Царица моря

Я не знала, поняли ли Экка и Пику, но знала, что Юта знает. Она спасла просто безвыходную ситуацию. То, что совершила Гита, было полной катастрофой для всех. Обесчестив меня, как офицера и свободную женщину, она не оставляла мне выбора кроме как обнародовать факт ее преступления. Чтобы смыть позор, капитан Фара приказала бы казнить всех трех соучастниц. Но, на самом деле, это не было хоть немного хорошим решением. Все на корабле узнали бы, что их офицер была изнасилована рабыней и не смогла защититься, моему авторитету командира и воительницы пришел бы конец. Участь моих обидчиц была бы еще более печальной — все они, за неимением других способов наказания соответствующей тяжести, были бы приговорены к смерти, и мы просто лишились бы трех воительниц, даже не вступая в сражение с противником.       Юта нашла блестящее решение. Теперь Гита и ее приспешницы не посмеют не то что заикнуться о произошедшем — из соперниц, они превратятся в самых верных и послушных моих подчиненных. Сама я, разумеется, не собиралась сообщать Фаре о произошедшем. Все останется в тайне. Будет похоронено здесь. Конфликт завершился к выгоде обеих сторон. Я сохраняю честь и авторитет офицера, Гита с подружками радуются сохранности голов на плечах.       Я вспоминала те моменты, на носовом мостике, все прокручивала их в голове, не могла перестать. В произошедшем меня не переставала волновать одна деталь. Мое отношение к этому. Я представила себе, как бы я вела себя, будь я рабыней.       Представила, и поразилась. Будь я рабыней, я бы определенно склонилась перед более сильной женщиной, такой как Гита. Я, наверное, даже получила удовольствие от такого подчинения. От принуждения, да.       Но, едва став свободной женщиной, я уже не могла принять такое отношение к себе. Я его отвергала всеми фибрами своей души. Словно в моем теле вырос новый орган, который стал физическим блоком для меня к принуждению. Этот орган звался честь. Достоинство. Может, есть ему другие имена. Но он существовал. Физически! Ощутимо! Он присутствовал, и его присутствие полностью меняло мою жизнь. Переворачивало ее. То, чему я не придала бы никакого значения в Алых огнях, сейчас стало просто неприемлемо, немыслимо для меня.       Мне не давала покоя не столько сама трансформация, сколько ее естественность, незаметность, неощутимость. Каждую секунду, мгновение, каждый неизмеримо крохотный квант времени с бытия моего рабыней и до настоящего момента я продолжала оставаться собой, но, каким-то неведомым образом, стала совершенно другим человеком!       Помимо трансцендентных проблем и вопросов личного достоинства свободной женщины (ведь, меня все-таки изнасиловали, от этого не отвертеться), я мимоходом задумалась об одной занятной детали.       Гита с подружками в слезах умоляли меня принять их в рабство, но, формально, их предложения не имели легальной силы, поскольку госпожа Лара никого из нас не делала свободной женщиной, а, значит, не в их праве было распоряжаться своей судьбой. Я стала таковой по решению Фары, но теперь меня интересовало, имела ли ее воля легальную силу, ведь я понятия не имела, передала ли Лара право собственности на нас Черной душе. С этим вопросом я отправилась прямо к капитанке.       — Сомневаешься в силе моего слова?       Разумеется, я не подумала, что мой вопрос мог прозвучать обидно.       — Лара передала мне вас в подчинение, а на моем корабле я — и царица, и богиня. И делаю я тут то, что хочу перед ликами и людей, и богинь! Если Лара против, то пусть скажет мне это в лицо, и тогда уж будем разбираться, чье слово возобладает. Но такого не будет. Я скажу тебе так. Ты, может, не поймешь моих слов сейчас, и вообще, может, не скоро их поймешь. Быть свободной женщиной это не счастье, а наказание. Будучи свободной, чего угодно ты можешь ждать, но только не легкой жизни. Это такая неписанная заповедь свободных женщин — искать среди рабынь тех, кто сможет разделить с нами нашу долю, сделать ее чуть менее тяжелой.       — И делать их свободными.       — Чтобы они занимались тем, на что у самой уже нет ни сил, ни внимания. Свобода это проклятье, Софи. Она дает тебе то, ради чего ты всю оставшуюся жизнь будешь страдать. Честь. И достоинство. Тебе ли не знать.       Она знала. Как? Мое сердце похолодело. Я надеялась, что мне удалось сохранить все в тайне.       Но Черная душа лишь обняла меня и поцеловала в шею.       — Не думай на своих подружек, никто тебя не сдавал. Просто я сплю меньше, чем все думают. Кстати, ты разобралась с той ситуацией просто великолепно. Не знаю, как, но все вышло что лучше и не придумаешь. После этого только попробуй сказать, что я зря взяла тебя в офицеры.       Откровенно говоря, это была первая моя мысль. Кто решил ту ситуацию? Точно не я. Юта. Вот кто должен был стать офицером. Ее талант к дипломатии и манипуляции точно сослужил бы хорошую службу на такой должности.       Однако, она помогла мне. Вместо того, чтобы направить свою интригу на собственное продвижение, Юта защитила меня. Я решила, что буду держать ее близко к себе, так же близко, как своих сестричек. Я была благодарна ей. И, коль скоро я свободная женщина, моя благодарность рабыне должна быть действительно щедрой.       Столько всего произошло за такое короткое время, что я не сразу смогла проведать Пику. Я нашла ее в гамаке на гребной палубе и показала ей движением головы: нужно поговорить. На тесном корабле приватность это понятие несуществующее, момент, когда никого нет рядом, бывает только ночью, на мостике. Мы вышли с Пику на кормовой мостик и сели на скамью ритмистки, по обе стороны от командного фаллоса. Моросящий дождик стал уже привычным, мы даже не ежились.       — Со мной все хорошо, — Пику мне улыбнулась и сняла повязку, которую все еще носила. Под ней был полностью заживший животик. Место ранения было хорошо заметно по молодой алой коже. Но в остальном здоровье ее полностью восстановилось. На это потребовалось семь суток.       — Я волновалась за тебя.       Я сделала наконец то, чего хотела давно — крепко обняла Пику и поцеловала в плечо.       — Ты теперь офицер, — сказала Пику. — Будешь заботиться о нас.       — Ага. И заставлять работать.       — Я всегда знала, что ты достойна командовать.       — Да? И почему же?       — Ну ты… Не знаю, как сказать. Ты любишь думать. Вот ты точно будешь лучшим офицером, чем эта тупая Гита.       Наш разговор не мог не прийти к событиям на носовом мостике.       — Выгодно же Юта все обставила.       — Да, она хитрая плутовка. Когда она рассказывала про казни, даже мне стало страшно, а ведь я ничего плохого не сделала! Не представляю, как перепугались эти сучки. Хотя я бы предпочла, чтобы их выкинули за борт.       Мы рассмеялись. Пику поцеловала меня в щеку.       — Я всегда буду за тебя, Софи! Всегда. И Экка тоже. А Юта… Думаю, она тоже с нами. Той ночью она разбудила нас с сестренкой и велела взять оружие. Сказала, что у тебя неприятности, и нужно тебя спасать. Не мы ее позвали, а она нас!       На считая того, что капитанка все-таки узнала о моих приключениях, все шло как задумано. Когда я бросала взгляд в сторону Гиты, так опускала глаза. Приказы выполняла без обсуждений. Это тоже не прошло незамеченным. Слухи в команде разлетаются быстро, и ни для кого не было секретом, что Гита относилась ко мне с пренебрежением, поэтому внезапная перемена ее отношения всех удивила. Не зная реального положения дел, люди рассматривали само собой напрашивающееся объяснение: каким-то образом мне удалось укротить Гиту. А уж если даже она вернулась в подчинение, то у других осталось еще меньше поводов высказывать недовольство мной. Ко мне обращались теперь не иначе как «госпожа Софи», это было непривычно, но так было нужно, так подобает рабыне обращаться к свободной женщине, а подчиненной к начальнице.       Случившееся на мостике, безусловно, стало для меня душевным потрясением. Я впервые столкнулась с сексуальным насилием. И, надо отдать должное, я перенесла эту ситуацию стойко, как и должно. Здесь не могло быть времени сидеть, прижав пальцы к вискам, и плакать над своей участью, на корабле от меня ожидалось исполнение моих офицерских обязанностей. Я с легким сердцем отпустила произошедшее. Пора к делу. В такой редкий солнечный денек совсем не хотелось думать о плохом. Туч над головой больше не было, во всю сверкало солнце, и даже начинало припекать. Ута оставалась поразительно безразличной к нашей области моря.       Один вопрос, которым я уже некоторое время задавалась, кажется назрел достаточно. Чувство пространства и отслеживание последовательности маневров корабля сложились у меня в голове в весьма странный курс. Раскрыв свой блокнот, я обозначила линиями условные направления движения нашего судна, без привязки к реальной географии, просто относительно друг друга. Выходило так, что после четырех дней последовательного рыскающего движения в одном направлении, мы совершили серию маневров, которая поставила нас на ровно противоположный курс! Мы шли обратно.       С этим вопросом я решила обратиться к Ра, всаднице и моей коллеге по офицерской должности. Она была сегодня вахтенным офицером.       — Отлично соображаешь, все верно. В самом деле, если разобраться, то мы действительно идем обратным курсом.       — В самом деле?       Я обратила внимание на то, что Ра, немного удивившись, восприняла мои слова как занятное наблюдение. Будто ее вовсе не интересовал курс, которым мы двигались. Очень странно, не так ли? Ведь всякое морское путешествие должно иметь конечную цель, а достигнуть ее можно лишь придерживаясь постоянно одного и того же проложенного курса. Если повернуть назад, то вернешься туда, откуда прибыла… Наше путешествие не выдерживало проверку элементарной логикой. Всеми этими соображениями я тоже поделилась с Ра.       — Все так, все так. Ты умная задница, далеко пойдешь. — Рока усмехалась, будто играла со мной в игру. — Достаточно ли ты умная, чтобы самой найти ответы на свои вопросы? Если угадаешь, сможешь посидеть на моем лице.       Я предпочла бы не играть в загадки, а просто услышать ответ на свой вопрос. Но Рока была права, у меня уже созрели предположения и появился охотничий азарт.       — Вы каждый день отправляетесь в воздушную разведку, кружите там часами. Я думала, вы ищете угрозы для нашего корабля, чтобы предупредить и дать время подготовиться к бою, если это враги. Но это не так, верно? Вы летаете в разведку, потому что мы не знаем, куда нам двигаться. Конечный пункт нашего путешествия — это подвижный объект. Когда я могу получить свою посиделку на твоем лице?       — Когда сойдем на берег. Скоро, не переживай, мы их нашли. Видишь, какая погода? Ута щадит своих блаженных деток. Китовые острова не пострадают от ее заповеди.       Приложив руку козырьком, Рока всмотрелась в небо, и я последовала ее примеру. На фоне голубого неба была хорошо различима растущая точка — Дея возвращалась с разведки. Спустя пару минут ее птеротипия, размахивая широкими пестрыми крыльями, взгромоздилась на насест. Дея встала из седла, обнажая крупный и длинный, как моя рука до локтя, переливающийся и светящийся командный фаллос птеротипии. Ловко соскочила, хватаясь за шею рептилии, к нам на мостик.       — Пятнадцать ки, не больше, — она указывала рукой в том направлении, откуда вернулась. — Идут плотной группой. Скоро будут выбросы.       — Тули, будь добра, — Рока обратилась к гильдейской ритмистке, которая, как всегда, со своей скамейки в центре мостика управляла движениями весел.       — Поворот восемь румбов, северо-северо-восток.       Весла правого борта замерли, а левые продолжили грести в обычном темпе, Зеленая Жаба быстро поворачивалась в нужном направлении.       — Эй, девчонки, — Тули окликнула нас. — Не возражаете, если я слегка поддам копоти моим телкам? Мне кажется, они соскучились по настоящей трепке.       Я переглянулась, пожала плечами. Дея жестом показала, что не возражает тоже. Решение принимала Ра, вахтенный офицер:       — Развлекайтесь, моя дорогая. Только не переверните корабль.       Ритм движения весел тут же изменился. Он быстро нарастал. Меньше чем за минуту он достиг такой интенсивности, что вода за бортом бурлила и пенилась. Весла молотили ее будто не люди ворочали их, а сверхмощные механизмы. Предел человеческих возможностей тут был превышен во много раз. Тули, гильдейская карлица-ритмистка, довольно улыбалась во все зубы. Похоже, она извлекала своеобразное удовольствие из форсированного насилования своих подчиненных. Не удивительно. Ритмистки доводят до предела свою чуткость к Фа. Отправляя сигнал в сеть командных фаллосов, Тули получает отклик ста двадцати тел. Интересно, могу ли я стать ритмисткой? И как много усилий придется приложить? Фантазии.       — Скорость тридцать ки в час, — сообщила Ра. — Самое то для хорошей таранной атаки.       Вскоре мы завидели линию горизонта. Гористый ландшафт, покрытый зеленью. Китовые острова. Я не ставила своему воображению ограничений, представляя, какими они могут быть. Но действительность превзошла все ожидания.       Мы приближались к острову, протяженностью в несколько километров. Посередине острова возвышалась покрытая густым лесом гора, очень крутая, высотой в сто или сто пятьдесят метров. У берега, на причалах, собирался народ встречать нас. Люди появлялись из густой стены сочной зелени, которой был просто заполонен весь остров.       На борту закипела предшвартовочная рутина, гребчихи убрали весла, парус связали, на остатках хода Зеленая Жаба должна была подойти к причалу на такое расстояние, чтобы можно было отдать швартовы.       В этот миг откуда-то из глубины острова раздалось могучее гудение, содрогнувшее и сушу, и море. Вода пошла концентрическими кругами. Я схватилась за поручень. В следующий миг и вершины горы, что была прямо перед нами, ударил в небо гигантский столб воды.       Столб воды до самых небес, он пробил облако, которому не повезло находиться в эти моменты над островом, а потом обрушился на нас, на причалы и на весь остров густым теплым дождем.       Рока закинула мне руку на плечо, вместе со мной глядя в небо, где от водной взвеси образовалась радуга.       — Добро пожаловать на китовые острова, сестрица. Конкретно этот архипелаг зовется Аспос. Более райского места ты во всем Солнечном не найдешь.       — Капитан на мостике! — сообщила по уставу Дея. Мы с Рокой встали в стойкость, Фара походя махнула рукой:       — Я вас умоляю.       Мы встали в расслабленные позы.       — Хорошая работа, девочки. Нашли этих мелкозадых сучек всего за… сколько?       — Девять суток, госпожа.       — Всего за девять суток! Но не будем мешкать. Чем быстрее управимся, тем больше времени останется на свои дела. Ра, проследите с любезной Тули, что гильдейские рабыни всем достойно обеспечены.       Рока кивнула.       — Софи. Собирай боевую группу. Мы спускаемся на берег прямо сейчас.       — С оружием?       — Вы воительницы, или цветы понюхать пришли?       Я тут же поспешила вниз, на палубу, там уже собралась почти вся воинская компания.       — Всем вооружиться и приготовиться к спуску на берег.       Швартовы были отданы, гибкие и стройные девочки на причалах похватали их и потянули корабли. Глянув за борт, я увидела, что вода под нами все так же темна, как в открытом море. И это в паре метров от берега! Будто отвесная пропасть лежала под нами.       И вот, борт Зеленой Жабы стукнулся о причал. Швартовы закрепили. С борта подали трап. Черная душа назначила меня командовать боевой группой, и я спускалась первой, как предводительница. Я уже видела приближающуюся проблему. На причал вывалило столько местных жительниц, что построиться там в нормальную воинскую колонну было невозможно. Что ж, придется действовать по обстоятельствам. Будь, что будет.       Нас осыпали лепестками цветов, розовыми и белыми, они кружили в воздухе, падали мне на плечи и на голову. Толпа на причале громко и радостно голосила.       Едва я ступила на причал, худая загорелая девочка ростом на целую голову ниже меня, подбежала ко мне вплотную и надела мне на шею венок из белых и алых цветов. Тут же обняла меня, сильно прижавшись ко мне и телом, и бедрами к моей ноге.       — Благодарю вас за гостеприимство! — прокричала я, но переорать ликующую толпу мне не удавалось.       — Пожалуйста, позвольте нам пройти! Благодарим вас, позвольте пройти!       Девочку, обнявшую меня, мне пришлось силой отлепить от себя. Мне стало стыдно за то, что я повела себя грубовато. Однако сомнения тут же испарились. Девочка отлипла от меня, но с дороги уйти не спешила. Теперь она просто стояла передо мной и смотрела снизу вверх в лицо мне, будто испытывала божественное озарение.       В те моменты мне следовало проявить больше терпения, больше толерантности к чужим обычаям, и, как подобает офицеру, больше контроля над собой. Но я была молода, глупа и не чуралась авантюр.       Оглянувшись, я увидела за собой Экку, Пику и Юту. Как раз те люди, которые мне нужны.       — Передайте всем. Работаем по тактике с ротацией. На плечи — и в строй. Даем другим ротироваться. Поняли меня? Нужно очистить причал.       — Все понятно.       Я подождала немного, пока приказы разойдутся, потом обернулась снова. Воительницы показывали мне большие пальцы: готовы к работе.       Была не была. Работаем.       Я подняла девочку на плечо, потом наклонилась и зацепила вторую, тоже взвалив ее себе на плечо. Передо мной тут же выскочила Экка. Проделала то же самое и отошла ко мне. За ней Пику, Юта, другие девочки.       Тактика сработала. Чем дальше, тем быстрее получалось. Мы передавали островитянок из рук в руки, организовав магистрали живого груза.       — Стойте здесь и не шевелитесь! — Я погрозила пальцем, принимая очередную островитянку и помещая ее к остальным. Все эти блаженные девочки стояли со светящимися от радости глазами и разинутыми ртами. То, что мы с ними делали, неожиданно привело их в совершенно неадекватный восторг.       Не прошло и пяти минут, как все встречавшие нас островитянки были убраны с дороги и переправлены в дальнюю часть причала.       — В походную колонну!       Я руководила парадом. Сто человек под моим началом. Я уже давно отдавала распоряжения на палубе, но это не то же самое, что руководить воинским строем на суше.       — Прямо, шагом, марш.       Колонна пришла в движение, и я, тормоз, поспешила подхватить ногу. Просто не ожидала, что эта громадная колонна оживет по моему приказу. Синдром самозванца. Без видимых на то причин считаешь себя недостаточно компетентной.       Те, кто встречал нас на берегу, а это еще человек триста — огромная толпа смуглых тел, — посмотрев на опыт своих более смелых товарок, не спешили с приветственными почестями, пока мы с девочками не завершим все маневры.       Я вывела строй так, чтобы наша колонна полностью прикрывала причал от возможного нападения.       — Напра-во!       Сто человек развернулись на девяносто градусов и ударили пятками по песку.       — Копья на пле-чо!       Все взяли на плечо.       Я прошлась перед строем. Подошвы моих туфель были насыщены Фа и передавали моим стопам тепло нагретого на солнце песка.       Дойдя до конца строя, я развернулась и пошла в обратную сторону. Остановилась, посмотрела на безмолвную толпу встречающей стороны. Их взгляды были прикованы ко мне. Они стояли, не шевелясь, и держали в руках горсти пестрых лепестков, которыми собирались нас забросать, и праздничных венков из цветов, которые хотели нацепить на нас.       — Пока нельзя, — я подкрепила слова предостерегающим жестом ладони. Дошла до начала строя. Стала ждать.       Прошла минута, другая. Я оглянулась — толпа аборигенок так и стояла в конце причала, наблюдая за нашими действиями как за священным обрядом.       — Юта.       — Госпожа?       — Иди-ка, убери их оттуда.       — Это верно, госпожа. Не очень это хорошо, когда в тылу держишь недисциплинированный сброд.       Юта занялась приказом с большим удовольствием:       — А ну, взяли друг друга за задницы. Не так! Сильнее взяли. По пальцу в зад друг другу засунули, как будто собираетесь трахаться! Одна за другой, одна за другой! Я что, повторять должна? О, что за особо тупая пизда ты такая? Вы же делаете это друг с другом каждый ебаный день! В чем проблема сделать это еще разок для меня?! Палец в жопу соседке и пошла. Бы-стрей, бы-стрей, бы-стрей!       Юта действовала своими методами. Надо признать, они работали. Через минуту на причале никого не было. Но, все-таки, следовало отправить Экку. Она хотя бы верит в добрый подход. А мы тут вроде как не завоевательницы. Мы пришли с миром. Правда ведь?       Ведь правда?