Иной танец

Ария почти ненавидела себя за то, что «сломалась» перед драконьим принцем. Меньше всего она хотела увидеть жалость на его лице. Потому что не знала, как тогда поступит: попытается лишить его оставшегося глаза или разрыдается, как малое дитя. Ее колотило от пережитых впечатлений, раскалывалась голова. Переодевшись в свое самое теплое (и целомудренное) ночное платье, принцесса забралась под одеяло и постаралась уснуть — так ей бы удалось избежать расспросов подруг и закончить этот дурацкий день. Но сон, будто издеваясь, не шел — только дразнил, погружая в топкое и тяжелое пограничное состояние. Поэтому, когда в спальню вошла троица фрейлин, принцесса только обреченно застонала. — А ты почему в постели? — удивилась Тиссая. — И почему не предупредила, что вы с принцем не поплывете? — уже строже добавила она. — Не сейчас, пожалуйста. Отложи свои нотации до завтра, — Ария зарылась в подушки, но от Сэнд было не так просто избавиться. — Как я смогу тебя защитить, если ты постоянно сбегаешь?! Мы столько раз об этом говорили. Я должна знать обо всех твоих передвижениях. Ты не можешь ходить, где тебе вздумается и без охраны. — Я была с Эймондом и его драконом. Мне ничего не грозило. Дориана, успокой, пожалуйста, свою сестру. Телохранительница возмущенно набрала в грудь воздух, но была остановлена легким прикосновением единокровной сестры. В ее голубых глазах был и мягкий укор, и немая просьба. Тиссая подняла руки, сдаваясь. — Так теперь он — Эймонд? — насмешливо заметила Лисса, забираясь на кровать и накручивая на палец золотой локон. — Ты уже была с ним? — Я сегодня летала на драконе, а тебя больше интересует, трахалась ли я с принцем? — Она из Лисса. Там все такие, — с заметным небрежением возразила Сэнд. Лисса закатила глаза: — Так у вас что-то было? — Он благочестив, как септон. А я не ты, которая может соблазнить даже камень, — колко бросила Мартелл. — И вообще вся эта затея была ошибкой. Чем быстрее мы вернемся домой, тем лучше. Подруги принцессы переглянулись. — Что случилось? — мягко спросила Дориана. — Я же видела, как он смотрит на тебя. Он никого, кроме тебя, не замечал. — Чего не скажешь о его брате, — хохотнула Сэнд, — этот замечал всех. За исключением законной супруги, конечно. — И тебе он не был неприятен, — продолжила Айронвуд, игнорируя реплику старшей сестры. — Что случилось? — глухо переспросила Ария. Она села и обвела наперсниц безрадостным взглядом. — Я повела себя как идиотка — вот что. Боги, да я почти продала ему душу за этот полет. А потом все вышло из-под контроля. — Насколько все плохо? — Со мной опять случилось это. Срыв, — принцесса вяло усмехнулась. — Милая, — Лисса сочувственно накрыла ее руку своей, — я всегда говорила, что ты слишком впечатлительна. Мужчин нельзя любить, они всегда все портят. Надо использовать их, и только. Хочешь я заварю тебе успокаивающий чай? — Лучше налей мне вина. Старшая фрейлина вдруг обеспокоенно ощупала ее лоб: — Постой, да у тебя жар! Принцесса отмахнулась, укладываясь обратно: — Ерунда. Я посплю и все пройдет. — Нет, не ерунда, — возразила Тиссая. Оттолкнув руки лиссенийки, она тоже коснулась ее кожи. — Ты вся горишь. Дора, сообщи принцу Кворену. — Не втягивайте отца. Я посплю и все будет хорошо. — Поздно. Дориана уже убежала, — протянула Лисса. — Да вы меня вообще слушаете?! — хотела вскричать девушка, но острая головная боль заставила ее затихнуть и незаметно провалиться в сон. Ария слышала голос отца, фрейлин и незнакомый голос — они говорили что-то об эмоциональном потрясении. Но она не была уверена — смысл большинства слов поглощала темнота. Пару раз ее трогали, влили что-то прохладное и сладкое в рот и, наконец, оставили в покое. Принцесса проснулась глубокой ночью от странного ощущения. Не разобравшись в нем, она взяла едва горящую лучину и зажгла свечу. Спать больше не хотелось, прошли и озноб, и головная боль. Жара тоже не было — по крайней мере, ощупав себя, она ничего такого не почувствовала. Единственное, что вызывало легкую досаду — теперь она будет бодрствовать до утра, а после полудня начнет некрасиво клевать носом. Вздохнув, дорнийка умылась, заплела волосы. Подошла к столику с напитками, налила себе воды, отпила и замерла, пораженная запоздалым понимаем. Проснулась она от ощущения чужого присутствия. — Тиссая! — позвала она, но никто не ответил. Неспокойное биение собственного сердца едва ее не оглушило. Мартелл схватила лежавший в чаше с фруктами маленький нож, пряча руку в складках ночного платья, и медленно, спиной к стене, двинулась к двери. — Кто здесь?! Я сейчас закричу. — Не стоит, принцесса. Из кресла в дальнем и самом темном углу поднялась высокая тень. Когда она достигла границ света единственной свечи, то обрела облик Эймонда Таргариена. Единственный голубой глаз ярко блестел, как и чернильно-черная повязка. Серебряные волосы, напротив, казались тусклыми и седыми. Ария очень живо вспомнила полустертые из памяти восточные сказки про демонов — дивов, приходящих к красавицам по ночам. Дивы звали, туманили рассудок сладкими речами, а не сумев соблазнить, похищали, выпивая молодость и красоту. По крайней мере, так говорила мать. — Эймонд? — с некоторым облегчением выдохнула она, но нож не выпустила, только сильнее сжав рукоять. — Что ты здесь делаешь? — Похищаю тебя. — Я тебя не понимаю. — Арии на мгновение показалось, что она спит и видит сон. Она даже ущипнула себя украдкой. Боль ощущалась настоящей. Дракон приблизился: — Ты пойдешь со мной, Ария. Если, конечно, не собираешься его использовать. — Он опустил выразительный взгляд на нож, кончик которого упирался ему в грудь. Принцесса удивленно смотрела на свою руку. Когда она успела выставить между ними нож? Таргариен потянулся к ней — дорнийка думала, чтобы выбить оружие, но он только передвинул ее руку выше. Острие теперь метило в незащищенную шею. — Если хочешь нанести настоящий удар, целься выше. Здесь и здесь, — Таргариен провел пальцами по ее шее, — проходят яремные вены. Не промахнешься. Холодок прошелся по ее спине от его прикосновений и слов. — Эймонд, что происходит? Объясни, ты меня пугаешь. — Я не отпущу тебя, Ария Мартелл, — произнес он тихо и до мурашек вкрадчиво. — Есть только один способ гарантированно помешать твоему отцу увезти тебя. На исходе нового дня ты будешь моей перед Богами и людьми. Поэтому ты либо бьешь, либо… — Принц самодовольно приподнял подбородок, зная, что она не ударит. Единственный глаз торжествующе сверкнул. — Ты готов жениться на мне против моей воли? — дорнийка вскинула бровь. В ней поднималось столько противоречивых чувств. — Мне сложно придумать лучшее начало для брака. — Я не помню, чтобы ты была против — забудь сегодняшнюю ссору, мы оба понимаем, что отказываться от союза наших домов из-за нее абсурдно. Разве что-то изменилось? — Я определенно против того, как ты намерен устроить этот брак. Ария опустила руку. Нож выпал из пальцев, оставляя ее беззащитной и в каком-то смысле обнаженной перед ним. — Я не нравлюсь твоему отцу, я говорил. В вопросах твоего замужества он, прежде всего, твой отец и только во вторую очередь правитель Дорна. — Эймонд коснулся ее подбородка, заставляя смотреть на себя. Его взгляд, вопреки ее опасениям, был осмыслен и серьезен. — Скажи мне, что он не увезет тебя при первой возможности или не потребует от меня и моей семьи невозможного. Скажи, и утром я пойду просить у него твоей руки. Принц пропустил темную прядь сквозь пальцы. — Молчишь? — Я тебя не понимаю, Эймонд. Ты заявляешь, что не отпустишь, что сделаешь своей, а потом говоришь о союзе домов. Ты даришь мне полет, а потом ругаешь за поцелуй. Ты так стремишься исполнить свой долг? Или это желание твоего сердца? — А ты? — невесело усмехнулся принц. — Ты дразнишь, говоришь о долге и снова дразнишь, целуешь, а потом, забыв о долге, заявляешь, что я тебе не подхожу. — Я первой задала вопрос. — Думаешь, я бы пришел сюда, руководствуясь исключительно долгом? — Он провел носом по ее виску. — Пекло, я бы взял тебя прямо здесь. — Так что тебя останавливает? — с вызовом прошептала Ария. Ее голос словно спустил натянутую тетиву. Эймонд прижал ее к стене, целуя ее со всей страстью — почти ненавистью. Это был болезненный поцелуй, но от этого не менее желанный. Его руки окружали ее талию стальной цепью, оставляя если не синяки, так алые отметины — точно. Он был несдержан и от недостатка опыта неосторожен. Но дорнийка прощала ему его ненамеренную жестокость (позже она научит его более тонким и изысканным ласкам). В конце концов, что такое капелька боли в море страсти? В какой-то момент дракону надоело склоняться к ней и он подхватил ее под бедра и легко поднял — Ария без слов обвила его чресла ногами — их лица оказались практически на одном уровне. Теперь дорнийка могла гладить его лицо, волосы, шею. Зажатая между холодной стеной и его поджарым, горячим и полностью готовым дарить удовольствие телом, она точно знала, чего хочет. Пальцы принца, насколько могли, спустили скромный вырез ее ночного одеяния, суховатые губы, больше привычные к колкостям и насмешкам, нежели к поцелуям, впились в нежную шею, оставляя метки и здесь. Принцесса не сдержала шумного вздоха — шея всегда была ее уязвимым местом. Таргариен опустился ниже, находя губами выдающую возбуждение грудь — заостренные вершинки было видно даже через плотную ткань — через ткань он взял тугую горошину в рот. Тело дорнийки прошило красной нитью наслаждения от низа живота до кончиков пальцев рук и ног. Она сладко застонала, зарываясь рукой в белоснежные волосы. Ласка через одежду распалила ее даже больше, чем если бы ее ставшая такой чувствительной грудь была обнажена. Ария взяла лицо принца в ладони, поймала совершенно черный взгляд и, не разрывая зрительного контакта, совершила медленное скользящее движение бедрами. Дракон замер. Дорнийка проделала с ним это вновь, наблюдая зарождение демонического в его взгляде. И вновь. Внезапно зарычав, Эймонд швырнул ее на постель, но вместо того, чтобы продолжить, выпутался из ее объятий, как из ядовитого плюща, и отошел от нее, как от опасного зверя. — У нас мало времени. Вино у тебя на прикроватном столике — сонное? — спросил он. Его грудь тяжело поднималась и опадала, да и Ария дышала совсем не спокойно. Голос сына короля был до полушепота низок и звук его отдавался мучительным томлением внизу ее живота. Принцесса только кивнула, как принц уже подносил кубок к ее губам. — Пей. Все пройдет легче… Мне будет легче, если ты будешь спать. — Это не то, как бы я хотела выйти замуж или провести сегодняшнюю ночь. Проведи ее со мной, Эймонд Таргариен, будь со мной, будь во мне… — она притянула его за камзол, увлекая за собой. — А утром я сама попрошу отца отдать меня тебе. — Я не могу полагаться на милость твоего отца, принцесса, — он на мгновение прижался горячим лбом к ее щеке. — У меня нет никакого желания бегать и умолять его позволить мне взять тебя в жены. Поэтому я просто не оставлю ему выбора, — сказал он жестко. Ария с яростью оттолкнула его, поднимаясь с ложа. — Правильно ли я понимаю: я предлагаю себя, как последняя распутная девка, а ты отказываешься, просто потому что боишься говорить с моим отцом? — Женщина, тебе обязательно быть такой?! — Его лицо окаменело, как днем, когда он довел ее до срыва. — Какой, Эймонд? С чувствами и желаниями? Я никогда не буду тихой и покладистой, я говорила. Драконий принц, видимо, вспомнил, чем закончилась их первая ссора, потому что продолжил он уже более ровно: — Мне не нужна тихая и покладистая. А тебе не нужен спокойный и терпеливый — будем честны. Пей. — Позволь мне хотя бы одеться, — попросила она, больше всего желая разжать руки и позволить снадобью впитаться в ковер. — Нет времени, Ария. — Мужчина накинул ей на плечи свой плащ. — Пей. Я больше просить не буду. — Ты знаешь, что я отомщу тебе за это, — тихо сказала дорнийка, от злости в два больших глотка опустошая кубок. — Жду не дождусь, принцесса, — хмыкнул Эймонд, еще не зная насколько злопамятной она может быть. Дальнейшие события дочь Кворена Мартелла помнила плохо. Принц вел ее по коридорам, по сырым тайным ходам. Через четверть часа сонное вино окончательно взяло верх, ноги начали заплетаться и ее похититель взял ее на руки. Кажется, тогда она и потеряла домашние туфельки. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — пробормотала девушка, засыпая в руках дракона. — Я знаю, принцесса. Плавная линия его усмешки — последнее, что она запомнила.