Ахимса

— Мадмуазель Дюпэн-Чэн… конечно же. Я взяла Адриана за руку, мысленно надеясь, что мой напарник не отдёрнет ладонь, как это было в прошлый раз. Но нет, сейчас мой Кот только вцепился в мои пальцы и переплёл их со своими, прямо смотря на отца. Габриэль выглядел болезненно. Интересно, был-таки яд на когтях Гермес, или же нет? Мне бы хотелось, чтобы был. Какой-нибудь достаточно безобидный, не оказывающий сильного влияния на здоровье. К примеру, яд, увеличивающий потенцию — пускай плохой папочка бегает по местным девушкам, сбрасывая пар и мучаясь из-за раны на руке. Или какой-нибудь другой яд, чтобы было расстройство. Можно сколько угодно думать о победах, но, если ты сидишь на толчке, к ним ты не приблизишься… хотя не в случае Габриэля, он же у нас Бражник. Будет просто миньонам указания со своего трона выдавать, и всё. Ну или какой-нибудь, который немножечко увеличивает ритм сердцебиения. Не очень сильно, но так, чтобы сон стал проблемой. Закрываешь глаза, пытаешься заснуть, но всё, что тебя окружает — это стук твоего собственного сердца в груди. Ха! — Добрый день, месье Агрест, — ровно поздоровалась я, тщательно следя за положением кошачьих ушей. — Я не поеду во Францию, — сказал Адриан ультимативно. — Поедешь. — Ей нужна помощь! Габриэль окинул меня холодным гадким взглядом. Эмпатии в нём было — ноль целых, хрен десятых. Лицо у мужчины оказалось спокойным, равнодушным даже; умирай я у Габриэля на глазах прямо в эту секунду, он бы ни руку не протянул, ни последнее желание не выслушал. На сына он смотрел так же — как на нечто маленькое и не стоящее какой-либо реакции. — Поедешь, — с нажимом повторил Габриэль. — Это не твоё дело, Адриан. Не твоя забота. И, оставаясь здесь, ты подвергаешь себя опасности со всеми этими… сомнительными ситуациями. Разговор окончен. Он развернулся, скользнул по мне ещё одним ничего не значащим взглядом и собрался было уходить. Я прищурилась. Адриан сильнее вцепился в мою ладонь; рука у него похолодела и стала мокрой. — Ты маму тоже так бы бросил?! — рявкнул Адриан, сжимая мои пальцы практически до боли. Испугавшись собственного выкрика, мой Агрест закусил губу, со злым отчаянием смотря на отца. Габриэль медленно повернулся. Глаза у него были бешеными, блестели из-за линз очков совсем не хорошо. Но лицо при этом оставалось спокойным; если честно, это даже немного пугало. — Она не твоя мать, Адриан, — медленно, как душевнобольному, сказал мужчина. — Не смей сравнивать. Она для тебя никто. Затем он увидел нас, нашу позу, сцеплённые руки, и что-то, видимо, эта сцена ему напомнила… потому что холод льдов внезапно распался на блестящие крошечные искорки. — Адриан, послушай, — моментально сменил тон Габриэль, показательно-тяжело вздыхая, — я понимаю твоё беспокойство, однако что ты сможешь сделать? Насколько я вижу, с мадмуазель Дюпэн-Чэн работает Геройская Ассоциация. Это профессионалы, которые… смогут ей помочь. Тогда как ты — обычный подросток, и от тебя ничего не зависит. Под конец он всё-таки сорвался с настроения «Хороший папочка» и вернулся к своему обычному моду психопата. Адриан стоял ни жив ни мёртв: бледный, потный, практически в шоковом состоянии. Мне не совсем было ясно, от чего такая реакция… что её вызвало. Дыхание у Адриана было мелким, быстрым, поверхностным — так и гипервентиляцию можно заработать. На волне собственной нервозности я не сдержалась: приоткрыла рот и зашипела. Уши прижались к голове, конечно же. Звук был… не кошачьим. Скорее это оказалось похоже на одновременное шипение кучи мелких змей, на чьё гнездо наткнулся не самый удачливый путешественник. Шипение шло со всех сторон, хотя рождалось у меня в глотке. Мне хотелось сделать Габриэлю больно, плохо, чтобы он страдал ещё больше, чем сейчас; о, я была уверена, что он и так страдает, но мне этого было недостаточно. Как посмел он тронуть Адриана, моего Адриана… Как посмел он... как посмел этот ничтожный маленький ничего

̵н̴е̸

з̷н̴а̶ч̵а̶щ̶и̶й̶

Ч̸̭̱͓̟̰͉̤̘͚͉̳̘̩͓͉̓͂̍͒̾͊̃̚͝Е̷̛̤͗̅͌́̓̽͒̊̽̆͘̕͝͝Л̷̡͖̪̞̠̞̒͗̀̏͌̿͗̏͘͜Ӧ̷̛͕̱̻̠̯̄̏̒̊͑̇͂͠͝В̵̨̡̙͎̳̞̜͇̱͚͈̼̙͎̝̮͍̮̬̐͗̉̍̓̽͗͌͋̓̃͆͆̀̕͝Е̶̞̗̠̞̖͉͐К̷̡̧̜̝͈͍̳͓͖̲̳̥̜̤̞̜̇͜ͅ

— Маринетт! В себя я пришла по щелчку. Рот захлопнула так сильно и резко, что зубы глухо стукнули друг о друга. Замотала головой, но от кружения комнаты это не избавило, так что на руки Адриана я практически свалилась — ноги подвели. Мир вокруг вращался, словно забыв меня взять в своё движение. Адриан оттащил меня к ближайшему диванчику. Я смотрела прямо в зелёные глаза, чувствуя подступающую панику. Это что… это что было?! — Я никуда не денусь, — пообещал Адриан, укладывая меня на диван и беря за огненно-горячие ладони приятной прохладой своих пальцев. — Спокойнее, кошечка, всё хорошо… — Адри… ан… Он мягко провёл ладонью по моему лбу. Мне хотелось одновременно мурлыкать и плакать; человек и кошка внутри никак не могли прийти к одному мнению, что же им делать... н̸о̶ ̶о̷н̴и̸ ̵б̷ы̴л̷и̵ ̸с̴о̸г̴л̸а̵с̸н̷ы̸ ̷н̴а̵c̶ч̴ё̵т̷ ̴т̷о̷г̵о̵ ̶ч̴е̷л̵о̶в̸е̵к̵а̵ Адриан прижался лбом к моему лбу, отодвинув мне чёлку. Его зелёные глаза оказались так близко, что я видела узор радужки до последней крапинки. — Всё хорошо, — успокаивающе-тихо сказал мой Кот. — Тише. — Ваш сын не может покинуть Америку, — услышала я голос Рыцаря-Филина. — Я его родитель, и я буду решать… — Вы не понимаете, — мягко вклинилась Олимпия. — Ваш сын не может покинуть Америку. Согласно документам на въезд, которые подписывает каждый турист, при необходимости Геройская Ассоциация может оставить человека на территории страны сколь угодно долго. — Я ничего не… Меня клонило в сон. Адриан отодвинулся от меня и посмотрел на отца; я же могла смотреть только на кончики светлых волос, жилы на шее, искажённое неприятными мыслями лицо… — Подписывали, — сказала Олимпия. — Без подписи этих бумаг на территорию страны никто не попадает. Просто не пропустят на границе, мистер Агрест. — Не волнуйтесь, — добавила Барбара, — мы сделаем всё, чтобы эта ситуация разрешилась как можно скорее, и вы с ребёнком вернулись в Париж в целости и сохранности. — Я этого так не оставлю, — с угрозой произнёс Габриэль едва слышно. Кажется, именно этой фразы Барбара и ждала. — В таком случае, мистер Агрест, Геройская Ассоциация будет вынуждена вас депортировать на родину без вашего сына. Вы уверены, что хотите выступить против целого государства? Усмешки я сдержать не могла. Я протянула руки, ухватилась за плечи Адриана и приподняла себя. Это забрало последние силы, но вид растерянного, понимающего свою беспомощность Габриэля… Оно того стоило. — Я сейчас вырублюсь, — предупредила я Адриана. Агрест обнял меня. — Давай. Проснёшься — я всё ещё буду здесь, кошечка. Последний мой взгляд перед темнотой был для Габриэля. Маленький, сломанный, сумасшедший мотылёк…

М̶̨̨̪͔̹͈̗̇͛́̊̀͛̀͐̕͝и̷̧̭̰̘̥͉͎̩͓̽͒р̴͓͚̀̃͊̎̉́̃͌̌̽̅̂͌̉̋͌̓̍̊̈͒̒̂̓͐̓̕͠ ̷̡͎̣̜͔͎̟̾́̔̀̓̒̊͛̈́͌͊́̆̑͛̏͆̈̆̑̈̚̕͘͠͝ͅͅн̸̧̡̡͓̼͈̹̙̼͎̭̼̬̠̜͈̌̍́͜͝е̷̡̢̬̜͖̱͉̻̬͎̟͇̲̟̠̖͍̖̦͙̩̪̜̹̓̿͑̎̀̃͌́̏̌͒̑̇̀́͋̃ͅ ̶̡̼͉̦̱͚̟͙͔̟̳̺͓̥͂͋́̓͆̇͒̀̍̅̾̅̄͗̐́͝͠͝ͅͅн̷̨̛͚̳̮̟̲̼̜̌̏̆̅̌̃̉͋̓̈́̈̂̄͑͆͠а̴̦̖̞̬̦͚̊͜ ̴̛̹̳͍̹̃̎̄̐̊̂̇͂̌̑̈̕̚т̴̨͈͇̞̻̪̦͙̳̻͔͉̩̜̰̳͍͑̄̄̏̂̔̀̀͒͊̑̈́̈́̈́̍̈́̀̇̐̐͛̌́̚͜в̷̢̨̨̛̭̞͕̯͕̬̲̮͓͓̤̣̩̜͉͖͓̩̞͔̼̫͇̺̮̊̂͛̉̆̄̑́́́̉̐̏͒̚̚͝͝͝о̷̛̦̰̙̏̄̎̇̽̈́͒̓̄̓̈̐͋̾͊̈́̀̚͝ё̶̨̢̢̣̣̲̼͙̞͙́͊̾̀̇й̸̢̢̘̻̠͇̺̼̲͍͉̗̣̙̩̩͔̟̣̓̽̈́̓͐̿̌͊̽͘͘̕͜ͅͅͅ ̸̢̢̤̻͓̟̬̙̞̟̲̟̠͉͉͓̣͎̠͕̱̮͔̯͕̳̀̔̋̋̉̒͂́͂̾͘̕с̸̝͖͖̘͕̖͔̤̹̱̺͈̰͋͒̾̐͌̃̒̀̆̉̔͗͑͘ͅͅт̸̢̡̛̩̦̤̝̠̳͚͙̹̦͇̰͚͎̜̻͍̱̼̪͔̝̞̼̉̓͛͗̈́̊̀̑̆̊͋̀̈́͋̋͗͘͝͠ͅӧ̸̡̛̛̜̥̟͔͕͉̗͙̣͇͔̤̱̗̹̬̪̭̗̍̆͊̏̓̆̊̑̐͗̇̽̉̅͑̏̀̆̈́̂͑͝͝р̷̢̠̲̬͈͍̍̃͒̊̄̔̾̐͆̇̒̄͘͠͠о̴͎͉̰̩͊̈́͒̊̒̀̈́̉̈́͑̒̎̒͐̌̓̎͋̂͋͌́̌̚͠͝͠н̷̡̢̻̼̯̥̩̙̞̣̞̝̻̟͙̱̬̗̟̖̦̳̭̭̥̭̩̭͐͊̓̂̾͒͛͛͘͜͝ё̶̧̛̯̣̙̪̞̫́̔͂̓̋͋̈̾͌̓̏̋̾̏̿̒̽̾̑̆̆̈͂̌͊̄̕̚̚.

...ты же понимаешь?..