Роза на заснеженном поле

✵☬✵

      Как Капитано и желал, их встреча произошла быстрее, нежели он ожидал. Поучаствовал ли в этом Пульчинелла, или же некто другой, но пересекаться с Морозовой он стал чаще. На заседаниях Солярного общества, в театрах, всё в той же картинной галерее и даже на производствах её отца (в компании достопочтимого Мэра столицы Снежной, конечно же). Беседовали они легко, встречи пролетали незаметно — это точно заметила Мария. Она сама стала проводить меньше времени дома, больше гуляя и посвящая себя светской жизни. Семья была только рада, не подозревая о круге общения дочери. Всё-таки, Предвестников семья Морозовых побаивалась, и о Капитано Мария рассказывать не хотела.       Так, день за днём, неделя за неделей, встреч становилось больше, как и переписок, когда мужчина покидал город по поручениям Царицы. Капитано не был особо разговорчив, предпочитая слушать собеседника, изредка поддерживая мысли, направляя беседу. Марии это отчасти нравилось. Заточённая на долгое время в одиночестве, не имея даже некое подобие друзей, она будто расцвела, как роза, раскрыв в себе черты, о которых ранее не подозревала. Она любила говорить, причём много. Об эмоциях, чувствах, до этого запертых внутри неё, об увлечениях, о том, что любила больше всего на свете.       Капитано сам не держал тайны о своих интересах. Естественно, он обожал фехтование, рассказывал ей о боевом искусстве (много и подробно), делился некоторыми историями из жизни. Рассказал и про свой меч, имя которому было Зверь. Даже позволил прикоснуться к нему. Холодная сталь, прошедшая множество сражений, от которой так и веяло опасностью и смертью, приятно холодила руки. Вместе с этим внутри заключалась некая энергия, будто в клинике теплилась душа. Еле ощутимая, крохотная. Зверь имел душу, именно поэтому Капитано относился с ним со всем уважением, берёг и ценил.       Как оказалось, мужчине нравился борщ, запечённая утка в спелых помидорах и морс, что Мария непременно запомнила. Он обожал котов, что особенно понравилось девушке. Мягких и мурчащих она тоже любила. Ему нравилось бывать на природе, именно поэтому в скором времени большая часть прогулок из города переместилась в лес. Они вместе любовались пейзажами, снегом, падающим на промороженную землю. И эти моменты, спокойные и душевные, Мария любила больше всего. Жизнь стала походить на чудесную сказку, о которой в детстве рассказывала ей мама.       Морозова распознала в нём доброе сердце. Многие говорили, что Четвёртый страшен и опасен, кровожаден. Под маской скрывал он лицо, обезображенное шрамами. Клинок каждый день очищал от крови замученных врагов. Он пытал людей, во благо Царицы, и выполнял самую грязную работу.       Мария видела иное. Благородство, честность и красоту души. Капитано нравился ей, как человек. Она не видела в нём звания, титула, о нет, она видела искренность и доброту. Самую чистую и настоящую.       По крайней мере так думала именно она.       Но время шло. Медленно прошёл год, и в тот момент, когда Мария ожидала это меньше всего, над её семьёй нависла тёмная туча, предвещающая о беде.       — Ты прямо-таки расцвела, Машенька, — сказала один раз мама за семейным ужином, сжав под столом руку дочери. — Стала больше гулять, не засиживаешься дома. За год ты буквально… преобразилась!       — Да! Видать, нашла себе кого-то, — ехидно вставил отец, подмигивая жене, на что та устало закатила глаза.       — Не сбивай меня! К-хм, так вот. — Она наклонилась ближе и, заглянув в глаза Марии, улыбнулась. Дочь в ответ лишь высвободила руку и отстранилась. — Мы всё оставляли этот вопрос в стороне, но вот, час настал. Кто же твой избранник, с кем ты так много проводишь времени?       Сердце у Морозовой нервно ёкнуло, а в горле застрял комок еды. Пришлось приложить некоторые усилия, заставляя себя проглотить картошку, а не отправить её обратно на тарелку. Конечно же, родители не могли вечно оставлять без внимания её долгие прогулки. Удивительно только, что им никто не сказал, с кем встречается их прекрасная дочь. Не разводили слухи из благородства, или же из страха перед Четвёртым Предвестником?       — Может не будем об этом? — тихо пробормотала девушка, уткнувшись носом в тарелку с едой.       — И чего сразу смущаться начала? Давай, рассказывай, кто твой ухажёр? Небось тот шустрый парнишка Александр, что выставляет свои работы в галерее?       — Нет никакого молодого человека…       — Есть, точно говорю! — Отец махнул вилкой в воздухе, указывая на Марию. — Как раз в твоём возрасте я и повстречал твою маму, принялся за ней ухлёстывать. Подарки дарил, стихи читал… Что я ещё там делал, Елена?       — Это же, но в обратном порядке.       — Верно! Так что, Машенька, давай. Смелее…       — Я же ведь говорю правду… — предприняла она очередную попытку выкрутиться, но родители оставались непреклонны.       — Соседка сказала, что тебя некий мужчина поздно ночью до дома проводил! Так что не увиливай!       — Неужто у тебя есть секреты от семьи?       — Мы тебе всё-всё рассказываем, а ты вот так со стариками…       — Это Капитано! — крикнула она, не выдержав напора. Ложка в руках жалобно брякнула о тарелку, когда Мария вскинула голову и посмотрела в застывшие белые маски искреннего удивления вместо родительских лиц. — Четвёртый Предвестник Фатуи! Довольны?       Довольными они точно не были, как раз наоборот. Мама неуверенно взглянула на отца и, медленно взяв бокал с вином, сделала несколько глотков. Глава семейства отошёл быстрее и несколько ярче, чем ожидала Мария.       — Во-первых, не говори в таком тоне со своей семьёй, кричать будешь на базарной площади. — Он опустил руки, крепко сжимая столовые приборы, и посмотрел на дочь поверх очков. — Во-вторых, так шутить нельзя.       — А я и не шучу, — холодно ответила она. — Я устала от ваших постоянных лекций и нравоучений про опасность, скрывающуюся за каждым углом. Капитано — прекрасный и невероятно добрый человек. Всё, что о нём говорят — лишь ложь!       — Где моя дочь и что ты с ней сделала? — усмехнувшись, поинтересовалась мать, но под строгим взглядам Морозова тут же посмотрела в тарелку и замолчала.       — Мне нужно снова объяснять тебе, почему Предвестники опасны? Почему их надо обходить стороной? А я думал, что ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать элементарные вещи.       Колкая фраза ударила Марию, словно хлыстом по лицу. Она поморщилась, но взгляда не опустила, лишь холодно встретила удар.       — Тогда почему ты так каждый раз радуешься приходу господина Мэра? Принимаешь с удовольствием его дары, предлагаешь всё самое лучшее? Ты же боишься Предвестников, а он…       — Потому что его общество — вынужденная мера, которую я должен терпеть для блага семьи! — Он хлопнул рукой по столу так, что бокалы подпрыгнули на белой скатерти, тарелки задребезжали. Мама вздрогнула, а Мария осталась такой же холодной, как и секунду назад. — А раз уж ты решила поиграть в самовольность, тогда я сделаю ответный ход! Как раз на примете появилась прекрасная партия для тебя! Молодой купец из Натлана — очаровательный юноша. Как раз тебе под стать.       — Нет.       — Нет?       — Милый, пожалуйста, — взмолилась мама, но её проигнорировали.       — Что значит нет? — Он встал. Руки, сжатые в кулак до побелевших костяшек, красные пятна на бледном лице и гнев, пляшущий в глазах. Мария никогда его таким не видела, ведь ранее всегда слушалась. — Ты думаешь, что можешь в моём доме мне командовать?       — А почему ты мне тогда не оставляешь выбора? Почему-то к Олегу у тебя никогда не было таких вопросов!       — Марш в свою комнату! — Упоминание старшего сына настолько вывело из себя отца, что он вновь ударил по столу кулаком, на этом раз перевернув несколько блюд и практически все бокалы. Мария показательно встала, уронив стул на котором сидела. И, вскинув голову, двинулась прочь из комнаты, от негодования сжав руки так, что ногти больно впились в ладони.       Почему её брат мог жить так, как ему вздумается, а она сидит, будто птица в клетке. Словно зверушка, до одного момента чётко следовавшая приказам, а теперь решившая вырваться на свободу. Но отпускать её так просто не хотели.       — Да чтоб ты лопнул! — с горяча выплюнула она, влетая в комнату и закрывая за собой дверь. — Чтоб подавился своими словами! Чтоб тебя расплющило, раздавило на кусочки!       Она говорила и говорила, проклинала и проклинала, недооценивая силу слов и проклятий, идущих от самого сердца.

✵☬✵

      Из недр механизма внезапно вырвалась струя пара, заставив Марию вздрогнуть. Она никогда не любила фабрики отца, меньше всего любила присутствовать на официальных открытиях очередного невероятного изобретения. Но она должна была быть здесь, ради матери, оставшейся на первом этаже здания, встречающая гостей, и ради отца, танцующего перед гостями, среди которых, помимо Мэра столицы, был и Капитано, вооруженный Зверем, в сопровождении нескольких элитных бойцов. На него Морозов старался не смотреть, в отличие от его дочери.       Маски, полностью скрывающие лица, имели ряд преимуществ. Помимо полного отсутствия эмоций, Фатуи прятали и глаза. Как бы ты не присматривался, как бы не гадал, никогда не узнаешь куда и на что смотрит собеседник. Мария же прекрасно осознавала и чувствовала на своей коже его заинтересованный взгляд, несущий за собой ряд вопросов. Почему ты перестала приходить на встречи в назначенное время? Почему перестала отвечать на письма? Что-то случилось? Он что-то сделал не так?       Мария лишь отвечала виноватым взглядом. Она теперь ничего не могла поделать, отец вцепился в неё, будто голодный волк, и собирался довести её точно до алтаря, где ожидает натланский купец. Он тоже присутствовал на долгожданном открытии. Красивый, с улыбкой на все лицо, яркий, в отличие от жителей Снежной, разодетый, будто райская птица. Морозова против него ничего не имела: вежливый, галантный, болтливый. Вот только пустой и совершенно неинтересный для неё, будто камень на обочине пыльной дороги. Она не хотела его изучать, не было и причин для этого — он всё уже о себе рассказал, буквально за час их встречи. Она не удивилась, если бы он считал её лишь драгоценным трофеем, который можно красочно завоевать и увести домой, на яркую родину.       Морозову тянуло к другому, к родному и к холодному. К тому, кто разделял её интересы и понимал, как никто другой.       — Через несколько секунд перед вами свершится невероятный прорыв! Это дорога к новой эпохе, к новому видению механизации процессов! И этот шаг, малюсенький шажок, — отец рукой схватился за крупный рычаг, которым запускалось его новое изобретение, — мы совершим прямо сейчас! Насчет «три»! Прошу, аплодисменты!       Мария вяло захлопала в ладоши вместе с остальными гостями. Механизм загудел ещё громче, пар надавил на трубы, заставив её невольно поёжиться. Она ненавидела фабрики, копоть и вечно гудящие механизмы. А ещё она ненавидела дрянное чувство паники, засевшее в груди. Будто вот-вот должно произойти нечто страшное, нечто нехорошее.        Она просто хотела, чтобы весь этот фарс поскорее закончился.       Кто-то позади неё осторожно коснулся плеча. Обернувшись, она увидела одного из агентов Фатуи, настойчиво тянувших её на себя. Девушка недовольно шикнула, но подчинилась, протискиваясь между людей к нему.       — Вам что-то нужно?       Ответом ей было молчание и отрицательный кивок.       — Мы перейдём в будущее прямо сейчас! Три! Два! — вскрикнул её отец. Она обернулась, замечая с каким азартом он тянет рычаг на себя. — Один!       Мария успела различить лишь яркую вспышку, прежде, чем упасть на пол. Она открыла рот, но не успела ни вдохнуть воздуха, ни удивленно ахнуть.       Мимо что-то просвистело. Оглушительный хлопок, следом за которым послышался чей-то приглушённый голос. И тишина. Абсолютная и непроглядная, как и чёрная картинка перед её глазами. На лицо попала тёплая жидкость, заставив поморщиться и замотать головой.       Живот скрутило. К горлу подступил желчный комок.       Время изменилось. Мария ощущала себя под водой, глухая и медленная, словно рыба, попавшая в сети. Когда же она открыла глаза, то увидела серое небо и снег, падающий на пол главного зала фабрики. Куда делась крыша?       Мимо неё прошёл человек, схватившийся за голову. Он скорчился и, вздрогнув, упал на пол прямо лицом. Только потом Мария заметила, что из его спины торчал раскалённый обломок механизма отца.       Она провела кончиками пальцев по лицу, стирая непонятную жижу, отмечая странный красный цвет. Кто-то навалился на её спину, мешая подняться. Почему? Она же не стул какой-то! Обернувшись, Морозова хотела попросить постороннего отойти, но слова застряли в её глотке. На неё уставился пустыми глазами человек, у которого отсутствовало половины лица. Головы.       У него не было головы.       — Что? — произнесла она, но не услышала собственных слов. Вокруг стояла тишина.       Справа кто-то двинулся. Она недоумевающе подняла взгляд и уставилась на высокую фигуру. Капитано? Да, это был он, только покрытый щепками, каменной пылью и красными пятнами. Почему так много красного? Он провёл рукой по её лицу, осторожно и мягко, смазывая горячую жижу, боясь навредить. Покачал головой.       Он ей что-то сказал? Или ей показалось?       За спиной мужчины возник Пульчинелла, тоже белый, будто извалялся в муке. Парочка бойцов Фатуи, доставших оружие, знакомый ей агент. А где её отец? Почему везде обломки? Почему натланский купец лежит в крови?       В крови.       Капитано нежно подхватил её под руку и помог встать. Ноги подогнулись, а руки задрожали. На том месте, где стоял отец остались лишь обломки металла и пар, вылетающий из сломанных труб. Камни, трещины, осколки стекла, кровь и трупы, буквально заполонившие центральный зал фабрики.       Её тошнило.       — Нет, — лишь прошептала Мария, чувствуя на языке привкус соли и стали. Сердце сжалось. По телу пробежала волна острой боли.       Чтоб тебя расплющило, раздавило на кусочки…       Она дрожала.       Капитано перехватил её за руку и, передав двум бойцам, схватился за рукоять меча. Лязг металла Морозова услышала отчётливо, как и увидела голубоватый свет, окутавший Зверя. Мэр подхватил её под руку и потащил назад, будто отгораживая отчего-то. Она взглянула туда же, куда и все. Центральный проход, в котором почему-то толпились люди, облачённые в красно-чёрные цвета.       Цвета революционеров.       Их лица, обмазанные красной краской (краской же?), скрыты платками. Черты невозможно разглядеть, а вот прочувствовать струящийся гнев и ярость, ещё как. Они вбежали в зал, словно кровь, растекающаяся по полу. Волной они неслись на Капитано. Рыцарь отвёл клинок в сторону для одного единственного удара.       — Не смотрите, — сказал ей на ухо Пульчинелла, приковывая её внимание к себе. — Закройте глаза.       Она закрыла. Но вот уши, к сожалению, всё слышали. Крики, чавкающий звук, и глухой удар от падения разрубленного тела на пол.

✵☬✵

      В тот день Мария впервые надела траурное платье на долгое время. Подрыв нескольких фабрик пронёсся печальной новостью по Снежной и ушёл в другие страны. К сожалению, помимо граждан страны погибли и иноземцы. Это был не только экономический, но и политический урон.       Для Марии это была первая травма, оставившая глубокий порез на сердце.       В один миг она пережила бескрайний ужас и потеряла отца. К счастью, мама пережила нападение, но осталась изувеченной навсегда. Она более не могла ходить.       Вся жизнь в один момент рухнула, перевернулась и изменилась до неузнаваемости. Теперь у Марии была свобода, о которой она так сильно мечтала, но какова цена? Жизнь отца, здоровье медленно увядающей матери и полностью обрушенный капитал семьи.       Через несколько месяцев скончалась и мама. Траур Мария так и не сняла.       Никакой речи о посещении светских мероприятий, Солярного общества не было. Она занималась опустевшим домом, рисовала картины для галереи, зарабатывая на этом скромное количество моры, занималась долгами отца, которые регулярно приходили из Банка Северного Королевства. Это была не жизнь, а сущая Бездна, постепенно высасывающая из девушки все жизненные соки.       Оставались и светлые моменты, поддерживающие её жалкое существование. Александр, всё-таки получивший признание своего стиля, пытался привести подругу по ремеслу в норму. Пытался выводить в свет, рассказывал о новых гениальных открытиях в мире, делился последними вестями из мира художников. Мария была ему благодарна, но рана, оставленная на душе, от его нескончаемых подарков и заботы не зарастала. Господин Мэр осуществлял финансовую поддержку и помогал с долгами и банком, предлагал ей возможности карьерного роста. Но Мария вновь отказывалась, наказывая себя за ссору с отцом, произошедшую накануне открытия нового проклятого устройства.       Это моя вина. Хотя это не она подействовала на паровое устройство силой пиро. Это не она ворвалась в фабрику с красным платком на лице, не она убила нескольких сотен людей. Не она сделала маму калекой.       Не она уничтожила свою семью.       Но почему так больно? Почему грудь разрывает от рыданий ночью, когда она одна, посреди чёрных картин, наполненных её внутренними переживаниями, ужасами.       — Это не твоя вина, — говорит Капитано, стоя позади неё.       Она смотрела на огонь, пляшущий в камине и пыталась верить его словам. Возможно, он — единственная опора, ради которой Морозова существует, живёт. После хаоса, он не смог остаться с ней, пришлось провести внутреннее расследование по пресечению дальнейших взрывов.       Капитано преуспел. Когда же он вернулся к ней, то обнаружил иссушённую оболочку, оставшуюся от его Марии, которую он нежно берёг и любил. Что он чувствовал сейчас? Мария хотела бы это знать, но мужчина слишком редко делился тем, что у него на душе.       — Я знаю, но от этого легче не становится.       Капитано подошёл к ней ближе и осторожно взял за руку. Перчатки приятно холодили кожу, вызывая в ответ легкую дрожь по телу. Мария в ответ крепко сжала его ладонь, замечая, какая она маленькая по сравнению с ним. Она подняла на него взгляд и грустно улыбнулась.       При нём она хотела казаться такой же сильной, как и он сам. Морозовой не хотелось, чтобы он видел её слез, слышал тихие рыдания, которые доносились из её комнаты по вечерам. Ей хотелось, чтобы он видел её такой, как при первой встрече.       Но это физически больно играть роль, которой в идеале не владеешь.       — Иди сюда.       Его объятия крепкие, но и удивительно мягкие. От Капитано пахло чем-то терпким и вязким. Облепиха и калина. Ещё запах крови, Мария его знала теперь хорошо, раздери её Бездна. Но это не отталкивало, наоборот. Она вцепилась в него, будто в единственное спасение во всём мире, и спрятала лицо на крепкой груди.       Какой же Четвёртый был большой, нет, огромный. Его руки мягко обвили хрупкое тело девушки, а меховой плащ, который он не снял даже дома, укрыл её, будто одеялом. Как же было тепло и спокойно. Сердце Марии стало биться чаще, ожившее от поддержки человека, которого она любила больше всего на свете.       Она уверена, Капитано не впервые сталкивается с горем утраты. Он военный, прошедший через огромное количество битв, как в одиночку, так и бок о бок с подчинёнными. Он терял людей, а потом, чувствуя вину, приносил вести семьям погибших. Делал это сам, Мария тоже это знала. Но впервые ли он успокаивал вот так?       Морозовой было всё равно. Главное, что она не одна. Главное, что он её не оставил и не оставит более никогда.