Ахимса

Нью-Йорк вместо долгожданного отдыха стал сущим разочарованием. А ведь Адриан возлагал столько надежд на эту поездку! Наконец без вечного присмотра отца, из-под чьего взгляда не уйти и не спрятаться; без жёсткого расписания, которое Натали, сколько бы ни пыталась, так и не могла смягчить; без рамок и практически без контроля. Ну в самом деле, не считать же за серьёзное ограничение комендантский час и расписание экскурсий? Адриан собирался как следует расслабиться во время этой поездки. Отдохнуть от бремени модели и супергеройских будней. Забыть хотя бы ненадолго об ответственности, которая не должна быть в руках подростка и просто… Вместо этого он сидел на заднем дворе мелкой лавчонки, смотрел на эти самые руки, — они дрожали, словно у Адриана начиналось заболевание Паркинсона, — и пытался прийти в себя. Не получалось. Вместе с руками частило сердце. Горло перехватывало. Дышалось… с трудом. Но дышалось. Ледибаг… В переулке пахло тухлятиной. Скисшая капуста, пропавшее мясо, острые специи и горелый пластик, как вишенка на торте ароматов. На удивление, было чисто; только несколько чёрных огромных мешков, источающих тот самый аромат, полуобглоданный труп крысы в дальнем углу и несколько тазиков разных размеров. Адриан, — Кот Нуар сейчас, — сидел, привалившись спиной к чистой кирпичной стене, и бессмысленно пялился вперёд. Пытался… осознать. Думалось с трудом. Он подтащил колени к груди и сжал в кулаках волосы, чтобы хотя бы боль немного привела его в чувство. Это помогло; всегда помогало. Поэтому Адриан задышал ровнее, прикрыл зелёные кошачьи глаза и даже смог унять тремор рук. Сердце только всё ещё стучало в два раза чаще, не поддаваясь на уговоры разума. Дверной колокольчик звякнул, и Адриан вскочил на ноги. Вышедший во двор старый индеец не выглядел как человек, находящийся в хорошем расположении духа; говоря откровенно, он недовольно кривился с того момента, когда Адриан ворвался в его лавку, неся пострадавшее сокровище. — Как она? — спросил Адриан, неловко сцепляя пальцы. Индеец смерил его хмурым взглядом из-под тяжёлых бровей. Глаза у мужчины были тёмно-карими, но из-за скудного освещения казались чернильными, неприятными. Адриан знал, что это впечатление обманчиво. Очевидно же, что индеец относился к тому типу людей, который только выглядят злыми; проникнешь чуть глубже, сквозь эту броню и толстую кожу, и внутри окажется мягкое суфле чужой души. — Как я понял, жить будет, — сказал индеец, закрывая дверь и вытаскивая из-за пазухи кожаный кисет. Судя по запаху, набитый табаком. Адриан подавил желание прикрыть рукой чувствительный нос, боясь будущей вони. Но индеец даже не думал тянуться за трубкой; вместо этого, поковырявшись в кисете, он вынул щепотку табака и закинул траву в рот. Жевал он долго, Адриан успел известись. Но и прерывать мужчину, помогающего, по сути, просто так… в этой ситуации… — Нет никакого смысла в твоём волнении, — сказал индеец, перекатив шарик из табака за одну щёку вместо того, чтобы смачно сплюнуть. — Что произошло, то произошло. — Будто от этого легче, — пробормотал Адриан, обхватывая себя руками. — Она… — Всё поправимо, кроме смерти. Агреста передёрнуло. Тоже мне, утешение. — Если она умрёт, это будет конец света. — Для тебя? — В целом. — Кхм. Я поверю тебе на слово, — индеец отошёл к пакетам, открыл один из них и сплюнул внутрь несколько раз. — Всё равно ничего в этом не смыслю. Хочешь посмотреть? Адриан кивнул. Естественно. Как же иначе. В самой лавке пахло не в пример лучше: ни намёка на уличную гниль, только приятный аромат трав, цитрусов и кожи. Приглушённое освещение выхватывало по крошечной картинке экстерьера: подвешенные на стене черепа буйволов, колышущиеся из-за порыва ветерка перья на многочисленных ловцах снов, бесконечные кожаные браслеты на продажу, резные деревянные фигурки. Настоящий рай для туриста, который влюблён в индейскую культуру из-за многочисленных фильмов и комиксов; Адриан был бы счастлив скупить половину этой лавки, если бы не… Хлопнула закрывшаяся дверь. Адриан вздрогнул, возвращаясь в реальность от размышлений. В воздухе мерно пела тибетская чаша. Адриан прошёл, следуя за указанием индейца, во внутренние помещения лавки. Сжал кулаки, прежде чем отодвинуть многочисленные бусины ширмы. И ощутил укол сожаления от увиденного. Тибетская чаша, установленная на стол, была размером с крупный арбуз. Маринетт, чтобы ей было удобнее вести деревянным пестиком по краю поющей посудины, пришлось залезть на высокий стол и усесться на колени. Хорошо, что весила Дюпэн-Чэн немного; хоть в чём-то им повезло. Вместо футболки или топа грудь девушки перехватывали тугие бинты. Удивительно, что всё ограничилось только ими; удачи Ледибаг всё же хватило хоть на что-то. На фоне ласкового низкого звона было слышно журчание и тяжёлое дыхание. Адриан подошёл к подруге и ободряюще сжал костлявое плечо. Маринетт мотнула головой, но руку его не скинула — уже хорошо. В чаше, посреди бурлящих пузырьков воды, лежала Тикки. Обломанные усики и порванный хвост выглядели лучше, чем после разрыва синхронизации; по крайней мере, из них не сочилась золотистая пыльца, из-за которой Тикки теряла насыщенность и словно выцветала. Лапки безвольно плавали на поверхности воды, большие голубые глаза были распахнуты и бессмысленно таращились на потолок. Тикки бормотала что-то. Адриан склонился ближе к ней — квами говорила настолько тихо, что даже кошачий слух не позволял улавливать её слова на расстоянии. — Её звали Тихая Вода. Бедная девочка, как же так… мы не хотели, чтобы так вышло. Я отговаривала… Бедняжка, её называли Мэдвэй-ошка, но в ней не было плеска, только тишина… — Она повторяет это по кругу, — сказала Маринетт, продолжая вести пестиком по краю чаши; звон проникал в каждую клетку Адриана, ему казалось, что тело вибрирует от этого звука, — Жалеет эту девушку, но не говорит конкретно, за что. Снимай… я закрою глаза. Она действительно зажмурилась, но не прекратила движения. Запястье у Маринетт выкручивалось, — последствие падения и не доведённого до конца заживления, — кожа натягивалась на косточку, вены выступали голубыми ручейками. Адриан скинул синхронизацию и сразу схватил Плагга, не давая котёнку подлететь к Тикки. Неизвестно, как квами разрушения повлияет на свою противоположность, пока та ослаблена. — Я убью каждого, кто в этом виновен, — оскалился Плагг. Маринетт шмыгнула носом. — А тебе я надаю по заднице, если ты продолжишь думать, будто это из-за тебя, — добавил Плагг, нахмурившись. — Ты, конечно, молодец и всё такое, но уж точно не способна… на такое. — Ты знаешь, кто способен? — тихо спросил Адриан. Плагг вытек из его пальцев, как чернила, и замер рядом со звенящей чашей. Вопрос Адриана он проигнорировал. — Хорошо придумали с этой фигнёй, — сказал квами спустя где-то три минуты молчания. — Твоя идея, крошка? Маринетт кивнула и снова шмыгнула носом. — Видела, как Фу лечил Тикки при помощи гонга, — на вопросительный взгляд Адриана она мотнула головой, — подумала, что резонанс звука должен помочь. К тому же, эти чаши… — Хорошая идея, — повторил Плагг. — Отдай Адриану одну серёжку. А, да, руки заняты. Пацан. Забери у неё одну серёжку и вдень сразу. Отлично. Теперь надень ей на палец моё кольцо. Шикарно, люблю, когда ты слушаешься. А теперь забирай вторую серьгу. Когда все манипуляции были проделаны, Адриан осторожно вставил свои серьги-обманки Маринетт в уши, а на свой палец надел поддельное кольцо Плагга. Хорошо, что Агрест захватил побрякушки с собой… Кольцо Маринетт он забрал. Учитывая, в каком состоянии была подруга… потеряет ещё. — Зачем это было? — спросил Адриан. — Занадом, дубина, — огрызнулся Плагг. — Крошка покалечена падением, хоть ты её и словил в последний момент. Тикки покалечена из-за этих ур-родов… Им обеим нужна энергия для восстановления. И мы, как мужчины, обязаны им помочь. И вообще, смени подружку над чашей, нужно дать запястью отдых. Когда очередной приказ квами был исполнен, Плагг продолжил: — К тому же, мои неудачи нивелируют влияние ур-родов на Маринетт. Так что, пока не разберёмся с их приколами, будете с чужими Талисманами. Ничего, потерпите. Тикки резко замолчала. Адриан, Плагг и Маринетт уставились на квами созидания, пришедшую в сознание. Хвост и усики заживали буквально на глазах. Тикки села в чаше, удивлённо похлопала лапками по поверхности бурлящей воды и посмотрела на Маринетт. — Ты решила устроить мне джакузи? — Кстати, крошка, — выдохнул Плагг с заметным облегчением в голосе. — Катаклизм ты использовать не сможешь. Будет у тебя другая приблуда на замену.