Ахимса

Ладно, возможно, моё «я всё отдам» было таки немного слишком. Как говорится, в магии надо держать рот на замке, потому что каждое слово на вес золота или даже больше. А творящееся вокруг иначе чем магией назвать было и нельзя. Волшебство-колдунство. Жаль, что недоброе. Про волшебство — это я не только о том, что моё отражение было другим, — я что получается, уже второй раз шкурку меняю? Сначала азиатка, теперь скво, дальше кто будет? Индия? Ирландия? Нигерия?! — но и о том, что кольцо Плагга, которое Медвэй-Ошка у меня отобрала, снова было у меня на пальце. При этом оно так же блестело и на пальце давно почившей скво. Я видела этот блеск, когда Медвэй-Ошка во время разговора, — а болтала она без остановки, — активно махала руками. Металл, практически белый, ловил солнечные лучи и слепил меня редкими вспышками. Кольцо же на моей руке было ближе к червлёному серебру и казалось матовым. Ни единой вспышки, ни одного отблеска — оно словно затаилось у меня на пальце как кот, скрывающийся от добычи в тени кустовой листвы. Я старалась не трогать украшение и ничего с ним не делать, даже не смотреть на него; но всё равно нет-нет, да и касалась его большим пальцем, неосознанно проверяя, на месте ли Талисман Плагга. Мне Адриан не простит, если я в этой временной аномалии потеряю Талисман его самого верного друга. Да и как я буду Тикки в глаза смотреть, когда выберусь отсюда? А я выберусь. Я же теперь Маринетт Дюпэн-Чэн, главная героиня Чудесной истории… с поправками на реалистичность. Только вот реалистичностью в нашем состоянии не пахло, если честно. Мы с Медвэй-Ошкой шли где-то с час, однако при этом умудрились миновать какие-то горы, несколько лесов и ровное, едва поросшее сухоцветом плато. Казалось, что каждый наш шаг стоит как минимум сотни, а то и тысячи шагов; при этом, когда я смотрела по сторонам, пейзажи не мелькали перед глазами, а были вполне себе нормальными. Но стоило только отвернуться… Как там в песне Флёр: «Стоит лишь отвернуться, небо уже другое. И всё, что казалось бесспорным, поставлено под сомнение». Вот последнее — оно прямо в точку. Мне казалось, что нельзя верить ничему, что я вижу; при этом кольцо Плагга словно тянуло меня вниз, к реальности, заземляя лучше любой резины. Металлический крошечный ободок весил килограмма три, и очень скоро у меня заболела рука — попробуйте ходить с подобным грузом бесчисленные километры. Медвэй-Ошка болтала. Она мало обращала на меня внимание вроде бы, однако я всё равно чувствовала её взгляд, стоило лишь мне посмотреть куда-то в сторону от девицы. Рассказы скво были словно ничего не значащими: про природу, погоду, охоту, про то как её племя жило раньше, про то, как они общались с соседними племенами… на последнем она запнулась и нахмурилась, словно вспомнив что-то неприятное для себя; это долго не продлилось, и девушка быстро перескочила на новую тему. Мы отошли от большой воды настолько, что о ней не было уже и упоминания на горизонте. Когда я заикнулась про Донни, — которого я назвала, ясное дело, просто «большая рыба», — Медвэй-Ошка отмахнулась от меня, как от комара ночью: — Ничего ему не станется. Он вообще нужен только для того, чтобы жрать Иных. Ты же знаешь, кто такие Иные? Это был точно вопрос с подвохом, но как на него ответить, я не знала. Медвэй-Ошка повернулась ко мне, смотря в упор. Глаза у неё были то чёрными, как две пуговицы у Другой Матери, то голубыми — такого же оттенка, что и у Тикки. Да и вообще было в фигуре Скво что-то неправильное, неприятное; какое-то отторжение она у меня вызывала своим обликом, хотя индейский фенотип всегда казался мне крайне привлекательным. Сглотнув, я осторожно кивнула. Медвэй-Ошка сладко-сладко улыбнулась, слегка обнажив зубы — ну точно ласка на охоте, завидевшая долгожданную добычу. Птичка-Маринетт была в боевой готовности драпать в любую сторону, лишь бы подальше от этой странной девицы. — Это же то существо, которое я увидела в воде, верно? — вдруг спросил мой рот. Без моего участия, между прочим! Я так опешила, что губы и голосовые связки выдали целое предложение без какого-либо усилия или намерения с моей стороны, что выпучила глаза на Медвэй-Ошку. Та, казалось, моей растерянности совсем не заметила. Зато кольцо Плагга вдруг стало настолько тяжёлым, что мне пришлось подхватывать руку с ним другой. Иначе, клянусь, оно бы мне плечо из сустава вырвало! По крайней мере это привело меня в себя, и пучиться я прекратила. — Ве-е-ерно, — протянула Медвэй-Ошка, теряя ко мне интерес и отворачиваясь. — Ладно, уже давно идём. Жаль, что твоё племя тебя обратно не приняло… ты не сильно расстроилась? — Ничего другого я и не ожидала, — снова выдал мой рот. — Не страшно. Лишь бы быть с моим горным соколом… Нет, не так. Это было «Лишь бы быть с моим Горным Соколом»; Горный Сокол с большой буквы, потому что это имя. И звучало оно как «Чайтон Адри». Да что тут… — Нормально так, — хмыкнула Медвэй-Ошка, мягко щуря снова потемневшие глаза. — Будешь с ним, не переживай ты. Я же тебе обещала. Сейчас найдём его на его охоте… верно? И она опять улыбнулась, из-за чего меня прошиб холодный пот. Нет, ну это уже ни в какие ворота. Кажется, пора сматывать удочки: как бы хорошо Тикки ни отзывалась об этой девице, — кстати, а она разве отзывалась о ней «хорошо»? — я что-то не горю желанием находиться рядом с ней больше необходимого. И вообще я не поняла, когда это мы с Ошкой успели сходить в моё потенциальное племя Синта? Что-то я ничего такого не видела; с другой стороны, я и пройденные километры не ощущала, а находили мы со скво знатно. Даже обувь у меня на ногах уже была другая. Творилась какая-то дичь. Словно я попала в запись на видеоплёнке, которую зажевал магнитофон; другого сравнения у меня не возникало. Какие-то события происходили у меня за спиной, но их будто кто-то отбрасывал за ненадобностью, подкидывая мне только самые лакомые кусочки. Мы с Медвэй-Ошкой прошли ещё две горы и одно большое озеро. День-ночь сменялись по щелчку, да так резко, что у меня закружилась голова и заболели глаза. В очередной раз я моргнула, а мы с девицей оказались в каком-то племени; Ошка стояла поодаль от меня, общаясь с каким-то стариком с перьевой шапкой, а потом ткнула в мою сторону пальцем. Небрежно так, словно на собаку показала. Хотя, наверное, собаки в это время были в цене. Особенно охотничьи. Я встряхнулась, оглядываясь по сторонам, но на этот раз картинка не спешила меняться. Медвэй о чём-то договорилась с мужчиной, так что подошла ко мне. Длинная коса хлестала её по спине и ягодицам при каждом движении; одета Ошка была явно в мужское, тогда как на мне было какое-то платье. Покровительственно хлопнув меня по плечу, Медвэй-Ошка велела мне «занять себя чем-нибудь» и даже всучила в руки маленький холщёвый мешочек. Я заглянула внутрь — там были стеклянные бусины. Наверное, это что-то типа валюты, не знаю… в любом случае, когда Ошка отошла от меня и скрылась в вигваме того мужика с перьями, я поспешила вон из небольшого поселения. Раз такой шанс выдался, — это я про то, что реальность прекратило зажёвывать и выплёвывать на меня несвязными кусками, — надо было этим пользоваться. И делать ноги, покуда эти ноги ещё были при мне! Платье мешалось. Я никогда не была любителем длинных подолов, и даже моё единственное и любимое платье изо льна, несмотря на макси-длину, было очень свободным. В нём даже бегалось легко! Здесь же меня обтянуло, потому что юбка оказалась то ли кожаной, то ли с кожаными вставками — в любом случае, жутко неудобной. Ругаясь как портовый грузчик, я очень по-киношному порвала подол платья и наконец побежала. Хотела было идти прямо, однако вновь ожившее кольцо Плагга потянуло меня в сторону. Когда же я не послушалась рекомендованного направления, меня дёрнуло туда с такой силой, что я просто рухнула на землю и хорошо так ободрала руки. Шипя и снова ругаясь, я встала на колени и поползла. В этот раз в нужную сторону. Тяга уменьшилась. Я сплюнула, встала и побежала вперёд. Вигвамы быстро кончились, — говорю же, поселение реально было крошечным, — люди тоже больше не встречались. Вообще, эти самые люди были похожи на НПС в какой-нибудь игре или аниме: человеческая фигура без детально прорисованного лица или элементов одежды; модель человека, нужная только для фона и массовки. Жуть жуткая; складывалось впечатление, что я была окружена манекенами. А у меня с ними ещё с момента просмотра «Доктора Кто» отношения очень напряжённые; почти как с мальчиками в противогазах или со статуями ангелов, что закрывают свои лица. Мир постепенно… стирался. С каждым моим шагом. Был такой приём в старых мультфильмах; я точно встречала его в «Том и Джерри», у «Вуди Вудпеккера» и в бессмертных «Луни Тьюнз». Бежит-бежит себе персонаж, бежит — а фон потихонечку выцветает. Теряет детализацию. Вот деревьев недодали, вот под ногами кустика нет, вот камушки пропали. А потом и вовсе исчезают трава, небо с облаками и земля; всё, что у тебя остаётся вокруг — чистый белый лист без каких-либо элементов и… Да вообще без всего. Тяжело дыша, — словно загнанная лошадь, тьфу! — я оглянулась. Сзади оставался мир. Как будто нарисованная картинка или портал в «почти-нормальную» реальность: пение птиц, люди-манекены, трава-зелень-вигвамы-огонь-голоса-жизнь. Всё позади. Я сглотнула и зажмурилась. Потом и вовсе села на корточки: мозг буксовал. Глубоко подышав, я кое-как вернула самообладание и заставила себя разомкнуть ресницы. Так, что бы ни происходило… даже если вас съели, у вас есть два выхода. И вообще, «белый пустой мир» — это распространённая штука. Много где встречается! Вроде бы даже в том же «Миракулюсе» была, когда Адриан и Лайла попали в… это фотографии были, кажется. А ещё у нас есть Коралина, Джек Воробей, — пардон, Капитан Джейк Воробей, — те самые мультяшки… и вот теперь, получается, ещё и Маринетт Дюпэн-Чэн. Все выбирались из этой пустоты. Я тоже выберусь. Я же того… главная героиня. — Ну, веди меня, — я поцеловала кольцо Плагга и встала с карачек, — моя персональная нить Ариадны. Кольцо чуть сжало мой палец, словно было живым. Не знаю, может, в какой-то степени так оно и было: если в нём застрял Плагг, то, выходит, нас в этой ситуации было двое… наверное. Я тут уже вообще ни в чём не была уверена. Затем после этого подбадривающего сжатия меня потянуло в сторону, и я уже не сопротивлялась подобному направлению. Хрен с ним; если меня кольцо никуда не приведёт, то я просто вернусь в ненастоящий и нарисованный мир. Под бок к Медвэй-Ошке, которая была капец какой стрёмной и произвела на меня исключительно неприятное впечатление. Так и скажу Тикки, когда выберусь отсюда: у тебя, моя дорогая и любимая квами, — ну надо же подмазаться? — не будет больше никогда такой прекрасной подруги, как я. И не было никогда! Знаю я этих «владелиц»: что Коксинелл, что Медвэй-Ошка были такими себе людьми. Не лучшими среди всего человечества. — Да иду я, иду, — проворчала я, когда кольцо дёрнуло меня ещё раз. — Уже и помечтать нельзя. Клянусь, мне после этого почудилось недовольное плагговское фырканье.