With you

      Время подходило к обеду. Феликс очень устал, сегодня тренировки давались ему тяжелее обычного. Голова была заполнена разной чушью, не давая нормально сосредоточиться. От одной мысли о том, чтобы показаться в кафетерии компании с одним из держателей акций, у Феликса пересыхало во рту и крутило живот. Он надеялся, что Бан забыл, что хотел провести свой перерыв вместе, но нет. Чан сам разыскал Ликси в одном из танцевальных залов и напомнил о себе. Отступать было некуда, поэтому омега быстро собрал свои вещи и вышел вслед за Чаном. В столовой, стоя в очереди на оплату, он скользил взглядом по людям вокруг, жующим свои обеды, по Чану, который стоял рядом и приветливо здоровался с каждым, кто его замечал. Феликс горько скривился, судорожно цепляясь пальцами за свой поднос, ему почему-то до ужаса захотелось разрыдаться. Сев за столик, Крис почему-то выглядел так, словно сорвал крупный куш, а Феликс чувствовал себя униженным. Он всё ждал, что сейчас все, кто только есть в столовой, расхохочутся над глупым и доверчивым Ёнбоком, возомнившим, что с ним интересно общаться самому Чану. Но, к его удивлению, ничего не происходило.       Ещё одной причиной, почему Феликс не мог чувствовать себя свободно и в безопасности, была еда. Он не привык ходить в столовую, не привык обедать, поэтому нужно было придумать какое-то оправдание тому, что он не может съесть ничего из того, что взял. Ему не хотелось пихать в себя пищу через силу, а потом блевать в туалете, сегодня не было сил на это. Чан пристально за ним следил, поедая свой рис, параллельно рассказывал какие-то истории с работы и интересовался жизнью Феликса, который думал только о том, как в конце просто поставить свой полный поднос с едой на ленту и уйти, не отвечая на лишние вопросы. Но затем Чан резко встал, испугав немного задумавшегося парня, и, извинившись, отошёл к прилавку с едой. Через пару минут он вернулся с маленьким кусочком куриной грудки и ещё более маленькой порцией риса.       — Тебе, видимо, не подходит то, что здесь дают? Я попросил отдельно немного курицы и риса. Думаю, тебе понравится, всё отварное и без специй. Извини, если лезу не в своё дело, но ты наверняка не успел перекусить, а впереди столько занятий. — Чан подал Феликсу тарелку и сел обратно.       Конечно он догадывался, почему Феликс не ест, почему сидит и бегает взглядом от Чана к подносу, затем ленте с грязной посудой и обратно. Но они были друг другу никто, да и агрессивное навязывание своего мнения ни к чему хорошему никогда не приводит, поэтому стоило попытаться хотя бы так заставить этого милого омегу хоть что-то съесть. И Феликс попробовал. Старший улыбнулся, когда тот взял кусочек курицы и начал жевать. Ёнбок не поверил своим глазам, потому что совершенно точно невозможно, чтобы Бан Чан только из-за этого ему улыбнулся. Эта улыбка адресована какой-то другой омеге, совершенно точно не Феликсу. Ёнбок слишком плох для того, чтобы ему мог улыбнуться кто-то вроде Криса. Но он всё же продолжил очень медленно и осторожно жевать то, что ему купили. Он не смог осилить даже эту крохотную порцию до конца, но это уже было лучше, чем ничего. Феликс боролся потом пол дня с тошнотой, не желая выблёвывать в туалет то, что купил ему Чан, поэтому терпел и старался хотя бы в этом не быть олухом.       Чан заметил, как неудобно Ёнбоку находиться в столовой с кучей людей вокруг, поэтому предложил парню в следующий раз встретиться у него в студии. Теперь пару раз в неделю Феликс обедает с Крисом. Альфа заказывает еду к себе в офис, где они могут спокойно поесть и посмотреть что-то на компьютере. Благодаря этим обедам Феликс познакомился с Чанбином и Джисоном. Он очень тяжело переживает каждую встречу с ними, потому что чтобы хоть чуть-чуть привыкнуть к Чану и его настойчивому желанию проводить время вместе, ему понадобилось почти три недели. А тут новые лица, причём тоже будто сошедшие с обложки, и резкие, но приятные запахи альф, абсолютно не давали расслабиться. И он среди них – страшный и худой скелет, почти потерявший свой природный аромат. Противно.       Время пролетело удивительно быстро, и Феликса снова ждал зачёт. Он не продвинулся в своём задании "выглядеть как здоровый человек" ни на йоту. Чан пару раз приходил смотреть его тренировки в танцевальном зале. Он обычно становился в проходе и очень пристально следил за всеми действиями Феликса. Иногда его губы трогала улыбка. Лицо Криса будто преображалось в тот момент, когда он смотрел на омегу. Ликси казалось, что он о чём-то глубоко задумывался, улыбаясь чему-то своему, ведь не мог он так радоваться, смотря на неказистого Феликса. Ёнбок смущался, а потом злился, стараясь работать ещё усерднее, чтобы Чан обратил на него внимание. Бан помнил, что он всё ещё важный человек в этом здании, поэтому пытался не распространяться о своей связи с трейни, не хвалить его тогда, когда рядом мог кто-то быть, а также пару раз ходил смотреть за тренировками других, чтобы отвлечь внимание.       Зачёт прошёл хорошо. Феликс снова попал в вечернюю волну. Он с утра ничего не ел, слишком сильно волнуясь, боясь, что если снова услышит что-то про свой вес, то просто умрёт посреди зала. Ёнбок не был глупым, он понимал, что болен, но не мог заставить себя сделать с этим хоть что-то. Единственным помощником сейчас был Чан со своими обедами, но этого было слишком мало для настолько искалеченного организма. Ему нужно было работать со своей головой, прежде чем приступать к проблемам с едой, но он не знал как, поэтому и не хотел. Та судья, которая в прошлый раз указала ему на явные проблемы со здоровьем, лишь тяжело вздохнула и укоризненно посмотрела на сжавшегося парня. Он ждал грубых слов или даже выгона, но ничего не произошло.       От сильного нервного напряжения ноги казались ватными. Феликс вышел из зала и побрёл в сторону туалетов, еле переставляя ноги. Ему нужно было умыться и привести себя в порядок, чтобы не выглядеть так измученно. Опуская ладони под струю прохладной воды, он услышал скрип открывающейся входной двери, а затем и тяжёлые шаги. В нос сразу же ударил яркий запах базилика. Феликс обычно не реагировал так сильно на полюбившийся запах альфы, но сегодня у него началась течка, поэтому все рецепторы были более чувствительны. Из-за его состояния здоровья течки проходили не как у обычных омег, он всего лишь чувствовал слабость, лёгкую тошноту и запахи других людей ярче, чем обычно. Даже здесь он не смог быть нормальным. Позорище.       Чан резко втягивает воздух через нос. Феликс сегодня звучит ярче, но выглядит таким уставшим и еле держащимся на ногах, что все мысли о запахе, что были в голове у альфы, быстро улетучиваются.       — Ты ел сегодня? — Феликс вздрагивает, напряжённо застывая, и кусает губы до разливающейся по ним боли.       — Не успел. Всё в порядке, ничего страшного.       — Я не думаю, что это не страшно. Ты же закончил? Пойдём со мной.       Феликс повинуется и следует на выход за Крисом. Он не знает, почему. Может потому, что Чан ему вроде как уже не чужой, а может потому, что он альфа, и Ликс всё-таки сегодня в течке, поэтому тяжело сопротивляться желанию вести себя покорно. Феликс ничего не спрашивает, когда они садятся в машину Чана и куда-то едут. Пусть. Он слишком устал. Старший паркуется около большого заведения с яркой вывеской. Ли поднимает глаза и вздрагивает, восклицая:       — Ресторан?!       — Да, столовая уже закрыта, а здесь всегда есть свободный столик для любого, кто не хочет светиться. Там вкусно готовят, мы найдём что-то, что тебе подойдёт.       Чан выходит из машины, огибает её и открывает пассажирскую дверь, предлагая Феликсу выйти. Младший не сдвигается с места ни на сантиметр. Он застыл как вкопанный, до побелевших костяшек вцепившись в ремень безопасности. Ли одет в спортивные штаны и безразмерную худи. Он ужасен и жалок, ему не место в таком ресторане с таким мужчиной.       — Хён, я не могу пойти в ресторан, я туда с тобой не пойду! Там люди, хён, я не могу. — Феликс трясёт головой из стороны в сторону, устало и обречённо вздыхая. Губы уже искусаны в кровь, из ранок течёт тёплая жидкость, которую младший слизывает языком, морщась от металлического привкуса.       — Конечно там есть посетители, но их не много, и все столики огорожены. Не бойся, нас никто не узнает. В этом месте часто ужинают айдолы, всё конфиденциально. — Чан отвечает с улыбкой, всё ещё не понимая, почему омега так взволнован. Он замечает покусанные губы и резко хмурится.       — Не в этом дело! Я слишком, слишком... — Феликс зажимается, говоря всё тише и тише. Чану приходится наклониться, чтобы расслышать то, что он шепчет. — Они будут смотреть, а я слишком...       — Слишком что?       — Слишком ужасен, — жмурится парень, сжимаясь. Чан, наверное, никогда не поймёт этого, потому что он красив и успешен. Он самый лучший альфа, которого Ликс когда-либо встречал. А сам Феликс, кажется, самый уродливый омега на его пути.       — Ужасен? В каком месте ты ужасен? — переспрашивает Чан, еле сдерживая рык.       — Да посмотри же ты! — Феликс кривится, отстёгивает ремень и поворачивается в сторону открытой двери, задирая худи. Чану наверняка будет достаточно пары мгновений, чтобы увидеть худое, уродливое тело, рёбра, которые можно пересчитать пальцами. Феликс смотрит на Чана растерянно и беспомощно, будто бы спрашивая, что он может сказать на это. Чан смотрит на него с непонятными эмоциями на лице.       — Ты худой. Скорее даже слишком худой. Но ты не ужасен, ты не страшный, не мерзкий, не плохой. Худой не означает ужасный, Феликс, — чётко проговаривает Чан. Он присаживается почти на корточки рядом с машиной, поправляет съехавшее худи Ёнбока, и осторожно его обнимает. Феликс застывает как статуя и не понимает, что происходит. Тепло прокатывается по его телу огненным шаром, оседая где-то в груди. Сердце бешено стучит, будто готово пробить рёбра. Ему плохо и хорошо одновременно.       В итоге они едят прямо в машине. Чан уходит в ресторан, а затем возвращается с пакетом, полным тёплых лотков с едой. Он отъезжает к ближайшему переулку и паркуется в безлюдном месте. Феликс ест как обычно понемногу и еле-еле, боясь показаться ещё более ужасным, чем он есть. Но Чан всё равно доволен. После ужина альфа подвозит его до дома.       — До завтрашнего обеда? Как обычно у меня, да? — Чан мягко улыбается, показывая свои ямочки. Ликси сглатывает поселившийся в горле горький ком отчаяния и неуверенно кивает. Уже дома, оказавшись в собственной квартире, он падает на кровать, вжимается лицом в подушку и тихо, отчаянно скулит. Потом приходят слёзы. Наверное, из-за того, что Ёнбоку слишком хочется поверить Крису. Наверное, из-за того, что упорно не верится.