Split

      Вокруг ужасающе жарко.       Огонь, казалось, прожигает до самых костей, и Шото, при всех её стараниях, ничего не может сделать — лёд тает прежде, чем хотя бы полноценно появиться. На самоохлаждение уходят все силы; она, обмотав лицо промокшей тряпкой (хоть где-то причуда пригодилась), пытается найти выход из яростного пожара. Пламени нет ни конца ни края — чем дальше Шото идёт, тем больше, сильнее и горячее оно становится, и она понимает, что так и умрёт — неизвестно где и неизвестно как. Голова от обилия вдыхаемого дыма начинает кружиться, перед глазами мутится. Шото, обессилев окончательно, падает на колени, и стихия, почуяв победу, сужает смертоносный алый круг.       И вот тут-то он и появляется. Даже настолько сильный огонь ему нипочём — он проходит сквозь него, как ни в чём не бывало, и тот отступает с потрескиванием практически недовольным. Пламя слишком слабо, чтобы навредить — должно быть, он очень уж силён. Не то, что Шото.       Она с любопытством пытается разглядеть лицо своего неизвестного спасителя, размытое из-за выступивших слёз. Он усаживается на корточки и кладёт шероховатые ладони ей на щёки, стирая их осторожным, почти любовным движением. И Шото, наконец, видит — бирюзовые, поддёрнутые неясной мутью, глаза; фиолетовая сожжённая кожа, скобы.       Ей хочется закричать, но она не может — лишь проглатывает крик и склоняет покорно голову, не в силах даже отстраниться. — Тодороки Шото, — тянет Даби насмешливо, — не бойся, ты не одна.       Шото ожидает боли и зажмуривается в её преддверии. Но прикосновения по-прежнему нежны и мягки; рыжее пламя постепенно отступает перед силой более могущественной. Даби гладит её по волосам, заправляет их за уши, пробегается пальцами по шраму, чего не смог при первой встрече. Останавливается на лбу, над веками — она, окончательно успокоившись, доверчиво подставляется. Даби отстраняться не спешит — смотрит почти умилённо и как-то задумчиво. — Моя ж ты бедняжка.       Последнее, что она видит — перекосившее и без того изувеченное лицо широкая, торжествующая ухмылка и огонь, в мгновение ока окрасившийся синим. Обе ладони Даби вспыхивают, и она кричит — от боли, от страха, из-за предательства. Перед глазами черным-черно (и больно, господи, как же больно — ей только что сожгли половину лица), но Шото отчётливо чувствует обхватившие её объятия, подобные змее, свернувшейся вокруг добычи. Чувствует и многократно возросший жар, потихоньку начавший жечь и всё остальное. — Давай сгорим вместе.       Просыпается она с диким, звериным воплем — судорожно подносит руки к лицу, ощупывая кожу на предмет новых ожогов; темнота перед глазами заставляет паниковать ещё сильнее; Шото, дрожа с ног до головы, тянется к настольной лампе. Неяркий свет — она может видеть его — заполняет комнату, и Шото, наконец поняв, что бояться нечего, успокаивается.       После их с Даби встречи прошло несколько дней. С тех пор Шото ходила лишь в Юэй, и там он, ясное дело, не появлялся — да и как смог бы? И она должна была забыть об этих… инцидентах, как о страшном сне (ха-ха), но чёртов Даби умудрился достать её даже во время заслуженного отдыха.       До сих пор чувствуется фантомную боль в тех местах, где прикоснулся в последний момент Даби из сна — похожая была, когда мама плеснула на неё кипятком, только эта во много раз хуже и страшнее. Злодей оказался единственным, на кого Шото могла положиться — ей не оставалось ничего, кроме как довериться, и вот он, результат.       Как лягушка и скорпион, переплывающие реку.       Она усиленно трёт глаза, пытаясь прогнать въевшиеся в память образы — огонь, способный расплавить кожу, Даби, наслаждающегося всем сердцем, несмотря на то, что он умирал тоже. Беспощадное синее пламя, в окружении которого Шото бессильна. Оно растопит любой созданный ею лёд за секунды — только и останется, что захлёбываться дымом.       При желании он убил бы её ещё тогда, по дороге в общежитие. От запоздалого осознания чудом минувшей опасности Шото мутит — она сворачивается клубком под одеялом, словно в попытках спрятаться от невыветрившегося ночного кошмара. Но это оказывается не так просто — тот, притаившись во тьме, забрался под веки, и, невзирая на все попытки представить что-то иное, возвращался до самого утра раззявленном в усмешке ртом и глазами, сияющими на этот раз электрически ярко — почти так же пугающе, как у отца.       К утру Шото чувствует себя не спавшей вовсе. Тело ломит, голова раскалывается — как после особенно тяжёлой тренировки. Честно, лучше бы причиной была тренировка — к такому она давным-давно привычна.       Даби не показывается на глаза уже почти неделю. Шото ожидала — нет, готовилась к ней — настойчивости, но после двух абсолютно внезапных появлений он… будто забыл о ней. Именно, что будто — Даби выжидает, и выжидает весьма терпеливо. Намерения его по-прежнему совершенно не ясны — и это пугает сильнее всего. Если бы Шото точно знала, чего он хочет, то смогла бы что-то предпринять — а так, сидя, фактически, на пороховой бочке, она понятия не имеет, чего ждать и как дальше противостоять.       Даже не находясь рядом, Даби изводит её до чёртиков. Честно, лучше бы он просто хотел убить. — В чём дело, Тодороки? Выглядишь помятой, — Мина дружелюбно хлопает её по спине, и Шото, до сих пор привыкающая к тактильным и раскованным одноклассницам, на периферии по-прежнему изумляется тому, что кто-то обращает внимание на её состояние. — Не выспалась, — в доказательство она широко зевает. — Тоже волнуешься из-за фестиваля? — одноклассница понижает голос до заговорщицкого шёпота, и Шото едва не спрашивает с дуру, что ещё за фестиваль, но потом до неё доходит.       Точно, фестиваль. Концерт. Уже совсем скоро. Сегодня она слишком зациклена на Даби и забыла совершенно — несмотря на то, что практически весь вчерашний вечер ушёл на очередную репетицию.       Во избежание подозрений она кивает — спасибо Мине, значительно облегчившей задачу. — Всё будет прекрасно, не беспокойся! — та широко улыбается. — И никакой злодей к нам не сунется!       Ох, а с этим утверждением она бы поспорила. Буквально совсем недавно Даби доказал, что достаточно безрассуден не просто, чтобы «сунуться» — он осмелился показаться. А если он испортит все их многодневные труды и в очередной раз подорвёт доверие общественности к Юэй только чтобы с ней увидеться? Шото не нравится, как это звучит даже мысленно; честно говоря, в голове до сих пор не укладывается, что герои и злодеи могут, ну… не только сражаться.       Странно и неправильно. Даби убивал людей, а Шото тогда… даже не предупредила никого, кого и где видела. Пожалуй, одна из наивысших трусостей с её стороны — она боялась возможных вопросов, боялась, что не сможет на них ответить; боялась, в конце концов, что все снова будут на взводе, а Юэй отменит фестиваль, к которому они так долго готовились.       Бояться — нормально. В страхе нет ничего плохого — видит бог, она была ещё той идиоткой, абстрагировавшись от всего, что испытывает. Но этот страх — мелочный и постыдный; она не должна была позволить ему завладеть собой. Захватить её всю, сжав удушливыми тисками и шепча на ухо знакомым низким голосом: ты, Шото Тодороки, чёртова трусиха.       И нет, она не боится Даби. Она боится последствий. ***       Даби, меж тем, не планирует лезть к Шото Тодороки ещё несколько дней как минимум. Мешать их дурацкому маленькому мероприятию так тем более — ему там делать нечего. Остальные желанием тоже не горят — Шигараки зашёл в тупик и бесится, Тога отсыпается, как кошка, Спиннер медленно скуривает их запас косяков, Мистер где-то пропадает; даже Твайс особо не мозолит глаза.       Он же решает не предаваться хандре и оптимистично называет их застой перегруппировкой — они живы, у них есть конечности, причуды, и, самое главное, мотивация. Даби не зовёт это чувство «верой в товарищей» — нет, Лига ему не товарищи, так, коллеги по цеху; он просто знает, что их цели, обиды и, самое главное, общая ненависть к героике, сбросившей на социальное дно каждого из них, не даст пробивающимся росткам зачахнуть.       Грядёт что-то грандиозное, и потому он спит спокойно, почти наяву видя, как ломается Энджи Тодороки.       А крылатый урод, замаячивший на горизонте, сослужит ему хорошую службу. — Даби-кун, мне ску-у-учно, — ноет чуть позже Тога — тоже выспавшаяся и оттого надоедающая из ниоткуда взявшимся энтузиазмом, — хочу порезать кого-нибудь! — Круто, а я тут причём? — Хочу с тобой! Все остальные отказались! — У меня немного другая специализация, если ты не заметила. — Давай, — она хищнически улыбается, — ты будешь держать, а я резать? — Нет, — он отворачивается к стенке, — я пас. — Ну Даби-кун! Сейчас тебя порежу! — Разве ты делаешь это не с теми, кого любишь? — Я, Даби-кун, люблю всех, — Тога излюблено вскидывает указательный палец, — и тебя в том числе. — Вот блядь, а я только обосновался в Лиге.       Тога бывает удивительно настырной — и совершенно бесстыдной. Но когда Даби неиронично подумывает согласиться, лишь бы её заткнуть, она побеждено вздыхает и укладывается рядом. — Тогда хотя бы расскажи, как дела с Шо-чан, — ворчливо просит Тога. — О, — Даби переворачивается на спину, — всё заебись. Мы виделись в понедельник. — Разговаривали? — Неа. Там было трое её одноклассников, но, вообще-то, я и так не планировал. — Что ты задумал? — Тога заинтересованно приподнимается на локтях. — Я долго думал над твоими словами, — задумчиво признаётся Даби, — и кое-что придумал. — Что, что? Расскажи! — Всему своё время, Тога. Пойдём лучше… порежем кого-нибудь, как ты хотела, — он облизывается — от таких разговоров резко взыграла кровожадность. Даби давно не разминался — время выйти и растрясти свой мешок с костями. — Я помогу… если позволишь жечь им лица. — Договорились, — Тога вскакивает с кровати и протягивает руку, которую он даже не брезгует принять, — давай веселиться, Даби-кун. ***       Когда Шото слышит, что Мидория столкнулся со злодеями, сердце пропускает удар. Она не чувствует ни рук, ни ног; не может открыть рот, чтобы задать закономерные вопросы: кто, как, где и почему. Благо, остальные справляются на ура — даже Бакуго выглядит, в кои-то веки, обеспокоенным, внимательно слушая каждое слово сбивчиво тараторящего Деку. Поняв, что там не было его, Шото вздыхает с облегчением и подходит ближе.       Всего-то второсортные кадры с второсортными причудами, никак, к тому же, не связанные с Лигой. А она уже себе напредставляла — страшно подумать, какой силы ожоги мог бы получить Мидория при столкновении с Даби. Будь это он, а не те двое, он вряд ли вернулся бы так быстро… и целым. Да и зачем Даби нападать на него? Это же она его цель. Её в очередной раз едва не пробирает дрожью.       Ей нужно разобраться. Так или иначе, но — заставить Даби отстать, и неважно каким способом. Шото не настолько наивна, чтобы поверить, что он больше не появится — о, нет, это только начало. Причём совершенно неизвестно чего.       Она смотрит на Мидорию, растерянного и смущённого, Бакуго — искренне волнующегося и заботящегося, несмотря ни на что; остальных, успевших сильно прикипеть как к Деку, так и друг другу в целом. Она ни за что не позволит им пострадать из-за её глупости или неосторожности — особенно сейчас, когда обстановка всё накаляется.       Шото нейтрализует злодея Даби. Тихо — никто и не заметит.       Не узнает, что она струсила и дала слабину.       Он приходит через пару дней — Шото сидит на лавке и периферическим зрением улавливает, как подсаживается знакомая фигура в капюшоне. — Скучала? — как-то даже хвастливо тянет Даби. — Куколка. — Не называй меня так. Я тебе не детка, не принцесса и не куколка, и скорее умру, чем позволю звать по имени. — Какие мы серьёзные. — Я хочу, чтобы ты отстал, — решает не тянуть резину она, — и больше не подходил. — Не то что, хм? — Расскажу Айзаве. Отцу. Одноклассникам. Они не оставят меня без присмотра, и ты в любом случае не сможешь…       Её прерывает смех — гадкий, громкий; в их сторону даже оборачиваются. Даби, отсмеявшись, закидывает руку на плечо и прижимает к себе, будто они какая-то парочка. Шото еле удерживается от применения огня. — А что же ты раньше не рассказала? Это ведь так просто — ты могла бы обезопасить себя гораздо раньше, но почему-то не стала. Не держи меня за идиота, — он меняется почти мгновенно — насмешливые интонации в один момент перетекают в злые и какие-то звериные, и смотрит Даби с яростью и ненавистью, приблизившись к ней вплотную. Шото видит в подробностях — они застыли в считанных сантиметрах друг от друга. Страх парализует её полностью — он прожжёт её до костей меньше, чем за секунду, не стоило лезть, не стоило вообще выходить из общежития, не стоило…       Оно проходит столь же быстро, как началось. Даби отстраняется и суёт в карман нервирующую её руку, вновь расслабленно ухмыляясь. — Ну так что? Будем ходить вокруг да около, или ты соизволишь выслушать? — Толку тебя слушать, — огрызается Шото привычно, не до конца придя в себя. Он был так близко — слишком близко, а ей даже не пришло в голову оттолкнуть. — А если я скажу, что отвяжусь от тебя? При одном маленьком условии, — примерно такого расклада она и ожидала. Попробовать угрожать и ставить условия, конечно, стоило — даже зная, какова вероятность, что это сработает на ком-то вроде Даби. — Слушаю. — Прими вызов. Одолей меня врукопашную, и больше мы не увидимся… до поры до времени.       Шото окидывает Даби оценивающим взглядом. За его безразмерной одеждой это не так видно, но — лодыжки у него худющие, сам он, в сравнении с большинством мужчин его возраста, достаточно низок, а Шото дралась (и вполне успешно) с Инасой, уже почти переросшим её отца. Разумеется, в таких боях важную роль играет не только телосложение, но сугубо физически она точно не уступит. Да и вообще, последние несколько лет в её ежедневном рационе непременно присутствует протеиновый коктейль, а Даби белок получает разве что из опарышей, судя по виду.       Она сможет победить, если не будет действовать безрассудно.       Нельзя доверять злодею в подобной ситуации, но не то чтобы у неё есть выбор — иначе что вообще делать? Как Даби и говорил, Шото могла бы оповестить всех задолго до сегодняшнего дня, и он легко раскусил её обман — она не собирается никому говорить. И разберётся со всем сама, безо всякой помощи и лишней нервотрёпки. — По рукам, — Шото решительно протягивает ладонь, не показывая, как тяжело далось решение. Даби улыбается, и в глазах его плещется такое торжество, что она задумывается, не ошиблась ли только что в очередной раз. — Прекрасно. Это — мой номер. Не беспокойся, он не отслеживается. Позвони или напиши, как сможешь встретиться… только не затягивай, иначе мне захочется в гости.       Даби протягивает заранее заготовленную бумажку, котрорую Шото берёт, соприкасаясь на мгновение кончиками пальцев. Тоже шероховатые — несмотря на то, что ещё не сожжённые. Шото прячет тонкую полоску в толстовку сразу же — будто совершая преступление. Ладони у неё взмокшие и подрагивающие — она корит себя за очередное проявление страха, пусть и не может ничего с ним поделать.       Он уходит; номер остаётся с ней, отягощая узкий карман. Как будет хорошо разорвать её на клочки в конце, знаменуя собственную победу — над Даби, над страхами и сомнениями.       В ближайшее время встретиться, слава богу, не получится — предстоят очередные дополнительные занятия для всех, кто завалил экзамен на временную лицензию. — Свободный день! — грозно рычит Босатка-сан. — Практикуйте то, что у вас получается хуже всего, но если вы самоуверенные идиоты, то можете и потренировать коронные приёмы! Удачи не сдохнуть! — Что будешь делать, двумордая? — интересуется Бакуго нейтрально, когда все расходятся. Шото сперва не отвечает, дружелюбно помахав Инасе, после чего поворачивается и начинает разминаться. — Хочу отточить рукопашный бой. — Да вроде у тебя всё не так плохо. В прошлый раз ты уделала бритоголового, — в чужом голосе мерещится острое злорадство, но она не обращает внимание — Бакуго всегда так. — Не идеально же. — Не поспоришь, — он самодовольно ухмыляется, — до меня тебе как до луны. — Хочешь проверить? — Готовься глотать пыль.       Отличный расклад — Бакуго частенько перескакивает с длинной дистанции на ближнюю и среднюю и наоборот, а физической силы в нём хоть отбавляй; к тому же, он никогда не сдерживается. Трудный противник — как раз такого Шото и искала. Закончив разминаться, они играют в камень-ножницы-бумага, и первая атака выпадает ей.       Шото потягивается последний раз, становится напротив Бакуго, и, стараясь не смотреть в цель, мягко и плавно скользит к нему, замахиваясь, без лишних церемоний метя в скулу. Тот увёртывается и скалится в безумной улыбке, слишком сильно напоминающей Даби.       Нет, нет. Никакого Даби. Он тут не причём, его здесь нет. Только Бакуго — тоже безумец, но ни в коем случае не убийца.       Она едва не напарывается подбородком на чужой кулак — удар вырубил бы её мгновенно, но Шото успевает отшатнуться. С Инасой было по-другому — он выше на две головы, поэтому она победила за счёт избегания его чертовски длинных рук, подобравшись ближе и всадив удар под лёгкие; с Бакуго же не прокатит — они одного роста. И руки у него, быть может, не настолько длинные, но очень мускулистые — нельзя получать ими в полную силу. Попав хотя бы единожды, он победит. Поэтому Шото отпрыгивает, изгибается змеёй и выискивает бреши. Бакуго прекрасно знает её слабости; это, однако, работает и в обратную сторону. Раньше он часто грешил тем, что слишком увлекается; сейчас такое происходит пореже, но… — И это всё, что ты можешь? — с вызовом интересуется Шото, уклоняясь от чужого удара. — Серьёзно? Трать время на дыхание, а не на это дерьмо, двумордая. Такая херня на меня не действует.       Тем не менее, он тоже потратил время не на дыхание, а на ответ. Шото ускоряется, начиная осыпать чередой несильных, но метких ударов, целясь преимущественно по уязвимым местам. Бакуго предпочитает блокировать и сразу же отвечать. Несколько раз всё-таки приходится и ей — и Шото чувствует, как сотрясаются сразу все её кости, не только руки. Бакуго силён и быстр; значит, нужно стать сильнее и быстрее. — И это всё, что ты можешь, двумордая? — передразнивает Бакуго, и в его задиристой ухмылке она видит отблески знакомого сумасшествия — снова. Чёртов Даби! Из-за него она это затеяла; из-за него же должна победить сейчас — если не одолеет одноклассника, то куда ей тягаться со злодеем? Шото, молчаливо радуясь мучительным часам растяжек, резко замахивается ногой, надеясь врезать по смазливому лицу Бакуго — тот в последний момент отгораживается, и с явным трудом. Не ожидал, да? Самодовольный ублюдок.       Краем глаза Шото замечает, как к ним потихоньку стекается народ — похоже, Босатка-сан сейчас где-то далеко и не сможет разогнать всех по делам. И чего тут интересного? — Тодороки, давай! — различает она вопль Инасы, и Бакуго странно дёргается — будто раздражённо, на секунду теряя равновесие. Шото пользуется случаем мгновенно — скорости хватает, чтобы сделать подсечку, опрокидывая соперника на холодный бетонный пол.       Бакуго захлёбывается вдохом, и Шото, нависнув над ним, растерянно замирает. Всё закончилось быстро — даже слишком. — Я победила, — говорит она спокойно, и Бакуго очухивается. Поднимает голову, опирается на локти, мечет взбешённый взгляд в сторону Инасы. Но, на удивление, ничего не говорит — только встаёт и злобно рявкает на остальных зевак. — И хули вы уставились? Хотите подраться? Щас подерёмся!       После этого приглашения все, как один, разбегаются — только Инаса подходит, чтобы дружески хлопнуть по плечу (она от этого пошатывается). — Ты молодец, Тодороки! Жду не дождусь нашего реванша. — Спасибо, Инаса, — отзывается Шото чуть смущённо, — я тоже жду. — Двумордая! — рявкает поднявшийся Бакуго. — Про меня не забывай. Я отыграюсь прямо сейчас, — присутствие кого-то третьего он демонстративно игнорирует, но на мгновение всё-таки смотрит на Инасу в упор. Злобно, яростно, с каким-то непонятным ей вызовом, и тот тоже как-то мрачнеет, хмуро хмыкает и молча уходит. — И что это было? — спрашивает Шото с искренним невинным любопытством. — Неважно, — тихо бурчит Бакуго, и ей чудится в ответе неясное смущение. Она решает не допытываться, вместо этого сосредоточившись на следующем поединке.       Они дерутся ещё несколько раз, и под конец Шото не чувствует своего тела. Бакуго всё-таки несколько раз зарядил ей как следует, но она, слава богу, не осталась в долгу — набухающим под глазом друга синяком можно гордиться. Были и выигрыши, и проигрыши, но конечным результатом она, в целом, весьма довольна — раз уж выстояла против Бакуго с его горой мышц, абсолютно здоровым телом и неукротимой энергией, то сможет разобраться и с Даби.       Шото выкраивает время на выходных — из-за забитого графика и постоянного бдительного надзора Айзавы ускользнуть незамеченной (и во вменяемом состоянии) не представлялось возможности. В субботу вечером она перетряхивает толстовку и, разгладив помятую бумажку, пишет на неизвестный номер единственное сообщение, прикрепив координаты. Вы (22:38): Завтра в два. Неизвестный (22:39): как скажешь :)       Он мониторил, что ли? Всё ждал сообщения? Странный тип. И мерзкий. Ну ничего — уже завтра Шото сможет вдохнуть полной грудью и выбросить назойливого злодея из головы — до поры до времени. Да. До поры до времени. Вечно избегать встреч не получится — она вырастет, станет героем и бросит все силы на поимку этого чокнутого.       Ложась спать, она предвкушает победу — и на этот раз обходится без кошмаров.       Просыпается Шото в десять. Час спустя завтракает, после чего разминается и выполняет прочие несложные физические упражнения — не утомляющие, но позволяющие разогнать кровь. К половине второго она чувствует себя на пике формы — и уже почти не болят полученные в недавних взаимоизбиениях с Бакуго синяки.       Подходит без десяти — небольшая полянка в лесу за территорией Юэй, где она частенько выпускала пар, когда некому было выговориться, а правила ещё не ужесточились.       Когда часы на телефоне показывают час пятьдесят восемь, появляется, наконец, и он. Как обычно — вальяжно и неторопливо, будто весь мир уже подчиняется ему. — Ты всё-таки пришла, — выдыхает Даби почти с восторгом. — Я — человек слова, Даби, — повторяет она его давнишние слова, — пора уже покончить с этим. — Покончить? О, нет, это только начало, дорогая.       На очевидную провокацию она не отвечает, и вместо этого начинает диктовать условия. — Поражение засчитывается при падении или обездвиживании. Использование каких-либо вспомогательных предметов запрещено. Максимум — окружение. — А то я и сам не знаю, — хмыкает Даби, скидывая плащ и оставаясь в чёрной водолазке. Почему не футболка или майка? Он ведь вспотеет ещё сильнее. Ах, да, это же Даби, и чего она задумалась вообще.       Затянув хвост потуже, Шото снимает и аккуратно кладёт толстовку на траву, зябко поёжившись от лесной прохлады. Ничего — сейчас разогреется. — Начнём по команде. И помни, когда я выиграю… — Я отстану, да-да. Но не зарекайся.       Шото самоуверенно хмыкает. И начинает считать до трёх. — Раз, — они встают друг напротив друга, — два, — Даби встряхивается, прикрыв на миг глаза и с наслаждением втянув воздух, — три.       И всё закручивается в беспощадном вихре рывков и движений — Шото увёртывается от первого удара едва-едва — Даби нападает, не раздумывая. Замах у него резкий и ужасающе быстрый — отличающийся от более плавных и грациозных движений Бакуго, и длинных — Инасы. Интенсивное начало — Шото предпочитает отступить и перегруппироваться, внимательно следя за противником. — В чём дело, Шото? Испугалась? Подходи, я весь твой, — плутовато скалится Даби и сокращает дистанцию сам, держа кулаки наизготове. Запоздало Шото понимает — у него наверняка богатый опыт подобных стычек. Синее пламя слишком хорошо узнаваемо — его легко бы выследили при неосторожности. Бьёт он, как и ожидалось, беспощадно — не делая скидку на разницу в возрасте и умениях. Отлично. Она не вынесла бы поблажек.       Шото щурится, после чего обрушивает череду прицельных, чётких ударов, призванных расшатать и заставить тем самым потерять равновесие. Он слабее. Больнее. И не настолько выносливый — в конце концов, у него тоже дальнобойная причуда. Она сыграет на этом и всенепременно победит. — Вау, — Даби, впрочем, едва ли пошатывается, — и это гордость Старателя? Я ожидал большего. — Не смей упоминать моего отца, — шипит Шото. Самолюбие невольно колет — конечно, она била не в полную силу, рассчитывая приберечь серьёзные удары напоследок, но неужели Даби действительно настолько силён? Чёртов ублюдок. — А что? Не любишь папочку? Он же так о тебе заботится.       Да что он может знать! Шото чувствует подкатывающее к глотке бешенство — Даби понятия не имеет ни о их семье, ни о ней самой, ни тем более о мнимой заботе Энджи Тодороки. Выйдя из себя, она бьёт сильнее и агрессивнее — до смерти хочется вмазать по этой надменной роже, чей обладатель мнит себя самым умным и крутым. И Даби, наконец, даёт слабину — Шото теснит его, нахмурившегося, в сторону деревьев. Пускай бесславно споткнётся о корень — такой проигрыш будет наиболее позорным, как он и заслуживает.       Больше он не болтает — слишком занят попытками увернуться от её кулаков. Шото, может быть, и не взрослая, но пережила не меньше — пускай даже не надеется на лёгкую победу.       Что удивительно, Даби не медлит, подставляя под болезненные удары руки — они у него даже не дрожат, как должны. На мгновение она заподазривает неладное, но предпочитает не зацикливаться, всё наступая и наступая. Наконец, Даби открывается — она чётко видит, куда должна бить, и глаза застилает красная пелена возбуждения.       Мощно впечатав костяшки в солнечное сплетение, Шото замирает в торжестве — сейчас, вот прямо сейчас Даби согнётся пополам, и уже тогда она добьёт его окончательно. Но — секунды идут, а чужое тело остаётся неподвижным — Даби прекращает отступление вместе с ней, и вместо того, чтобы застонать от боли, ухмыляется. — Как удобно ты бьёшь, Шото, — шепчет он на выдохе, — прямо туда, где мне не больно.       Смысл сказанного доходит до неё лишь после контратаки — в Даби словно открывается второе дыхание. Нет, нет… он почти и не тратил силы! Дразнил её, провоцировал, подначивал, чтобы она пожелала побыстрее всё закончить! Теперь Шото понимает, зачем ему водолазка — под ней не видно, какие именно участки его кожи прожжены. Вот в чём дело. Этот урод продумал всё до мелочей!       Шото переходит в защиту — Даби же возвращается к тому, с чего начал. Темп его почти безумен — создаётся впечатление, что учился он отнюдь не только в драках на помойках за полупустые консервы.       И она ошиблась — бьёт он не слабее Бакуго. Недавно был только разогрев. — Ну что, принцесса, уже не так самоуверенна, м? К такому тебя в твоей геройской школе не готовили, да? Ведь все люди одинаковы. Всем можно сделать больно, — кулаками он едва ли не рассекает воздух — Шото не рискует подставлять даже руки, — у всех есть слабые места. Всех можно победить тренировками. Но я, Тодороки, — Даби — впервые за всё время — называет её по фамилии, — я другой. Со мной не будет так же, как с твоими блядскими дружками.       Сдавленно выругавшись, Шото всё-таки парирует и наугад бьёт в грудь, и оппонент, всё-таки, едва заметно морщится, пускай и не замедляется. Это оно! Одно из не совсем повреждённых мест, не иначе! То, что ещё чувствует!       Шок провальной атаки сменяется слабой надеждой — она ещё не проиграла, она может победить! Даби не настолько неуязвим, как кажется!       Они кружат друг вокруг друга коршунами — Даби, не устояв, решил перед ней похвастаться и тем самым невольно раскрыть ту самую слабость — разумеется, они есть у каждого. Даби тоже человек, кем бы он себя ни вообразил — она не даст запугать себя так просто.       Бой становится всё яростнее — Шото держит ум ясным и тщательно анализирует всё замеченное — когда Даби ёжится и злится, еле заметно вздрагивает и корчит устрашающие лица. Он жаждет выиграть не меньше, а потому нападает, нападает и нападает, заставляя её двигаться. Шото уже ослабла после провала — преимущество не на её стороне.       Нужно добивать. Она рвётся вперёд, вновь слишком приблизившись к Даби. Выражение его лица неуловимо меняется — делается задумчивым, мечтательным даже. — Вы так похожи, — одними губами шепчет он, и Шото напрягается. Что он имеет в виду?..       Вот тут-то ей и прилетает — прямо под рёбра. Дыхание перехватывает, в ушах шумит, перед глазами мутнеет. Нет, нет, нет! Она не может проиграть — только не сейчас! Тело действует быстрее разума — Шото не соображает, как, но у неё получается ответить, мазнув кулаком по чужой щеке. Последняя, жалкая попытка проваливается — лишь кожа царапается о скобы. Тем не менее, сдаться Шото не может на физическом уровне — когда Даби подходит вплотную для контрольного, она из последних сил впивается в его плечи и бьёт раскалывающейся головой чужой лоб.       Даби вопит — от неожиданности ли, от боли — но она получает свой шанс и наваливается всем телом в попытке повалить на землю. …не работает. Хватка жилистых рук на теле ощущается смертным приговором — Даби отталкивает её, и Шото, не удержавшись, валится на спину. Она видит небо, верхушки деревьев, редкие облака — погода сегодня солнечная. А потом её пригвождает к земле чужая туша — всё загораживает собой Даби и его торжествующе сверкающие глаза, ухмылка и копна чёрных волос — наверняка колючих, как ёж. — Попалась, — хрипит он, и Шото видит выступающую на его щеке кровь — похоже, её удар хоть что-то да задел. Не то чтобы это сильно помогло. — Теперь мы играем по моим правилам.