся. В гости к Денису пришел Выграновский, и несколько незнакомых Попову парней. Однако на следующем отчете агент уточнил о поиске Дунаевым таблеток, и покупкой новой упаковки Феназепама, из-за пропажи предыдущей. — Женя, Женечка, Женечек, солнце мое, радость моя несусветная, у тебя что по записям Выграновского. Уж больно он меня напрягает, слушай. Там дело в чем. Неделю назад к Дунаеву, судя по записям пришли люди. — Да, да, Арс, к нему пришел Выграновский, некий Сергеев, Бондарев, Жукова, Иляев. Короче, что именно тебя в этой ситуации напрягло и так смутило? — как минимум то, что после их прихода у Дунаева пропала пачка Феназепама, а если ты забыл, то им Макарова грохнули. Вот такие вот дела. — вот, то есть ты мне в открытую говоришь, что кто-то из их пятерки убил Илюху? Вот такие резкие обвинения? Не плохо конечно, но ты главное не переживай, тебе вообще лечиться нужно. На четверых товарищей записей нету к сожалению, но я проверю что-то по опросу присутствующих на вечеринке, ну и утром понедельника. Может они там были. Может они и убили. Еще бы с агентами Дунаева лично пообщаться. Я могу это тебе оставить, потому что ну агент агента как говорится. Может у вас там сленг какой-то собственный, не знаю, я в этой сфере не работал, не разбираюсь. — никакого сленга у ФСБ нету, но поговорить с «коллегами» я могу без проблем. Вот все-таки странно это все. Пять человек просто так приходят в гости к психически не самому здоровому человеку, что-то как-то посидели, чай попили, в плойку поиграли, ушли. А потом этот товарищ, по которому, кстати, как по мне психушка плачет, идет в аптеку за новой банкой ебучего феназепама, потому что кто-то блять его спиздил, и мог грохнуть Илью. Но что все-таки означает крест и вырезанное сердце. Жень, у вас всегда так сложно? Если так, то я к вам перехожу. Скоро узнаю номера агентов, которые за кем-то из гостей наблюдают, а пока, если есть какая-то информация о них, может в базу по каким-то причинам попадали, пожалуйста, все мне… — рыбонька моя, для тебя все можно. Найдем все, что сможем найти, все ко кайфу сделаем. А теперь ты уходишь от отчетов и видео, и идёшь отдыхать. Заработался, я к тебе завтра лично приду, и пообщаемся как надо. Арс попрощался с Мильковским, и устало потер виски. Напряжение росло, мысли путались. Кто убил Илью, оставалось только догадываться. Пусть и были какие-то подозрения, никаких улик, и доказательств о виновности не было. Это убивало Попова изнутри. Головная боль сковывала, по коже бегали мурашки, горло предательски пересохло, заставляя Арса подняться с постели и отправиться в туалет. Горячую воду как назло отключили. Да, в больнице. Да, горячую. Живем в России, а тут все для людей. Набрав немного холодной воды с привкусом канализации, Арс сделал жадный глоток, а оставшуюся жидкость выплеснул на лицо. Мужчина медленно поднял взгляд на зеркало, находящееся чуть впереди. Чуть красные глаза, с до сих нездоровым блеском. сухие, потрескавшиеся губы, с проступающей капелькой крови. Глубокие синяки под глазами, оттеняющие голубизну радужек. На щеках признаки отсутствия бритвы. Нос красный от насморка и раздражения. На теле теплое худи и пижамные штаны. Вид одним словом так себе. — Блять, Попов, — Арс с презрением посмотрел на свое отражение, — как ты отвратительно выглядишь. Ну кто тебя такого полюбить сможет. Все ещё веришь, что у тебя что-то с Антоном получится? Нихуя. Потому что ты жалок, Арс. Пойми это и прими. Щеки горели пламенем, в груди горела внезапно-возникшая ненависть к себе. Арс сделал несколько глотков холодной воды, и покинул туалет, возвращаясь в палату. Короткая стрелка часов мучительно медленно передвигалась к пяти. Арс, пусть и не ждал никого, в глубине души надеялся, что кто-то все же захочет его проведать. Однако не в пять, не в шесть, не в семь часов вечера никто не переступал порог больничной двери. Попов, совсем поникнув, завернулся в теплое одеяло, и уставился в потолок. В комнате возникла тишина. Пустота давила на голову, заставляя ее болеть с новой силой. Одиночество угнетало. Пожалуй, в родном Омске, в полупустой квартире, она не напрягала так сильно. Так сильно не давила на чувство самолюбия, гордости. Не заставляла чувствовать себя настолько плохо. Тишину нарушило уведомление о сообщении. Тоша 19:08 — Арс, привет, ты там как? Я так хотел к тебе приехать, но Позов, крыса такая, обещал меня к кровати привязать. Так что так. Так как ты там? Бабушка Тамара 19:09-Ого какие люди. Все хорошо у меня, чувствую себя так себе, кажется. У меня все ещё болит горло, все еще трещит голова, и я ничего не понимаю в этой жизни. Палата без тебя опустела. Как ты один жил? Я вот совсем не понимаю. Одиночество давит изнутри, и я хочу провалиться сквозь землю от него. Тоша 19:10 — я бы мог предложить тебе по дискорду позвонить, и таким образом гравити фолз посмотреть? Пообщаемся, может скрою твою тоску и одиночество. А я в палате всю неделю спал. Спал и все. Такие дела Бабушка Тамара 19:11— понятно, я бы тоже спал целыми днями, но не могу. Не спится к сожалению. К величайшему сожалению, я бы сказал. Да ещё и кровать тут такая неудобная, сам знаешь. Тоша 19:12 — — вот берёшь и спишь, забиваешь на удобства. Но спишь. Так что по звонку в дискорде? 🤨 Бабушка Тамара 19:12— а почему бы и да. С удовольствием 😎 Обсудив все нюансы будущего звонка, на ноутбук Попова поступил входящий вызов от Антона. Так и прошёл вечер. За просмотром гравити фолз и общения не, о чем. На следующее утро к Арсу пришел Щербаков с нравоучениями, но пакетом вкусной еды, а после него Мильковский, не позволяющий Попову грустить. Вечером позвонил Антон, с которым мужчина и провел все время до сна. Так и прошли последующие дни. Утром нравоучения Леши, вечером звонки Антона, и просмотр разных мультиков. В понедельник, когда часовая стрелка остановилась на двенадцати, а минутная неспешно гуляла по цифрам, в палату вошёл врач. — ну что, Арсений Сергеевич, готовлю вам документы на выписку, и можем закрывать ваш больничный. Долечитесь дома, для горла таблетки рассасывайте, а держать тут вас уже бесполезно. — отлично, то есть я могу собираться? — верно, документы сейчас принесу и все. Спустя длинных 40 минут Арс вдохнул морозный воздух октября. Ветер ледяными порывами бил в щеки, сдувал смольные пряди волос со лба, щекотал ноздри. Решив не повторять ошибки прошлого мужчина вызвал такси, на котором и вернулся в Московскую квартиру. Щербаков про выписку не знал. Никто кроме самого Попова не знал. Не сосед по квартире, не Добровольский, не даже Антон, который со следующего дня возвращался в университет. Арс решил сделать сюрприз парню, спокойно появившись на паре по истории. Ключ с легкостью провернулся в замочной скважине, издавая радостный щелчок, словно приветствуя владельца квартиры, так давно не появлявшегося в ней. Квартира же встретила тишиной, такой приевшейся, мрачной, давящей тишиной. Из комнаты Щербакова доносился лёгкий шелест бумаги, а на кухне закипал недавно поставленный чайник. Вообще Попов надеялся по возвращении домой ощутить себя спокойнее, поскольку в квартире он не один, а с Щербаковым, однако неприятное, тянущее где-то под языком чувство напряжения, и тоскливого одиночества оставалось неизменным. Находясь в больничной палате, по соседству Антона, мужчина чувствовал неописуемое спокойствие. Никакие мысли не угнетали, никакие страхи не пудрили голову. Жить без Шаста оказалось в разы сложнее. К хорошему быстро привыкаешь, очень быстро, а еще это хорошее в простые моменты не ценишь. Человеку свойственно ценить только тогда, когда теряешь, но также свойственно испытывать огромную дозу позитива, когда эта утрата восстанавливается. Цените мелочи жизни, они не вечны. Арс, как ему казалось, вновь понял это слишком поздно. Закрыв дверь на несколько оборотов замка, мужчина снял пальто, и с вещами прошмыгнул в свою комнату, оставаясь незамеченным. В коридоре послышалось шарканье Лёшиных тапок по полу, однако спустя несколько секунд оно стихло. Вскоре оно вернулось в обратном направлении. Щербаков сходил за чаем, не заметив присутствия постороннего человека в доме. Арс мысленно усмехнулся и улёгся на кровать. Планов на день не было, до двенадцати еще уйма времени, и ничего не придумав, мужчина открыл видео файлы Николаева, и просидел бы за ними весь остаток времени, вот только желудок подавал сигналы о наступающем голоде. Попов тихо выругался в кулак, но отправился на кухню с целью приготовления ужина на себя и коллегу. Продукты в холодильнике не задерживались, однако возможность сделать что-то путное присутствовала. Готовил мужчина максимально тихо и аккуратно, с закрытой дверью и приоткрытым окном, дабы запахи не напрягали работающего Щербакова, до сих пор не знающего о возвращении друга домой. Доготовив Арс поужинал, и так же прикрыв дверь в кухню, тихо вернулся в спальню, просматривать видео. Из комнаты Лёша вышел ровно в 12, отправляясь на кухню, с которой в ту же минуту послышался удивлённый вскрик, и звук шагов, направляющихся к спальне Арса. Когда дверь открылась, в помещении никого не было. Скорее, на первый взгляд не было. У Попова проснулся детский энтузиазм, с которым мужчина спрятался в шкафу со всеми вещами, и выключил в спальне свет. Когда Щербаков вошёл, удивленно оглядывая спальню, Арс, еле сдерживая порывы смеха, со скрипом открыл дверь шкафа, вылезая наружу под крик друга. — сука, ебаный нахуй, Арс, мать твою налево, ты сука что тут делаешь? Блять, а если бы я тут умер от остановки сердца? Ты из больницы сбежал? Сука, мразь ты, вот ты кто. Лёша продолжал покрывать Попова матом, однако мужчина его не слышал. Держась за живот, мужчина повалился на кровать, задыхаясь от порыва смеха. Тут же на кровать упал сам Щербаков, больно пинающий Арса по ногам, в тоже время щекоча по ребрам. Комната залилась криком, смехом, и множеством остальных звуков, которые к сожалению, не радовали соседей, поскольку спустя несколько минут кто-то снизу постучал в пол квартиры, заставляя мужчин сбавить пыл. — блять, Попов, ну ты и сволочь. Ты как давно тут сидишь? — Лёша переводя сбившееся дыхание присел на край кровати, смахивая слёзы, проступившие от смеха. — меня сегодня днем выписали. Тут уже с половины третьего ошиваюсь, такие вот дела. Слышал, как ты за чаем уходил, даже не заметив моих вещей на вешалке. Иди ужинай вообще, и спать пора. Щербаков, послушав совет, ушел на кухню. За ним неспешно поплёлся Попов, однако спустя несколько минут, он вернулся в спальню, и завалился спать. Утром в университет, к Антону. *** Сам Антон сразу после выписки вернулся в общагу, к заскучавшим от одиночества Диме и Оксане, которая ежедневно контролировала прием оставшихся лекарств, питание и состояние парня. Шасту запретили выходить на улицу, заставляли есть ненавистную овсянку по утрам, пить горькие таблетки, и в целом следили за ним, как за маленьким ребёнком. Сам парень не то чтобы был против, но такое количество внимания к своей персоне его напрягало. Юноша был готов молиться всему святому, ради справки в ВУЗ, и получив заветную бумагу, выдохнул с облегчением. Просыпаться от будильника в семь утра после длительного перерыва сложно. Вот только Дима любезно помог Антону проснуться, пиная того куда-то под ребро, и крича про ответственность и отсутствие опозданий. Погода в октябре мягко сказать не радовала. Не радовала простых прохожих, но не Антона. после полутора недель лечения, любой ветер и слякоть не расстраивали. Главное, что бодрящий ветер обдувает острые скулы, забрасывает мелкие песчинки в глаза, говорит, что ты жив. Такого наслаждения парень не испытывал давно. Казалось бы, такая мелочь, как свежий воздух, как легкая морось дождя, как опадающие листья деревьев, погружающие улицу в сборник серых оттенков, с голыми деревьями. Все это не вводило Шаста в уныние, наоборот, он находил определенную романтику в такой погоде. По пути в универ зайти в кофейню за ароматным кофе, улыбнуться хмурым людям в метро, будто говоря: это пройдёт, это просто погода, не впадай в тоску, улыбнись. Такое родное здание университета, много людей, что непривычно, учитывая систематические опоздания. Гардероб, оставленная тёплая куртка, лестница, забитый студентами коридор, аудитория истории, закрытая на ключ. Одногруппники радостно встретили Антона, обмениваясь дружескими полу объятьями, и рукопожатиями. Сегодня Антон светился больше обычного. Кто-то удивлялся, кто-то порадовался за парня. Как еще может чувствовать себя человек, с которого сняли подозрения об убийстве? Никак иначе. Прозвенел звонок, и шум в коридоре стих, однако нужная аудитория оставалась заперта. Кто-то перешёптывался, обсуждая резкую пропажу преподавателя, кто-то поставил таймер на 15 минут. Однако сработать он не успел. Вскоре коридор наполнился ароматом до боли знакомого Антону парфюма. Легкий, ненавязчивый запах, сводящий парня с ума, точно так же, как и его обладатель. — Арсений Сергеевич? — Шастун недоверчиво посмотрел на преподавателя, открывающего дверь, и запускающего студентов в аудиторию. — какого чёрта? Вы ж болеете! — и тебе привет, Тош. Такие вот дела, сюрприз, скажем так. — дождавшись пока все войдут, Арс прикрыл дверь, оставаясь в коридоре наедине с недоумевающим Антоном. — за такие сюрпризы можно и получить. Почему ты не сказал, что вернулся из больницы? Я может переживаю, места себе не нахожу! Это как называется? Тебе на мои эмоции совсем всё равно? — Антон обиженно надул губы, и потянулся к дверной ручке, с целью зайти в аудиторию, но теплая рука Попова, моментально накрывшая руку парня, не дала этого сделать. Арс слегка притянул юношу к себе, мягко улыбнулся и посмотрел прямо в глаза. — и что это за обиды такие? Я думал ты обрадуешься, когда меня увидишь. Вот так всегда, хочешь, как лучше, а получается, как всегда. Кстати, ты, когда дуешься, похож на хомяка. Так забавно щеки надуваешь. — а ты, кстати, когда такую херню творишь, похож на мудака. — парень попытался войти в кабинет, однако Арс утянул юношу в крепкие объятья, обжигая волосы горячим дыханием. — не хочу, чтоб ты злился. Если тебя это как-то успокоит. Могу предложить сходить за кофе после пар, и прогуляться. Давно на свежем воздухе не был, да и ты тоже. — тогда, — Антон выбрался из крепкой хватки Арса, чуть краснея от смущения, — тогда после пар с тебя кофе и прогулка. А сейчас у нас история, если ты не забыл. Арс кивнул, и позволил парню зайти в аудиторию, после чего зашел сам, и как не чём не бывало, начал читать лекцию, изредка поглядывая на улыбающегося парня, один вид которого, заставлял сердце биться быстрее. Мужчина вёл урок, и даже не подозревал, что сам Антон не замечал ничего, кроме синевы таких манящих глаз, туманящих разум. парень не вникал в слова урока, не думал об истории, не думал ни о чем, кроме своих чувств.