немного страшно, правда?

«Сильный удар кулаком под дых. Ещë один. И ещë. Больно. Темно. Она кашляет кровью, держится за живот и взглядом находит своего возлюбленного, шепча себе под нос уже родное имя: «Саймон..» – , но тот молчит, его глаза смотрят куда-то в пустоту, а окровавленная балаклава разорвана на части и валяется на грязном полу рядом с ним. Он не моргает, не дышит будто, не проявляет никаких признаков жизни, и это заставляет глаза Лили слезиться, краснеть. — Ответь мне.. »

      День, на самом деле, начался не очень приятно. Спать хотелось до ужаса из-за отвратных снов, а шея и спина болели от неудобной позы. Саймон же хорошенько выспался вроде, даже чмокнул свою сержантку в лоб, а после, ушëл, оставляя еë наедине с собой. Сидя на краю кровати, Лили прикрыла глазëнки и судорожно выдохнула. Она не верит в вещие сны, но сейчас до боли в груди боится, что произошедшее в еë сознании ночью действительно случится. Некомфортно, а мысли о самом плохом исходе отвлекают. Миллэй понимает, что сосредоточиться нужно на другом, на более важном, обычный сон не должен вообще как-то забивать еë голову, но, чëрт, какое же тошнотворное чувство внутри, когда она его вспоминает снова и снова.       — Отряд «Призраки» готов к вылету, — сообщает капитану лейтенант. Время половина пятого утра, но солдаты не спят. Их задача не бока пролëживать, а лететь в Германию навстречу опасности, врагу. — Возглавишь операцию. Кениг будет твоей правой рукой. — Как можно позволить человеку, которого я знаю всего пару часов, стать моей правой рукой? — Ему можно доверять. — Но.. Блять. — И, Гоуст, ни капли сожаления. — Есть, сэр.       Звуки гудящей вертушки и еë пропеллеров заглушали разговоры солдат о новой миссии. Зак решила, что слушать их не особо обязательно, они не расскажут ей ничего нового и ничего важного, поэтому она лишь переводит усталый взгляд на мужчину с «мешком» на голове. Совсем не понятно, смотрит ли он на неë тоже, ибо глаз практически не видно. Лили хмурится, наблюдая как тот мотает головой из стороны в сторону, будто сержантка сказала или же сделала что-то не то сейчас. Он, вроде бы, усмехается даже. Насмехается над ней что ли или в голове шутку вспомнил? Не так уж и важно. Кениг встаёт с места и подходит к Хоранги, видимо, чтобы поговорить о предстоящем приключении, ибо лететь ещё часа три, а сидеть просто так молча никто не хочет. Лили сама не заметила, как рядом с ней оказался раздражённый, не понятно почему, Соуп, что, собственно, её и удивило. — Как думаешь, сделать его правой рукой было правильным решением капитана?, — Джонни закусил нижнюю губу и свёл брови на переносице, с немым вопросом в глазах смотря на сержантку. Но откуда она может знать ответ? В голове Джона много идей, много мыслей, планов, загадок, которые разгадать никому не по силам. — Не знаю, Джонни, но всё, что делает Прайс, чаще всего притягивает удачу. — Гоуст против этого. — Что? — Гоуст против.., — сержант снова хмурится и кивает в сторону оперативников, продолжая свою речь: —...этого. Когда их только привели, он был вне себя от ярости. Как так.. незнакомые, непонятные личности, которые к себе доверия никакого не имеют. Вдруг, они настроены против нас? Подставят ещё где-нибудь, — он вздыхает и прикрывает глаза. — Но Прайс сказал, что они хорошие ребята. Это подтвердила Ласвэлл. Гоуст же до сих пор их словам не верит. — Его можно понять. — Да, конечно. Я тоже не очень-то верю им. — Сейчас это не особо важно, знаешь ли. Наша задача стоит на том, чтобы схватить Макарова и, если всплывëт возможность, Шепарда. О этих двоих мы должны думать в последнюю очередь, — и Миллэй безусловно права. Хотя, возможно, только частично. Парней из виду лучше не выпускать, но и слишком много думать о них тоже не стоит. — Думаю, можно немного поспать. — Не выспалась? — Да уж, выспишься тут, на нашей то работе, — девчушка зевает, улыбается, когда Соуп хлопает ту по плечу и, сказав тихое: «ну поспи», уходит к Райли, решив теперь его достать своими расспросами. Но Лили не стала брать это во внимание, любопытство не взяло над ней вверх, только сон, не более, поэтому она закрывает очи и снова раскрывает рот в тихом зевке. Можно подремать.

« — Каждый платит за свои ошибки. И все знают, насколько может быть жестоко наказание за определённый грех, — мужчина держит девчушку за волосы, до боли сжимая локоны пальцами. Он поднимает еë голову, заставляя смотреть на безжизненное тело лейтенанта. Сердце сжимается, кажется, что разбивается на маленькие осколки внутри. — Он заплатил. Теперь твоя очередь. — Я заплачу, — говорит, но еë не слышно вовсе. Рыдает взахлёб и невнятно просит, чтобы убили, да поскорее. Она не хочет смотреть на труп, который не может ничего сделать, кроме как просто лежать и глядеть в темноту. — Заплачу, — хотела бы заплатить, но внезапный выстрел в голову террориста не даëт ей это осуществить. Да и чëрт с ним. Сержантка подползает к мëртвому Саймону, ладонью проводит по его щеке и больше никаких действий совершить не успевает, так как сильные холодные руки тянут еë к выходу всë дальше и дальше от Гоуста. »

      Лили снова просыпается с тошнотворным чувством внутри. Голова кружится и гудит, ей безумно хочется пустить слезу, но делать она этого не станет. Жмурится, прогоняя ужасающие мысли, и двумя пальцами потирает глаза, вздыхая. Сейчас Миллэй хотела бы закрыться ненадолго в каком-нибудь помещении, где еë ничего не будет волновать. Желательно, без снов всяких напрягающих, которые не оставляют в покое. Возможно, она часто думает о том, что что-то не пойдёт по плану, случится нечто отвратное до сжатия очка, и удача повернëтся к ней спиной. Конечно, на лучшее можно только надеяться, ведь ничего никогда не идëт по ровной дороге, в любом случае, будут кочки, лужи, ямы, из которых, мать вашу, придётся выбираться с огромным трудом. — Прилетели, — Зак слышит знакомый голос сквозь сильный ветер, и в еë лицо бьëт холодный воздух. Они прилетели, но вот только застали не очень хорошую погодку. Им не привыкать. — Идëм, не время жопу просиживать, — Гоуст пальцами теребит Миллэй по волосам и спрыгивает с вертушки, ожидая, когда это же сделает его возлюбленная. — Меня больше интересует, где будет наш ночлег, — приземляясь на мокрую землю, спрашивает сержантка, осматриваясь по сторонам. Вокруг лес и не единой живой души. Когда она замечает вопросительный взгляд Саймона, то закатывает глаза, продолжая: — Что? Мы же сюда не на одну ночь приехали, верно? — Ночлег - это последнее, что тебя волновать должно. — Да, может, ты и прав. — Без может, — он проходит на несколько шагов вперёд, громко говорит в наушник, чтобы пилот взлетал и искал безопасное место для посадки самолёта. — Вы хотите мокнуть здесь или же пройдёте со мной?, — тихий, низкий тембр голоса, средненький рост, тëмные очки, комуфляж. Хоранги. — Если вы боитесь, что в лесу вас ждут злые черти, которых я для вас приготовил, то это вы зря. Я умный, если бы и хотел вас убить, то сделал бы это сам. — Смешные у тебя шутки, Ким Хон-Джин, скрывающийся от корейской мафии, — Саймон рычит буквально, гордо складывая руки за спиной. — Слишком ты смелый, ещë не дорос командовать. — Ох, лейтенант, я же не шучу, — усмехается, хотя этого не видно из-за маски, и это бесит Гоуста ещë сильнее. — Не ссышь получить по лицу внезапно? — Вовсе нет. — А может хватит?, — данная ситуация лишь накаляла атмосферу, что Миллэй не одобрила совсем. Пора бы уже показать базу или укрытие, как это можно ещё назвать, а не грызть друг другу глотки. Силы свои они в бою показать могут, а сейчас другим заняться нужно. — Веди нас, — отдаëт приказ мужчина в балаклаве и направляется следом за оперативником. Странно, что не Кениг решил показать место их прибывания. Хотя, читая его досье, можно понять, что немец не любит контактировать с людьми и желает иметь только деловые отношения, например, рассказывать о местонахождении цели, выполнять приказы, помогать сокомандникам, не более.       Место довольно хорошо скрыто от лишних глаз, тем более в кучке деревьев его почти не заметно. База явно не для группы солдат, действует только как оружейная и как место, где можно передохнуть. Ко второму пункту можно было бы приступить сейчас, но нет. Время слишком быстро бежит, поэтому пора бы подойти к исполнению задания с особой серьёзностью. — По словам Ласвэлл Макаров скрывается в десятиэтажном здании. Постройка довольно-таки неплохо замурована, окружена группами вооружённых людей. Есть два плана, — заявляет Гоуст, собрав всю команду вокруг небольшого круглого стола с лежащими на нëм картами и фотографиями. — Первый план 'А' - тихое проникновение в здание в роли охранников этого ублюдка, после, захват, допрос, убийство, — Саймон хмурится, взглядом перепрыгивая с одного человека на другого, чтобы убедиться, все ли его слушают. — Для его выполнения стоит решить несколько задач: оглушить детишек Макарова, убить, если понадобится, и забрать форму. Зак и Соуп этим займутся. Кениг пойдёшь за ними, когда кто-то из сержантов даст знак, что входить безопасно. Хоранги, — мужчина вздыхает, когда снова видит эти бесячие чëрные очки, смотрящие на него. — Займёшь позицию снайпера и будешь прикрывать наших ребят. Если нужна будет помощь, позову остальных, но для начала никакого шума нам не нужно. — А план 'Б'?, — Лили недоуменно посмотрела на Райли, выжидая его ответ. — План 'Б', сержантка Зак, требует больших затрат и усилий. Если первый план не сработает, то придётся импровизировать и уничтожать противников одного за другим, из-за чего Макаров сразу же узнает о нашем нахождении на его территории. Это подведёт всю операцию, — лейтенант скрестил руки на груди, грозно глядя на свою возлюбленную. — Поэтому советую следовать только плану 'А'. Приказ выполнять план 'Б' будет исключительно в самом крайнем случае. Вопросы есть? Нет? отлично. Выдвигаемся.

« — Интересный факт. Каждый пытается защитить других, но никто не хочет защитить себя, а ведь на войне важен пункт второй. Лейтенант 'Гоуст' Саймон Райли всегда был одиноким волком, но его сердце не было холодным. Он пытался защищать кого-то другого, хотя понимал, что хорошим это не кончится. Жаль. Он мëртв. »

Она не понимает, почему эти слова крутятся в еë голове, она ведь вовсе не спит. Руки трясутся. Ноги подкашиваются. На виски давит чувство страха и вины. Неужели случится что-то плохое? Может быть.