В последние дни лета

Please don't leave me now

POV Jay Если Пак Чонсон в чем-то и был уверен в этой жизни, так это в своей интуиции. Прежде чем поделиться своими мыслями даже с лучшим другом, Чонсон тщательно фильтровал сказанное, чтобы не пугать Сонхуна или тем более впечатлительного Сону, их младшего Рики или того же Джеюна, который на любую реплику Чонсона реагировал агрессивно. — Как думаешь, хён, какова вероятность, что сейчас действительно ведутся военные действия? — вполголоса спросил его Сону, которого он и Сонхун взяли за руки с двух сторон. Последний, к слову, заинтересованно повернул в его сторону голову. В этой части леса было мало тропинок, и под ногами приятно шуршали первые опавшие листья — предвестники скорой осени, и мелкие ветки, над головой уже вовсю светило ярко солнце, и в целом утро было приятным, не слишком жарким, уже не прохладным, и дышалось легко и свежо. Портить его Чонсон точно не собирался, но это было неизбежным. — Если бы это была война, над нашими головами уже давно бы пролетело с десяток истребителей и военных вертолетов, — ответил Чонсон, вглядываясь вперед на знакомые макушки Чонвона и Хисына, которые как самый старший и как самый ответственный привычно шли впереди. — Это точно не война. Сону рядом с ним заметно расслабился, поэтому Чонсон уже заранее себя возненавидел, когда произносил: — Это что-то хуже, гораздо хуже. Ким Сону ему нравился, он искренне болел за Сонхуна в его неловком покорении сердца этого омеги, и он совсем не понимал, как такой со всех сторон положительный Сону мог дружить с такой занозой в заднице, как Шим Джеюн. Чонсон вообще не понимал, что тот делал позади него сейчас, в идеальной формации Чонсона там должны были идти Рики и другие близкие его сердцу люди — Хисын, его любимый хён, и Чонвон, симпатичный ему омега. Никак не Шим Джеюн, который его, Чонсона, почему-то, ненавидел всей душой. — Джей, — предупредительно позвал его Сонхун, видимо, увидев, насколько сильно его ответ расстроил Сону. — Что? — нахмурился Чонсон. — Сону спросил, я ответил. — А у тебя вообще есть какие-нибудь хорошие прогнозы, хён? — грустно спросил Сону. Чонсон прыснул. — Я не предсказатель, но вот тебе хороший прогноз — у меня есть довольно острый нож, и я умею им неплохо управляться. — И это твой хороший прогноз? — покачал недовольно головой Сонхун. — Да, — пожал плечами Чонсон. — Вот увидите, нож — незаменимая вещь в пеших походах. Также как компас и карта. Которые у меня, к слову, тоже есть. — Если честно, с тобой мне уже не так страшно, Джей-хён, — признался ему, улыбнувшись, Сону. Сонхун стремительно отвернулся от них, ревниво фыркнув. Когда что-то шло не так, не заметить это было довольно сложным для Чонсона. Сначала он почувствовал изменившийся запах в свежем воздухе леса — одно из преимуществ прошедшего весной первого гона — усилившиеся органы чувств, в том числе обоняние, что заставило Чонсона вдохнуть полной грудью в попытке детерминировать запах. Неприятно пахнуло гниющей плотью и свежей кровью. Это заставило его притормозить, и, как по приказу, повернуть голову вправо. Стремительно приближающуюся к ним группу людей было видно издалека — деревья были засажены не так уж густо, да и шевеление на фоне спокойного леса было заметно сразу острому глазу любому половозрелому альфе. Не один Чонсон это заметил — формация как-то сразу затормозила и тут и там послышался нервный шепот. Буквально несколько секунд Чонсон размышлял, но интуиция, бившая убыстрившимся пульсом в висках, кричала только одно — бежать. — Бежим, — выдохнул он, когда группе людей оставалось до них меньше ста метров, стартовав с места в противоположную от них сторону и потащив за собой Сону. Паника началась почти сразу, и это было очень плохим признаком. От паники-то Чонсон и бежал, крепко сжимая руку Сону в своей и не оглядываясь. Один раз ему все же пришлось это сделать, чтобы убедиться, что Сонхун все еще был с ними, и этой доли секунды хватило, чтобы увидеть, как один из бежавших к ним людей повалил на землю одного из их учителей, тут же вцепляясь тому в горло зубами. «Пиздец», — подумал Чонсон и решил больше не оборачиваться. — Стой! Хён, нет, стой! — истошно закричал Сону, начиная тормозить. — Джей! — присоединился к нему Сонхун, чтобы привлечь внимание Чонсона. — Что, блять, что?! Не останавливаемся! — рыкнул на них он, тем не менее, чуть притормозив. — Там Джейк-хён! И Рики! — прорыдал Сону, неожиданно споткнувшись и упав на колени, чем заставил Чонсона, наконец, остановиться. Ради Джеюна Чонсон, положив руку на сердце, не остановился бы. Но Рики был в опасности, а Рики был его любимым донсэном, и Чонсон не мог так просто его оставить. Вокруг слышались истеричные крики разбегающихся в разные стороны учеников и громкий шелест сминаемых листьев — они отбежали недостаточно далеко, чтобы стоять просто так и спорить. — Ладно! — прорычал Чонсон, скидывая тяжелый рюкзак на землю и доставая из берца своих высоких ботинок складной нож. — Я вернусь за ними, а вы бегите! — Нет! — прокричал в очередной раз Сону, все еще сидя на коленях и рыдая. — Сонхун! — позвал Чонсон, понимая, что потеряет драгоценное время, если будет слушать вопли Сону и дальше. — Хватай его и беги со всех ног отсюда подальше! Немедленно! И не смейте оглядываться! Или останавливаться! — добавил он, уже развернувшись и побежав обратно, не став дожидаться кивка или слов согласия от Сонхуна. Чонсон не знал точно, куда именно могли побежать Рики и Джеюн, в какой стороне их искать, но решил довериться интуиции в очередной раз, которая его не подвела — через минуту или две его метаний среди деревьев он услышал громкий вскрик слова «нет» на английском, а это мог быть только Джеюн, проживший в Австралии полжизни. Этого вскрика Чонсону хватило, чтобы определить, куда именно бежать, и буквально через пару десятков метров он увидел картину, которая на всю жизнь врежется в его сознание — полулежащий на земле Джеюн, которому не дал полностью упасть на спину рюкзак, с маской застывшего ужаса на бледном лице с ярко выделяющимися на нем каплями крови, Рики, лежащий лицом вниз на животе, и взрослый незнакомый альфа, нависший над ним и буквально кусками отрывающим от неподвижного тела Рики плоть вместе с одеждой, разбрызгивая тем самым кровь повсюду. Застыв на пару секунд, осознавая происходящее, Чонсон почувствовал, как внутри него поднимается жгучая, разрушительная ярость, окрашивая все вокруг в агрессивно-красный, и заставляющая двигаться вперед. Убрав нож в карман, он подобрал по дороге толстую ветку около полутора метров в длину и стремительным шагом приблизился к Джеюну, закрыв его собой и прорычав: — Эй, мудак! И когда незнакомый альфа поднял свое окровавленное, искривленное в первобытной злобе лицо, Чонсон со всей неизвестно откуда взявшейся силой воткнул в его глазницу более заостренный конец ветки. Тот отпрянул от тела Рики, вскрикнув, и Чонсон удовлетворенно подумал про себя: «Они чувствуют боль, отлично», прежде чем вынуть ветку и снова воткнуть ее вставшему на колени альфе уже в приоткрытый рот. Неизвестно, какая именно рана стала для того смертельной, потому что, стоило тому упасть на спину, Чонсон не прекратил превращать его лицо в месиво из кожи, мышц и костей, и также неизвестно, когда бы он остановился, если бы Джеюн не позвал его криком: — Джей! Впереди! Чонсон поднял голову, наконец, прекратив свое кровавое занятие, и действительно увидел в метрах ста от них приближающего к ним незнакомого человека. Думал он недолго — подхватив, видимо, все еще не пришедшего в себя Джеюна под руку, он снова побежал. Вернуться обратно к тому самому месту, где Чонсон оставил свой рюкзак, не составило труда — нужно было просто довериться своему телу. Добежали они довольно быстро, и, подхватив рюкзак на ходу, все еще не отпуская Джеюна, он продолжил бежать, не разбирая пути, потому что вступать в драку с незнакомцем, не зная точно, что с ним и его товарищами произошло, и на что они точно были способны, Чонсон не стал, он бы не стал так рисковать. Бежали они вдвоем сквозь лес, потеряв счет времени, пока воздух окончательно не кончился в легких, и пока рюкзак камнем не стал давить на плечо. Стоило отдать должное Джеюну, что не он первый притормозил — Чонсон не ожидал от омеги такой хорошей физической подготовки, учитывая, что он сам бежал в полную силу. — Стоп, — прохрипел Чонсон, остановившись и тут же согнувшись, переводя дыхание, — надо… остановиться, — прерывисто произнес он. Джеюн рядом с ним упал на четвереньки, задыхаясь. — Джей, — позвал он едва слышно, — Джей, что это было? — спросил он, почти рыдая. — Я… я не знаю, — растерянно ответил ему Чонсон, опускаясь на колени рядом с ним и чувствую, как сразу две капли пота щекотно скатились с виска по щеке. Он прислушался к звукам вокруг них, но ничего, кроме привычных звуков леса и их громкого дыхания, слышно не было. Запахи тоже были самые обычные — никаких кроваво-гнилостных ароматов, что было хорошим знаком, но это не значило, что они могли позволить себе оставаться на месте дольше пары минут. Взглянув на часы, Чонсон засек время на их быстрый привал, по-прежнему стараясь выровнять дыхание. — Рики… — прошептал Джеюн. — Нет, Джейк, сейчас не время, — тут же остановил его Чонсон. Он переживал не меньше, ему пиздецки хотелось лечь на спину и рыдать взахлеб, зовя омму и аппу, но он не мог позволить это ни себе, ни Джеюну, потому что это означало верную смерть, а умирать Чонсон не планировал. Точно не сегодня. Минута прошла, и когда Чонсон протянул тому руку, Джеюн молча принял ее и встал вслед за ним, подавив истерику в зародыше. Видимо, в его голове пронеслись те же мысли, что в голове Чонсона, потому что он без всяких слов, возражений, всхлипов и других эмоций, последовал за ним, крепко держа его руку в своей. — Куда мы идем? — наконец, спустя какое-то время ходьбы быстрым шагом в тишине, спросил Джеюн. — На юг, — просто ответил Чонсон. — Почему мы идем на юг? — продолжил Джеюн. Чонсон не сердился на него за вопросы — в такой же ситуации он бы сам их начал задавать, но ответов у него пока не было. — Расскажу на привале. Сейчас я думаю, — только и сказал он. — Привал будет часа через полтора-два, — добавил он, предчувствуя следующий вопрос. Этого было достаточно, чтобы Джеюн снова замолчал. В голове Чонсона проносилась тысяча и одна мысль, и он почти забыл уже, что идет не один, когда Джеюн вдруг, высвободив ладонь из его захвата, остановился. На его вопросительный взгляд, тот устало ответил: — Я пить хочу. Дай мне хотя бы три минуты. Взглянув на часы, Чонсон с удивлением отметил, что идут они уже больше полутора часов, и если за это время в обозримой территории пока не было опасности, то можно было сделать привал, отдохнуть, перекусить и утолить жажду. — Хорошо, давай остановимся здесь ненадолго. Сбросив рюкзаки и не сговариваясь усевшись на землю, они оба достали бутылки с водой. — Не пей сразу много, — предостерег Чонсон не успевшего глотнуть Джеюна, — неизвестно, сколько нам еще идти и насколько нам эта вода. Джеюн молча кивнул, делая первые, осторожные глотки. Чонсон никогда бы не подумал, что окажется в такой ситуации, и уж тем более не ожидал, что окажется в ней с его антифанатом номер один. Он знал, что Шим Джеюн был в целом неплохим омегой, у него было много друзей, и учителя его ценили, но его привычка язвить Чонсону при каждом удобном случае отбивало всякое желание общаться с ним. Вот и сейчас Чонсон не особо хотел с ним говорить, да и не знал, честно говоря, как, но он обещал, что расскажет свой более-менее сформировавшийся план на привале, поэтому ему бы все равно пришлось. И пока Джеюн доставал из рюкзака влажные салфетки, чтобы вытереть лицо и энергетический батончик для перекуса, Чонсон достал из рюкзака свою драгоценную карту. — Мы пойдем на юго-восток, — наконец, нарушил он тишину хриплым от долгого молчания голосом, раскладывая карту на земле. — Как думаешь, Сону и Сонхун в порядке? — вдруг спросил его отстраненно тихим голосом Джеюн, прекратив вытирать лицо и глядя на зажатые в руке окровавленные от застывшей крови салфетки. — Кто-нибудь еще выжил? — Джейк, — строго позвал Чонсон, — сосредоточься. — Если бы… — тот громко сглотнул, явно его не слыша, — если бы Рики пошел с тобой и Сонхуном в паре, его бы… его бы не убили. Крупная слеза скатилась по бледной, но уже чистой от крови щеке Джеюна, когда он произнес последние слова. Чонсон устало вздохнул. Взглянув на часы, он подумал, что они могут позволить себе небольшую истерику минут на десять — их психика не железная, и она им еще понадобится, когда они оба доберутся до безопасного места. — Иди сюда, — позвал он, раскрывая руки для объятий, чувствуя, как глаза тут же обожгло злыми и грустными слезами одновременно. Чонсон любил Рики не меньше, чем Джеюн, и то, что с тем произошло, было бесчеловечно-жестоким и грустным событием в жизнях обоих. Джеюн без колебаний обнял его, придвигаясь ближе, не жалея плотных джинс цвета хаки — форменной одежды, которую им раздали еще в первый, беззаботный день пребывания в комплексе. Они и так были безнадежно испорчены из-за прилипшей грязи и брызг крови, не о чем было печалиться. — Я виноват, — прорыдал он едва слышно, — это из-за меня он… — Тише, тише, ты не виноват, — погладил его по светлым, выкрашенный в платиновый волосам Чонсон, уже не сдерживая тихих слез. — Нет, если бы… Он же кинулся меня защищать, Джей, — горестно возразил Джеюн, — я растерялся и… и остановился, я не стал бежать, когда ты нам сказал это сделать. Мы потеряли… мы потеряли время, и тот альфа… он догнал нас, — закончил он исповедь, заикаясь. — Ты не виноват, ты просто испугался, — мягко произнес Чонсон, прижав того к себе ближе. — Любой бы на твоем месте испугался. — Ты не испугался, — грустно возразил Джеюн, — и ты… ты спас меня. — Я просто закончил то, что начал Рики, — вздохнул Чонсон, — он сделал свой выбор — он решил спасти тебя. — Он… не должен был! — зло сквозь слезы произнес Джеюн. Немного обдумав, стоило ли сейчас такое говорить или нет, Чонсон все же решил признаться, иначе случай больше бы не представился, ну и чтобы надолго закрыть эту тему. — Он… был влюблен в тебя, ты в курсе? — тщательно подбирая слова, сказал он едва слышно. — Ревновал тебя ко всем альфам… Даже к Сонхуну! — грустно усмехнулся Чонсон. — Хотя знал, что тот с ума сходит по Сону. Просто ты вел себя с ним мило, и это не нравилось Рики. Вы вообще победили тогда в страйкболе, потому что Рики пригрозил стрелять в любого из своей команды, если кто-то из альф посмеет стрелять в тебя. Он… он выбрал тебя и твою жизнь, он поставил твою жизнь выше своей, и теперь… и теперь нам остается только уважать его выбор. Джеюн ничего на это не сказал, только заплакал громче и горше. Они просидели так, обнимаясь, молча оплакивая их друга еще какое-то время, пока Джеюн, наконец, не отпрянул, неловко вытирая слезы с чуть опухшего и покрасневшего лица. — Ты, кажется, сказал, что мы пойдем на юго-восток, — сказал он, не глядя на Чонсона, удобней усаживаясь на земле. — Да, — кивнул Чонсон, возвращаясь к карте. — Пока мы шли, я все думал о том дерьме, что с нами случилось, и что нам уже было известно до того, как мы покинули комплекс. Джеюн, внимательно его слушая, развернул два батончика, откусив от одного и протянув второй Чонсону. — И к какому выводу пришел? — спросил он. — Спасибо, — откусив кусок от батончика, Чонсон почувствовал себя значительно лучше. — Судя по всему, те люди, что напали на нас — и есть зараженные этим новым, неизвестным вирусом, — продолжил он, — это очевидно. И, судя по всему, этот вирус заставляет человека вести себя в сотни раз агрессивнее по отношению к другим людям. Влияет на сенсорику или, не знаю, в целом на мозг. Неизвестно, правда, как он передается — укусом через слюну в кровь, или воздушно-капельным путем, или еще как-нибудь, возможно, контактно, учитывая, что те люди были одеты в гражданское — не в военную форму или в лабораторную. Значит, это обычные люди, которые заразились от таких же обычных людей. — Что, если мы тоже уже заражены? — испуганно спросил его Джеюн. — Вполне может быть, — пожал плечами равнодушно Чонсон. Он не исключал такой вариант, но если он уже был заражен, то паника или истерика все равно бы не помогла, а если заражен Джеюн, то Чонсон всегда мог от него убежать. Ну или, в крайнем случае, применить так пока неиспользованный нож. — Но вполне может быть, что нет. Тот альфа не успел тебя коснуться или там поцарапать, укусить? — спросил он на всякий случай. — Нет, — уверенно помотал головой Джеюн. — Отлично, — кивнул сам себе Чонсон. Несмотря ни на что, он был рад, что у него есть в такой ситуации компания, и что ему не придется убивать Джеюна в случае чего. — Так вот. Руководство комплекса и учителя сто процентов знали о масштабе пиздеца, который случился в стране. Что люди нападают друг на друга. Не знаю, правда, точно, зачем отключили спутники и мобильную связь, но, возможно, просто для предотвращения паники среди незараженного населения. Итак, первый вывод — чтобы выжить, мы должны держаться подальше от всех крупных поселений — городов, городков и крупных поселков. — Окей, — кивнул Джеюн, соглашаясь. — Плюс, — продолжил Чонсон, запихнув остаток батончика в рот и тщательно пережевав, — шансы выжить и не наткнуться на группу людей, жаждущих сожрать тебя целиком, выше. Минус — нам все-таки придется зайти в поселения поменьше — деревни или там, дачные поселки, чтобы пополнить запасы воды и еды. Джеюн громко вздохнул, но возражать, конечно, не стал. — Какой второй вывод? — спросил он с интересом. Чонсон ткнул в карту. — Когда мы вышли из комплекса, я сразу проверил, в какую сторону мы идем. Нам не сообщили заранее маршрут — наверняка, все были уверены, что мы идем обратно в Сеул. Но это не так. Вот где находится комплекс, — Чонсон ткнул пальцем в точку между Хончхоном и Квантхалли, — а на западе находится Сеул, — сказал он, передвинув палец вправо, — а мы шли все время на юг — скорее всего в сторону железной дороги. Не знаю точно, почему, возможно, взрослые надеялись, что она все еще функционирует и используется военными, и что как раз там нас и подхватят. А вот дальше второй вывод — чтобы эвакуировать незараженное население, лучше всего это делать по воздуху или по воде, так как вероятность нападения агрессивных людей практически равна нулю. Думаю, военным уже известен набор симптомов, зараженных бы просто не пустили на борт самолета или корабля. — Думаешь, известен? — задумчиво произнес Джеюн, уставившись неподвижным взглядом куда-то за спину Чонсона. — Шутишь? — усмехнулся он невесело. — Я более, чем уверен, что этот вирус вообще разработка военных. — Откуда такая уверенность? — нахмурился Джеюн, переведя взгляд на лицо Чонсона. — Может, это просто новая вакцина от гриппа, из-за которой все пошло не так. — Военные уже давно разрабатывают сыворотку, способную улучшать силы половозрелых альф и омег, — серьезно заявил Чонсон. — Пока Север прокачивал вооружение, мы пытались прокачать солдат. Возможно, этот вирус и есть результат эксперимента с сывороткой. Отсюда и повышенная агрессия, желание разорвать любого попавшего в поле зрения, да и просто с какой скоростью они бежали. Это не может быть простым совпадением. — Откуда знаешь про разработку сыворотки? — недоверчиво спросил Джеюн, нахмурившись. — Об этом писали во всех военных новостных порталах последние лет пять с тех пор, как отношения с Севером ухудшились из-за их разработки ядерного оружия, — пояснил Чонсон. — Я… — он не хотел в этом признаваться Джеюну, даже Сонхун не знал об этом, но все-таки решил, что немного честности сейчас не помешает, — я хочу поступить в военную академию после окончания школы. — Стать военным? — искренне удивился Джеюн. Возможно, это был не самый популярный выбор среди молодежи, но это было мечтой Чонсона с детства. Быть солдатом, защищать свою родину, свою территорию и своих омег. Возможно, он несколько романтизировал это занятие, как сообщил ему аппа, когда Чонсон признался ему, что не планирует наследовать его туристический бизнес, но он мечтал о военной карьере, сколько себя помнил, и если его желание не прошло со временем, значит, попробовать стоило, правда ведь? — Да, — пожал плечами Чонсон, отведя взгляд. Джеюн не стал это комментировать, хотя, наверняка, у него на языке крутилось много вопросов на этот счет, вроде, зачем сынку богатеньких родителей с серебряной ложкой в жопе становится всего лишь солдатом? Потому что Чонсон знал, какая у него репутация в школе — представителя высокомерной золотой молодежи, но стоило отдать Джеюну должное — заострять на этом внимание он не стал. — Так мы отправляемся на юго-восток? Почему вдруг? — спросил тот, взглянув на карту, чтобы понять, где он, этот таинственный «юго-восток». — Потому что аэропорты — глупая идея, все они находятся в черте крупных городов, плюс если даже мы доберемся до аэропорта, не факт, что там кто-то будет, и даже если там будет самолет, нам с тобой его в воздух не поднять, — продолжил объяснять Чонсон. — Значит, нам нужно добраться до ближайшего порта. Во-первых, шанс того, что там зона военных, а значит безопасная для незараженных зона, значительно выше — на самолетах много людей не эвакуируешь, а на кораблях это можно реализовать, а значит порты — приоритетное место эвакуации с полуострова куда-нибудь в Японию. Во-вторых, даже если там никого не окажется, шанс того, что мы найдем лодку и сможем уплыть на ней куда-нибудь подальше, а значит в потенциально безопасное место — выше. Инчхон, как порт, отпадает — он дальше от нас и ближе к Сеулу, а мимо Сеула, даже не входя в него, я идти бы не рисковал. Значит, идем на юго-восток вдоль русла Хангана, — Чонсон пальцем проследил предстоящий им маршрут, — а потом отсюда вдоль автомагистрали строго на восток. — А почему бы сразу не выйти на дорогу? — задал резонный вопрос Джеюн. — А это третий вывод, — вздохнул Чонсон. — Мы больше не можем доверять никому, — мрачно заявил он. — Нам, конечно, стоит опасаться зараженных, но не меньше нужно опасаться тех, кто решит воспользоваться неразберихой в стране — мародеров и так называемых «выживальщиков», — Чонсон изобразил кавычки пальцами. — Они могут забрать у нас наши припасы, карту или вообще все, если посчитают, что это может им пригодиться. Поэтому мы должны избегать выхода из лесополосы или идти подальше от магистралей, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из выживших. Минус — выживать нам придется самим, не надеясь, что кто-то подхватит нас или что нас найдут военные и отвезут в безопасность. Плюс — мы не заразимся от тех, чьи симптомы еще не проявились, и останемся при своих вещах. На этом у меня все. Вопросы? Джеюн глубоко вздохнул, обдумывая все, что поведал ему Чонсон, пока тот выжидающе смотрел в его сосредоточенное лицо, и, наконец, спросил: — У тебя есть еще один нож? Второго ножа у Чонсона не было — из близлежащих веток он выбрал две достаточно толстые, не слишком длинные и тяжелые, и, сточив имеющимся ножом оба конца этих веток, сделал что-то вроде копий, пока Джеюн перебирал запасы из рюкзаков обоих. — У нас пять бутылок воды, две пачки галет, шесть каких-то мясных консервов, десять энергетических батончиков, два кимбапа и два банана — их нужно съесть сразу, — предложил Джеюн Чонсону, рассматривая разложенное перед ним их немногочисленное богатство, — две пачки разных орехов, четыре пачки рамена, но приготовить их мы все равно не сможем, — закончил он, вздохнув, — даже если бы у нас была зажигалка или спички, нам не в чем кипятить воду. — Значит, нам нужны спички или зажигалка, — кивнул себе Чонсон, задумчиво вглядываясь вглубь леса. — Насколько безопасно разжигать костер? — недоверчиво спросил Джеюн, раскладывая припасы обратно по рюкзакам. — Ни насколько, — тут же ответил Чонсон, присаживаясь рядом, чтобы помочь тому, — но все равно полезно иметь что-то для розжига. На ночь мы останемся в лесу, и если утеплиться мы сможем нашей запасной одеждой, хотя в это время года не так уж холодно, то нельзя исключать опасность в виде диких животных. — Диких животных? — испуганно округлил глаза Джеюн. — Про это ты не говорил! — Мы в лесу, Джейк, — закатил глаза Чонсон, закончив сборы и поднимаясь на ноги, — это само собой разумеющееся. Джеюн поднялся за ним следом, без энтузиазма принимая из рук Чонсона свое веточное копье. — У нас вообще есть шанс добраться до безопасного места живыми? — произнес он упавшим голосом в спину двинувшегося Чонсона, последовав за тем. — Если оно где-то есть, мы доберемся туда, — заверил его твердым голосом Чонсон. Обернувшись, он добавил, глядя Джеюну прямо в глаза: — Обещаю. Идти в тишине, не произнося ни звука, было не сложно поначалу. Чонсон все время сверялся с картой и компасом, периодически замирал, чтобы проверить, шумит ли все еще вдалеке река, и не изменился ли запах леса вокруг них. Но умиротворенная картина вокруг них и успокаивающий шелест листьев с пением птиц расслабляли, поэтому, когда Джеюн вдруг нарушил молчание, Чонсон ничуть не удивился. — Твои родители… Они были в Сеуле? — спросил он чуть хриплым голосом, поравнявшись с Чонсоном. — Нет, — просто ответил тот, — они оба сейчас в Брунее. — Думаешь, вирус добрался до соседних стран? — снова спросил Джеюн чуть беспокойно. — Надеюсь, что нет, — вздохнул Чонсон, — надеюсь, что и по стране он не слишком распространился. — Мои родные сейчас в Брисбене, — отстраненно произнес Джеюн, — хотелось бы мне сейчас быть с ними. Джеюн замолк, видимо, предавшись мыслям о семье, и Чонсон не посмел нарушать тишину — он не знал, что нужно сказать, чтобы утешить сейчас того, какие слова произнести, чтобы подбодрить Джеюна. Да, он пообещал, что они доберутся до безопасного места, но был ли уверен сам Чонсон в том, что они смогут это сделать? Он был уверен только в том, что не сдастся без боя, что сделает все в своих силах, чтобы они добрались до назначенной конечной точки, но совершенно не представлял, что их ждало впереди. — Как долго мы будем добираться до порта? — снова нарушил молчание Джеюн. — Без понятия, — пожал плечами Чонсон. — Здесь нельзя сказать точно. Все зависит от того, насколько далеко мы продвинемся в первые сутки-двое. Дальше наша скорость будет все время падать, плюс остановки на сон, перекус, отдых, и пополнение запасов. И я не говорю уже о том, не повторится ли нападение. Продолжительная равнина, засаженная высокими деревьями, сменилась небольшим подъемом, идти стало сложней, но Чонсон надеялся, что этот участок они пройдут быстро — тяжелые рюкзаки и общая вымотанность не способствовали их ускорению. — Я понял, понял, — отмахнулся от него Джеюн, тяжело дыша. — Лучше скажи, как ты их в прошлый раз, ну, почувствовал. Чонсон чуть притормозил, чтобы свериться с компасом на часах и заодно проверить время, но на самом деле воспользовавшись этой паузой, чтобы обдумать ответ. Они не были друзьями, и это чувствовалось остро, как никогда. Чонсон вообще не представлял, что когда-нибудь будет вот так разговаривать с Джеюном, будто они действительно на какой-то дружеской прогулке. И не то, чтобы у Чонсона был реальный повод недобро относиться к Шим Джеюну, нет, просто постоянные нападки от последнего сформировали вполне определенную линию поведения Чонсона с ним, и они не предполагали дружеских бесед. — По запаху, — наконец, ответил Чонсон. — О, — только и ответил Джеюн удивленно, тем не менее, не став развивать эту тему. Они были одного года, но наверняка Джеюн не знал, что Чонсон уже пережил свой первый гон, и говорить об этом не с близкими людьми было неловко. — Когда начнет темнеть, нам нужно будет выбрать место для остановки на ночь, — сказал Чонсон, задумчиво замолчавшему Джеюну. — Спать будем немного и по очереди. — Окей, — пожал Джеюн плечами. — Спать придется на земле, — продолжил Чонсон осторожно, но Джеюн на это ничего не ответил. Чонсон все ждал, что Джеюн опять удариться в истерику от всего, что с ними случилось и что еще предстоит, но тот оказался на удивление крепким орешком, не каким-нибудь плаксивым омежкой. Они сделали еще одну получасовую остановку на перекус и отдых, после чего до самого вечера шли, почти не разговаривая. Когда начало стремительно темнеть, им пришлось остановиться, чтобы обустроить себе пристанище на ночь. Смысла в продвижении в темноте Чонсон не видел — они устали и оба хотели спать, напади на них сейчас дикие звери или зараженные люди, вряд ли бы им удалось выйти из схватки победителями. На небольшой поляне под деревом и было решено устроиться. Джеюн не представлял, что нужно делать в такой ситуации, поэтому Чонсон все взял на себя — натаскал веток с большим количеством листьев и самих листьев в одну кучу, после чего пригласил Джеюна первым поспать, пока Чонсон будет его охранять. — Подложи под голову что-нибудь, — предложил он, наблюдая за тем, как уставший Джеюн устраивается в куче листьев. Тот послушно достал из своего рюкзака худи, складывая его в импровизированную подушку. — Я тебя разбужу и отдам свои часы, — продолжил Чонсон, когда Джеюн уже закрыл глаза. Тот согласно кивнул, зевнув. — Когда на них сработает будильник, разбудишь меня. — Хорошо, Джей. Спокойной ночи.