Синапс

Чикаго, штат Иллинойс. США.

      Оставшись сидеть на полу в коридоре больницы, Чонгук откровенно бесился. Все планы рушились на глазах: Феликс был при смерти, а омега всё ещё собирался выходить замуж. Ладони с громким хлопком приземлились на гладкий пол, и он выругался.       — Блять! Как же, сука, всё не вовремя!       Не успел Чонгук утихомирить бурю в душе и внутреннего зверя, как дверь резко распахнулась, и в холл отделения реанимации вальяжно зашёл его двоюродный брат с головорезами. Альфа на эмоциях тут же вскочил на ноги, готовый броситься в драку в любую секунду, но где-то в глубине души понимал, что больница — неподходящее место для выяснения семейных отношений. Риск сорвать операцию и навредить Феликсу был ещё слишком велик. Чонгук, скрипнув зубами, сжал кулаки, пока заострившиеся клыки медленно и верно под волной ярости снова отрастали. Лицо исказила гримаса ненависти, и он грозно прошипел сквозь зубы:       — Как ты посмел, сволочь, явиться сюда после того, как чуть не пристрелил моего друга?! — Чонгук схватил брата за воротник кожаного пиджака, сжимая ткань до скрипа в кулаках, и дёрнул на себя. Охрана чуть подалась вперёд с намерением скрутить Чонгука и отцепить от босса, но отступила, заметив поднятую ладонь.       — Ха-ха-ха, — издевательский смех резанул слух, но Чонгук встряхнул брата ещё раз, оборвав его. — Знаешь, милый братец, я не хотел. Мне было очень тяжело в него стрелять, и я желаю ему поправиться, — скалился альфа, — но, думаю, Феликс согласился бы с тем, что сам виноват в случившемся. Ты и твой дружок увели у меня бриллианты из-под носа. Это было слишком нагло с вашей стороны. А ты же знаешь, у нас семейное хобби — дело принципа.       Чонгук с отвращением на лице презрительно оттолкнул от себя брата, нервно зашагав из стороны в сторону.       — Если он умрёт, то тебя, тварь, — угрожающе тыкал он пальцем брату в лицо, — будут черви жрать в безымянной могиле! Я тебе это обещаю, чёртов ты псих!       — А знаешь что, Чонгук? Ты очень недружелюбен со мной сейчас. Я пришёл тебя поддержать, но ты мне не рад и… я передумал. — Тот вмиг стал серьёзным. Перемена настроения у него всегда была привычным делом. Альфа мог улыбаться, а через секунду — уже резать ножом свою жертву и с дикой улыбкой на лице наблюдать, как гаснут чужие глаза, а жизнь вытекает из тела. — Будет весьма прискорбно и обидно, если во время восстановления Феликс примет случайно не те таблетки и скончается, ведь так? У меня есть друзья в больнице, которые рассказывали мне, что такие случаи бывают… По вине врача, к примеру. Частенько…       — Давай ближе к делу, гандон, пока я не разбил тебе рожу и не стёр твою гнусную ухмылку! Нахера ты сюда припёрся?       — Ты весьма непроницателен, братец. Я же сказал. Вы забрали мои бриллианты. Они мои. Верни, и всё будет хорошо.       — Задело, да? Не смог сам украсть и решил, что можешь прийти, угрожать мне смертью друга, и я должен буду вернуть тебе мои бриллианты просто так? Я тоже умею угрожать, конченный ты ублюдок! Я согласен вернуть тебе бриллианты, но с одним условием. Так вот, слушай... — крик эхом отразился от стен больницы, а альфа напротив, не выдержав обидных слов, схватил его за одежду и притянул к себе, брызжа слюной в припадке гнева:       — Это мои бриллианты! Не твои! — кричал альфа, растрепав идеально уложенные редкие волосы на голове. — Я планировал это дело! Я вам о нём рассказал! А что в итоге? Застал только пустой сейф! Вы посмеялись надо мной, ублюдки!       — Я не закончил, тварь! Я верну тебе бриллианты, а ты дашь нам с Феликсом уйти! Исчезнуть. — Чонгук бесстрашно сверлил брата взглядом, чеканя каждое слово.       — Ну что ж, Чонгук, — настроение тут же изменилось, и брат отпустил его, оттолкнув от себя. Неспешно поправил смятую ткань и отряхнул одежду. — Я смотрю только вперёд и не зацикливаюсь на прошлом. Договорились. Как только получу назад свои камешки — все будут жить долго и счастливо. Я жду, Чонгук-и, время у Феликса ограничено…       Альфа снова иронично рассмеялся, подал охране знак кивком головы и удалился из холла больницы, оставляя Чонгука наедине со своим гневом. Чонгук несколько раз с дури, на эмоциях, ударил по глянцевой бетонной стене, оставляя кулаками кровавый след.       Спустя пару часов операция закончилась. Чонгук всё это время не находил себе места: то метался зверем в клетке от стенки к стенке, то, покачиваясь, сидел с опущенной головой между колен и пытался успокоиться. Врачи объяснили, что Феликс стабилен, но находится в коме. Чонгук кое-как с трудом, угрозами и взяткой, договорился о переводе в целях безопасности пациента в частную клинику и не отходил от друга, охраняя вход в палату реанимации. Выгнать оттуда Чонгука у персонала не получилось. Оставь Феликса в больнице без присмотра — тот не выжил бы. Брат в любом случае заплатил бы кому-то или вынудил угрозами вколоть Феликсу инъекцию и отправил на тот свет чужими руками. Чонгук никогда бы не доверился слову брата, обжёгся уже не раз. Феликса спустя шесть часов после операции всё-таки перевезли в частную больницу под другим именем, где он и должен был находиться, пока не придёт в себя. Прогноз был неутешителен: никто из врачей гарантий не давал. Большая кровопотеря, как следствие — кислородное голодание мозга, и это ещё не считая повреждённых внутренних органов. Длительное отсутствие сознания в теле — это практическое определение смерти, но Чонгук верил в упрямство альфы. Феликс — его друг, брат, и самый близкий человек — всегда был бойцом и обязан выкарабкаться.       Оплатив наличкой тайное пребывание альфы в клинике, Чонгук развязал себе руки. Он сорвался с места и первым делом поехал в мастерскую Феликса. Дверь была выбита, но полиция, покинув место преступления, облепила вход жёлтой лентой. Чонгук уверен, что никто и пальцем не пошевелит ради этого дела. Если у брата был притон с проститутками, и его никто не трогал, то у его отца и подавно были налаженные схемы торговли наркотиками и парочка продажных полицейских. Содрав жёлтую ленту, преграждающую путь, Чонгук зашёл внутрь. В помещении царила мрачная атмосфера тишины, а под ногами хрустели выбитые стёкла от разбитой витрины, окрашенные каплями крови его друга. Запах въедался в нос и поднимал в Чонгуке чуть утихнувшую бурю ненависти к брату. Под ботинками потрескивала груда стекла, пока он осматривал помещение и аккуратно ступал по полу, усеянному осколками. Идеальный сейф оказался нетронутым, в отличие от встроенного в стену. На том месте просто красовалась дыра. А вот кубики льда в морозилке холодильника не тронула даже полиция. Слишком очевидно и небрежно они были разбросаны внутри камеры в формах для льда. Ведь кому придёт в голову прятать драгоценные камни в таком месте… Выгребая лёд в миску, Чонгук ставил его в микроволновку на разогрев. Кое-что из нравоучений отца всё же не прошло даром. Лучший тайник — видное место. Слышится раздражающий писк, и спустя минуту Чонгук аккуратно сливает воду в раковину. На дне посуды лежали бриллианты. Сгребая их в мешочек, альфа настроен был раз и навсегда прекратить эту вечную сагу между ним и его конченной семейкой.       Подъезжая к притону брата, он увидел в проулке с чёрного входа как всегда дежурившую парочку головорезов. Чонгука обыскали на предмет оружия и жестом разрешили войти. Длинный мрачный коридор, приглушённый красный свет, привычные стоны обслуживающих каждый своего клиента омег из закрытых комнат и обдолбанные ублюдки, подпирающие стены со стеклянным взглядом. Всё до отвращения привычно. В этом месте никогда ничего не менялось. В кабинете дежурила охрана, но Чонгук проигнорировал их, вломившись без стука. Мешочек с драгоценностями глухо приземлился на стол альфы, когда Чонгук замер у стола. Взгляд брата не сулил ничего доброго, но на это было совершенно плевать. Внешний вид этого ублюдка всегда отталкивал Чонгука: небольшие залысины на лбу, редкие волосы, неестественная желтизна кожи, маленькие глаза и кривые зубы. А характер и подавно говно.       Стиснув челюсть и глядя на хмурое выражение лица брата, Чонгук отвечал тем же — холодный взгляд убийцы на ползрачка подчёркивали стянутые на затылке резинкой волосы. Альфа всегда завязывал тугой хвост, когда шёл на дело. Будь то кража или убийство. Последним тоже приходилось заниматься, пока он был вынужден жить в кругу семьи. Единожды проговорившись об этой, едва заметной для всех, практичной привычке с волосами — и за ним быстро закрепились слухи. Чонгук с затянутыми волосами опасен. И в этот раз он показательно завязал тугой хвост, оставив пару выбившихся коротких прядей на лбу. Брат презрительно хмыкнул, осмотрев его внешний вид, молчаливо указал на хвост пальцем, сидя за столом и не придавая этой угрозе никакого значения, рассмеялся. Бриллианты посыпались по столу, едва мешочек вытрусили, и, взглядом пересчитав содержимое, альфа остался почти доволен.       — Половина! Ха! Другого я от тебя и не ожидал, братец. Ну что ж, справедливо. Согласен! — Альфа захлопал в ладоши и истерично рассмеялся. Брат всегда подавал признаки нездоровой психики ещё с детства. Садизм, неоправданная жестокость к животным и повышенная тревожность с манией преследования переросли в нечто большее — Чонгук знал это, как никто другой. Он вырос рядом с этим психопатом и выучил все повадки брата, но всегда оставался начеку. Настроение у того менялось стремительно быстро, и если альфа вбивал себе что-то в голову, то уже не отступал. Семейная черта.       — Ты получил, что хотел. Не трогай Феликса, и дай нам уйти!       — Ну что ж. Я говорил, что желаю ему выздоровления, Чонгук. Ты забрал себе половину камней. Ладно, я более чем щедр и понимаю, что лечение сейчас дорогое. Не хотелось бы видеть, как ты тратишь семейные деньги на своего дружка. Если он умрёт, чем же ещё мне на тебя давить, а? Кем тебя шантажировать? Ты же перестанешь вести себя, как разумный мальчик! Но… — Брат медленно встал из-за стола и лениво обошёл его, показательно скользя дулом пистолета по деревянной лакированной поверхности. — Уговор был на все камни. Поэтому условия меняются. Расскажи мне, как ты это сделал? Как украл камни? Я хочу знать! Представь себе, я два часа сверлил этот ёбаный сейф, а он оказался пуст! Знаешь, что я почувствовал при этом? А я скажу — мне стало обидно. Из-за тебя мне пришлось выместить гнев на прислуге этого дома. Омега, сливший информацию, что камни в сейфе, клялся до последнего, знаешь ли. Даже пока он умирал в соплях и слезах, с его окровавленного рта слетало одно и то же — раздражало, пиздец. Он твердил, что камни были в сейфе ещё час назад! Это бесит, Чонгук. Понимаешь? Ты так некрасиво поступил… Смерть омеги ляжет грузом на твои плечи, — брат ходил вокруг охранников и в результате, прижавшись со спины, шепнул застывшему камнем Чонгуку в ухо, поддев дулом пистолета его хвостик: — Как и Феликса, если ты не расскажешь.       — Взломал комбинацию, — прошипел Чонгук брату в лицо, повернув голову.       — Взломал?! Это что, как в кино, блять? Слушая щелчки через стетоскоп? Просто взломал?! — Альфа ударил под дых, и Чонгука скрутило от боли. Где-то там, в голове, настойчивой мыслью зажужжал Тэхён. Наверняка омега всё почувствовал и теперь рвался в его сознание. Чонгук не пускал. Неподходящий момент. Контролировать мысли, когда ты собран и сосредоточен, оказалось довольно просто. Хотя бы в этом Чонгук разобрался. Но когда разум переключался на боль или другой раздражитель, блокировать мысли выходило плохо. — Гений! Первый парень в истории, взломавший невскрываемый сейф SD серии! — продолжал плеваться злобой брат, расхаживая по комнате вокруг согнувшегося пополам Чонгука и кривляясь перед охранниками. Тот попросту отказывался принимать правду, что Чонгук превзошёл его в умении взламывать сейфы. За первым ударом последовал ещё один — в лицо. Альфа упал на одно колено и сплюнул кровь с разбитой губы на пол.       Чонгук не сопротивлялся, знал, что нужно немного перетерпеть — на кону стояла жизнь друга, а его психически неуравновешенный ублюдочный брат мог убить Феликса в припадке гнева, попадись тот ему на глаза после выздоровления, что было ещё под вопросом. А вот ему-то эта мразь ничего не сделает, если не провоцировать. Положение не лучшее, конечно, но этого ублюдка в узде держал отец.       — Я что, должен в это поверить, Чонгук? Ты за идиота меня держишь? Отвечай, я сказал! — ещё один удар не заставил себя ждать. На этот раз размашистый, с ноги в живот. Резкая боль выбила весь воздух, вынудив Чонгука напрячь мышцы во всём теле и прошипеть. Брат начинал выходить из себя, подстёгиваемый его молчанием, а Тэхён настойчиво скрёбся в мыслях и пытался достучаться. Тревога последнего чувствовалась на расстоянии, наверняка омега ощущал дискомфорт в теле. От мысли, что Тэхён мог сейчас испытывать отголоски его боли, по телу пробежал холодок. Страх за омегу крепко взял за горло, ведь порог чувствительности у тех всё же был ниже. Висок ощутил холодную сталь пистолета, в голове мелькнула тревога уже за собственную жизнь. Молчать было нельзя, но в мыслях зрел план действий. Настроение ублюдка было явно серьёзным, и добра от него ждать не стоило. Расклад был такой: Чонгук мог стерпеть боль, а вместе с ним и омега, пусть и приглушённую сознанием, или он потеряет Феликса. Ублюдок рано или поздно найдёт и убьёт друга из мести или просто из желания насолить ему.       — Нет, не держу, — процедил сквозь зубы Чонгук.       — Ну наконец-то ты заговорил! — захохотал он. — А теперь скажи мне правду, Чонгук! Или я вынесу тебе, а потом и твоему Феликсу мозги! И сделаю это с большим удовольствием. Передумал! Сначала, конечно, Феликсу. Я заставлю тебя смотреть на это! Весело-то как будет.       — Это был Феликс. — Чонгук понял одно — на этот раз ублюдок так просто не отпустит их с другом. Слишком зациклился тот на своём проигрыше. Брат с детства не умел ему проигрывать. Чонгук выпрямился, оглянувшись на охрану, и глубоко вздохнул. Что ж, выбора нет, он пытался. — Феликс выудил комбинацию, споив хозяина дома в клубе, — дать брату то, что тот хотел услышать, Чонгуку ничего не стоило. Лёгкая ложь во благо.       — Я так и знал! Грёбаный Феликс отсосал этому альфе! Так же, да?! — брат бросил пистолет на стол и захлопал в ладоши, запрыгав на месте.       — Он сделал то, что должен был! — безразлично поджав плечами, соврал Чонгук.       — Ха! — вскрикнул он, зализав ладонями волосы назад. — Феликс — обсос! — Альфа начал истерично смеяться, сгрёб бриллианты обратно в мешочек и, посмеиваясь, пошёл трясти ими перед глазами охранников. — Только посмотри, ты бы отсосал за это другому альфе? А ты? — брат продолжал смеяться, как невменяемый, обращаясь то к одному, то к другому охраннику за спиной Чонгука. Один из альф кивнул головой и вызвал этим ещё более удушающий приступ смеха у говорящего.       Ублюдок в истерическом припадке хохотал, сгибаясь пополам, и держался рукой за плечо одного из охранников. Забылся. Не раздумывая ни минуты, Чонгук бросился к столу и схватил пистолет. Развернувшись, он вытянул руку на всю длину и, преодолев небольшое расстояние, точным выстрелом пристрелил сначала одного охранника, а через секунду и второго. Лицо хохочущего брата забрызгало кровью, и он, захлопнув пасть, вздрогнул, прекратив смеяться.              — Охуел?! Ты труп, Чонгук, и твой друг тоже! — альфа развернулся, его заляпанное лицо исказила гримаса ненависти. Угрожающе выставив палец, он двинулся к нему с угрозами. Глаза округлились до невозможности и, наступая, он абсолютно не понимал серьёзность происходящего. — Я закопаю вас обоих, вы будете гнить в одной моги…       Чонгук хладнокровно сделал последний выстрел в голову, не дав ему даже закончить. Тело ублюдка грузно рухнуло на пол, а за спиной послышался вскрик. Омега молча наблюдал за убийством, незаметно просочившись в путающиеся мысли. Тэхён стоял с огромными глазами и смотрел на Чонгука, зажав рот ладонью.       — Видел, значит. Ну что ж, поздравляю! Зачем пришёл? Я не пускал тебя! Неужели неясно, что тебе не стоило это видеть?! — Переступив через растекающуюся под головой убитого лужу крови, Чонгук забрал мешочек с драгоценностями из зажатого кулака теперь уже мёртвого брата. В желудке замутило, и Чонгук почувствовал спазм. Омегу тошнило. — Исчезни, блять! — выругался он, обернувшись на осевшего на корточки скрученного омегу, которого, казалось, вот-вот вырвет.       На выходе из кабинета Чонгук пристрелил ещё двоих охранников и ушёл из притона. В голове гудела пустота, и только мысль о Тэхёне надоедливо скреблась.       В груди клокотала ярость и отдалённо ощущался страх омеги с приступами тошноты и спазмами желудка. Того всё-таки рвало. С психом захлопнув водительскую дверь, Чонгук ухватился за руль и дал волю эмоциям. Заколотив кулаком по рулю, он ухватился за голову, судорожно продумывая дальнейший план действий.       — Чёрт, сука! Одни уроды, блять, — альфа в гневе то сжимал кулаки, то бил по рулю машины. Пистолет отбросил на соседнее сиденье и, глубоко вздохнув, напряжённо скрутил растрёпанные волосы обратно в тугой хвост. Решение принято. У него нет выбора. Давно пора было избавиться от всех участников этой ублюдочной семейки. Вряд ли его дядя поймёт причину убийства своего сына.       Чонгук завёл машину и тронулся с места в надежде, что он доедет до семейного особняка, раньше, чем дяде доложат об убийстве сына. С самого детства он жил с этими конченными людьми. Его отец со своим родным братом пятнадцать лет назад организовал преступную группировку в Чикаго, и единственное, что альфа видел с детства — это смерть и боль. Со смертью папы и подавно о детстве забыл. Воровство и умение вскрывать замки — хобби отца, которое тот навязывал своим детям и прививал с детства как способ получить кусок хлеба и не быть избитым, — вообще были отдельной темой.       После его смерти лучше не стало: Чонгук поселился в доме дяди бок о бок с ублюдочным братом-психопатом. В подростковом возрасте Чонгук ещё позволял себе мечтать о нормальной семье, но до сегодняшнего дня это казалось невозможным. Как только он начинал встречаться с одним из омег, завистливый брат избивал того до полусмерти и твердил Чонгуку одно и тоже: «У тебя никогда не будет того, чего нет у меня. Я первый!». После этого случая в школе все омеги обходили его стороной, опасаясь тенью следовавшего за ним брата. Вначале Чонгук не поверил в решимость ублюдка не позволить иметь ему хоть что-то, чего нет у самого. Но стоило ему завести себе омегу, как тот исчезал, а спустя какое-то время появлялся избитым и, как следствие, игнорировал его, обходя стороной. Брат слово держал. Проблема в том, что отношения с омегами брата-психопата никогда не интересовали… В конце концов, Чонгук свыкся с тем, что отношения на одну ночь — его предел.       Так даже лучше.       Колёса взвизгнули по асфальту, когда Чонгук резко затормозил у особняка, ожидая открытия раздвижных ворот. Тэхён продолжал упорно навязываться в мыслях, и Чонгук не выдержал, рассудив, что следующий час его жизни может оказаться последним. Он отпустил свои мысли, в груди запекло от запаха жасмина, и на сиденье рядом с ним оказался Тэхён. Омегу не на шутку трясло от нервов, а волнение передавалось и ему. В груди отчётливо плескался страх.       — Чего тебе?! — рыкнул он. — Зачем пришёл? Ты уже увидел всё, что не следовало, — хамил Чонгук не глядя, крепко сжимая руль. — Неужели тебе мозгов не хватает не трогать меня сейчас? Я не закончил ещё, а ты мне мешаешь! Можешь тихо посидеть у себя в Сеуле и не соваться ко мне в голову?! — последние слова Чонгук проорал, развернувшись к омеге лицом.       — Я прошу тебя, не убивай больше никого! Просто уезжай, разверни машину и уезжай, Чонгук! Мне страшно! Пожалуйста! Ты не обязан это делать! Феликс выживет! Я чувствую твою злость, страх, обиду, правда всё чувствую! Остановись, я прошу тебя! Не надо, — всхлипнул Тэхён, смахивая скопившиеся слёзы.       — Не всё так просто. — Чонгук смотрел строго впереди себя и не обращал внимания на заплаканного омегу. В крови бурлил адреналин, упрямство и страх подгоняли его действовать быстро, не раздумывая. Стекло на двери автоматически опустилось, и он протянул руку, нажав на кнопку вызова. Спустя несколько секунд раздался писк, и автоматические ворота медленно поехали в сторону, открывая дальнейший путь.       — Просто развернись, Чонгук! Послушай же ты меня! Не обязательно кого-то убивать, чтобы изменить что-то в жизни. Ведь всегда можно договориться!       — Правда? Неужели? Я вот сорвал твою свадьбу, но она всё равно состоится! Так что же изменилось, а? — Альфа иронично усмехнулся и, повернув к нему голову, пронзительно посмотрел прямо в душу ледяным взглядом.       — Ты этого не знаешь! Даже я не знаю! — Тэхён вжался в сиденье от одного такого взгляда, разделывающего плоть на нём живьём. Внутренний зверь сейчас на него рычал. Чонгук выглядел страшным, решительным… Убийцей. Волосы были идеально ровно затянуты на затылке в небольшой торчащий хвостик. Тэхён Чонгука таким ещё не видел. Растрёпанный после секса, с вьющимися, спадающими волосами на лоб, Чонгук был красив. Мокрый, под дождём, со стекающими по прядям каплями воды на умиротворённое лицо, Чонгук был романтичен. Голый Чонгук был чертовски сексуален. А сейчас Чонгук пугал, он и его зверь заставляли Тэхёна почувствовать себя слабым омегой рядом с ним. И что самое странное, он будто впервые увидел альфу — не просто красивого и сексуального, как случайного партнёра или незнакомца, а такого собранного и пугающего, вселяющего уверенность в том, что этот человек готов был убить ради того, кого любил. Рядом с ним Тэхёну впервые в жизни захотелось быть слабым, захотелось беспрекословно подчиниться любому слову, лишь бы этот человек его любил. И прямо сейчас Тэхён отчётливо понял, что может потерять альфу… — Плевать на свадьбу! Не ходи туда, я умоляю, я же чувствую твой страх!       — Слушай, ты же видел всё, да?! Пофлиртовали и хватит. Отвали от меня, а? Я убийца! Я из клана убийц. Я таким вырос, и тебе этого не изменить. Некоторые вещи неизбежны…       Чонгук надавил на газ и тронулся с места, проезжая по подъездной аллее к дому. Рука прошла сквозь Тэхёна, схватила валяющийся пистолет на сиденье, он запихнул его за ремень брюк на спине, прикрыв курткой. Не обращая внимания на призрачную дымку, которой предстал перед ним Тэхён, Чонгук достал из бардачка ещё пару обойм и сунул в карман.       — Не делай этого, они тебя убьют! Чонгук! Ты же умереть можешь! Я не хочу это чувствовать, не хочу... Пожалуйста!       — Есть вещи и похуже смерти. Тебе ли не знать, Тэхён! Например, всю жизнь мучиться с нелюбимым тебе человеком, зная, что в другой стране живёт твой истинный альфа. Как тебе? Думаю, твои мучения превзойдут мою несчастную минуту, если меня прикончат. Так что не тебе мне советы раздавать, глупая омега! Хочешь, смотри, только молча, и не мешай мне! — Чонгук злобно огрызнулся на Тэхёна, припоминая тому обиду, и открыл уже дверь автомобиля.       Тэхён отчаянно вцепился в своё запястье тонкими пальцами и сильно сжал, да так, что альфа почувствовал это.       — Чонгук, пожалуйста! — Глаза, полные молчаливой мольбы, блестели от страха и скопившейся влаги.       — Кое-что ты никогда не сможешь понять из моего мира, так же, как и я не смогу понять из твоего. Ты хочешь выйти замуж за нелюбимого альфу, а я хочу убить ублюдков, с которыми вырос! Каждый делает то, что считает нужным, — отрезал Чонгук, глядя на асфальт под ногами. — Ты даже не представляешь, сколько жизней сломала моя семья другим людям! Не мешай, я сказал. Переживёшь! У тебя будет целая жизнь с твоим мужем.       — Нет! Послушай, я понимаю, что чувствую к тебе, но пока не могу объяснить этих чувств. И каким-то образом знаю, что ты чувствуешь то же самое ко мне, — взмолился Тэхён, продолжая сжимать свою руку. — Прошу тебя, давай спокойно обо всём поговорим, но не здесь! Тебя задевает моя свадьба? Хорошо, мы это обсудим, только не ходи туда!       — Ты не понял, да? У меня нет выбора! Или я сейчас зайду в этот дом, перестреляю всех в нём и, возможно, останусь жив, или уже вечером я точно буду кормить червей где-нибудь под одним из мостов Чикаго. До тех пор, пока жив мой дядя, дорогие мне люди будут в опасности, даже если я сбегу! — Чонгук прикрыл глаза, сосредоточился и провёл тыльной стороной ладони по своей щеке; ощущения отзеркалило, и Тэхён густо покраснел от смущения. Чонгук почувствовал этот жар и усмехнулся. — Он убьёт каждого, кто мне дорог. Месть за сына будет жестокой. Я вырос в этом мире… Тебе не понять. У этого человека нет ничего святого, а я отобрал у него единственного наследника, пусть тот и был психом. — Чонгук распахнул веки и, вперившись взглядом в большие карие глаза омеги, провёл пальцем по своим губам. Рот Тэхёна чувственно приоткрылся, а хватка омеги ослабла на запястье, тот целиком погрузился в фантомные ощущения от чужих касаний.       Омега всхлипнул и не удержал слёзы, те скатились по щекам. Он, судорожно сглатывая, подался вперёд, совсем нежно и трепетно погладил себя по скулам, рассматривая каждую клеточку на лице Чонгука. Тэхён боялся потерять то, что ещё не обрёл. Очень боялся. Боялся больше не увидеть альфу живым. Боялся так и не узнать своих только зарождающихся чувств, если тот оказался бы рядом с ним. Боялся боли, которую Чонгук может испытать, умирая…       Чонгук больше не мог позволять себе отвлекаться и терять драгоценное время. Он разорвал связь, рассеивая взволнованный мираж в машине.       У парадного входа стояла охрана, но его никто не проверял. Член семьи, можно сказать, второй негласный сын, поэтому вход в почти что родной дом всегда был для него открыт. Пока шёл по холлу просторного коридора в сторону дядиного кабинета, Чонгук насчитал пять охранников. Открыв двери, он почувствовал, как в нос забился сильный аромат бергамота, пропитавший собой всю мебель в доме. Даже тяжёлый запах кожаной мебели альфа заглушал своим собственным. Будь Чонгук другим, он бы уважал этого человека хотя бы за рвение, ум и способность подчинить и удерживать преступный район в одних руках.       — Чонгук, какими судьбами тебя сюда занесло? — Дядя, одетый в махровый халат, расслабленно ковырялся кочергой в камине.       — Я виделся с твоим сыном. Ты знал, что это он чуть не убил Феликса?! — крикнул Чонгук.       Мужчина непонимающе нахмурил брови и развернулся к нему лицом.       — О чём ты? Феликс — это тот, который тебе друг? Слышал о нём, да. Но не стоит так бросаться обвинениями, Чонгук. Ты не можешь знать этого наверняка. И даже если это так, я поговорю с сыном, однако помни: никогда не ставь на одну ступень с нами того, кто не из твоей семьи! Твой брат заплатит за это, можешь быть уверен.       — Поздно, дядя. Он уже поплатился и скоро сам тебе об этом расскажет, при встрече.       Чонгук достал пистолет из-за спины, приподняв подол кожаной куртки, и, резко распахнув дверь кабинета, сразу убил двоих охранников. Чонгук всей душой ненавидел всю свою семью. Новый хладнокровный выстрел дядя словил животом и отлетел на пол, так и не успев понять всё до конца. Ещё одного охранника, прибежавшего на громкий звук в коридоре, Чонгук пристрелил следующим. Нелепая смерть. Оставшиеся в живых альфы уже не бежали навстречу, а предусмотрительно прятались за стенами. Чонгук выбежал из кабинета, залетев на огромную кухню, забаррикадировал дверь. Кабинет с большими окнами просвечивался насквозь и был плохим укрытием. А вот мраморная столешница, островком стоящая посреди кухни — совсем другое дело. Рядом снова оказался Тэхён: мысли путались, поэтому контролировать омегу не было возможности.       — Что происходит сейчас? — Омега вздрогнул от звука выстрела над головой и осыпающихся осколков битой посуды.       — Ты пришёл попрощаться? Если так, то давай быстрей. Меня тут убить пытаются, — прикрикивал Чонгук сквозь шум выстрелов и звука трещавшей двери: охрана пыталась пробиться внутрь, выламывая её, а Чонгук, периодически выныривая из своего укрытия, отстреливался.       — Это и был твой план?! Собрался вот так просто умереть здесь? Ты шёл в дом, не зная, как из него выйти? Серьёзно?! Попрощаться? Пф! — фыркнул омега, утирая слёзы. Парень перед ним, казалось, был возмущён до предела, а страх в глазах ушёл на второй план, поддавшись эмоциям альфы и уступив место агрессии и небывалой решительности.       — Да блять! Ты мне нотации пришёл читать? Если так, то проваливай! Я не прикончил этого ублюдка, а только ранил. Стоит потянуть с охраной, они вызовут подкрепление! Вряд ли ты сможешь мне помочь. Просто посиди тихо, и скоро всё закончится.       — Айщ! Эй, ты! Слушай меня внимательно! Не смей сдаваться, я не отпущу тебя так просто! Когда сорвал мне свадьбу, ты сказал одну фразу, Чонгук, теперь я возвращаю её тебе: ты мой! Ясно?! Не смей умирать! Может, я и не знаю, как пользоваться кулаками, и не умею держать оружие, зато я хорош в химии! Наверняка что-нибудь придумаю. — Тэхён оглянулся по сторонам и скомандовал, пока Чонгук менял обойму в пистолете: — Открой шкафчики под столешницей и найди любые аэрозоли, чем больше, тем лучше! — Омега чётко диктовал, что нужно делать, и Чонгук, укрываясь от выстрелов, не сразу понял, что тот задумал. Только хлёсткий удар омеги по собственной руке заставил альфу испытать вспышку боли, вывел из ступора и призвал обратить внимание на омегу. — Быстрей! — Чонгук глупо моргнул, но послушался. Он распахнул дверцы шкафчиков и стал искать нужные ему предметы, пока омега продолжал говорить: — Обмотай всё пищевой плёнкой! Давай же, ну! И бросай этим ублюдкам под ноги, когда они окончательно выломают дверь! Несколько раз выстрелишь, и у тебя будет небольшая фора. Это не бомба, но, по крайней мере, поможет отвлечь всех альф сразу. Вот это, — Тэхён указал на банку аэрозоля от насекомых, — очень воняет, закроешь нос. Остальные просто разорвёт от давления. Будь готов и стреляй!       Задумываться над храбростью омеги и желанием помочь ему выжить в перестрелке времени не было. Идея была вполне себе приемлемой, и хоть Чонгук мысленно восхитился, но виду не подал. Дверь хрустела под напором ударов, альфы почти вломились, а патроны заканчивались. Чонгук быстро следовал инструкциям, обматывая аэрозоли плёнкой. Получившийся свёрток полетел под ноги охранникам, когда те уже переступали через щепки двери, держа столешницу на мушке. Их секундного замешательства хватило, чтобы Чонгук успел несколько раз выстрелить с положения лёжа, вынырнув сбоку от укрытия.       Прозвучал громкий хлопок небольшого взрыва. Воспользовавшись тем, что он немного оглушил и ошарашил охранников, альфа вскочил на ноги. Чонгук натянул на нос футболку, метко прицелился и прикончил закашлявшихся альф выстрелом в голову. Переступив через тела охранников, Чонгук уже не обращал внимания на Тэхёна и внимательно осматривал коридор. Пусто. Начатое нужно было довести до конца. Убедившись в недолгом затишье, он вернулся в кабинет к раненому дяде. Тот истекал кровью и пытался доползти до стола за своим оружием. В комнате чувствовалась давящая на сознание аура воспоминаний из детства, которыми полнилась память этих стен, и тяжёлый насыщенный запах густой растекающейся крови.       — Почему, Чонгук, почему? Ты же моя семья! — Дядя прекратил свои попытки доползти и, выдохшись, облокотился о стену, зажимая рану из последних сил. Из живота сочилась кровь, окрашивая в алый руки альфы, который, взывая к родственным связям, смотрел Чонгуку в глаза. — Мы тебя вырастили! Что за человек может предать свою семью?! Я не понимаю тебя. Твой Феликс выжил.       — Ты говорил, — Чонгук проигнорировал все вопросы и гадко усмехнулся, выразив своё презрение к последнему, — что готов всё отдать, лишь бы узнать, кто убил моего отца. И я дам тебе эти знания, а потом заберу свою плату… Это был я! Я напал на него, когда тот спал, и удавил верёвкой, как последнюю псину, пока он, в стельку пьяный, барахтался в моих руках! Я убил твоего брата. А ты глуп, если до сих пор не понял, кто я такой! Каждый раз, когда я смотрел на тебя, дядя, я видел его! Каждый грёбаный раз я мечтал удавить всех в этом доме такой же верёвкой. Догадываешься, как я ненавидел отца, да? Это мой ответ на все твои вопросы, а цена им — твоя жизнь.       — Но почему? — альфа скривился от боли, окровавленные руки скользили по голому животу, пытаясь прижать пропитавшийся кровью халат к ране.       — Ты знаешь, почему. Всегда знал. Ты ничего не делал! Он бил не только меня, тебя мой отец тоже колотил в детстве, он часто это рассказывал мне, когда избивал меня вечерами изо дня в день и получал от этого удовольствие. Эта мразь хотела, чтобы я вырос таким же чудовищем, как и вы все! Он убил папу в приступе ревности прямо у меня на глазах. Задушил. Я видел, как синеет лицо папы, но был слишком мал, чтобы ему помочь. Ты ведь и это знал, верно?! Ах, ну да, своего омегу ты тоже удавил. Это были ваши чёртовы принципы в клане, который я ненавижу всей душой. Ты предпочёл не вмешиваться в мои страдания, тебе было просто плевать, если бы он убил и меня тоже. Так что я просто опередил его. Удавил так же, как и отец — папу, — рычал Чонгук, неосознанно скалясь на дядю, подходил всё ближе.       — Мне жаль, Чонгук, пожалуйста, пощади! — альфа вплотную приставил пистолет к чужой голове.       — Ты говорил мне, что у нас одна кровь, что во мне течёт твоя кровь — его кровь! Мой отец был монстром, как я, как и ты. Только пути у нас разные. Я всегда ненавидел всё твоё семейство, особенно конченного брата, который чуть не убил моего лучшего друга — единственного человека, который был мне дорог. Вы заставляли меня убивать, пока я от вас не ушёл! Я мирился с вашим существованием, но твой сын перешёл черту. Этот ублюдок с детства был психически неуравновешен, но опять же, ты всегда был на его стороне, даже когда он замучил до смерти мою собаку! Собаку! И за что? За то, что я просто выиграл у него в споре! — Чонгук кричал, согнувшись над раненым альфой. — Поэтому я ушёл из семьи, из этого конченного дома, и ни секунды об этом не пожалел! Ты закрывал глаза на всё, в том числе на маниакальные выходки твоего выродка. Готовил сына-психопата управлять кланом. А теперь тебе пора к нему! — Чонгук направил дуло пистолета ему в лицо. Ярость ослепила мгновенно, в голове даже не успела сформироваться мысль, а с кончиков зудящих пальцев уже сорвался фиолетовый импульс, и из дула пистолета вылетела пуля прямо дяде в глаз.       Всё это время за спиной альфы стоял Тэхён и слушал, молча наблюдая за хладнокровным убийством. Его истинный — убийца. На этот раз омега даже не вздрогнул. Он ошарашенно смотрел на забрызганное кровью лицо альфы, исказившееся абсолютно хищным оскалом зверя, и поражался жестокости. Хотя эхом он и разделял эмоции альфы, понимая, что взрослеть в такой семье — то ещё испытание, но сам бы никогда не застрелил человека.       — Насмотрелся? Доволен? Не понравилось, омега? — Чонгук скалился и хамил, глядя на Тэхёна, пренебрегая именем. Слишком много тот узнал о нём за считанные дни. То, что альфа держал глубоко в себе, выплыло наружу. Тэхён оказался невольным свидетелем семейной драмы. Будь его воля, Чонгук никогда бы не рассказал омеге о своём тайном прошлом. Ему приходилось убивать, он это умел, но этим умением не гордился. А обсуждать это с омегами и подавно не собирался, но так уж вышло. Тэхён без спроса влез ему в душу и услышал то, что не должен был. — Ну что ж, бывает... Вот почему ты должен выйти за Богома! Я чудовище… Больше не приходи ко мне! Убирайся из моей головы, омега, я не хочу тебя больше видеть! — Леденящий душу холод во взгляде пронзал Тэхёна насквозь, боль от сказанных слов прошила сознание, а зверь протяжно завыл в груди. Сейчас перед ним стоял не тот Чонгук — незнакомец и соблазнительный альфа; перед ним был хладнокровный убийца, член семьи преступного клана Чон.       Альфа безразлично прошёл мимо него и сделал вид, что Тэхёна больше не существует, как и его застывшего лица и стеклянного взгляда, вперившегося в окровавленный труп на полу кабинета.