Принимая ласку

      Университетские будни обыкновенно серьёзно выматывают студентов, однако, есть люди, которые всё же обожают это время, увлекаясь относительной свободой, что оказалась подарена им после выпуска из школы. Так, например, Хосок и его компания неукротимых весельчаков со второго курса точно ни о чём не жалели. Ранее узкий дружеский круг сейчас безостановочно расширялся, привлекая к себе всё новых и новых людей. К коллективу, изначально состоящему из Хвасы, Намджуна, Сыльги, Джина (хоть он и был старше всех и уже окончил институт, всё равно не переставал являться общим другом компании) и самого Хосока теперь присоединялись как первокурсники, так и ребята постарше. Новые лица приходили в основном либо потому, что все основатели были людьми эрудированными и лёгкими в общении, либо из-за статности и состоятельности создателей дружеского круга. Ладить, общаться и встречаться с детьми богатых родителей всегда считалось престижно. В конце концов, почти каждый надеется, что придёт тот день, когда и по его душу перепадёт что-нибудь из щедрых рук обеспеченных отпрысков. Однако, в те времена, когда Чонгук только поступил в высшее учебное заведение, он просто хотел немного оторваться, подчеркнуть свою крутость и статус альфа-самца. И (тогда ещё первокурсник) Ким Намджун это сразу учуял. Чон быстро проникся к Джуну уважением, хотя изначально и не знал о его денежном положении. Просто этот парень показался ему интересным. Со своими целями, желаниями и физической формой Намджун являлся Чонгуку настоящим примером для подражания, неким идеалом, тем альфой, которым абсолютно точно надо стать. Это был единственный человек, к которому Чонгук мог прислушаться и у кого не стеснялся просить совета. Они вместе ходили в кино на новые фильмы про супергероев, обсуждали фантастику и инженерию, а ещё часто собирались, чтобы играть в настольные игры. В школе у Чонгука были лишь слепые поклонники, которые безумно бесили. Они либо писали любовные записки, надеясь, что он всё же зажмёт какую-нибудь из девчонок-омег в туалете, либо тупо подражали Чонгуку, повторяя все его действия. Были ещё те, кто боялись парня и примыкали к его стороне. Ну и оппозиция представляла собой ребят, которых сам Чон оскорблял. Была у него, конечно, и пара верных товарищей, однако Чонгук, будучи старшеклассником, не любил проводить много времени или говорить по душам со своими школьными приятелями. Да и после окончания профильного учебного заведения практически все его одноклассники, с лёгкой подачи их родственников, поступили в другие страны. Семья Чона обладала достатком выше среднего, но своим местом в Корее дорожила, поэтому он остался здесь и поступил в тот университет, при котором была его школа. Единственным человеком из прошлого, с кем Чон иногда перебрасывался парой приятных фраз в мессенджере, был Мин Юнги. Но желанием встретиться и начать горячо общаться с малословным товарищем Гук не выделялся. Поэтому общение с Намджуном было для него чем-то новеньким, ведь до этого момента все вокруг равнялись на Чонгука, а теперь и сам Чон может взять с кого-то пример. Это ли не счастье? В какой-то степени, отношение нового знакомого льстило Намджуну. И всё же, в восхищении младшего, в его поведении нельзя было не заметить какое-то определённое… травмированное видение? В речи Чонгука всегда прослеживалась некая ненависть к тем альфам, что не пытаются постоянно развивать свою физическую силу. Омег же, кажется, Чон и вовсе за людей не считал. Что за этим скрывалось и откуда взялись эти устои — Джун так и не смог узнать, но все эти факторы не давали ему спокойно познакомить нового приятеля с компанией старых друзей. Однако первой встрече всё же суждено было состояться. Без этого было бы, к сожалению, не обойтись. И прошла она не то чтобы сильно удачно. Готовился к судьбоносному вечеру Чонгук долго. И он был полностью уверен, что его идеальный Намджун может общаться только с такими же сильными и брутальными, как и он сам, альфами. Да иначе и быть не могло просто! В связи с этим, первая встреча для Чонгука была очень важна. Он чувствовал огромную ответственность на своих плечах и, откровенно говоря, нервничал не меньше, чем перед единым корейским экзаменом Сунын. Намджун немного не успевал, за что безмерно извинялся, и это означало, что Гук сам должен был представиться в новом обществе. В принципе, ничего сложного, но добавляло новую веху безумного волнения. Только вот проблемы начались с того момента, как Чонгук открыл дверь в специальную комнату в караоке-клубе, рассчитанную исключительно на сегодняшнюю компанию. И лишь оглядев уже присутствующих, Чон резко осознал, что его многоуважаемый Ким Намджун в действительности якшался со всяким сбродом. Для Чона люди, собравшиеся в баре и ждавшие его, казались, мягко говоря, настоящими калеками и уродами. Да что тут говорить, если стоило ему только зайти в помещение, как даже улыбка на собственном лице сменилась гримасой какого-то лёгкого непонимания и нескрываемого презрения. Он бы искренне подумал, что обознался, если бы не перепроверил всё по триста раз до того, как войти. Люди за столом, неудивлённые приходом нового знакомого, сразу решили представиться. Кажется, от них всех исходил такой сплошной позитив, что Чона просто невыносимо корёжило. И на все их приветствия и вопросы юноша лишь сухо ответил, что его имя — Чонгук. Он гнушался девушки-альфы Хвасы, не скрывал омерзения к Сыльги, что являлась женщиной-омегой и полупацанкой, чуть ли не закатывал глаза при взгляде на парня и, кажется, бету — Хосока, который так тепло и нежно относился ко всем присутствующим. Прям мать Тереза, не иначе. А кульминация брезгования, безусловно, произошла тогда, когда Чонгук увидел парня-омегу Джина и то, с каким уважением здесь к нему относились. Представьте только: альфа Хваса простодушно перекладывала ему кусочки мяса из своей тарелки! А Сокджин ещё и смел начать задавать Гуку какие-то глупые вопросы вроде: «Нам тебя так примерно Джун-и и описывал! Только вот про проколы в ушах ни слова ни сказал. Давно сделал?» или «Давай уже садись, вот рядом со мной место свободное. Расскажи хоть, как тебе учёба в университете? Нравится?». Что вообще он имел ввиду, когда предлагал самому Чон Чонгуку сесть рядом с омегой? И ладно бы эта была какая-то женщина, по его мнению, они в целом все глуповатые, так что Чон бы понял. Но парень? Это настолько сильно поражало, что Гук даже выронил пакет с пивом, что принёс с собой в этот бар. Во всяком случае, быстро взяв себя в руки, Чонгук сжал кулаки и злобно оскалился в ответ на попытку дружелюбного Хосока поднять укатившиеся банки. Мгновенно схватив за плечо парня, который даже ещё одну жестянку не успел поднять, он шикнул грозное: «Стоять!». — Банки омеги должны поднимать. — Чонгук сказал это ледяным тоном, не терпящим пререканий, и отпустил железную хватку на плече Хосока. Кажется, там теперь останется синяк. Хо поднял на него испуганный и удивлённый взгляд. Его рот открылся в немом протесте, но так же быстро закрылся под устрашающим и припечатывающим взглядом альфы. — А что ещё тебе должны омеги? — Джин положил ногу на ногу и смерил Чона взглядом, выражавшим сильное удивление и капельку возмущения. — Ха, и когда это я кому-то задолжала? — Сыльги отбила пять Сокджину. Голос её был глубоким, не особенно пищащим, как у омег, с которыми до этого спал Чонгук. Это тоже раздражало. — Должны знать своё место и не встревать в разговор альфы, а уж тем более не спорить с ним. — градус напряжения всё поднимался и поднимался. Только сейчас до Чонгука дошло, что он настолько был ослеплён идеей встречи, что уточнил у Нама даже то, какую жвачку следует пожевать, но действительно ни разу не поинтересовался, с кем он увидится. — Не позорь, пожалуйста, альф своими высказываниями, самец недоделанный. — Хваса закатала рукава и сложила руки на груди. Она была очень вспыльчива. — Не понял. — Чонгук злобно ухмыльнулся, — Это сейчас женщина-альфа сказала мне не позорить наш род? Да женщины-альфы и есть ошибка природы. Настоящая генная мутация в своём первородном воплощении. — Чон буквально прожевал последние слова, отчего оппонентка сжала руки в кулаках. — Ребята, пожалуйста, успокойтесь! Давайте начнём всё сначала и ещё раз нормально представимся друг дру… — Хосок осёкся и замолчал, когда его вновь пригвоздили суровым взглядом к полу. — Не давал слова. — Чон кинул это даже слишком безразлично и отстранённо, разворачивая голову обратно к Хвасе. — А ты с чего решил, что, придя в новый коллектив, можешь тут смело командовать? На каких правах, мальчик? — Да я, если честно, не думал, что окажусь в компании обделённых жизнью. — Ну это уже ни в какие ворота не лезет! — Сокджин вспыхнул, а это всегда являлось очень и очень плохим знаком. Он был человеком рассудительным и довольно терпеливым, так что пропустил бы колкие фразы, обращённые в его собственный адрес, но своих друзей он никому не позволял обижать. Да Джин вообще тут к Чону со всей душой, а этот выскочка смеет ещё и оскорблениями кидаться! — Ты, кажется, новый дружок Намджуна, судя из предоставленного последним контекста. Но это, извини конечно, ещё ни разу не значит, что ты теперь автоматически наш приятель. И мы правда хотели быть дружелюбными. — Сыльги закусила нижнюю губу, готовая нападать. — Да и с чего ты решил, что мы как-то обделены жизнью? Может это ты, всех ненавидящий и ставящий собственную персону выше присутствующих лишь по признакам, данным тебе с рождения, имеешь какие-то отклонения? Что за проблемы с омегами и женщинами? Погряз в болоте стереотипов и от этого бесишься теперь. А в чём соль? Что, хочешь вкусно готовить, но в твоём мире это привилегия только омег? — своим вопросом Хваса не попала. А может, и не пыталась попасть по больному. — Нет уж, спасибо. Тратить мозги и силы на бабские, а тем более омежьи дела точно желания нет. — язвительно усмехнулся Чонгук. — Тогда что не так, парень? Может, дело в родителе-омеге? Или, быть может, в постели? Омеги не удовлетворяют так, как хотелось? Надо, чтоб вставили? — в этот момент усмешка с лица Чонгука слезла, а это было красной тряпкой для Сыльги, — А может, уже был в роли принимающего? Уже рвал глотку прижатый животиком к стене? Умолял, чтобы продолжали или чтобы остановились? — у Чона все мышцы разом расслабились, а взгляд забегал и стал выражать сильное беспокойство. Это заметили и все присутствующие. — Я, я не умолял… — Чонгук начинал запинаться по мере того, как его взор становился всё более расфокусированным, а ноздри расширялись, будто старательно вынюхивая из всех основных лишь запах альфы. Он хотел бы всё ещё казаться злым и устрашающим, но больше как-то не мог. С победной улыбкой Хваса встала из-за стола и незаметно проскочила за спину Чонгука, медленно накрывая одной рукой его шею, а другой проводя по округлой левой половинке. Теперь и возможность отступить, бежать не слыша ног в сторону выхода, была перекрыта. — Какая добыча у меня в руках! — девушка придвинулась к телу Гука, шепча ему это в самое ухо. А Сыльги тем временем кидала обеспокоенные взгляды на парочку. Она не знала, куда всё заведёт и что с Хвасой может сделать явно не пребывавший в самом адекватном состоянии Чонгук. Вообще все за столом с определённым интервалом напряжённо переглядывались, но, так и не подметив активных слов возражения ни от кого другого, решили пока продолжать воспринимать всё как элемент забавы. Глаза у Чонгука расширились от испуга. И страх этот был сковывающий, он поглощал тело юноши, затягивал тугими верёвками, настоящими канатами стискивал душу. Гук уже ничего и никого перед собой не видел, только слышал и чувствовал единственный запах, подчиняющий, вводящий в панику и ужас. Конечно, Хваса ничего нарочно не делала со своим ароматом и никак не старалась его усилить, дабы намеренно подавить парня. По правде говоря, для неё всё происходящее не прекращало быть просто озорной игрой. Человек, что секунду назад начал проявлять агрессию прямо с порога, на глазах становился такой податливый и мягкий в её руках, словно пластилин. Лепи, что хочешь, Хваса. Ей казалось, что из этого определённо можно будет создать весёлое воспоминание. Пожалуй, что и сам Чонгук, конечно, чувствовал не нотки угрозы в запахе девушки, а кое-что другое, более простое и одновременно тяжёлое. Его по-настоящему сжирал животный страх перед альфой. Страх перед запахом того, кто сильнее. И если бы Чон не был скован психологически, то запросто дал бы отпор или сказал что-то колкое. Ему Хваса, безусловно, не соперница. Но сейчас Чон был совершенно не в форме. И как только сидящим здесь удалось отгадать практически всё?.. Между тем, девушка продолжила своё медленное издевательство, пока остальные пытались понять, что вообще происходит. — Ох, да ты тут сама невинность! — альфа деланно удивилась и потёрла пальчиком между половинок своей жертвы, в этот же момент чуть усилив хватку на шее. — Остановись… — на грани слышимости прошептал Чон, в то время как по его левой щеке покатилась слеза. — А ты попроси хорошенько. Мне так повезло, что я сегодня полакомлюсь тобой. — Хваса уже собиралась облизнуть ушную раковину парня и сделать что-нибудь такое, что ещё пока не придумала, но она растерялась и отпустила Чонгука при виде того, как вдруг с места вскочил Сокджин и обеспокоенно начал гладить упавшее на его грудь, совершенно обессиленное тело Чона. Чонгук рыдал и лишь повторял, чтобы ему не делали больно, и как же он всех ненавидит. Не менее напуганный Джин успокаивающее приговаривал, что никакой угрозы нет, все плохие люди ушли, и сейчас всё хорошо. Сама же Хваса была сильно растеряна. Она точно не хотела так испугать парня. Девушка даже отчётливо и не заметила, когда весь эмоциональный настрой сменился. Её желанием было только поставить на место обнаглевшее создание, а не всколыхнуть какую-то травму. Теперь же было совершенно неловко стоять и просто наблюдать, не в силах помочь. Сыльги пожала плечами, одними губами резюмируя: «сумасшедший». В этот же момент, как назло, дверь комнаты распахнулась, а в проёме появился Намджун, который мгновенно растерялся с картины, где его новый знакомый старался беззвучно плакать, уткнувшись своим носом Джину в плечо. Между тем, быстрее всех сориентировался Хосок, который вытолкал Джуна за дверь и постарался там рассказать случившееся максимально точно, целиком и с самого начала. Главное слово здесь — «постарался», потому что в процессе своего монолога он переходил на всхлипывания, активные возмущения и просьбы о прощении, что делало его рассказ не особо понятным. Девушки тоже решили оставить наедине парней и вышли, прикрывая многострадальную дверь. — Ну, Чонгук-и, чего ты так? Ну не плачь, пожалуйста. Я не причиню тебе вреда. Мы просто действительно разозлились на твои высказывания, потому что считаем, что имеем полноценное право на существование. Перегнули? Прости. Хваса не собиралась действительно переносить в жизнь все свои угрозы. Все другие альфы ушли, остались только мы с тобой, — парень в руках Джина сорвался на плач. Такой протяжный и осознанный, что где-то в душе и самому хотелось зареветь. — Я не жалкий слабак, мне не нужно сочувствие. — Чон прошептал это тихо, всё ещё упираясь лбом в плечо Джина и сминая его кофту в ладонях. Всё его тело показывало желание быть кем-то согретым. Однако холодный голос разума отрезвлял, всё повторяя, что вокруг нет друзей, есть только враги. И перед врагами нельзя показывать свои слабости. — А знаешь, Чон, я не считаю тебя слабым. — Сокджин взял парня за плечи и слегка встряхнул, заставляя посмотреть себе в глаза, — Вот правда, просто посмотри на себя! Вон какой сильный, умный и красивый альфа. Поступил в университет, подружился с Намджуном. И, хоть наша первая встреча прошла не шибко хорошо, я ду… — Я не альфа. — тихое признание, сказанное с какой-то болезненной улыбкой на лице, прервало тираду собеседника. — Кто тебе такое сказал?! Это почему ты не альфа? Где вообще вывесили критерии того, каким должен быть настоящий альфа? — Джин, на самом деле, очень забавно возмущался. Глядя на это, Чон даже поуспокоился. — По физиологическим признакам. — глаза у Кима на секунду выразили его собственное смятение, но он мгновенно взял себя в руки, пытаясь придумать, что на это сказать. — Не стоит заморачиваться по таким вещам. Это очень долгая история, которую у меня нет сил и желания рассказывать. Мне правда очень жаль, что я повёл себя с вами как настоящий кретин, но я, честно признаться, видимо, выстроил слишком идеальную модель представления мира, и готовился только к ней. Я не был готов к…вам, — Чон сделал короткую паузу, чтобы набрать немного воздуха в грудь, — Я… просто хотел сказать тебе спасибо, ладно? Ты, видно, хороший парень, даже несмотря на то, что ты омега. — Джин не стал прерывать на этом моменте и говорить, что вообще-то нет никаких проблем в его биологической роли, потому что сейчас было куда важнее дослушать, в какую точку приведёт Чонгука поток его мыслей. — Иногда мне бывает очень стыдно за то, какой у меня скотский стиль жизни. Но я ничего не собираюсь менять. И мне очень плохо от осознания того, каким жалким я сегодня был, так что… Пожалуйста, постарайтесь забыть обо мне и о сегодняшнем вечере в целом. Я перенервничал до встречи, разозлился, когда мои ожидания были разрушены и… Если мы пересечёмся, сделайте вид, что не знаете меня. Потому что в следующий раз я подготовлюсь лучше и не буду один, так что так легко надавить на меня у вас всё равно не получится. — В заключении всего, Чонгук снял со своих плеч руки Джина, который до сих пор ещё не до конца осознал всё сказанное, и молча поднялся, протягивая ему и предварительно открывая одну банку пива из тех, что в начале вечера так и остались лежать на полу. А через секунду, не дожидаясь реакции собеседника, Чон снова превратился в крутого и сильного парня, которому всё нипочём, и грозно вышел в коридор. Намджун попытался схватить приятеля за плечо, но тот увернулся, потуже затягивая капюшон своего чёрного худи. Никто больше не должен видеть красных от слёз глаз Чонгука. — Спасибо, что пригласил. Я напишу. — кинул куда-то в пустоту Чонгук, убегая по лестнице вниз к выходу из здания. Почему-то Намджун был уверен, что тот не напишет.