Иной танец

Они вернулись в замок раньше Эйгона и Хелейны, раньше дорнийского принца с десницей, отправившихся на охоту. Бросив пару не несущих иного смысла, кроме вымученной любезности, слов, принцесса тут же удалилась в покои, оставляя Эймонда со странным чувством недосказанности и беспредметной злости. Сын короля хотел было поупражняться с мечом — тренировки всегда избавляли его от лишних мыслей — но в тренировке без противника мало пользы, а дергать Коля принц не хотел. Придется объяснять и свое состояние, и содранные костяшки. Эймонд пробовал читать, но наткнулся меж страниц на небрежно оставленный там алый лист. Выругался. Тяжелый том был отложен. — Ай, в пекло все! Ноги сами повели его в город. Потайной ход много лет назад показал Эйгон, когда впервые повел его на Шелковую улицу. Принц оказался в том же борделе, что и тогда. Внутри практически ничего не изменилось. Разве что стало больше шелка и ковров. Заведение процветало. Пространство дрожало от дыма восточных благовоний, запах специй и экзотических цветов щекотал ноздри. По периметру общей залы тянулся ряд кушеток и низких диванчиков, перемежаемых пуфами и маленькими треногими столиками, заставленными чашами с фруктами, пузатыми кувшинами и кубками. В центре, на особо вытоптанном куске ковра извивались полуодетые танцовщицы. Некоторые пары предавались разврату прямо тут. Видать, он чем-то очень сильно досадил Богам, потому что пьяные мужи в дальнем углу вовсю горланили «Дорнийскую жену». Надо сказать, достаточно стройно. «У дорнийца жена хороша и нежна, поцелуй ее сладок, как мед… Голос милой дорнийки звенит, как ручей, в благовонной купальне ее…». Эймонду совершенно иррационально хотелось кого-нибудь зарезать. Может, того толстяка, что вопит громче остальных, раздувая красные от выпитого эля щеки? Или его безбожно фальшивящего товарища? «…мне не жаль умирать, коль дорнийка любила меня». — Как вы выросли. — Рядом встала уже немолодая жрица любви. Прошедшие шесть лет заметно отразились на ее внешности. В его обрывочной детской памяти, сильно искаженной смущением и неловкостью первого раза, она осталась смешливой шатенкой с гладкой белой кожей, без морщин и седых волос. Теперь на него смотрела женщина с усталыми глазами и горькими складками в уголках губ. Но, судя по недешевым украшением, теперь она тут всем заправляла. — Могу я предложить вам комнату для особых гостей? — спросила она, продолжая его рассматривать. — Да, — сказал он и, подумав, добавил: — и вина. Много вина. Женщина лично повела его сквозь наготу и сплетения тел на третий этаж, где располагалась одна-единственная комната без окон. Треть пространства занимало впечатляющих размеров ложе, круглое, без столбиков и балдахина. Здесь также были пара глубоких кресел, низкие и высокие столики, музыкальные инструменты и даже ванна за ширмой у входа. — Надеюсь, в вашем заведении знают, что значит держать язык за зубами. — Принц поймал хозяйку борделя за локоть. — Конечно, господин. Никто не узнал о вашем визите тогда, никто не узнает и сейчас. Таргариен кивнул и отпустил женщину. В приглушенном свете свечей тускло сверкнуло фамильное серебро волос — Эймонд сбросил плащ и уселся на край постели, вытягивая ноги. Ему сразу принесли вино. Слава Богам, не дорнийское. За вином последовали девушки. Он остановился на пышногрудой высокой блондинке. Как обосновал он сам себе собственный выбор, у нее были умные глаза. Но еще, в чем он отказывался признаваться, она была совершенно другой. — Сыграй мне, — велел он шлюхе, неопределенно махнув рукой, а сам продолжил медленно, но верно напиваться до пустой головы и притупленных чувств. Девушка села за арфу. Надо признать, играла она довольно сносно. Но хрустальное звучание инструмента ему быстро наскучило. — Чего сегодня хочет мой господин? — ласково спросила она, усаживаясь у его ног, когда он жестом велел ей остановиться. У нее был легкий певучий акцент. — Забыть этот день. — И кто та дева, что терзает сердце моего господина? — цепкие руки поползли вверх по его коленям. — О чем ты? — Мужчины приходят в Дом удовольствий, долго смотрят на один типаж девушек, чтобы выбрать совершенно противоположный, только когда страдают по вполне определенной женщине. Поверьте моему опыту. Принцу меньше всего сейчас хотелось, чтобы ему указывали на его неспособность избавиться от мыслей об Арии. — Да, а что еще говорит твой опыт? — опасно спросил он. — Что Дея поможет моему господину забыть. — Блондинка ловко оседлала его бедра. Женские руки забрались в ворот рубахи, огладили напряженную шею. Эймонд был бы более чем доволен девушкой, если бы на этом она закончила болтать и приступила к работе. Но она зачем-то продолжила блистать умом. — А моя наблюдательность говорит, что дева та — дорнийка, и, скорее всего, благородная. Я угадала? Она красивая? — Девушка кокетливо спустила платье с плеч, оголяя красивую белую грудь с нежно-розовыми сосками. — Красивее, чем Дея? Слишком поздно она заметила ухмылку, исказившую лицо мужчины. Дракон резко схватил ее за волосы на затылке, потянул, вышибая слезы из светлых глаз. — Тебе платят за вопросы? — спросил он пугающе спокойным голосом и спихнул шлюху с колен. Сын короля встал с ложа и опустился в одно из кресел. — Пора использовать рот по назначению, — сказал он, расслабляя завязки на бриджах.

***

Эймонд проснулся от того, что на него вылили целый ушат — не меньше — холодной воды. Ругаясь, принц вскочил дезориентированный, но тем не менее готовый убивать. — Вставай, красавица! — раздался сзади знакомый глумливый голос. — Эйгон?! Что ты тут делаешь? — Младший принц резко обернулся, и комната, и брат завертелись перед его глазами, вызывая острый приступ тошноты. Все-таки он успел немало выпить прежде, чем отрубиться. К своему счастью, он выглядел более-менее прилично. Бриджи, по крайней мере, все еще были на нем. — Мне казалось, это я должен задавать тебе вопросы. Ну, что, смочил его, братик? — Наследник пошло хохотнул. — Заткнись. — Матушка с ног сбилась в поисках своего образцового сына, а ты, сбежав от невесты, развлекаешься в доме терпимости. Подумать только! — продолжал веселиться брат. — Меня ищет матушка? — услышал главное второй сын Алисенты. — Да! Если бы не Мартеллы, она бы подняла на уши весь замок. Твоя дорнийка неважно себя чувствует после прогулки. Кстати, где вы были? — Не твое дело. Что ты сказал матери? — Эймонд встряхнул Эйгона. Тот поморщился. — Тебе бы рот сполоснуть, от тебя разит на лигу. Ладно, ладно, не смотри так. Она знает, что мы разделились во время прогулки. Совершенно точно знает, что Вхагар сегодня летала над заливом. Знает, что вы вернулись в замок раньше всех, принцесса закрылась в своих покоях, а ты исчез. Наездник Вхагар страшно выругался. Старший принц неожиданно жестко схватил его за плечо, выдав с внезапной злостью: — Перестань, смотреть тошно. Ты не Хайтауэр. Ты — Таргариен, седьмое пекло! Правила, благочестие, богобоязненность — не про нас. Мы сами — Боги. Мы берем, что хотим, и не извиняемся за это. «Пламя и кровь», помнишь? — Она знает, что я здесь? Ты сказал ей, куда идешь? Эйгон закатил глаза и разочаровано вздохнул. — Нет, не сказал. Никто не знает, что я покинул замок. Я бы многое отдал, только бы матушка увидела, что ты не такой идеальный. Но братья ведь должны прикрывать друг друга. Будешь мне должен. Брат швырнул в него его же одеждой: — Одевайся, приведи себя в порядок и идем. Да, и по пути придумай внятное объяснение, где ты был и почему оставил больную невесту одну. — Что ты сказал? — Эймонд остановился, натянув рубашку лишь наполовину. — Дорнийке нездоровится, у нее был мейстер. Мартелл в бешенстве. Разве я не сказал? — Эйг, ты имбецил. — Вот и помогай людям после такого! — возопил первенец короля. Когда они вернулись, королева рвала и метала. Эйгон благоразумно улизнул, хитро подмигнув напоследок. Эймонд не видел мать в такой ярости, пожалуй, с того самого памятного дня, когда он лишился глаза. — Где ты был?! — Вопрос был чисто риторическим. В таком состоянии она не станет ничего слушать. — Ты пил? Эймонд, я думала на тебя можно положиться. Я поверить не могу! Ты увез принцессу неизвестно куда, но это еще полбеды — после вашей прогулки она слегла, а ты исчез. Боги, Эймонд, о чем ты только думал?! Союз с Мартеллами под угрозой, твой дед уже который час пытается усмирить гнев принца Кворена. — Алисента ходила из стороны в сторону, нервно сцепив руки. — Чем ты думал?! — Я виноват, матушка. Я все исправлю. — Лучше бы ему вновь лишиться глаза, чем видеть разочарование на лице матери. — Сейчас ты пойдешь в свои покои, умоешься и проспишься. Мы скажем, что ты тоже заболел. Выйдешь утром, а еще лучше к обеду. И, Эймонд, — королева сделала паузу, одарив его строгим взглядом, полным родительского негодования, — никаких больше выходок. — Как раз этого сбившийся с пути сын обещать не мог. Стоит ли говорить, что покои ее милости принц покинул в самом дурном расположении духа? Вид Лариса Стронга, поднимающегося к королеве, не способствовал улучшению настроения. — Ларис, — кивнул Эймонд, проходя мимо. — Мой принц, — мастер над шептунами склонился в поклоне. — Надеюсь, вы хорошо провели вечер. Таргариен остановился. Он практически не удивился осведомленности этого верткого трутня*. Одной рукой он схватил лорда за ворот и ощутимо впечатал в стену. Трость мужчины упала с гулким стуком. — Я ценю твою верность моей матери. Но ты не будешь вставать между нами, это понятно? — прошипел он в лицо не ожидавшему подобного Ларису. — Есть вещи, знать которые королеве вовсе не обязательно. Ты будешь слеп и глух к моим делам, а главное, нем. — Эймонд наступил на хромую ногу мужчины, тот сдавленно вскрикнул. — Иначе… Мне давно не нравится, как вы смотрите на мою мать, лорд Стронг. Что мешает мне вызвать вас на поединок и зарубить? Непривычно признавать, но Эйгон прав. Эймонд — Таргариен, а не Хайтауэр, и пора бы ему об этом вспомнить. — В дуэли с калекой нет чести, — просипел мастер над шептунами. — Честь? Думаешь, она меня волнует? — Дракон мрачно расхохотался, усиливая давление на больную конечность, наслаждаясь властью и чужой болью. Хмель снимал остатки барьеров. — Хорошо, в таком случае я просто тебя зарублю. Надеюсь, мы поняли друг друга. — Он отпустил мужчину. Калека тяжело дышал, всем телом опираясь на стену. На неприятном лице, несмотря на боль, расцвела издевательская улыбка. — Думаю, вам будет интересно узнать, что в составе свиты принца Кворена прибыл любовник Арии Мартелл. Прошлой ночью он посещал покои принцессы. Рука вновь потянулась к лорду, в этот раз сомкнувшись на хилой шее. — Да хоть сто любовников. — Принц и сам удивился тому, насколько спокойно звучит его голос. — Ария Мартелл — моя невеста, а, значит, это мое дело. Королева ничего не должна узнать. Ты. Меня. Понял? — раздельно произнес он. Ларис с трудом кивнул. Хромоногий ставил на страх сына перед матерью, но Таргариен сегодня нарушил уйму правил и уже видел разочарование на лице Алисенты. Это было неприятно, но, к его удивлению, вполне переносимо. Трутень ставил на знаменитую драконью ревность, но принц сегодня сам был с другой женщиной, да и его прямолинейная принцесса не скрывала, что не девственница (хотя мысль об Арии с другим мужчиной все же царапнула внутри, и он к ней еще вернется). Лорд Харренхолла просчитался во всем в отношении него. Какое приятное чувство. — Тогда у нас с тобой все хорошо. — Эймонд ободряюще похлопал мужчину по плечам и даже улыбнулся. — Не скучай. Оказавшись в своих покоях, принц приказал набрать едва теплую ванну. За окном царила глубокая безлунная ночь — в такую свершаются немало преступлений. Прохладная вода избавила его от остатков хмеля, привела в состояние, в котором он мог мыслить рационально. Да, он был не слишком благоразумен, отправившись искать приключений, не поставив никого в известность. Но эта ночь кое-что для него прояснила. Когда драконье яйцо, положенное ему в колыбель, так и не проклюнулось, разве это остановило его? Разве остановила его свирепость дракона, только-только лишившегося всадника, или знание, что дракон этот предназначался другому Таргариену? Нет. Никто не преподнес ему крылья и пламя на блюде. Он пошел и взял то, чего желал. Теперь он законный владелец и всадник Вхагар, и никто не допускает мысли, что могло быть иначе. Второй сын короля оделся а затем позвал верного ему сира Уиллиса Фелла, а также лояльных братьев Каргиллов. Они не откажут ему в небольшой услуге. Драконий принц не отпустит Арию Мартелл. Потому что ему не нужна другая женщина. Потому что Эймонд Таргариен берет то, что хочет. «Теперь все будет хорошо. Теперь все будет правильно», — думал он, решительно шагая во тьму тайных ходов, подобно плющу оплетающих королевский замок. В руке он сжимал пергамент, исчерканный нетвердой детской рукой. Не зря они с Эйгоном когда-то облазили весь Красный замок, набивая синяки и собирая вековую пыль и паутину. А наутро Тиссая Сэнд, помимо прочего являющаяся телохранительницей дорнийской принцессы, не нашла дочь Кворена Мартелла ни в постели, ни в покоях. Принцесса исчезла. Имелись все основания полагать, что она была похищена.