Зло, будь моим добром

31 июля 1995 года, улица Лодовико, дом 55 В этом году пятнадцатый день рождения Гарри прошел без особых фанфар. В то утро он проснулся и пошел завтракать с Джоном и Бобби, ведя себя так, словно это был самый обычный день. Получив от них подарки, и приняв те, что прислали с совами друзья, Гарри прошёл в свою комнату и вернулся к тому, что он делал все лето. Он рисовал небольшие эскизы шкатулки-головоломки. Прошло семь лет с тех пор, как он видел её в последний раз — с тех пор, как её уничтожил. Сначала он разбил её вдребезги настолько тяжелым молотком, что едва смог его поднять. Затем он спрятал осколки в костер, который весело горел всю ночь. Те немногие обугленные и расплавленные части, которые он смог после этого отыскать, в течение нескольких месяцев были утилизированы, и каждая часть выбрасывалась на новую мусорную свалку каждый раз, когда Гарри покидал дом Мерчантов. С тех пор от шкатулки и мелодии, которую она играла, у Гарри остались лишь воспоминания. Которые по каким-то причинам никак не забывались. И сейчас, в этот конкретный момент, эти воспоминания, казалось, стремились занять все его мысли. Гарри почти не мог пройти мимо куска пергамента, не оставив краткий набросок шкатулки или части рисунка, нанесенного на одну из ее сторон. Его домашнее задание на лето было обильно испещрено такими зарисовками. Три раза переделав домашнее задание по трансфигурации и дважды — по чарам, Гарри в конце концов сдался и просто смирился с тем фактом, что его преподаватели найдут на его эссе множество миниатюрных шкатулочек-головоломок. Он забавлял себя тем, что представлял их реакцию. Гарри беспокоило то, что он так поглощен мыслями об этой шкатулке. Ведь они действительно никогда его не покидали, и стали гораздо настойчивее, чем прежде. Возможно, таким способом подсознание пыталось ему что-то сказать. По крайней мере, это хотя бы отвлекало его мысли от возвращения Волдеморта и от факта, что «Ежедневный пророк» вместо того, чтобы сообщать правду, похоже, намеревался выставить его мальчишкой, ищущим славы. По крайней мере, кажется, Темный Лорд не торопился, копил силы, а не начал сразу же убивать, как боялся Гарри. Он просто хотел, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь, рассказал ему о происходящем больше, чем то, что он смог прочитать в газете. Информационный голод не способствовал его самообладанию. Тем не менее, письмо от Рона, полученное на днях, намекало, что Гарри сможет в каком-то тайном месте присоединиться к своему рыжеволосому другу и Гермионе чуть позже этим летом. Тот надеялся, что там он сможет узнать, что происходит. Если нет, то ему, похоже, придется кого-нибудь убить.

***

19 января 1996 года, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс — Legilimens! Гарри не был готов к нападению Снейпа и не смог сопротивляться вмешательству в его разум. Его взгляд на кабинет профессора Зелий исчез, сменившись множеством картинок, которые мелькали перед его мысленным взором так быстро, что за ними было невозможно уследить. Постепенно они становились все более различимы. Ему было пять, он смотрел, как Дадли катается на новом красном велосипеде, и его сердце разрывалось от зависти… Сотня дементоров приближалась к нему у темного озера… Ему было девять, и он стоял рядом с Филипом Лемаршаном, в то время как тот представлял Мерчантам Рене и Иветт Делакур… Волдеморт поднимался из котла, и вокруг него клубился белый пар… Гарри пытался остановить поток образов, но это было равносильно тому, чтобы пытаться остановить руками течение реки. Снейп вызывал картинку за картинкой, в каком-то определенном порядке, который не мог понять Гарри, и тот ничего не мог сделать, чтобы это остановить. Он пытался закрыться от этого человека, но не знал, как. Гермиона лежала в Больничном крыле, и её лицо покрыто густым черным мехом… Чучело Гая горело, и Гарри поймал себя на мысли, что напевает мелодию музыкальной шкатулки, кусочки которой были спрятаны в нем… Он сидел под Распределяющей шляпой, и она обнаружила внутри него тьму… До сих пор образы были разрозненными, из разных времен, они перескакивали с места на место, от человека к человеку. Однако теперь что-то привлекло внимание Снейпа. Распределение вывело его на след. Тьма, похороненная глубоко в душе Гарри… Тетя Петуния ругала его за то, что он трогал вещи Дадли, и тащила его за ухо к шкафу… Свет погас, и к звуку музыкальной шкатулки присоединился звон колокола… Гарри всматривался сквозь перекладины стенки шкафа, и вдруг пара бездонных черных глаз уставилась на него менее чем в футе от него… Он услышал, как щелкнула щеколда, и в жутком ожидании наблюдал, как распахнулась дверца шкафа… В дверях стояла темная фигура, внушительная и ужасающая, несмотря на своё худощавое телосложение… Снейп вплотную приблизился к разгадке. До сих пор никто не знал, что случилось с Дурслями. Никто не знал, что высвободил Гарри, открыв шкатулку-головоломку. Никто. И Гарри собирался сделать всё, чтобы так и оставалось впредь. «Нет, — подумал Гарри, когда начало всплывать его воспоминание о встрече с Пинхедом, — ты не должен этого видеть, ты не можешь увидеть, что произошло… Это не для твоих глаз…» Магия Гарри сгущалась внутри него, закручиваясь в таком быстром темпе, что это даже причиняло боль — во всей груди жгло, как при внезапном приступе сильной изжоги. Он все еще не мог разглядеть высокого мужчину, стоящего прямо у дверцы шкафа, его голова и плечи были вне поля зрения… С ревом неповиновения, смешанным с отчаянием, в надежде сохранить свою величайшую тайну, Гарри выпустил свою магию наружу. Раздался треск, похожий на приближающийся гром. Поток изображений резко оборвался, и задыхающийся юноша в замешательстве оглядел кабинет Снейпа. Комната выглядела так, словно в нее попала маггловская бомба… и куда же всё-таки исчез Снейп? Прозвучало приглушенное ругательство, привлекшее внимание Гарри к столу профессора. Там был Снейп, встающий из-за когда-то безупречного, но теперь расколотого и дымящегося стола. Он выглядел примерно так же, как и остальная часть его кабинета. Он неуверенно пошатывался, опираясь одной рукой на стол, чтобы приподняться и не упасть. — Что это было? — наконец спросил он, глядя на Гарри широко распахнутыми глазами. Гарри знал, что профессор имел в виду не всплеск магии, который он использовал, чтобы освободиться от легилименции. А вместо этого Снейп спрашивал об образах, которые ему удалось извлечь из разума Гарри, прежде чем исторгли наружу. — Вы разумный человек, профессор, — ответил Гарри. — Что? — спросил Снейп, явно не принимая этот ответ. — Как вы выразились, — покачал головой Гарри, — это не то, во что может поверить разумный человек. — Не пытайся уйти от ответа с помощью бессмысленной чепухи, Поттер, — возразил Снейп; его терпение истощалось. — А теперь скажи мне, что это были за воспоминания, черт возьми! — Черт возьми? — повторил Гарри. — Вы даже не имеете понятия, о чем говорите. Он вышел из кабинета, не сказав больше ни слова, оставив Снейпа стоять в вихре мусора. Гарри больше не упоминал об этом инциденте, а Снейп не стал ничего комментировать, когда Гарри перестал посещать уроки окклюменции.

***

21 июня 1996 года, Отдел тайн Эта комната была больше, чем предыдущая, прямоугольная и тускло освещенная, а ее центр был углублен, образуя большую каменную яму глубиной около двадцати футов. Они стояли на самом верхнем ярусе того, что было похоже на каменные скамьи, проходящие по всей комнате и спускающиеся крутыми ступенями, подобно амфитеатру, как в зале суда, в котором Визенгамот судил Гарри. Вместо прикованного стула, напомнившего Гарри о Пинхеде и его мучениях, в центре ямы стоял приподнятый каменный помост, на котором возвышалась каменная Арка; она выглядела такой древней, потрескавшейся и крошащейся, что Гарри поразился тому, как она еще не рассыпалась. Абсолютно не поддерживаемый никакими окружающими стенами арочный проход был завешен рваной черной занавесью или покрывалом, которое, несмотря на полную неподвижность окружающего холодного воздуха, слегка трепетало, словно к нему только что прикоснулись. — Кто здесь? — спросил Гарри, спрыгивая на скамью, стоящую внизу. Ответа не последовало, но занавесь продолжала колыхаться. На мгновение он подумал, что, возможно, это Сириус, которому каким-то образом удалось вырваться из лап Волдеморта, но когда знакомая дрожь пробежала по спине, Гарри понял, что на этом свете не было ничего человеческого, ничего смертного, что могло бы заставить завесу колыхаться. — Осторожно, — предупредила его Гермиона, следуя за Гарри, пока тот спускался к яме. Он не мог этого объяснить, но по какой-то неведомой причине его тянуло к завесе, что было ужасно знакомо, но в то же время отличалось от того, что он ожидал. С того места, где он сейчас стоял, остроконечная Арка казалась намного выше. У него было странное ощущение, что за завесой, по ту сторону Арки, стоит кто-то еще. Крепко сжав палочку, Гарри обогнул помост, но там никого не было. Все, что можно было увидеть, лишь обратная сторона рваной черной завесы. И в этот момент Гарри осенило. Так же, как шкатулка-головоломка была своеобразным дверным проемом, так же было и здесь. Возможно, она вела в то же место, а может, и нет, Гарри не мог сказать точно, но он обнаружил, что осторожно пятится от Арки. Он держал палочку наготове, ведь двери, которые нельзя было открывать, часто имели дурную привычку открываться в обе стороны, и Гарри хотелось быть наготове, если что-то неожиданно появится через эту конкретную дверь. — Пойдём, — позвала Гермиона с середины каменных ступеней. В ее голосе послышалась нервная дрожь. — Что-то не так, Гарри, ну же, пошли. Гарри пришлось с ней согласиться. Она казалась напуганной, гораздо более напуганной, чем обычно. В общем-то, он понял, что чувствует то же самое, только не так остро. Ничего, кроме появления Пинхеда из-за этой завесы, не вызвало бы у него столь бурной реакции. — Иду, — отозвался Гарри. Но он не шевельнулся. Он только что кое-что услышал. Ему не показалось. Сначала Гарри подумал, что это какой-то слабый шепот, бормотание, доносящиеся из -за завесы. Но это были не голоса. Это была мягкая, нежная, ритмичная мелодия, повторяющаяся с монотонной регулярностью снова и снова. — Гарри, пойдем, хорошо? — сказала Гермиона уже более решительно. — Может ли это услышать кто-нибудь еще? — задумался Гарри, задаваясь вопросом, а не похоже ли это на эффект дементоров — может, просто его воспоминания о шкатулке и той ночи переносились на передний план его разума? Он молился, чтобы именно так и было. — Услышать что? —спросила Гермиона, подходя к нему. — Музыку, эту мелодию, — сказал он, отходя от нее и возвращаясь на помост к завесе. — Я ничего не слышу, приятель, — сказал Рон, появляясь по другую сторону Арки и двигаясь наперерез Гарри. — Я тоже их слышу. Голоса. Шепчущие голоса, — тихо произнесла Луна, присоединяясь к ним со стороны Арки. Она смотрела на колышущуюся завесу чуть более осознанным взглядом, чем обычно. — Там люди! — Что ты имеешь в виду под «там»? — спросила Гермиона. — «Там» ничего нет, это просто Арка — там нет места ни для кого. Гарри, прекрати, уходи… Она схватила его за руку и потянула за собой. Гарри охотно последовал за ней, практически схватив ее за руку и помогая ей оттащить их обоих от развевающейся завесы и тихой мелодии, которая безжалостно текла из-под неё. — Да, — сглотнул он, — думаю, это хорошая идея. — Гарри? — спросила она, озадаченная и немного напуганная внезапной переменой в его поведении. — Мы должны уйти отсюда немедленно! — настаивал он, дергая Гермиону за руку так, что она ахнула от боли, когда он потянул её слишком сильно. — Поторопись — мы же не хотим привлечь их внимание. — Чьё внимание? Там никого нет! Ни слова не говоря, Гарри посмотрел Гермионе в глаза. Её протесты мгновенно стихли, и она вдруг поняла охватившую его настойчивость. Она кивнула и отошла от него, подойдя к Джинни, которая стояла рядом с Невиллом, и они оба были словно очарованы завесой. Приказав Рону схватить Невилла, Гарри подбежал к тому месту, где стояла Луна, глядя на завесу с пугающей напряженностью. Схватив за руку, Гарри потащил ее обратно к двери. — Как ты думаешь, что это была за Арка? — спросил Рон, когда их группа вновь вошла в круглую комнату. — Это дверной проем, — сказал Гарри, ответив до того, как Гермиона успела заговорить. — Дверной проем? Куда? — Куда-то, куда ты ни за что не захочешь пойти.

***

21 июня 1996 года, Отдел тайн — Давай, ты можешь лучше! — завопил Сириус, и его голос эхом разнесся по пещерному залу. Вторая искрящаяся вспышка попала прямо ему в грудь. Гарри отпустил Невилла и стремглав побежал вниз по лестнице. Казалось, что это всё происходило в замедленной съемке, пока он бежал. Сириус упал навзничь, и ему понадобилась целая вечность, чтобы дотянуться до развевающейся завесы, висевшей за его спиной, словно ужасный фон. На долю секунды Гарри показалось, что тот подвешен на месте, словно просто небрежно прислонился к стене. Затем Сириус с выражением удивления на лице провалился в древний дверной проем и исчез из поля зрения. Гарри резко остановился, в ужасе уставившись на завесу, которая на мгновение всколыхнулась, словно подхваченная сильным ветром, а затем снова вернулась на место. Он почти отчётливо услышал глухой звон колокола, перекрывающий нежную мелодию шкатулки-головоломки. Гарри отстраненно услышал торжествующий крик с того места, где стояла Беллатрикс Лестрейндж, но его внимание было приковано к завесе, словно он ожидал появления Сириуса с обратной стороны. Но Сириус так и не появился. Гарри на самом деле не ожидал, что тот это сделает. Никто не мог избежать того, что находилось по ту сторону этой завесы. Ремус Люпин появился словно из ниоткуда, он схватил Гарри за грудь и оттащил от помоста и Арки. — Ты ничего не можешь сделать, Гарри… — Я знаю, — сказал Гарри, и его охватило неестественное спокойствие. — …слишком поздно, Гарри, — продолжил Люпин, и Гарри не сразу понял его слова. — Я знаю, — повторил Гарри, потянулся и оторвал от себя руки Люпина с удивительной силой для мальчика его комплекции. Люпин удивленно уставился на него, ожидая совсем другой реакции. — Гарри… Холод, сравнимый с прикосновением пальцев Пинхеда ко лбу той ночью, много лет назад, опустился на Гарри, когда он отошел от своего бывшего профессора Защиты от темных искусств. Взгляд Гарри всего на секунду задержался на Арке, на развевающейся завесе. Затем он взмахнул запястьем, вытаскивая палочку. — Лестрейндж, — прошептал он, отворачиваясь от завесы и мелодии, которая продолжала играть из-за неё. С той же решительностью, с которой старуха с косой приближалась к своей следующей жертве, Гарри повернулся лицом к женщине, которая только что обрекла его крестного отца на невообразимые страдания. Губы Беллатрикс искривились в уродливой улыбке. Это был невыносимо самодовольный взгляд, который только еще больше разжёг холодную ярость Гарри до невиданных ранее пределов. Это был взгляд, который сменился выражением чистой агонии, когда палочка Гарри поднялась, и его магия захлестнула его, смешавшись с нечеловеческой яростью. — CRUCIO! Все движение в сводчатом зале остановилось. Все взгляды, по крайней мере тех, кто еще был в сознании, молниеносно метнулись от Гарри к Беллатрикс. Единственным звуком были крики Беллатрикс, которые разносились по всей комнате, пока она беспомощно корчилась на полу. Чтобы правильно наложить Непростительное заклинание, нужно было знать один нюанс. Для заклинания Cruciatus нужно нечто большее, чем праведный гнев — нужно было действительно хотеть причинить своей жертве боль. Прямо сейчас Гарри хотел показать Беллатрикс хотя бы часть пыток, с которыми столкнётся Сириус. Поэтому его заклинание Cruciatus обладало гораздо большей силой, чем то, что когда-либо использовали Беллатрикс или даже сам Волдеморт. Это было просто чудом, что она не умерла еще от шока. — AVADA KEDAVRA! Только укоренившееся чувство самосохранения заставило Гарри отскочить и разрушить свое собственное проклятие, наложенное на Беллатрикс. Если бы это было какое-то другое заклинание, кроме Смертельного, он бы не сдвинулся с места. Зеленая вспышка пронеслась по воздуху, пройдя всего в полуметре от спины Гарри, когда он упал на пол. — Впечатляет, Поттер, — сказал высокий холодный голос. — Никогда не думал, что в тебе это есть. Гарри оторвался от пола. Высокий, худой, в черном капюшоне, с ужасным бледным и изможденным змееподобным лицом, алые глаза с узкими зрачками смотрели вниз… Лорд Волдеморт появился в дверном проеме комнаты с завесой, и его палочка была направлена на Гарри, пока тот стоял над сгорбленной фигурой любимой слуги Лорда. — Господин, спасибо, спасибо, — всхлипнула Беллатрикс, бросившись к Волдеморту, изо всех сил пытаясь перевести дыхание после невероятного по своей силе проклятия Гарри. — Я никогда бы не подумала… — Замолчи, Белла, — приказал Волдеморт, не сводя глаз с Гарри. — Я займусь тобой через минуту. Думаешь, я появился в Министерстве магии, чтобы услышать твои блеющие мольбы о помощи? — Но, господин, — выдавила Беллатрикс, заставляя себя встать на колени, — он здесь… внизу… Волдеморт проигнорировал ее слова, его внимание по-прежнему было сосредоточено исключительно на Гарри. — Мне нечего тебе сказать, Поттер, — тихо сказал он. — Ты слишком часто и слишком долго меня раздражал. И теперь я обнаружил, что ты более опасен, чем я думал. AVADA KEDAVRA! Гарри уже собирался отпрыгнуть в сторону, чтобы увернуться от надвигающегося на него проклятия, но в воздух взмыл кусок разбитого камня, встретив заклинание прежде, чем то преодолело половину расстояния между двумя дуэлянтами. — Что? — воскликнул Волдеморт, оглядываясь по сторонам. А затем выдохнул: — Дамблдор! Как Темный Лорд до сих пор не замечал директора, оставалось загадкой. Теперь его внимание полностью переместилось с Гарри на старого профессора. Конфронтация между этими двумя людьми словно подтолкнула к действию других людей, находящихся в комнате. Грозный Глаз Грюм сумел оживить Тонкс, и вместе с Кингсли они начали обрушивать проклятия на оставшихся Пожирателей Смерти. Битва за Министерство возобновилась.