Джон Доу 23

«СПАСИТЕ НАШИХ ДЕТЕЙ! За последний год в округе Вашингтон пропало без вести больше четырёхсот несовершеннолетних граждан страны. Любая помощь в поисковых работах приветствуется. Помните: их родителям не обрести душевный покой, пока чадо не вернётся обратно. Подарите им надежду на завтрашний день, позвоните в окружной департамент и сообщите, что знаете». Апрель 1994 года.

      Нынешняя весна не отличалась яркими красками. Понурое небо, дожди через день, кругом одни серые пятна и холод. Площадки для игр совсем опустели, а люди впали в уныние.       Бобби пнул мяч в сторону заброшенной мануфактурной фабрики, стоящей на окраине Беллингхема, и скорчился от скотского порыва ветра, едва не снёсшего его худощавое тельце.       «Зашибись, придётся переться на территорию», — нехотя подумал он, шаркнув подошвой по рыхлой земле, и направился к ржавой калитке в заборе.       Здание никто не охранял — проникнуть за ограждение было не сложно. Бобби навалился всем весом на груду металла, когда-то бывшую входом, и устремил взгляд на мяч, остановившийся перед подвалом. Хотя Бобби был бодр и смел в свои неполные семнадцать лет, он немного занервничал при виде тёмных пространств, почувствовал мурашки на коже.       «Просто заберу мяч и свалю», — подбодрил он себя, направившись прямо по курсу, но ветер завыл с новой силой, словно назло, и фабрика загудела ему в унисон, казалось, застонала протяжно.       Взъерошенный Бобби ускорил шаг, приблизился к треснувшей от времени лестнице. Ступени вели глубоко вниз, заманивая под промёрзлую землю, а на первых из них кто-то давно написал: «Не входи! Здесь покоятся души невинных». Бобби не сразу сложил слова в предложения, но, как только услышал шорох внизу, отпрыгнул, словно ошпаренный.       «Придурки! Оторвать бы руки таким шутникам!» — бросил он, чувствуя биение сердца в ушах, и, схватив мяч, ринулся обратно к калитке.       Там, вдалеке, стоял человек в чёрных перчатках из латекса. Бобби испугался ещё сильней, хотел обернуться, как вдруг упал лицом в грязь, оглушённый кирпичом по затылку. Брызги крови попали на мяч, он выскользнул из обмякших мальчишеских рук и покатился по склону.       Казалось, все звуки разом утихли. Бобби почувствовал, как уходит во мрак, с трудом приоткрыл тяжёлые веки и застонал. Кровь стекала прямо в глаза — он едва разглядел силуэт, опустившийся рядом с ним на колени.       — Так бывает в присутствии смерти, — еле слышно произнёс неизвестный, — тебе страшно и больно, даже обидно, но потом наступает тот самый момент, когда ты уносишься за пределы реальности. Я не хочу, чтобы он пытал и тебя, поэтому огрел посильнее. Прости, что пришлось отнять твою жизнь, но ты бы сказал мне спасибо.       Бобби шумно вдохнул, и земля забилась ему прямо в ноздри. Он не думал о том, что сказал человек, никакие слова не смягчили ему боль в голове, не прогнали парализующий страх из сердца. В последний миг Бобби понял, что не успел поиграть в продолжение Марио, захныкал, захрипел и скончался.       Ветер подхватил его дух и унёс в сторону умолкнувшей фабрики.       — Ты идиот? — прорычал человек в перчатках, как только настиг держащего за руку Бобби подельника и вломил ему подзатыльник. — Пацан же издох! Чё за дела? Ни игр теперь, ни веселья!       — Прости, Руперт, не рассчитал.       — Что-то ты зачастил с провалами. Слушай сюда и запоминай: облажаешься в очередной раз — и я выверну твои кишки наизнанку.       — Плевать, мне надоели угрозы.       — Ах ты, неблагодарный паршивец!       Руперт стащил перчатку и замахнулся как только мог в своём-то преклонном возрасте. Подельник глянул ему прямо в глаза, когда латекс оставил на его исхудавшей щеке большую борозду алого цвета, и даже не шелохнулся.       — Ты что, привык получать тумаки? Надо выпороть тебя как следует! И помни: не будешь слушаться — я приеду к твоей семье и прирежу их как свиней! Ночью! Прямо в кроватях.       — Понятно, надо труп закопать.       — Не шути со мной, Пэдди-засранец!       Напор ветра поднял всю пыль вокруг, и рыжие волосы Бобби, те, что не прилипли к голове из-за крови, заколыхались в разные стороны. Пэдди посмотрел на бездыханное тело парнишки без особых эмоций, хотя где-то внутри ему было жаль и себя, и других изувеченных Рупертом мальчиков.       Старый ублюдок пытал их до смерти: раскурочивал грудные клетки, фотографировал и наблюдал, как они корчились от адской боли, насилуя прямо в процессе. Пэдди оставалось только гадать, сколько лет он орудовал, почему до сих пор не попался.       — Пока темно, закопаем его на объездной, но сперва я сделаю несколько снимков в могиле. Жаль, в подвале фабрики уже нет места.       — Как думаешь, его будут искать? — Пэдди наконец отпустил руку Бобби.       — Даже если и будут, то без толку. Я следил за пацаном, он из тех, кто часто сбегает из дома — совсем непутёвый. Копы даже не ставят пометку «пропавший без вести» на подобных случаях, просто считают их за беглецов, поверь мне, я всё знаю про работу легавых. И вообще, хватить трепать языком, надо пошевеливать задницей и валить нахрен отсюда.       Пэдди хотел потянуть время, но в итоге вздохнул и взвалил тело Бобби на спину.       Если парнишку не станут искать, а потом вдруг случайно найдут на пустыре, он останется неопознанной жертвой, ведь Руперт обязательно искалечит ему лицо — затруднит работу полиции. Те не смогут опознать личность и похоронят его за счёт государства как Джона Доу, а родители, убитые горем и ложной надеждой, так и будут ждать возвращения сына, вероятно, до самой смерти, пока тот разложится в могиле на атомы.       Пэдди подумал о своих родных в Бремертоне, когда потащил труп к машине.       С его пропажи прошло несколько лет. Наверное, они до сих пор ищут. Что скажет мать, если узнает, как он был вынужден помогать в преступлениях? Простит ли отец ему все грехи, совершённые в обмен на помилование? Руперт всегда угрожал убить родителей Пэдди. Говорил, что сотворит с ними то же, что сделал с теми парнями, а потом заставит позировать рядом с их вывернутыми наизнанку останками. Пэдди боялся этого больше всего и терпел указания Руперта.       В первый месяц он ещё строил планы побега, но все они провалились. В наказание Руперт морил Пэдди голодом и избивал: методично приучал к послушанию. Со временем Пэдди придумал свой тайный способ уйти от новой реальности: каждый раз, когда старый ублюдок издевался над ним, заковав поначалу в оковы, он представлял себя летящим по небу, и боль слегка притуплялась. Абстрагируясь от происходящего вокруг себя, Пэдди утратил способность бороться и попал под полный контроль, свыкся в итоге с насилием. Пятый год он катался по Вашингтону в компании Руперта и смотрел на последние всполохи жизни в налитых кровью глазах, молил Бога дать ему сил покончить с безумием и чередой тошнотворных актов жестокости.       Пэдди бросил тело Бобби в машину, представив, как наберётся смелости и убьёт старика в удобный момент. Он больше не мог видеть перекошенные от ужаса лица парней и тем более улыбаться на фото. Пэдди взглянул на раздробленный затылок побелевшего Бобби и дал себе обещание: этот мальчик последний, после него никто не умрёт из-за Руперта.       Через месяц Пэдди сдержал своё слово.