В последние дни лета

You and me

Чонсон впервые находился на капитанском мостике корабля, но наверняка знал, что ни большого стола с картой города на нем, ни стульев, ни белой доски, на которой писали маркером, там быть не должно было. Помимо капитана Чона и лейтенанта Чхве — кажется, так того звали, Чонсон плохо помнил, на мостике никого не было. — Вы не против, если лейтенант Чхве тоже будет присутствовать? — вежливо поинтересовался капитан у сидящих напротив него и лейтенанта за столом с картой Джеюна и Чонсона. — Он будет протоколировать допрос? — спросил Чонсон, подозрительно прищурившись. Лейтенант, сжимающий в руке планшет и стилус, поджал губы, сдерживая улыбку. Кажется, вид настроенного по-боевому Чонсона его забавлял. К слову, лейтенант был немногим старше самого Чонсона. Наверняка, вчерашний выпускник военной академии, отметил он про себя. — Я бы не назвал это протоколом, — ответил вдруг лейтенант, все-таки улыбнувшись самыми уголками губ, — просто буду помечать, если что-то из вашего рассказа покажется нам интересным. Джеюн, и так беспокойно ерзающий на стуле рядом с Чонсоном, громко сглотнул. Чонсон под столом взял его руку в свою, чтобы переплести их пальцы для поддержки. — И всех спасенных вы вот так допрашивали? — снова спросил Чонсон. — Сейчас только ты допрашиваешь нас, парень, — устало вздохнул капитан, потерев глаз кулаком. — Допрос — слишком громко сказано, — вмешался Чхве. — Я бы назвал это беседой. — Ладно, — кивнул Чонсон, — если это беседа, могу ли я тоже задавать вопросы? — Ты только это и делаешь, Чонсон, — на этот раз раздраженным тоном произнес капитан. Лейтенант рядом с ним, не выдержав, прыснул от смеха. Капитан ткнул его локтем в бок и сказал строго: — Держите себя в руках, лейтенант. — Простите, капитан, — виновато потупил глаза лейтенант, закрыв улыбку планшетом. — Ты можешь задать свои вопросы, но только после того, как мы зададим свои, — терпеливо продолжил капитан. Чонсон все больше проникался к нему симпатией и уважением. Судя по всему, этот альфа мало спал последние дни, и, тем не менее, старался держать себя в тонусе и без устали делать как можно больше полезных дел. Освобождение Тонхэ от зараженных, расчистка дороги от бандитов, постройка нового карантинного пункта и, наверняка, что-то еще, о чем Чонсон не знал. — Это я его убил, — неожиданно выпалил Чонсон. Если их вдруг будут судить за учиненное, пусть хотя бы Джеюну не так сильно достанется, подумал он. — Всех их, — добавил он, метнув взгляд в сторону напряженно молчащего Джеюна. — Ты о ком? — усмехнулся капитан Чон. — О главаре банды, — пояснил Чонсон, чувствуя, как ладони становились влажными от волнения. — О б-бандитах, — пожал он плечами, — о ком еще? Капитан Чон и лейтенант Чхве переглянулись, скривившись в одинаковых ухмылках. — Ну, во-первых, ты не мог учинить ту бойню, которую мы обнаружили, когда прибыли в их лагерь, — снисходительным тоном произнес капитан, все еще усмехаясь. — Такое может сделать либо очень натренированный боец, который не один год развивал естественное суприм-состояние, либо очень, крайне разозленный омега. А, во-вторых, Джеюн нам уже все рассказал. Чонсона его слова мягко сказать удивили. — Суприм-состояние? — озвучил вдруг его мысль молчащий все это время Джеюн. — Слышали что-нибудь о «ярости»? — спросил лейтенант Чхве, выделив последнее слово интонацией. — Предел способностей, — кивнул Чонсон хмуро. — Альфы могут ее испытывать, чтобы защитить пару, а омеги — если есть угроза их потомству. — Правильно, — подтвердил капитан, щелкнув пальцами и указав в сторону Чонсона указательным. — Мы называем это суприм-состоянием, — продолжил он. — И чтобы достигнуть своего предела, необязательно, чтобы твоей паре или потомству что-то угрожало. Это состояние можно натренировать, но это очень трудоемкий и долгий процесс. Гораздо быстрее войти в искусственный суприм с помощью специальных препаратов. — Уколы «ярости»? — усмехнулся Чонсон. — Почти, — кивнул лейтенант. — Но это состояние не длительное и плохо контролируемое. Вы и сами должны были убедиться, — вздохнул он, видимо, имея в виду зараженных. — Суприм измеряется в процентах — процент активности участка мозга, отвечающего за «ярость». И у омег этот показатель, как правило, нестабилен, скачет от десяти до почти девяноста процентов каждые три-пять минут. Альфы справляются лучше, естественный суприм у них длительный, стабильный, но развить его альфам без медикаментозного вмешательства до девяноста процентов практически нереально. — Семьдесят, как правило, уже предел, — покивал капитан. — Какой у вас процент? — полюбопытствовал Чонсон. — У капитана — восемьдесят три процента, — ответил лейтенант с отчетливо слышимой гордостью в голосе, будто озвучивал свой показатель. — Ты тоже был в этом состоянии, Чонсон, когда мы тебя нашли, — заметил вдруг капитан. — Правда? — удивился Чонсон обрадованно. — Процентов на пятнадцать-двадцать, — подтвердил лейтенант. Чонсон заметно сдулся, но Чхве добавил: — Это позволило тебе быть в сознании настолько долго, при этом еще давать отпор. — Что нам неясно, — продолжил капитан, — так это то, как Джеюну удалось войти в естественный суприм, очевидно, не имея при этом потомства, которое нужно было защитить, пробыть в суприме какое-то время и не потерять ни проценты показателя, ни контроль. — Но я потерял контроль, — ответил Джеюн дрожащим голосом. Чонсон сжал его ладонь в своей крепче. — Я даже не помню, сколько людей пострадало от моих рук. Капитан Чон вздохнул, прежде чем сказать: — Ты не знаешь, Джеюн, что такое потерявшие контроль омеги в суприм-состоянии, выкрученном на девяносто-сто процентов. Живых после такого, ну, не остается. Джеюн удивленно округлил глаза, приоткрыв рот. Чонсона тоже удивила реплика капитана. — А ты действовал вполне себе осознанно, — добавил лейтенант. — Так как? — спросил капитан, прищурившись. — Я не… — Джеюн помотал головой, посмотрев беспомощным взглядом на Чонсона, — я н-не знаю. Я не помню. — Ладно, — кивнул согласно капитан, видимо, решив не давить, — давайте вместе разбираться. Сможете рассказать немного о себе и том, как добрались в Тонхэ, с самого начала? — попросил он. — Что с нами будет, капитан? — обеспокоенно спросил Джеюн, покусав нижнюю губу. — Нас, эм, посадят в тюрьму? — За что? — искренне удивился капитан Чон. — Ну, мы убили людей? — ответил Чонсон неуверенно. Он все еще помнил крики Сынквана, хватающегося за рукоять ножа, торчащего из его глазницы. Капитан Чон развел руками. — И кто об этом знает, кроме нас с вами? — усмехнулся он. — К тому же, вы действовали в целях самообороны. — И властям сейчас не до двух школьников, которые сделали то, что мы, военные, и так должны были сделать, — добавил лейтенант. Джеюн рядом с Чонсоном заметно расслабился, выдохнув. — Ладно, — кивнул он, соглашаясь, — мы расскажем. Чонсон не сильно-то доверял словам капитана Чона и лейтенанта Чхве, наверняка, они преследовали какие-то свои цели, допрашивая его и Джеюна о суприм-состоянии последнего — все-таки, зараженные так и появились, из-за того, что военные экспериментировали с этим состоянием. Но особого выбора у них не было. — Чонсон? — позвал капитан, видимо, заметив сомнение в лице Чонсона. — Хочешь что-то еще спросить? Джеюн вопросительно взглянул на Чонсона. — Мы можем связаться с нашими родителями? — спросил он. — Ваши родители не в стране? — уточнил лейтенант Чхве. — Мои — в Брунее, Джеюна — в Австралии, — пояснил Чонсон. — Пока нет, — помотал головой капитан. — Но, поверьте, сейчас правительство и военные делают все, чтобы как можно скорее возобновить связь. Джеюн тяжело вздохнул, и Чонсону тоже стало грустно от этого ответа. — Ладно, — в конце концов, решительно произнес Чонсон. — Я расскажу вам, — он повернул голову в сторону Джеюна, давая понять, что будет сам рассказывать о том, что с ними произошло — не все, только то, что посчитает нужным, наиболее безопасную для них двоих правду, и, казалось, Джеюн его понял, коротко кивнув. — С самого начала, так? — переспросил он. Дождавшись короткого кивка от капитана, он начал: — Когда все началось, мы были в загородном развлекательном комплексе недалеко от Сеула. Чонсон построил свой рассказ таким образом, чтобы у капитана Чона не возникло впечатления, что Джеюн был каким-то особенным омегой, которого нужно изучать для понимания стабильного и контролируемого суприм-состояния, закладывая идею о том, что это все случайность, и ничего полезного для армии у Джеюна не было. Конечно, вряд ли ему удалось это в полной мере, но попытаться стоило. — Подожди, подожди, Чонсон, — внезапно остановил Чонсона капитан посреди рассказа о том, как они убегали из лагеря бандитов, — мне нужно услышать сейчас Джеюна. Что конкретно сказал тебе тогда их главарь? — Я не помню, — тут же отозвался Джеюн, стараясь выглядеть как можно более спокойным и менее подозрительным. Чонсон посмотрел на его беспокойное лицо, думая о том, насколько правдивым был его ответ. — Я вообще плохо помню о том, что было после того, как нас привезли в их лагерь. Капитан Чон скептично взглянул на него, приподняв брови. Лейтенант Чхве что-то отстраненно фиксировал стилусом в планшете. — Ты помнишь, что чувствовал или о чем думал тогда? — решил, видимо, не сдаваться капитан Чон. Джеюн метнул быстрый взгляд в сторону Чонсона и нерешительно пожал плечами: — Страх. По выражению его лица Чонсон ясно понял, что Джеюн помнил многое, но боялся сказать лишнее. — Страх чего? Ты боялся чего-то конкретного? — тут же спросил капитан. — Видишь ли, Джеюн, — вмешался лейтенант Чхве, — чтобы войти в суприм, невозможно надавить на какую-то определенную точку на теле человека. Это только долгая психологическая подготовка. Мы можем вызвать это состояние, только мысля определенным образом. — Сломав психику? — перебил его Чонсон хмуро. — Армия солдат с поломанной психикой? — усмехнулся капитан. — Нет, Чонсон, в армии или в академии психику не ломают, ее закаляют, — ответил он суровым тоном. — То, как это делается — государственная тайна, и у каждого государства она своя. Поэтому обычным гражданским невозможно безвредно освоить суприм-состояние в домашних условиях. — И поэтому мы должны убедиться, что Джеюн не представляет никакой опасности для тех, кто сейчас на корабле, и в перспективе для остального общества, — добавил лейтенант. — Что то, что произошло в лагере бандитов, не повторится. — Разве тогда с нами не должен работать психолог? — нахмурился еще больше Чонсон. — Видишь ли, сейчас таковых здесь нет, — ответил капитан, откинувшись на спинку стула со вздохом. — Только мы, как лучшие сапы — люди, освоившие вхождение в естественный суприм, можем составить какую-никакую картину происходящего с Джеюном. — Я не псих, — сказал вдруг Джеюн дрожащим голосом, — я не стану внезапно кидаться на людей. Я-я не псих, — повторил он беспомощно. Чонсон, освободив его ладонь из своей хватки, погладил его по спине успокаивающе. — Конечно, не псих, — как можно мягче произнес лейтенант Чхве, улыбнувшись. — Мы не считаем тебя психом, Джеюн, — добавил капитан Чон наоборот, твердым, уверенным тоном, — но то, что вы пережили с Чонсоном… — он замолчал, подбирая слова, и, в конце концов, продолжил: — Оставляет определенные травмы. Я знаю, каково это — лишить человека жизни. И не думай, что раз я военный, мне легко. К этому невозможно привыкнуть, — закончил он мрачно. — Я боялся н-не за себя, — неожиданно продолжил Джеюн тихим голосом, повернув голову в сторону Чонсона и взглянув ему в глаза, — точнее, не столько за себя, а что потеряю… — Джеюн, — остановил его Чонсон, — можешь ничего им не рассказывать, ты не обязан. — Нет, Джей, я… — Джеюн помотал головой, взглянув на свои чуть дрожащие пальцы, сложенные в замок, — я боялся за наше с тобой будущее. Я думал только о том, что мне еще рано умирать. И тебе тоже. Что нас ждет, не знаю, лучшее совместное будущее, чем просто смерть посреди дороги в ста километрах от ближайшего города? — полувопросительным тоном закончил он. Лейтенант Чхве и капитан Чон без слов обменялись многозначительными взглядами. — Я понял, — кивнул капитан, — Чонсон, можешь продолжить рассказывать с того момента, как вы убежали из лагеря. Чонсон, вздохнув, продолжил рассказ после недолгого молчания. Чонсон и Джеюн пробыли на капитанском мостике достаточно долго, отвечая на вопросы, рассказывая о себе и о своем пути в Тонхэ, чтобы от сидения на твердом стуле заболело все тело, что-то около двух часов. Ничего полезного, в конце концов, Чонсон не узнал, даже о том, нашли ли Хенджина и Минхо. — Мы отправили людей в ту сторону, в какую они, по вашему рассказу, ушли, — ответил капитан Чон, — но даже если их и нашли, то они должны были отправиться с этой группой солдат в Самчхок, потому что в первую очередь цель группы — это помочь освободить город от зараженных. Чуть позже я спрошу о них, — пообещал он напоследок, — когда связь с этим городом наладится. — Может, вы еще что-то хотите узнать? — вежливо поинтересовался лейтенант Чхве. Джеюн и Чонсон одновременно помотали головой, задумавшись о судьбе тех, с кем их пути поневоле сошлись и разошлись так быстро. — Если нет, то на сегодня все, — хлопнул в ладони капитан Чон, поднимаясь со своего стула. — Идите отдыхать. — На сегодня? — нахмурился Чонсон, тоже вставая. — Если что-то понадобится, мы вас позовем, — кивнул капитан. Джеюн, встав со своего места, взял Чонсона за руку и потянул к выходу. — Чонсон, погоди, — позвал неожиданно лейтенант Чхве. Капитан вопросительно взглянул на того, а Чонсон и Джеюн встали возле двери, также не ожидавшие оклика лейтенанта. — Что-то еще? — спросил Чонсон. — Ты умеешь стрелять, драться и обращаться с ножом, насколько я понял, — ответил лейтенант, — не хочешь вступить в добровольческую группу, которая патрулирует город? Она не вся состоит из гражданских, в группе также есть военные, но и гражданские обладают определенными навыками, как ты, к примеру. Чонсон удивился еще больше. Джеюн хмурым взглядом посмотрел в глаза Чонсона, явно недовольный предложением лейтенанта. Чонсон перевел с него взгляд на капитана, стоящего рядом со столом с задумчивым видом и скрещенными руками на груди. — Я… — неуверенно протянул Чонсон, но капитан его перебил: — Разумеется, когда поправишься. — Ладно, — поразмышляв пару секунд, пожал плечами Чонсон, откинув сомнения, — почему нет. Все равно чем-то заниматься ему придется, и не то, чтобы он совсем передумал после окончания школы идти в военную академию. Сейчас предложение лейтенанта Чхве поможет ему составить картину того, что его ждало, и также даст возможность пообщаться с настоящими, действующими солдатами. — Тогда можно мне к доктору Киму помощником? — попросил вдруг Джеюн. — Конечно, — сдержанно улыбнулся капитан Чон. — Я предупрежу его. Когда они спустились на свою палубу, отойдя достаточно далеко от капитанского мостика, Джеюн вдруг остановил Чонсона в коридоре. — Что такое? — обеспокоенно нахмурился он, глядя в глаза взволнованного Джеюна. — Я не все им рассказал, Джей, — объяснил тот, вздохнув, все также держа Чонсона за руку. — Хочешь поделиться со мной? — как можно мягче спросил Чонсон, погладив его по щеке костяшками пальцев. — Я бы хотел знать твое мнение, — пожал он плечами. Было видно, что Джеюн все еще нервничал после встречи с капитаном Чоном и лейтенантом Чхве, что он не знал, что им следовало ожидать в дальнейшем, что он не чувствовал себя в безопасности, даже не смотря на то, что на корабле им практически ничего не угрожало. Что сильнее задевало Чонсона, так это то, что даже его присутствие не успокаивало Джеюна. — Джейк, я… — Чонсон помотал головой, — я мало что знаю о «ярости» или — как там его? Суприм-состоянии. Вряд ли я смогу сказать тебе действительно что-то дельное. Джеюн отвел взгляд, видимо, немного огорченный его реакцией. — Прости, ладно? — попытался реабилитироваться Чонсон. — Может, тебе стоит задать вопросы доктору Киму или младшему лейтенанту Чхве. Они омеги, как никак… — Да мне плевать на суприм, «ярость», капитана Чона и чужое мнение! — неожиданно перебил его Джеюн шепотом, зло прошипев слова в лицо, опешившего от такой реакции, Чонсона. — Я хотел знать твое мнение, Джей! — устало произнес он, потерев лоб пальцами. — Хорошо, хорошо, — поднял руки в примирительном жесте Чонсон, — не сердись, я-я скажу все, что ты захочешь. — Ты такой придурок, — огорченно произнес Джеюн. Облизав нижнюю губу и прикусив ее, он задумчиво замолчал, и Чонсон не смел нарушать это молчание. В конце концов, он продолжил: — Давай просто вернемся в каюту. Джеюн снова решительно зашагал дальше по коридору, и Чонсон поспешил за ним. — Джейки, подожди, — попросил он, придержав Джеюна за руку. Тот остановился, послушавшись, но не поднял на Чонсона взгляд. — Ты же знаешь, что я всегда тебя поддержу? Я никому и никогда не позволю причинить тебе боль. Я пообещал тебе это, помнишь? — Я помню, — вдруг улыбнулся Джеюн, посмотрев, наконец, в глаза Чонсона. — Ничего не бойся, ладно? — произнес Чонсон мягко, притягивая его в свои объятия, и ласково погладив по волосам. — Я с тобой. — Я знаю, — тихо ответил Джеюн. Когда Чонсон вошел вслед за Джеюном в каюту Сонхуна и Сону, чего он не ожидал, так это глухого стука упавшего на пол тела, тут же последовавшего за этим стона, и стремительно развернувшегося обратно Джеюна, чей лоб прилетел точно в его нос. — Блять! — воскликнул Чонсон от мгновенно ослепившей его боли, заставившей согнуться и спрятать лицо в ладонях. — Джей! Прости, прости меня, пожалуйста, — запричитал Джеюн, опускаясь на корточки рядом с Чонсоном, сползшим на колени на пол. — Дай посмотреть, — попросил он, пытаясь отнять руки Чонсона от его лица. Чонсон помотал головой, чувствуя металлический вкус хлынувшей крови от и так переломанного носа. — Ой, — послышалось над головой Чонсона голосом Сону. — Джей, ты как? Жив? — спросил уже подошедший Сонхун обеспокоенно. — Надо двери запирать, — сердито выговорил Джеюн, оставив попытки взглянуть в лицо Чонсона, но принявшись успокаивающе гладить его по плечу и голове. — Простите, просто мы не привыкли, что живем теперь с кем-то еще, — виновато произнес Сону. — Вы там трахались что ли? — прогундосил Чонсон, решившись открыть глаза и взглянуть на собравшихся вокруг него, но так и не отняв руки от носа. — Нет! — тут же ответил Сону, стремительно покраснев. — Просто целовались, — смущенно произнес Сонхун, погладив шею. Сону, скосив на него взгляд, раздраженно толкнул его в бок. — Я в ванную, у меня кровь, — объявил Чонсон, поднимаясь. Джеюн тут же увязался за ним, придерживая его за локоть и ведя к двери в ванную комнату. — Прости меня, — попросил он снова, закрыв за собой дверь и погладив склонившегося над раковиной Чонсона по спине. — Да все нормально, Джейк, ты чего? — невнятно проговорил Чонсон, набирая новую порцию ледяной воды в ладони и окуная туда нос. — Я не злюсь, ты же не специально. — Бедный мой альфа, — вздохнул Джеюн, приобняв его одной рукой и поцеловав в загривок. — Все нормально, — повторил Чонсон, поднимая взгляд на зеркало, висящее над раковиной. Кровь остановилась, но появилась припухлость в районе переносицы, которая завтра, возможно, перерастет в полноценный ушиб. Нет никаких шансов, что рана на его носу заживет без следа, грустно подумал он. — Ты будешь любить меня, если у меня на лице останутся шрамы? — неожиданно спросил Чонсон, взглянув на виноватое лицо Джеюна через зеркало. Стоя вот так рядом с ним, Чонсон вдруг отчетливо увидел, насколько красивым был Джеюн и насколько посредственным был он сам. Необычный платиновый цвет волос Джеюна выгодно оттенял кожу его лица, белую, но со здоровым, розовым румянцем на щеках, который, в свою очередь, гармонировал с его яркими, пухлыми губами. И как раньше Чонсон не замечал, какими большими и выразительными были его глаза с четко очерченными бровями? Сам же он был загорелым, будто фермер, работающий под палящим солнцем круглый год, с самыми обычными глазами, с ничем не примечательными губами, еще и вечно потрескавшимися, да и длинный нос не прибавлял Чонсону привлекательности, как он считал. Единственное, что он отмечал в себе особенного, так это линия челюсти, но разве это было сравнимо с тем количеством выдающихся и особенных черт Джеюна, коих было не счесть? — Я буду любить тебя еще больше, — улыбнулся Джеюн его отражению, обнимая Чонсона со спины и положив подбородок на его плечо, — потому что эти шрамы от ран, которые ты получил, когда защищал меня. Чонсон снова почувствовал что-то щекочущее в районе груди, как когда признавался Джеюну в любви в первый раз. — Ты самый красивый омега из всех, что я знаю, — сказал он, улыбнувшись. — Неправда, — рассмеялся Джеюн смущенно, несильно оттолкнув его от себя и слегка покраснев. — Правда, — покивал Чонсон. — Помнится, совсем недавно кто-то хотел пригласить Чонвона на выпускной, — поддразнил его Джеюн, скрестив руки на груди и глядя уже не на отражение, а в лицо Чонсона. Чонсон усмехнулся, повернувшись к нему всем телом и прислонившись бедром к раковине. — А кто-то хотел пойти с Хисын-хёном, — поддразнил он в ответ, отзеркалив позу Джеюна. — Может, этот кто-то до сих пор хочет, — ехидно произнес тот, приподняв брови. — Ни за что, — фыркнул Чонсон, притянув Джеюна к себе за талию вплотную. — Никаких Хисын-хёнов. Джеюн, закинув руки ему за шею, невинно похлопал глазами. — Ну а что, он, вроде, приличный альфа, и, к тому же, очень даже горячий, — пожал он плечами, прикусив нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку. — Горячий, говоришь? — усмехнулся Чонсон, чувствуя, как щекотание в груди превращается в жжение. Джеюн откровенно дразнил его, и Чонсон реагировал, ревнуя, но ему все равно это нравилось. — Ладно, — кивнул он. — Чонвон-и тоже не плохой вариант. Он милый и симпатичный, и не такой язвительный, как некоторые. Выражение лица Джеюна из заигрывающего изменилось на уязвленное и обиженное так быстро, что Чонсон даже не успел толком осознать сказанное. Он тут же разомкнул руки за шеей Чонсона и слегка оттолкнул того от себя. — Можешь идти на выпускной с кем хочешь тогда, — фыркнул он, отведя взгляд и пытаясь за равнодушным тоном скрыть то, насколько это его задело. — Хэй, я же пошутил, — попытался снова притянуть его к себе Чонсон. — Как будто мне не все равно, — закатил глаза Джеюн, снова скрестив руки на груди, но позволяя себя обнять. — Прости, Джейк, я не имел в виду это на самом деле. Не ревнуй, ладно? Никогда не ревнуй меня, — попросил Чонсон мягко ему на ухо, погладив по спине, — я не вижу никого, кроме тебя. Мне никто не нужен, кроме тебя. Я никогда и никого не полюблю так, как тебя. — Когда-нибудь ты забудешь об этом и бросишь меня, — уязвленным тоном произнес Джеюн, опустив голову ему на плечо. Чонсон тяжело вздохнул, думая о том, что развод родителей и последующий переезд повлияли на Джеюна больше, чем он подумал сначала, даже, может, сильнее, чем думал сам Джеюн. И поэтому теперь от второй такой же сильной привязанности в жизни, после привязанности к аппе, он ждал того же. Что Чонсон тоже когда-нибудь оставит его, сделав также больно, если не сильнее. — Не брошу, — пообещал Чонсон. — Хочешь знать, как ты пахнешь? — неожиданно спросил он. — Как? — заинтересованно поднял голову Джеюн, посмотрев в глаза Чонсона. — Как булочка с корицей и со сливочным кремом, — улыбнулся Чонсон. — Ты пахнешь слаще, когда чему-то радуешься. Более пряно и жгуче, когда ты возбужден. Я обожаю твой запах, — признался он, шумно втянув воздух, прикрыв глаза, — мой самый любимый запах во всем свете. — Правда? Почему? — спросил Джеюн, не скрывая любопытство. — Не знаю, наверное, потому что это моя любимая выпечка, — пожал плечами Чонсон, улыбнувшись одним уголком губ. — Но, может, это просто единственное, что умел печь мой хальмони, поэтому мне пришлось полюбить именно коричные булочки. Джеюн тепло улыбнулся ему. — Я обязательно научусь их печь для тебя. Стук в дверь заставил их отпрянуть друг от друга в испуге. — Все в порядке? — спросил Сону. — Джей-хён, Джейк-хён? — Да, мы уже выходим, — отозвался Джеюн, подавая коробку с бумажными салфетками Чонсону, чтобы тот вытер свое все еще мокрое лицо. Когда они вышли из ванной комнаты, Сонхун и Сону сидели на одной из кроватей с прямыми спинами, как два провинившихся школьника. — Чего это вы так долго? — недовольно произнес Сонхун, тем не менее. — Останавливал кровь, — со вздохом ответил Чонсон, — очевидно. — А Джейк там что, за руку тебя держал? — усмехнулся Сонхун раздраженно и сердито. — Может, и держал, — пожал плечами Чонсон, опускаясь на кровать напротив. — Меня надо было позвать, — нахмурился Сонхун, — или Сону. Он у доктора Кима учится всяким врачебным штучкам. Джеюн, широко улыбаясь, сел рядом с Чонсоном. — Хён, — фыркнул Сону, — если так хочется подержать Джей-хёна за руку, просто сделай это сейчас. А я ничему у доктора Кима не учусь, невозможно чему-то научиться за несколько дней. Сонхун бросил быстрый взгляд на Сону, а потом на Чонсона, сидящего с равнодушным лицом. Джеюн, видимо, чтобы поддразнить Сонхуна, демонстративно взял руку Чонсона в свою и переплел их пальцы. Сону, увидев это и то, каким хмурым вмиг стало лицо Сонхуна, весело рассмеялся. — Я спросил у капитана Чона, могу ли я тоже помогать доктору Киму, — сказал Джеюн Сону, не обращая внимание на то, каким взглядом прожигал его Сонхун, скрестивший руки на груди, — и он разрешил. — Отлично! — хлопнул обрадованно в ладони Сону. — Завтра мы как раз отправимся на сушу, там всегда куча дел. — А ты чем занимаешься, Сонхун? — спросил Чонсон. — Помогаю эпидемиологам обустраивать военный госпиталь под карантинный пункт, — ответил Сонхун, — можешь тоже присоединиться ко мне завтра, — предложил он, улыбнувшись. — Не сможет — Джею нужен покой еще как минимум сутки, — сладким голосом произнес Джеюн, чуть придвинувшись к Чонсону ближе. Кажется, ему нравилось дразнить не подозревающего о настоящем роде их с Чонсоном отношений Сонхуна. — Так сказал доктор Ким. — Но потом… — начал было Сонхун, нахмурившись, но Чонсон его перебил: — Лейтенант Чхве предложил мне вступить в городской патруль. — Нет, хён! — тут же запротестовал Сону. — Я против, это же опасно! В некоторых частях города все еще много зараженных, да и на подходе к городу тоже. — Я знаю, — пожал плечом Чонсон. — Я тоже против, — вмешался Сонхун, — я видел гражданских, которые вступили в патруль, там взрослые альфы, бывшие охранники там, или полицейские. По сравнению с ними у тебя недостаточно боевого опыта. — Уверен? — приподнял бровь Чонсон, усмехнувшись. — Я думаю, лейтенант Чхве не стал бы предлагать это, если бы не был уверен, что Чонсон справится, — мягко предположил Джеюн. Чонсон посмотрел на него, благодарно улыбнувшись за поддержку. Он знал отношение Джеюна к его желанию стать военным, поэтому было вдвойне приятней, что Джеюн не стал возражать против вступления Чонсона в городской патруль. — Чонсо… что? — фыркнул Сонхун вдруг. — Никто не зовет Джея Чонсоном! Даже его родители зовут его Джей-Джей! — Мне нравится, когда меня зовут Чонсоном, — признался Чонсон, — мой хальмони в детстве всегда меня так звал, хоть мы и жили в Америке. — Ты никогда мне это не говорил, — обиженно произнес Сонхун. — Ребята, уже почти полночь, — вмешался внезапно Сону, — нам всем пора спать. Я вижу, как у Джей-хёна уже слипаются глаза. Чонсон и вправду чувствовал себя уставшим, хоть ничего особенного не делал и не смотря на то, сколько проспал до. — Ты прав, — кивнул Сонхун, поднимаясь с кровати. — Джейк, иди к Сону, мы с Чонсоном ляжем на этой кровати, — сказал он, подойдя к кровати, на которой сидели Чонсон и Джеюн, все еще держась за руки. — Ну, вообще-то, я могу с Джеем поспать на этой кровати, а ты иди к Сону, — возразил мягко Джеюн, подняв голову на подошедшего Сонхуна. — Что? С чего это? — фыркнул сердито Сонхун. — Джей! — позвал он требовательно. — Да, можешь идти к Сону, — кивнул в согласии Чонсон. Сону напротив него прищурился с подозрением. — Я и Джейк устроимся тут, — хлопнул он по матрасу ладонью. — Так, я что-то не понял, — развел руками возмущенно Сонхун, — ты знаешь меня и дружишь со мной уже десять лет, а с Джейком ты неделю пообщался и все, он твой лучший друг типа? Чонсон еле сдержал улыбку, так смешно ему стало от возмущений Сонхуна, но, в то же время, он был таким милым в этой своей ревности, совсем как в детстве. — Ты все еще мой лучший друг, Хунхун, — заверил его Чонсон, поднимаясь на ноги и кладя руки ему на плечи, — не переживай. — Тогда почему?.. — начал было тот, но Джеюн его перебил: — Мы встречаемся, вот почему. Мы теперь вместе. Как ты и Сону, — добавил он. Сону ошарашенно открыл рот, издав удивленный звук. — Серьезно?! — Серьезно, — заверил его Чонсон, убирая руки с плеч не менее ошарашенного Сонхуна и кладя их в карманы джоггеров. — Так что, я сплю с Джеюном на этой кровати, а Сонхун с тобой. Сонхун, отмерев, внезапно усмехнулся. — Вы прикалываетесь, да? — Мы не прикалываемся, — серьезно произнес Джеюн, вставая рядом с Чонсоном и беря его под руку, — Чонсон-и, на самом деле, с первого дня нашей встречи был безумно в меня влюблен, но просто стеснялся в этом признаться. — А вот это уже не правда! — фыркнул Чонсон возмущенно. — А я вот верю, — улыбнулся Сону, — но тогда и ты, Джейк-хён, был всегда без ума от Джей-хёна, иначе, как объяснить твою вечную озабоченность им и его делами? — Заткнись! — мгновенно среагировал Джеюн, отпустив Чонсона. Быстро взяв подушку с кровати, он кинул ее в рассмеявшегося Сону. — Озабоченность? — приподнял бровь Чонсон. — Я всегда говорил, что ты с ума сходишь по Джей-хёну! — не прекращал Сону, и тогда Джеюн подошел к нему и стал шутливо бороться с ним на кровати. — Только не щекотка! — воскликнул Сону, вырываясь из рук беспощадного Джеюна, но тот его не слушал, весело смеясь. Чонсон с усмешкой наблюдал за ними, тогда как Сонхун, стоя рядом с ним, казалось, все еще переваривал услышанное. — Ты и Джейк, — пробормотал он, помотав головой, — это как-то странно. Я отказываюсь верить вам, ребята. — Просто прими это, чувак, — закатил глаза Чонсон и, подойдя к Сону с Джеюном, стянул из-под них кинутую ранее подушку. — Но почему Джейк? — не отставал Сонхун, следя за его действиями хмурым взглядом. Джеюн и Сону замерли в нелепой позе на кровати, уставившись на него. Чонсон, расправив постель, уложил подушку в изголовье и, сев на кровать, принялся стягивать ботинки. — Не понимаю вопрос, — недоуменно отозвался Чонсон, напрягшись. Сонхун метнул быстрый взгляд в уже успокоившихся Джеюна и Сону, которые сидели теперь на кровати, одинаково скрестив руки на груди. — Ты н-никогда не проявлял интереса к отношениям, — немного неуверенно от столь пристального внимания, направленного на него одного, ответил Сонхун, — а тут в начале лета вдруг начал ухаживать за Чонвоном. Чонсон хмыкнул и взглянул на Сонхуна, прищурившись, как бы говоря, ты сейчас серьезно? — Ты ухаживал за Чонвоном? — удивился, почему-то, Сону. Джеюн сидел с нейтральным лицом, не произнося ни звука. — Он мне ничего не говорил, — продолжил Сону. Чонсон совсем забыл, что Чонвон тоже был одним из его лучших друзей вместе с Джеюном. — Я бы не назвал это ухаживаниями, — попытался оправдаться Чонсон, хотя не совсем понимал, почему должен был это делать. — Но ты хотел с ним встречаться? — уточнил Джеюн, приподняв брови. Чонсон не мог понять, что его лицо выражало, и потому боялся опять сказать что-то не то, чтобы не обидеть или огорчить того. — Я сам был в шоке, — не помогал Сонхун, — ему постоянно признавался кто-то в школе, но ему было все равно, как вдруг он решил, что Чонвон и есть та самая любовь всей его жизни. — Сонхун, — позвал сердито Чонсон, не понимая, специально тот или нет, — что ты такое говоришь? — Может, это после того, как вы напились у тебя на дне рождения и поцеловались? — предположил Сонхун, задумчиво. — Ты целовался с Чонвоном?! — удивленно воскликнул Сону. — Так вот с кем у него был первый поцелуй, — толкнул в бок локтем он Джеюна, забыв, видимо, что обсуждали, вообще-то, поцелуй парня того с каким-то другим омегой. — Так, все, хватит, — потребовал Чонсон, вздохнув, — давайте закроем тему с Чонвоном. Сонхун, возвращайся на кровать к Сону, — нетерпеливо произнес он, скинув, наконец, ботинки и несильно толкнув Сонхуна, все еще стоящего возле его кровати в сторону противоположной, — Джейк, идем спать. — Нет-нет-нет, — внезапно запротестовал Сону, поднявшись с кровати, — теперь я против. — Что? — усмехнулся неверяще Сонхун, не успевший и шага сделать. — Почему это? Чонсон сдержал глубокий вздох, так как от таких вздохов у него снова начинали ныть ребра. — Потому что я не доверяю Джей-хёну, — объяснил Сону, скрестив руки на груди. Джеюн и Чонсон одинаково округлили глаза, обменявшись взглядами. — Что… — начал Чонсон, но даже вопрос с трудом формулировался в его голове, — что это значит? — Ты определенно выглядишь как альфа, который будет приставать, — объяснил Сону не терпящим возражения тоном. Сонхун прыснул от смеха, а Джеюн закусил нижнюю губу, улыбнувшись. Чонсон обалдело смотрел на нависшего над ним Сону. — Я не… — неуверенно произнес он, но замолчал. Почему он вообще должен был оправдываться? Джеюн был его омегой! И откуда такие уничижительные выводы? Чонсон никогда и ничего в жизни не сделал бы что-то такое, что могло бы обидеть Джеюна или причинить ему дискомфорт! — Успокойся, Сону, — решил спасти его Джеюн, встав с кровати рядом с Сону и приобняв его за плечи, — не нужно защищать мою честь, мы уже переспали. — Что?! — одновременно воскликнули Сону и Сонхун, при этом Сонхун восхищенно посмотрел на стремительно краснеющего Чонсона, а Сону неверящим взглядом оглядел ничуть не смущенного этим заявлением Джеюна. — Чонсэн! — рассмеялся Сонхун. — А я боялся, что ты помрешь девственником! — Заткнись, — прошипел Чонсон, укладываясь на кровать и отодвигаясь к стене. — Может, уже ляжем спать? — Да, Сону, пойдем спать, — позвал, наконец, широко улыбающийся Сонхун, потянув Сону за руку к своей кровати. Тот стоял, все еще шокированный услышанным, но послушно последовал за Сонхуном, позволяя усадить себя на разворошенную постель. — Если я услышу хоть один-единственный звук с вашей половины комнаты, — произнес он угрожающе, — Джейк-хён тут же ляжет со мной. Или я лягу с Джей-хёном, — пригрозил он напоследок. — Ты не будешь спать в одной кровати с моим парнем, — возмущенно фыркнул Джеюн, направляясь к переключателю, чтобы погасить свет. — Я все сказал! — твердо ответил на это Сону, когда свет во всей каюте погас. — Никакого проказничества под одеялом в этой комнате! Чонсон и вправду боялся издать хоть какой-то звук, хотя ничем таким они с Джеюном не занимались, просто обнимались и прижимались к друг другу максимально близко. Джеюн залез руками под его футболку и гладил его по спине и прессу, иногда касаясь своим носом кончика носа Чонсона. Чонсон в свою очередь прижимал его к себе за талию, наслаждаясь пряным запахом коричной сдобы, но, когда совсем осмелел, запустил руку в штаны Джеюна, чтобы погладить по голой ягодице. Джеюн напротив него облизал нижнюю губу и прикусил ее, видимо, сдерживая стон. Он чуть выпятил попу, чтобы ладонь Чонсона спустилась ниже, туда, где кожа была чуть чувствительней, и Чонсон боролся с желанием поцеловать его, чувствуя, как у него одновременно щемит сердце от нежности к этому омеге и встает на него. В конце концов, Джеюн, чуть отодвинувшись от него, стянул джоггеры под одеялом, оставшись в одной футболке и все еще без белья, и скинул их на пол возле ботинок. — Джейк-хён, — тут же угрожающе произнес Сону ничуть не сонным голосом. Чонсон замер, боясь пошевелиться: — Надень штаны обратно. И я слышу, как вы дышите. — Мне жарко, — шепотом отозвался Джеюн, надувшись, — и мы ничего такого не делаем. — Сону, они должны дышать, — попытался урезонить его сонно Сонхун, — это нормально, ты тоже дышишь. — Но не так громко же, — возмутился Сону. Было слышно, как он перевернулся на другой бок, видимо, отворачиваясь от Джеюна и Чонсона и поворачиваясь к Сонхуну. Чонсон еще какое-то время честно лежал смирно, прижимая Джеюна к себе за талию обеими руками и уткнувшись ему в ключицу. Но через некоторое время, когда их соседи снова размеренно задышали, Джеюн вдруг закинул свою ногу на бедро Чонсона, вернув его руку на свою ягодицу. Чонсон знал, что если поведет ладонью чуть в сторону и ниже, то нащупает его, наверняка, уже текущую дырочку, сокращающуюся в желании быть заполненной, потому что Джеюн снова пах так остро и пряно, что Чонсон, не сдержавшись, повел носом выше, к его горлу и затем к яремной вене, щекоча горячим дыханием. Джеюн от этого издал низкий, мурлыкающий стон. — Так, все! — воскликнул Сону с соседней кровати, сев. — Джейк-хён, надевай штаны и иди спать сюда. — Сону! — взвыл Сонхун. — А что Сону? — возмутился тот, вставая с кровати, видимо, чтобы включить свет. — Джейк-хён? — Ладно, ладно, мини-тиран! — раздраженно отозвался Джеюн, демонстративно отодвигаясь от Чонсона. — Все, я отвернулся от Джея, достаточно? Чонсон не знал, смеяться ему или плакать. — Джей-хён, тоже отвернись, — потребовал Сону, так и не дойдя до переключателя, смотря на них в темноте, скрестив руки. Чонсон перевернулся на другой бок, коротко простонав. — Мои ребра, Ким Сону, почему ты так жесток? — проныл он, хоть на самом деле ребра не так уж и болели. — Прости, Джей-хён, но это для твоего же блага, — припечатал Сону, возвращаясь в свою кровать. — И чтобы ни звука больше! На некоторое время воцарилось молчание, и Чонсон уже даже начал проваливаться в полудрему, как вдруг Сону снова возмущенно произнес шепотом: — Вы и неделю не встречаетесь, но уже переспали. Ты не такому меня учил, Джейк-хён. — Сону, что за шейминг? — обиделся Джеюн. — Откуда в тебе столько снобизма? — От тебя, очевидно, — вздохнул тот. — Ты же был весь такой разборчивый в альфах, пресекал все их ухаживания на корню, а тут… — Это камень в огород Джеюна или в мой? — не понял Чонсон. — Да, Сону? — послышалось от Сонхуна, который, видимо, решил вступиться за друга. — Не щипайся, хён, — заворочался Сону. Вздохнув, он ответил: — Я очень рад за вас, ребята, правда. Простите за эту вспышку. Просто, не могу привыкнуть. — Это ты нас прости, — извинился Чонсон, — мы не хотели, чтобы ты испытывал дискомфорт. — Честно признаться, я всегда хотел, чтобы Джейк-хён начал встречаться с Хисын-хёном, — неожиданно заявил Сону. — Мне казалось, они станут идеальной парочкой. Он жизнерадостный, открытый и чувствительный, прямо как Джейк-хён, мне казалось, что они прекрасно поладят. — А я чем хуже? — спросил Чонсон, стараясь звучать не слишком обиженно. Он тоже мог быть и жизнерадостным, и открытым, и чувственным или как там! — Прости, Джей-хён, но мне ты кажешься сухим и грубоватым, — ответил Сону, зевнув. Джеюн рядом с Чонсоном прыснул от смеха. — Ты очень неловок в плане эмоций, тебе бы больше подошел Чонвон-и. — Джей может быть чувствительным, — снова вступился за него Сонхун. — Просто иногда он слишком серьезный, как будто в нем временами просыпается пятидесятилетний, поживший и повидавший некоторое дерьмо старичок. — Пошел ты, я могу быть несерьезным! — обиделся уже окончательно Чонсон, переворачиваясь на спину. — И я ничем не хуже Хисын-хёна, я забочусь о Джейке и люблю его, и сделаю все, чтобы он стал самым счастливым омегой! — Я тоже люблю тебя, — тихо признался ему Джеюн, снова повернувшись к нему и быстро поцеловав в щеку, — и я уже самый счастливый. — Фу, — фыркнул Сонхун, — вот уж не думал, что вы будете такими слащавыми. — И лучше бы вам оставаться такими, — пригрозил Сону со смешинками в голосе, — иначе, Джей-хён, я сделаю все, чтобы свести Джейк-хёна с Хисын-хёном. — Держись, Сонхун, — только и мог, что посочувствовать Чонсон, чувствуя, как Джеюн прижался к его боку, обняв его руку, — это твой будущий муж. — Хах, — только и ответил Сонхун, но возражать не стал. После этого, наконец, все уснули до самого утра. Чонсон проснулся тогда, когда солнце уже совсем высоко светило в небе, пробиваясь в каюту неуверенными лучами сквозь задернутые шторы. Голова немного болела от того, сколько он проспал, но зато его движения были куда менее скованными, а лицо выглядело намного лучше — припухлость почти прошла, а рана на носу совсем затянулась, покрывшись корочкой. Судя по тому, что каюта пустовала, Сонхун, Сону и Джеюн ушли по своим делам, а судя по тому, каким голодным был Чонсон, завтрак и, возможно, обед он уже проспал. Приняв душ и приведя себя в порядок, Чонсон вернулся в комнату и, наконец, обратил внимание на оставленную на столе в контейнере с несколькими отделениями порцию почти что американского завтрака — яичницу, жареный Спам, рис, кимчи, свежие огурцы и бутылочку бананового молока на десерт. На стуле возле стола висел сменный костюм — такой же серый, какой был на Чонсоне, под ним было несколько упаковок белья, носков, а рядом сменные ботинки, выданные, видимо, на всякий случай. По всей видимости, Джеюн уже сходил с утра за одеждой и получил ее для Чонсона. А, может, это был Сонхун, так как размер был подобран идеально, и именно с ним у Чонсона он совпадал. В любом случае, его тронула забота его близких людей, и ему нестерпимо захотелось сделать для них тоже что-то важное, значимое, что-то особенное. В обычное время, до апокалипсиса, он бы сводил их за свой счет в какой-нибудь жутко пафосный, дорогой ресторан или подарил что-то, что они давно хотели. Но сейчас все, что он мог, это поскорее восстановиться и вступить в патруль, чтобы защищать своих любимых. Дверь каюты неожиданно открылась и в нее вошел Джеюн, держа в руках еще один контейнер с едой и бутылки с водой. — Ты еще не завтракал? — нахмурился он, быстро чмокнув подошедшего к нему Чонсона в губы. — Я только проснулся, — пожал плечами Чонсон. — Это хороший знак, — улыбнулся Джеюн. — Доктор Ким сказал, что во сне регенерация работает в разы лучше. Как себя чувствуешь? — Хорошо, — кивнул Чонсон, улыбнувшись. Забрав контейнер из рук Джеюна, он притянул того к себе за талию, чтобы поцеловать уже основательней. Джеюн охотно отвечал на поцелуй, впуская язык Чонсона в глубину своего рта и прижимаясь к нему всем телом, немного дрожа. — Давай сделаем это? — неожиданно предложил он, прервав поцелуй и глубоко дыша. — Хочу тебя. — Сонхун и Сону… — начал было Чонсон, взглянув ему за плечо на входную дверь. Он и сам хотел, и, если быть честным, хотел он Джеюна постоянно, не ожидая от самого себя такой озабоченности. — Они не придут, — перебил его Джеюн, улыбнувшись, — они сейчас в столовой со всеми, а потом разойдутся по своим делам. Мы быстро, — пообещал он, погладив Чонсона по волосам. Чонсон не хотел быстро, он хотел облизать Джеюна всего с пяток до макушки, хотел любить его, не выпуская из объятий, пока не насытится его запахом, его прикосновениями, им всем, хотел целовать всего, и чтобы его целовали в ответ. Выбора не было, поэтому он просто кивнул. — Только я на четвереньки встану, ладно? — улыбнулся широко Джеюн. Чонсон почувствовал, как дернулся его член от того, каким бесстыдным стал Джеюн. — Не хочу запачкать простыни. — Ладно, — снова кивнул Чонсон, улыбнувшись в ответ, — как захочешь, малыш. Только вечером Чонсон смог присоединиться, наконец, ко всем в общей столовой. Сону, Джеюн и Чонвон с Хисыном уже ждали его и зашедшего за ним Сонхуна у входа. Чонсон поочередно крепко обнял Хисына и Чонвона. — Я так рад снова тебя увидеть, хён, — тихо произнес Чонвон куда-то ему в плечо. Чонсон почувствовал прилив привычной нежности к этому омеге, которую раньше он путал с романтическими чувствами. Влюбленность, как он выяснил, намного сложней, и нежность являлась только частью спектра чувств, которые он испытывал по отношению к Джеюну. — Я тоже рад, — улыбнулся он, погладив Чонвона по спине. Джеюн рядом с ним нетерпеливо потянул его за рукав, и объятия с Чонвоном пришлось прервать. — Идемте скорей, я проголодался, — позвал Сону. В столовой ужинали в основном военные, в таких же полевых костюмах, что и капитан Чон с лейтенантом Чхве. Но также были и члены судового экипажа, для кого этот корабль был родным, и достаточно гражданских в таких же серых спортивных костюмах, что и сам Чонсон. И все, абсолютно все, мимо кого они шли со своими подносами с едой, махали Сону и желали ему приятного аппетита, на что он, мило улыбаясь, отвечал и приветственно кивал в ответ. Чонсон сел рядом с Джеюном, тут же притянув его за талию на лавке, прикрепленной к полу, видимо, чтобы в случае шторма мебель не летала по всей столовой, ближе, и быстро поцеловал в щеку. — Соскучился, — прошептал он в тут же порозовевшее ухо. Хисын и Чонвон, сидящие напротив них вместе с Сонхуном, одинаково округлили глаза, застыв с палочками в руках. — Мы не виделись всего несколько часов, — улыбнулся Джеюн, — и ты все эти несколько часов спал. — Мне снился ты, — подмигнул ему Чонсон в попытке пофлиртовать. Судя по смущенному хихиканью Джеюна, флирт удался — Чонсон еще не слышал такого рода смеха от него. Сону рядом с ними громко вздохнул, закатив глаза. — Спрашивайте, — разрешил он все еще удивленным Хисыну и Чонвону. — Что… происходит? — нахмурился Хисын, переведя взгляд с улыбающихся Чонсона и Джеюна на Сону. — Мы встречаемся, — ответил Джеюн, пожав плечом. — С каких пор? — спросил на этот раз Чонвон. — Ну, — протянул Чонсон, энергично пережевывая манду со свининой, — со вчера, наверное? — Что значит «со вчера»? — возмутился Сону, видимо, обиженный за друга. Все-таки, он не знал, и Чонсон с Джеюном не рассказали, что первый секс у них случился не по любви, а по нужде. — Со вчера официально, — объяснил Джеюн. Хисын хмыкнул и все-таки приступил к ужину. — Топ самых неожиданных развязок в отношениях, — пробормотал он. — Я думал, что ты ненавидишь Джея. Ну, не прям настоящей ненавистью. Недолюбливаешь, короче говоря. — Все так думали, — пожал плечами Чонвон, виновато улыбнувшись. — Даже я так думал, не поверите, — усмехнулся Чонсон. Джеюн весело рассмеялся, на секунду склонив голову к его плечу. — Сону, можно взять у тебя салфетку? — внезапно попросил Сонхун. — Типичный Сонхун-хён, — снова закатил глаза Сону. — Сколько раз напоминать брать салфетки себе самому? Ты как маленький! — Он встал сегодня не с той ноги? — удивился Чонсон. — Он всегда такой, — фыркнул Сонхун. — Представьте, если весь мир за пределами Тонхэ заразится, и мне придется, в конце концов, жениться на Сону, потому что найти другого омегу станет проблематичней в сто раз, — покачал он головой. Сону, замерев, посмотрел на него с нехорошим прищуром. — Ходишь по тонкому льду, хён, — усмехнулся Чонвон. — Кто бы мог подумать, что эти двое, — Хисын кивнул подбородком в сторону Чонсона и Джеюна, кормящих друг друга чуть ли не с рук и все время улыбающихся друг другу, — будут такими невыносимо слащавыми, тогда как те двое, — он перевел взгляд на Сону, шумно положившим перед Сонхуном салфетки, — будут вести себя, как женатая десять лет парочка на грани развода? — Мы не на грани развода, у нас все хорошо, — помотал головой Сону. — Просто мы не такие приторно-умильные, — пожал он плечами, доставая палочки из упаковки. — Посмотрим на этих двоих через месяц, — поддержал его Сонхун. — Ставлю на то, что они уже не будут такими слащавыми. Чонсон хотел бы, честно говоря, заглянуть в их с Джеюном будущее. Что их ждало? Много ли они будут ссориться? Часто ли будут не понимать друг друга и, в связи с этим, обижать чувства друг друга? Будет ли Джеюн по-прежнему ревновать его, боясь потерять? Будет ли сомневаться в Чонсоне? А Чонсон, сможет ли он, научится ли он открывать свои чувства тому? Будет ли лучше понимать чувства самого Джеюна? Чонсон не знал ответы на все эти вопросы. Но он знал точно, что впереди их ждало много сладких моментов близости, проявления привязанности, неустанной заботы и исключительной и всеобъемлющей любви. Он готов был пожертвовать многим, готов был сделать все, чтобы так и было. Повернув голову в сторону Джеюна, он встретился с его теплым, ласковым взглядом, и Чонсон надеялся, что тот видел то, что видел в его глазах он сам — я буду любить тебя всегда. Чонсон не боялся своего будущего рядом с этим омегой. Он был в нем уверен, как ни в чем другом.