Ахимса

Второе августа.

— Я и представить себе не могла, что всё в итоге обернётся так. — Знаешь, если не понимать контекста, то звучит довольно депрессивно. Улыбнувшись, я посмотрела на Кота. В темноте его глаза светились, как фосфоресцирующие звёздочки, которые когда-то мать приклеивала к потолку в моей комнате. Ночь в Нью-Йорке была даже более оживлённой, чем день. От людской суеты мы с Нуаром спрятались на крыше одной из высоток; у меня дух захватывало от открывающегося вида. Париж, конечно, красив… но Большое Яблоко — это Большое Яблоко. Другая атмосфера, дух, дыхание города. Чернота, разбавленная бесконечным блеском городской иллюминации. Огоньки, свет в глазницах чужих окон, сверкающая реклама — всё это сливалось, но не наслаивалось друг на друга. В небе, подсвеченном далёкими прожекторами, было не разобрать ни единой звезды. Город шумел, гремел, ругался. Перекликался автомобильными гудками, пел голосами уличных музыкантов, просыпался после дневной дрёмы и одевался в драгоценности ночной жизни. Запахи сбивали с ног, часто в плохом смысле. Блеск и нищета. Богатство на уровне сумасшествия и загаженные улицы. Мечты в сердцах и бомжи, которые уже ни во что не верят, даже в завтрашний день. У меня слёзы на глазах выступали. Но, возможно, я просто слишком эмоциональная. Я всегда так мечтала путешествовать… Нуар подошёл ко мне и облокотился о хлипенький заборчик. Вообще, ставить такой на высоте в тридцать с лишним этажей — просто насмешка. Типа, правила безопасности соблюдаются, хотя бы на бумаге. — Хочешь что-то сказать городу? — спросил Нуар, понимающе улыбаясь. Я пихнула Адриана, как всегда аккуратно. Не дай бог ещё улетит, с такой-то оградой. Кот хохотнул и, взяв меня за руку, быстро поцеловал костяшки пальцев. Захваченная открывающимся видом, я даже не обратила на это внимание. — Ну же, — продолжал подзуживать напарник. — Я же вижу, что что-то есть. Я прикусила губу. Одно дело — петь в Париже, в «родном» городе, на низеньких крышах. Другое — здесь. Хотя… никто ведь не услышит, так ведь? — Oooh oooh, New York, — на пробу начала я. Ветер на нашей высоте тоже был что надо, так что пришлось поднапрячь связки. С другой стороны, эта песня и требовала сильного голоса… Ладно, к чёрту. Мы действительно высоко, никто и не услышит. И вообще, с чего вдруг это никому не нужное смущение? Ты Ледибаг или где?! Адриан отошёл в сторону, чтобы оставить меня один на один с сиянием города. Я не увидела, как Агрест достал камеру Альи, которую Сезер забыла забрать у него вечером. Подруга так умаялась за время перелёта, ещё и это идиотское нападение с Маджестией… про съёмку Сезер даже не думала — уснула, едва раздевшись. — You grew up in a town, that is famous as a place of movie scenes. Noise is always loud there are sirens all around… And the streets are mean. На секунду я даже представила, каково было бы расти здесь. Быть свободной от большинства предрассудков, но при этом впитать в кровь другие. Иной менталитет, иные привычки, свобода-братство-равенство, где кто-то оказывается равнее других. Праздновать четвёртое июля, — здесь его вообще празднуют, скажите мне? Мир другой, — и бояться… Не бояться одиннадцатого сентября. Башни-близнецы стояли восточнее. В этом мире не было теракта. — If you could make it here you could make it anywhere — that's what they say. Город безграничных возможностей. Страна, в которой открыть малый бизнес считается чуть ли не обязательным деянием. Город, в котором, в конце концов, «Секс в Большом Городе» снимали! Или не снимали? Здесь вообще есть этот сериал?! — Seeing my face in lights or my name in marquees found down Broadway… Even if it ain't all it seems, I got a pocketful of dreams! Как и у любого, родившегося в другом городе. Но здесь, здесь всё ощущается иначе. В такие ночи, как сейчас, в такие моменты, как сейчас! — Baby, I'm from New York! — запела во всю силу голоса. — Concrete jungle where dreams are made of, there's nothing you can't do! Заметка на будущее: голос, усиленный волшебством, вполне неплохо слышно и с крыши многоэтажек. На утро возбуждённая Алья покажет мне обрывки чужих съёмок, где фигурка Ледибаг едва-едва видна, а вот песню слышно отлично. Сезер будет убиваться лишь из-за того, что слышно только часть песни. Припев. И как же Алья начнёт радостно пищать, когда найдёт у себя на тумбе камеру, — после того, как надуется на Адриана из-за того, что парень «потеряет» её малышку, — на которой будет полная запись песни. Чудесный Блог в этот день впервые зависнет, не справившись с нагрузкой: парижские герои заявили о себе, да ещё и с таким размахом. — Now you're in New York! — продолжала я петь, не зная о завтрашнем бардаке. — These streets will make you feel brand new! Big lights will inspire you! Люблю моменты, когда ты отдаёшься песне полностью. Это вдохновение, сила, наполняющая тебя до последней клеточки… остаются только слова, которые нужно вытолкнуть из себя, кинуть их миру, а дальше пускай сам разбирается. Под конец песни внизу собралась большая такая толпа. Когда я замолкла, то ветер донёс до нас с Котом часть их ликования. Это отрезвило. Как и редкие хлопки сзади. Я обернулась, но Кот успокаивающе помахал рукой — за мной стояла Маджестия. Женщина улыбалась, отчего в уголках губ собрались крошечные морщинки. — Отличная песня, божья коровка, — сказала она на беглом американском. — Набираешь фанатов? Знаешь, а ведь некоторые люди пытались поспать этой ночью… Я расхохоталась, всё ещё ведомая восторгом от пения, подскочила к героине, потрясла её руку в приветствии и быстро отбежала к Коту. — Нас запалили, котёнок, тика́ем! Кот, словно только того и ждал, козырнул Маджестии и перемахнул через хлипкий заборчик; толпа испуганно ахнула, а после, когда Нуар не убился, зашлась овациями. Я вскочила на ограду, выпрямилась во весь рост, чтобы поймать последние крохи развеивающегося волшебства… Расправив руки, словно пытаясь обнять этот мир, я рухнула вниз. — I AM THE QUEEN OF THE WORLD!