outsize

В его глазах дрожали маленькие звёздочки, рождающие то самое, всем известное, чувство в груди. Бешено колотилось сердце, почти неконтролируемый позыв где-то на кончиках пальцев заставлял сделать шаг вперёд, но почему-то голос разума вторил, причиняя боль своим холодом. «Ты ему не нужен» Хёнджин открыл глаза и резко сел на кровати. В страхе вцепился в рукав пижамы рядом лежащего мужчины. Просил, умолял, унижался, потому что сильно любил. Слишком сильно. – Минхо! Минхо, прошу тебя, проснись, – юноша тряс его за плечо, оставляя следы от собственной хватки. Старший почти привык к подобным пробуждениям, но это не меняло того, что он их ненавидел. Сон для него — одно из самых важных составляющих здоровой атмосферы и хорошего настроения. Хёнджин всё это рушил в одно мгновение. – Тебе опять что-то приснилось? – нехотя открыл глаза, перехватив чужую руку и сжав её своей, – успокойся. – Это… так не было раньше. Всё какое-то незнакомое, и ты, такой далёкий, стоишь в толпе тех, кто любит тебя, но среди них нет меня. Я будто заперт в пустоте, вокруг ничего, ты смотришь в мою сторону, но не слышишь, не видишь. И улыбаешься. Почему ты улыбаешься? Ли выдохнул, мысленно подготовив себя к тому, что срываться нельзя. Он старался быть хорошим партнёром, но никогда бы не стал тем, кто будет любить так, как того хотелось бы кому-нибудь ещё. – Ты же понимаешь, вопрос глупый. Конкретно я в твоём сне не был, откуда мне знать, чего я там улыбался? Хёнджин кивнул и попытался сосредоточиться на тепле, которое чувствовал благодаря руке Минхо. Настоящий кошмар для него — не просто потерять его, а потерять, находясь рядом. Без возможности коснуться, дотянуться и почувствовать. Остаться лишь наблюдателем. – Извини, что разбудил. Я сделаю себе чай, а ты дальше спи. – Сделай тот, который мы вчера купили. Какой-то из них должен подействовать, в конце концов, – Ли отпустил руку парня, перевернувшись на правый бок. Глаза зацепились за полную луну — в панорамное окно её было отлично видно. И она напомнила о важном, – Хёнджин-а. Хван остановился в проёме, обернувшись и с негаснущей надеждой посмотрев на затылок старшего. – Не верь тому, что диктует твоё сердце. Запоминай только то, что видят глаза. Юноша усмехнулся, прикрыв глаза на секунду, и направился на кухню. Минхо почти всегда говорил загадками, и его вечно уносило потоком в философию, которую сложно было понять, и ещё сложнее принять. Хёнджин настолько романтик, что ожидал услышать от него, как тот его любит. Желательно до потери пульса, но разве это не зависимость? Нет, Ли на такое бы не пошёл. Мысли подобного рода добавляли лишь сомнения, и в какой-то из особенных дней Хван начал сомневаться, что любим. Что нужен. Они редко ругались с Минхо, потому что у второго была позиция спокойных разговоров. Он не видел смысла кричать и устраивать скандалы, хотя вполне мог это делать. Минхо был довольно падким на выяснения отношений, но, как казалось Хёнджину, это происходило потому, что между ними оставались недомолвки. Если ты пытался что-то скрыть от Ли Минхо, то должен был быть готов к последствиям. Знакомство с ним было таким нелепым, что Хван не особо часто это вспоминал. Отчаянно искал себе партнёра, поэтому его кидало из стороны в сторону: то к одному, то ко второму, то к третьему. Наконец, парень заставил себя остановиться. Он слишком спешил, неразборчивым почерком писал свою историю, попутно добавляя кучу ненужных номеров в телефонную книгу. Когда осознал ошибку, посчитал, что было поздно. Отчаяние захлестнуло снова. Но и тут ему очень повезло — университетское мероприятие, столкнувшее его с тем самым Ли Минхо, о котором говорили почти все на его курсе. Спикер, говорящий по делу, без воды, недолго и без особого энтузиазма. Такова цена его профессионализма. И чёртовой харизмы, наверное, тоже. Хёнджин мечтал однажды стать редактором модного журнала, поэтому издательское дело ему нравилось. Однако сборища толп — совсем не его конёк, в тот раз согласился лишь из-за Феликса, которому позарез нужно было потратить время на что-то более «важное», чем свидание с человеком, видеть которого он уже не мог, но сказать прямо не хватало смелости. Самый хороший в мире друг с фамилией «Хван» пошёл навстречу Феликсу, пожалев и не пожалев одновременно. За плечами Минхо уже был хороший опыт и парочка не особо удачных событий, подпортивших его репутацию, поэтому в университете его встретили не сказать чтобы радушно. Тем не менее, на это он не обращал никакого внимания, его волновало только собственное мастерство и то, что он всё ещё был способен кого-то чему-то научить. Его властный голос звучал по всей аудитории, заставляя слушать даже тех, кто изначально был настроен сорвать лекцию. Таким образом у него получилось завоевать и уважение, и доверие. Но самое главное — внимание ледяного принца. Хёнджин не был самым популярным парнем на факультете, но точно был одним из самых привлекательных, однако ему почти никто не предлагал встречаться, потому что он слишком много времени проводил за чтением романов днём, а вечерами его можно было заметить в большинстве лучших баров Сеула. Это настораживало. Его двойственная натура в основном отталкивала, а не привлекала. Некоторых даже пугала. Никто не стремился заглянуть за ширму, отдёрнуть штору и посмотреть на обнажённого Хвана, что, в принципе, никак на него не влияло. До момента знакомства с Минхо. Ему 22, Ли примерно 30. У него — ни черта, у Ли — деньги, карьера, квартира в центре Сеула. Его переполняли чувства, Ли считал их ребячеством. К нему относились холодно, к Ли — с теплом и самой чистой любовью, которая была доступна. Никаких переломных моментов, театральной драмы или интриг. Сцены ревности исключены, один был влюблён, другой — позволял. Но какое-то незначительное событие поменяло их местами. Открыло глаза Минхо и закрыло Хёнджину. Примерно год после выпуска они ходили вокруг да около. Изредка касались друг друга, переходили на поцелуи, изводя и издеваясь. На отношения не было ни единого намёка, а ссора с Феликсом усугубила доверие Хвана к людям в целом. Он так сильно дорожил их дружбой, что, потеряв её, на какое-то время отключился от внешнего мира. Будто ему перекрыли воздух, подменили батарейки, заставили действовать по указке. Не звонил младшему почти месяц, потом встретились, поговорили, Ли предложил остаться хотя бы приятелями, Хван наотрез отказался. Спустя два дня передумал, долго извинялся, сказал, что жить без него не сможет. Какая глупость. Феликс повёлся, ведь так и остался наивным дурачком, каким его считали сокурсники. Только всё это была наигранная ложь, Ли видел всех насквозь, но ему было жутко интересно, чем же может закончиться эпопея. Он с радостью принимал дифирамбы, которые ему с таким удовольствием пели другие, слепо веря, что парень ни о чём не догадывался. А приходя домой, Феликс бросал кожаную куртку на кровать, подходил к окну и оставлял его настежь открытым. Хотелось кричать, но он молчал, вдыхал морозный воздух — тот приводил его в чувства, а мысли в порядок. И, казалось, замораживал слёзы, превращая их в красивые льдинки боли и граничащей ненависти к себе. Зачем он вообще продолжал в это играть? Если бы ответ хоть где-то нашёлся, было бы намного проще. Такая реальность уже порядком задолбала. Поэтому разрыв с Хёнджином подкосил и Феликса. Возможно, даже сильнее, чем первого. И «остаться приятелями» выглядело как отличная идея, от которой трудно было отказаться. – Так и что, вы типа вместе? – блондин прокрутил трубочку в стакане с малиновым смузи, зажав её между зубов. – Подобные вопросы должны задавать лучшие друзья, а не приятели. – Зачем согласился пойти со мной на прогулку, если заранее собирался включить ледяного принца? – Феликс скривился от приторно сладкого вкуса напитка, но, может, это была реакция и на ответ Хвана. Да, Хёнджин сплоховал даже здесь. Сейчас его жизнь была похожа на ироничную шутку Вселенной, потому что любви оказалось недостаточно. В целом, конечно, её хватало, но только не Ли Минхо. А может он и вовсе считал такие чувства лишь результатом химической реакции. Всё, что парень понял, общаясь с мужчиной, это то, что у него на уме далеко не секс. И такое осознание запутывало ещё больше. Если ему не нужны чувства и не нужна мимолётная связь с ним, то что тогда? – Я запутался, честно. Мы только и делаем что целуемся и трёмся друг о друга как идиоты. Я уже прямым текстом говорил, что готов с ним переспать, даже если потом он меня кинет. – А он? – А он ни в какую. При этом говорит, что я в его вкусе. То есть, сексуально привлекательный, – Хёнджин невольно понизил голос до шёпота, всматриваясь в чайную гущу, – это даже звучит смешно. Феликсу смешно не было. Он постепенно складывал пазл в голове и приходил к не самым лучшим выводам, озвучивать которые не стал. Они требовали тщательной проработки, и лучше бы ему закончить её пораньше. – Ты ещё живёшь с тем парнем? Ну, с работы. – Да, у меня пока не хватает на собственное жильё, ты же в курсе. А при чём тут Чонин? Ли улыбнулся, тем самым отвлекая внимание Хёнджина. Хотел бы он ошибаться, но был почти уверен, что ни хрена это не ошибка. Лучше бы тот парень действительно был не при чём. – Может, твоего господина напрягает наличие у тебя соседа мужского пола? – Чё? Ты о ревности? Это исключено, Минхо вообще не такой. – А, то есть, то, что он — твой господин, ты не отрицаешь? Хван поднял взгляд на младшего, округлив глаза. Пропустил такое важное высказывание и никак не отреагировал? Насколько же сильно его волновало, что Минхо не заходил дальше поцелуев? Но Феликсу он ничего не ответил. Было совершенно без разницы, кем он его считал, проблему это не решало, а облака над ними оставались грозовыми. Хёнджин боялся, что начнётся буря. И он не сможет её остановить.