Во всем виноват я

В десятом часу вечера я, весь злющий и взмыленный, со своей проклятой синей сумкой ввалился обратно к маме. Она удивилась такому моему появлению и страшно расстроилась, когда я рассказал о случившемся. «Может, тебе показалось?» - успокаивала она меня. – «Не верю, что Аркаша на это способен, он ведь такой хороший мальчик, такой скромный!» Я и сам, честно говоря, хотел, чтобы мне все это показалось. Но разве мог показаться этот отвратительный засос? Я его точно не делал, откуда тогда он взялся? Может, Родион и правда сам к нему полез, но разве Аркадий не мог оттолкнуть его? А если и не мог, тогда надо было сразу мне все рассказать, а не делать вид, что ничего не произошло. Тоже мне, семейка! Отец психопат, мать жертва и сыновья им под стать – суицидник и извращенец. И зачем только связался! Лучше бы маму послушал и женился на Ирине, она хотя бы чуть что руки не режет и с братьями не целуется! Поход в школу на следующий день стал худшим за все время моей работы в ней. Даже когда я поссорился с Ириной и переехал к Аркадию, было не так тяжело. Больше всего я переживал, как встречусь с ним. Заговорит ли он со мной вообще или будет игнорировать? А сам-то я хочу с ним разговаривать после случившегося? Но кабинет музыки оказался закрыт на ключ, а свет в нем не горел, несмотря на то, что Аркадий должен был вести уже третий урок. Зайдя в наш со Светой кабинет, я хлопнул дверью и нервно швырнул на подоконник свой коричневый кожаный портфель. - Что случилось? – тут же отреагировала коллега. - Я не хочу об этом говорить, - отрезал я. Нет никакого желания распускать о себе сплетни. Света от такой резкости даже растерялась. - Ээ…ладно…О, слушай, а где Аркадий? С утра не пришел и на телефон не отвечает. Уже все его потеряли. - А почему ты меня об этом спрашиваешь, - возмутился я. – Я ему не нянька! - Нуу…просто вы же с ним так хорошо дружите, ты постоянно у него в кабинете торчишь, и он к нам часто заходит. К тебе, точнее. От упоминания наших взаимоотношений другим человеком я стал просто закипать. Даже сцепил руки в замок, чтобы не распустить их ненароком. - Да ладно, ладно, не злись! Я просто спросила! Вон уже губы синие! От злости. Я медленно выдохнул через рот и закрыл лицо руками. Как же я в этот момент ненавидел Аркадия! В голове только и крутилось: «Как он мог? Почему? У нас ведь все было хорошо, все было просто идеально, почему он сделал это?» - О, Дмитрий Юрьевич! – в кабинет зашла завуч. – Хорошо, что вы здесь, куда Аркадий опять делся? - А я почему должен знать?! – не выдержав еще одного вопроса об этом человеке, я заорал и вскочил со своего стула, при этом больно ударившись коленкой о столешницу. - Всегда знали потому что! – мне тоже ответили на повышенных тонах. – И не надо орать на меня! - Извините, - опомнился я. Сел на место схватился за компьютерную мышь и уткнулся в монитор, который, правда, даже включен не был. - На уроки не пришел, телефон недоступен – у кого мне еще спрашивать? Вы единственный из всего коллектива с ним общаетесь. Я ничего не отвечал и просто ждал, когда она закончит. - Ладно, если что-то узнаете о нем, сообщите мне. Уволю к чертовой матери, доиграется! И вышла. Света смотрела на меня с огромным любопытством, но все-таки ничего не спрашивала. Наверное, боялась, что, раз на завуча я сорвался, то ей и подавно достанется. - Закрой дверь, пожалуйста, - спокойно, насколько мог, попросил ее я. Она тут же поднялась и задвинула щеколду на двери нашего кабинета. Теперь никто не войдет. Я решил погрузиться в работу – может, хоть в ней смогу спрятаться от мыслей об Аркадии и его поступке. Включил компьютер, стал проверять почту. Тут уходят в отпуск, тут отдают билеты в театр за полцены…ничего интересного. И никакого аврала нет, как назло. Иногда бывали такие дни, когда работы не было. Тогда я обычно шел домой, готовил для Аркадия что-нибудь вкусненькое и с нетерпением ждал его с уроков. Или шел выбирать ему какой-нибудь подарок – трусики, секс-игрушки, украшения или просто какую-нибудь приятную мелочь. Боже мой, вся моя жизнь вращалась вокруг него. Чем я занимался, если не им? Даже и не вспомнить. А что у меня было до него? Мы с мамой искали мне невесту, смотрели сериалы по телевизору, ездили на дачу. Вот ведь! Кто же я такой? Тот, кто обслуживает чужие жизни? Зеркало для близкого человека? Хоть однажды у меня был я, а не кто-то другой? От этих мыслей стало совсем тяжело, и я решил рассказать все Свете. Может, хоть так полегчает. - Мне изменила невеста, - нарушил я напряженную тишину. - Чтооо? – Света округлила глаза. И тут меня прорвало. - Представляешь! Ну вот как она могла так со мной поступить? Я ведь все для нее делал, все, Свет! Готовил, подарки дарил, успокаивал, любил, в конце концов! А она…Ты знаешь, с кем она мне изменила? С собственным братом! Света даже ответить ничего не смогла, только губы трубочкой сложила и брови подняла. А я почувствовал, что плачу. Раньше бы я страшно смутился и убежал в туалет, но теперь, после жизни с гиперэмоциональным Аркадием, полностью принимал все свои чувства и позволял себе их выражать. - Ооой, Димааа… - она полезла на верхнюю полку шкафа с документами и достала папку, которая оказалась тайником для бутылки коньяка. - Не буду, - отказался я, вытирая слезы со щек. - Давай-давай! Тебе надо успокоиться, в себя прийти, а то что-то ты совсем расклеился. Она взяла две чашки, из которых мы обычно пили чай или кофе, и в каждую налила на донышко. - Давай, легче станет, - и сунула мне коньяк под нос. - Света, ну… - я еще немного поотворачивался, но в итоге все-таки взял чашку и залпом выпил содержимое. То же сделала и коллега. Легче не стало. Только сильнее обострилось чувство обиды и разочарования. Света тут же налила еще по чашке, и мы снова их опустошили. - Я ведь чувствовал: дело добром не кончится с этим братом, я ведь знал! – слезы снова брызнули из глаз, и я уже сам протянул чашку за новой порцией. – Он на ее дне рождения в бутылочку с ней играл и целовал прямо в губы! Можешь себе представить? - Да ты что! - Ну! И прямо при мне! Это же надо додуматься до такого! - Извращенец! - А я о чем! И ведь потом спрашиваю ее, тебе как вообще, нормально с братом целоваться, ничего не напрягает? - А она что? - Нормально, говорит! - Ууу! - Да еще давай его выгораживать, мол, он же просто пьяный, он ничего не соображает, этот поцелуй ничего не значит! – передразнил я Аркадия. Мы выпили еще по чашке. - А если бы я со своей сестрой так целоваться стал? - Ой ужас! - Вообще уже никаких рамок не чувствуют – хоть парень, хоть брат – без разницы! Скоро бутылка опустела, но запасливая Света тут же достала еще одну из другой папки. Мы словно пропали для всех – никто не стучался в запертую дверь, не искал нас. Похоже, из-за того, что я накричал на утренних посетителей, нас сегодня все обходили стороной. В моих пьяных слезах и жалобах на Аркадия прошел весь день. - Светочка, дорогая, ты пойми, мне ведь на самом деле так жалко! – к вечеру я уже еле ворочал языком. - Я ведь так ее любил…люблю! Люблю, на все готов ради нее. А она… Я невидящими от алкоголя глазами осмотрел кабинет. - Слушай, а может, она на самом деле и не изменяла мне? - Как так? – икнула моя окосевшая собеседница. - Нууу…эээ…она сказала… - язык заплетался, но я изо всех сил вцепился в воспоминание о вчерашней ссоре и произнес: – Она сказала, что он сам к ней полез, а она убежала. К…ик! Ой… ко мне. Я посмотрел на Свету в ожидании каких-нибудь слов, но она уже клевала носом и кое-как держалась, чтобы не уронить голову на стол и не уснуть. Не знаю, как, но у меня хватило сил поднять ее и отвезти домой на такси. А самому поехать к Аркадию.