Комбинация

      Отопление не включали, хотя стылая осенняя гадость лезла даже в заклеенные окна. А вот хрен вам, людишки, сидите в холоде. Холопам воли не давали, температура окружающей среды не достигла необходимых значений.       Андрей еле дождался, когда из горячего крана перестанет течь холодная вода, сцедил до приемлемой и наполнил тёпленькой резиновую грелку, похожую на клизму (через которую шестёрки Василия наверняка накачают его кишки кипятком, если история закончится трагически; так сказать, утром пломбир, вечером — клистир, утром — кагор, вечером — топор, с утра панама, вечером в лесу яма).       Сиганул под ватное одеяло, накрылся до ушей и сэмбрионился, пристроив ноги на грелке.       Может, и зря он к родителям ходит. Сидел бы на квартире и не высовывался, не подставлял бы мать с отцом. Но теперь чего уж.       Постель согрелась, но сна не было. Всю неделю, прошедшую с тех самых исторических событий, Андрею казалось, что он живёт с расстройством психики. Бывает же что-то такое, когда в одном человеке две разных личности? Вот и в нём так же. Первая личность — Андрей Князев Обыкновенный, он же Классический: не гей и в рот ебал всю эту свистопляску с мужицкими поцелуями. И вторая — Андрей Князев Зассамши. Появляется при виде ВАЗ двадцать один ноль девять вишнёвого цвета и в прочих подозрительных обстоятельствах, чтобы броситься в объятия лучшего друга со словами «Ах, Михаил, я ваша навеки!».       Он лёг на спину и уставился в тёмный потолок. Вообще-то Мишка вёл себя похоже: лез обжиматься, когда того требовали обстоятельства и зрители, и шарахался от Андрея, как чёрт от святой воды всё остальное время. Вот такие вот они теперь Лиса и Журавль: то один к другому бежит, то второй.       Андрей завертелся под одеялом.       Хотя это даже обидно, пожалуй. Когда от тебя так отпрыгивают. Он что, настолько неприятный? Миха вот точно не был неприятным. Он был горьким — как табак, и как пиво, и «Три топора», и палёный коньяк, и как это непонятное чувство в груди, которое на мгновение не даёт дышать. Мишка забавно сопел, когда целовался с ним. Востроносый длинноногий журавль из сказки... Так, стоп!       От возмущения Андрей даже сел, запустив холод в свой кокон. Это что за третья личность и с каких это пор? Вот уж нет.       Грелка остыла, и он спихнул её на пол, вместе с предательской личностью. Там посиди. Холопам воли не давали. * Девятка не показывалась уже пару дней. Никакие знакомые, кроме Поручика и Шуры, не показывались тоже. Андрей от этого даже расслабился — или, наоборот, напрягся.       — Андрюх! — Мишка вбежал в квартиру, поймал его за рукав и зачастил полушёпотом, как будто они были не одни: — Там, это, придут сейчас. И Даха тоже придёт. Давай мы с тобой, ну, знаешь, устроим ей, бля, концерт, короче, понимаешь, да?       Андрей не хотел устраивать концерты. Он от этих концертов порядком подзаебался. Ещё немного, и слюнявить Михин рот станет привычным делом. А на дворе, между прочим, осень. Губы обветривают.       — Мих, я домой пойти хотел. Сейчас уйду, и ничего изображать не придётся. Можешь тут к Даше своей клинья подбивать.       — Какое подбивать? Три недели ещё осталось!       Отчего-то захотелось пойти к Василию и заказать убийство. Не совсем, правда, понятно, чьё. Василий ведь не откажет? По-дружески.       — Всё равно ты ей проспоришь, Мих, — сказал вместо этого. — Найдёт до чего доебаться и пошлёт тебя.       — Ты, если не хотел, так и нехер ко мне лезть было с самого начала!       — И кто бы тебе там помог, кроме меня?       — А теперь что, напомогался уже?       — Да, блядь, Миха! — взвился Андрей. — Да я могу хоть при всех хуем тебе по лицу настучать, она ж один хрен скажет, что мало! И какая тогда разница, здесь я сегодня или нет?       И приготовился выслушивать, какой он ужасный друг и нехороший человек, но за дверью зашумели, и Мишка достал аргумент:       — Да ё-моё, Андрюх, ну чё ты?       С козырей зашёл, сволочь такая. Андрей шумно выдохнул, надув щёки.       — Хуем по лицу бить не надо, — добавил Мишка, и ввалившийся в квартиру народ застал их ржущими. Ржать Миха сразу перестал, впырился взглядом в Дашку. — Привет, — сказала она Андрею. — Ну, и как тут у вас дела? Мишка тут же закинул руку Андрею на плечи: — Заебись всё, да, Андрюх? Максимально убедительно, ага. — Заебись, — подтвердил Андрей. — А как же ещё? И обнял Мишку в ответ. Мишка замер на мгновение, сомневаясь вроде бы в своей идее, а потом наклонился и клюнул Андрея в губы. Вокруг загоготали. — Целомудренно, — хмыкнула Дарья. Мишка испуганно напрягся у Андрея в объятиях. — А чё мы, на заказ что ли должны? — возмутился Андрей, но на всякий случай сдвинул руку Михе на задницу, отчего тот сделался совсем замороженным. — Это дело такое. По желанию должно быть. Понимаешь? — Ну-ну, — рассмеялась Дашка. — Посмотрим. И протиснулась мимо них в комнату. — Так чё, не уйдёшь ведь, да? — зашептал Миха, выпутываясь из объятий. — Не уйду, — подтвердил Андрей. — Только выпить надо. Мишка скрестил руки на груди: — А без бухла такое слабо, да? Как будто не он сам теперь Андрея без необходимости трогать боится. — А тебе? Мишка отвёл взгляд — стыдно что ли? — а потом кивнул: — Ща всё будет. Пойдём посмотрим, чего они принесли. Принесли много, и Андрей нахуярился. Не в дупель, но так, чтобы похуй. То ли на Дашку, то ли на привсенародное пидорство. То есть сначала они пытались изображать Ромео и Джульетту, только вот дело в этот раз шло со скрипом. Совсем уж неловко выходило, вроде как когда не знаешь, куда девать руки-ноги рядом с первой девчонкой. А потом Миха присел кому-то на уши, а Андрей подсел к бутылке водки, мол, как поживаете, сударыня, не меня ли ждёте? С Мишей он встретился у туалета, когда сударыня попросилась на выход — пока ещё естественным путём. — Андрюх, — позвал Мишка, придавливая к себе согнутой рукой за затылок. — Чё мы с тобой, как эти, а? Он уронил голову Андрею на плечо и забормотал уже в шею, пока Андрей покрывался от этой щекотки колючими пупырками по всему телу: — А я, бля, хуй знает вообще... И ты ещё тут, ё-моё. Какую мысль хотел донести до него Мишка, Андрей не понял, а тот больше ничего не говорил, сопел только в шею жаркими выдыхами. И, не придумав ничего лучше, Андрей зарылся пальцами в нечёсаное безобразие на Мишкиной голове, молчал и сопел в ответ. Так и стояли, пока громкое «Вот вы где!» не прервало их сопение и не выветрило сударыню из Андреевых мозгов. — А мы уж думали, вы уединиться решили, — пьяно хихикнула Даша. Мишка в первую секунду будто бы и не понял даже, кто перед ним, а потом набычился: — В смысле, блядь, уединиться? — Может, вас страсть накрыла, — Дашка совсем уже бессовестно захрюкала. — Да чё те надо ещё? — начал закипать Миха. — Лысого друг другу гонять перед тобой? — Ну не знаю. Вы придумайте там что-нибудь, чтоб я поверила, а то слабенько. На троечку пока. Мишка очевидно готов был вспыхнуть. Но вместо этого он пошагал к выходу и потянул Андрея за собой: — Пойдём покурим на улице. Закурив на ходу, Мишка раздражённо стряхнул пепел на землю, помолчал и сказал Андрею, который ёжился от ветра рядом с ним: — А знаешь что? Ты правильно говорил. Ну её нахуй! И спор этот тоже. — Он отшвырнул сигарету. — Не хочу я, чтобы ты... ну, это. Тебе ж противно. И непонятно было, зол он или расстроен. С неба падали редкие мелкие снежинки, которым не суждено пережить следующий день. Андрей не знал, что чувствует. — Эй, вы, Кржемелик и Вахмурка! — заорало подъехавшее такси голосом Шуры. — Карета подана, поехали отдыхать! Они подошли к машине. Шурик высунулся из окна. Судя по запаху, тут же разлившемуся вокруг, слово «Кржемелик» — и тем более «Вахмурка» — выговорить он смог только с помощью чуда. — Какой ещё отдых? — спросил Мишка. — Да там в этом... Как его там? — Шурик защёлкал пальцами, вспоминая. — А, хер с ним! Эти выступают сегодня... Как их?.. И хер с ними, бля! — Он отмахнулся от своей алкогольной амнезии и приглашающе замахал рукой. — Поехали, пока есть на чём! — Откуда деньги, Шур? — поинтересовался Андрей. — Наши люди в булочную на такси не ездят. — А, приятеля встретил вот. Бесплатно подбросит. — Шура ткнул пальцем в водителя и представил. — Знакомьтесь: Светик. От него вам всем приветик. Знакомься, Светик, это Гр.. Кр.. — Второй раз чуда не случилось. — Андрей и Миха, короче! Полезайте уже! Светик молча кивнул им с водительского сиденья и тут же отвернулся. Было в нём что-то неправильное. — А чё, поехали, Андрюх! — позвал Мишка. — Я назад не хочу щас. Андрей засомневался: тащиться хрен знает куда хрен знает зачем с мутным водилой? Но Мишка уже уверенно обустраивался на заднем сиденье, поэтому Андрей дёрнул соседнюю дверцу и нырнул в машинное нутро. Светик вырулил и включил музыку. Что-то медленное и явно классическое. — Что это? — спросил у него Мишка. — Бах, — ответил тот. По выражению Мишкиного лица было понятно, что таксист и Бах в его голове тоже не стыкуются. — Хуях! — озвучил он результат работы мысли. — А повеселее нет ничего? Светик пожал плечами и переключился. «Аааа-аааа-аааа-аааа», — раздалось под космическое бульканье. И что-то про звёзды, которые часть Вселенной. — Да, бля, уж лучше Баха тогда! — Не обижай водителя, Миша, он нас на халяву вообще-то везёт! — шикнул Шурик. Андрей повернулся к окну и глянул на звёзды, спрятанные за светом фонарей и облаками — там. А они тут. На заднем сиденье такси, водитель которого то ли вмазан, то ли ушиблен головой — потому что зрачки его один со спичечную головку, другой размером с блюдце, и в слабом неровном свете глаза кажутся как будто бы разными: зелёный и чёрный. Светик привычным жестом сдвинул по тёмным кудрям белую кепку на затылок. — Хорошая песня, — сказал и ускорился по удивительно пустой дороге так, словно правила дорожного движения писаны ради шутки. ... губы твои, словно карточный блеф, тоже являются частью Вселенной.. На переднем пассажирском всхрапывал Шурик, и Мишка — знакомый до самой последней царапины и дёрганья коленом; весь сплошной нерв и беспокойство — сидел рядом с Андреем. тоже является частью Вселенной тоже является частью Вселенной тоже является частью Вселенной тоже является частью Вселенной Дёрнуло так, что Андрей влетел лбом в переднее сиденье. — Приехали! — оповестил Светик.