Во всем виноват я

Я побоялся, что, если начну спорить, Дима еще больше разозлится и вообще захочет от меня уйти. Скажет: «Раз любишь брата больше, чем меня, с ним и оставайся». Хотя я люблю их обоих! И это совершенно разная любовь. Диму я люблю, потому что он такой ответственный, собранный, всегда знает, что делать. С ним чувствуешь себя спокойно и уверенно. Я каждый день ощущаю, как Дима бережет меня, будто я хрупкий цветок. Он заворачивает меня в сто слоев своей заботы, осторожно кладет во внутренний карман пальто и носит под сердцем. С ним я чувствую себя ценным и значимым, начинает казаться, что моя жизнь чего-то стоит. Родю я люблю родственной любовью. Он — моя родная кровь. Дима, как бы не ужасался моим рассказам о детстве, все равно не сможет понять меня до конца, а Родион понимает. Он видел меня всякого: битого, изнасилованного, с раздавленным сердцем, в депрессии и в самоубийстве. И всегда оставался рядом. Дима, конечно, уже тоже кое-что видел, но это не сравнится с опытом брата. В общем, Диме я ответил: «Договорились», заранее понимая, что обману его. От этого на душе было неприятно, но другого выхода я не видел. Свое отношение к моему брату он пересматривать не собирался, а вариант видеться с Родей только в присутствии Димы меня не устраивал. Что это за общение получится? Они оба просто будут накалять атмосферу, а я буду вариться в этом котле их взаимной ненависти. Через несколько дней после разговора я решил пойти в гости к Роде, чтобы провести с ним весь день, как и обещал. То есть, не только потому, что обещал, а потому что сам этого хотел. Тоже скучал по былым временам, когда мы тусовались только вдвоем. Диме решил ничего не говорить. Утром уйду, вечером приду, он ничего и не заметит, все равно целый день на работе. Ради такого пришлось проснуться рано – в десять утра. Мдам, вот так тайно общаться с братом – это действительно ненормально, а поцелуи – да что такого, просто способ выразить друг другу свою братскую любовь и ничего больше. На сборы и дорогу мне понадобился час и в одиннадцать я стоял у его квартиры. Родион встретил меня сонный и в наброшенном на плечи халате. - Привет! – улыбнулся он, с удовольствием потянулся, вытянув руки вверх, а потом опустил их мне на плечи и прижал к себе. Я тоже его обнял – за талию. - Взял тебе тут немного помидоров, огурцов, ну чисто на салат, - и я протянул ему пакет из супермаркета. Такой же огромный, какой он в прошлый раз демонстративно принес мне. - Ой, хи-хи-хи, - брат оценил юмор. – Ну спасибо! Отнес пакет на кухню. - Проходи в комнату, я еще сплю, - зевнул он. Я повесил пальто на крючок, вымыл руки и пошел к брату. Он валялся на диване под одеялом. Я обратил внимание, что у Роди сдержанное постельное белье в стиле Икеи, а у нас с Димой советское, с каким-то блеклым принтом, которое его мама дала. А раньше у меня было такое же, как у брата. - Иди сюда, - брат протянул ко мне руки, приглашая лечь рядом с ним. Я с радостью принял приглашение, потому что спать — это почти также классно, как есть, только еще и бесплатно. Снял джинсы, толстовку и в одной футболке и трусах юркнул к брату под одеяло. Он тут же меня обнял. На улице было холодно, а тут тепло и мягко. Я прижался к нему и спрятал нос в изгибе его шеи. - Холодный, - едва слышно сказал Родя. Провел кончиками пальцев по моей щеке. Я глубоко вздохнул – эти объятия были приятны и успокоительны, будто я долго путешествовал и теперь вернулся домой. - Я соскучился, - тихонько сказал брат, чуть касаясь губами моего лба. А я в ответ покрепче обнял его и закинул на него ногу. Тоже соскучился. Мы минут 10 так пролежали в обнимку, а потом я подумал о Диме и мне стало стыдно. - Что такое? – брат мгновенно уловил перемену моего настроения. Я помотал головой, мол, ничего. - Эй? – он взял меня за руку и прижал мои пальцы к своим губам. Обеспокоенно на меня посмотрел. - Мне кажется, я делаю что-то плохое, - тяжело вздохнув, признался я. - Почему? – по раздражению в его голосе сразу стало ясно: он знает, почему. - Потому что я обманываю Диму. Он против, чтобы мы с тобой общались, и я пообещал ему, что не буду, а сам… Родион оскорбленно поднял брови, а я отстранился от него. - То есть, обманывать – плохо, а запрещать тебе общаться с родным братом – нормально? - Он тоже неправ, - я снова вздохнул. - Знаешь, сначала я был рад, что у тебя появился парень, но теперь думаю, лучше вообще быть без парня, чем с таким! Мне стало неприятно, что брат говорит такое про Диму. - С таким – это с каким? - Сегодня он решает, с кем тебе общаться, а завтра из дома без своего позволения выходить запретит? Какое ему вообще дело до нас с тобой? - Такое, что его взбесил поцелуй на моем дне рождения. И теперь он ревнует. - Да это же просто игра была! Он что, вообще разницы не чувствует? А если его мама поцелует в щечку на прощание, он это тоже с сексуальным подтекстом воспримет? Я представил, как Дима целует тетю Лиду в губы, и меня чуть не стошнило. - Перестань, - оборвал я брата и свои невольные фантазии. - У него явно проблемы с сексуальностью, раз он не видит разницу между любовным и родственным поцелуем, - вынес свой вердикт он. – Надеюсь, хотя бы ты меня к нему не ревнуешь? Я ждал, что он скажет: «Конечно нет!», но Родион вдруг отвел глаза в сторону и обиженно буркнул: - Ты однажды целую неделю мне не звонил. Я не знал, что на это ответить. Снова чувствовал себя виноватым. - Ну что вы оба… Наоборот же хорошо, что нас теперь не двое, а трое, надо беречь друг друга, а вы… - проговорил я. Мы замолчали. Брат на меня не смотрел. День «только вдвоем» стал портиться. - Родя, ну давай не будем ссориться, пожалуйста! Я так хотел провести этот день с тобой, чтобы как раньше! Брату тоже не нравилось, как стала накаляться атмосфера, поэтому он охотно смягчился: - Ладно, давай не будем, - согласился он. – Хочешь позавтракать? Я с вечера ничего не ел. - Хочу! – обрадовался я. Не завтраку, правда, а тому, что он перестал обижаться. Мы вылезли из постели. Я открыл шкаф и достал оттуда халат и тапки – брат держал их специально для меня. Моими вещами вообще была заполнена половина его квартиры, потому что раньше я часто здесь ночевал. Потом стали разбирать пакет. Если Дима был любителем домашней еды, а я вегетарианской, то Родя с ума сходил по азиатской кухне. Поэтому я купил ему его любимой рисовой лапши, тофу, готовые пасты для карри и для том-яма, кокосовое молоко, сушеные водоросли, бобы и креветок. Мы приготовили лапшу с омлетом – получилось вкусно. Брат еще чашку кофе выпил, а я не стал, потому что это была бы уже вторая за сегодня, а мне столько кофе нельзя. Для нервов плохо. Потом весь день занимались разной приятной ерундой. Смотрели Ютуб, валялись в кровати, смелись. Пили вино, обнимались. Целовались… Во время поцелуев подкатывало чувство вины, но я гнал его. Я ведь знаю, что не делаю ничего плохого, значит, мне не за что себя винить. Правда, к середине дня стало тревожно. Обычно Дима мне раз по 10 за утро звонил, а тут уже обед, а от него ни звонка, ни сообщения. Но сам я звонить не решался. Мне казалось, что так я себя точно выдам. Обычно Дима работал до 18.00 и к 18.30 был дома. Я решил, что пойду домой в 17, чтобы к 17.30 уже оказаться на месте и успеть создать видимость, будто никуда весь день не выходил. В начале пятого Дима неожиданно позвонил. Как раз в тот момент, когда мы с братом целовались особенно активно. Я весь перепугался от самого звонка, а когда увидел, кто звонил, чуть не поседел. - А-але? – заикаясь от волнения, ответил я. - Аркадий? Ты дома? - Д-да. Угу… Д-дома. А что? Я испуганно взглянул на брата. - Слушай, посмотри пожалуйста, у нас в морозилке осталась курица? Хочу сегодня приготовить. - Курица? Сейчас…Ээ… Д-да, есть, - выдумывал я на ходу. - Есть, да? - Да. - Ну хорошо. Как у тебя дела, не скучаешь? - Н-нормально… - от нервов я стал грызть ноготь ну указательном пальце. - Нормально, да? - Угу. - Ну хорошо. Ладно, до вечера! И, почему-то не дождавшись моего ответа, положил трубку. Стало еще тревожнее. Этот звонок…он был какой-то подозрительный. Дима говорил спокойно, но как будто издевательски. Или это у меня уже паранойя? Блин, просто не целуйся больше ни с кем, кроме своего парня и все! Тебе правда это так необходимо, что ты готов обмануть любимого? Обман – это вообще неправильная тактика, надо было просто подождать, когда Дима успокоится и потом спокойно все обсудить еще раз. - Мне нужно домой, - нервно кусая губу, сказал я. - А как же день только вдвоем? - Это неправильно…то, что я делаю…так нельзя. - Тебе самому не противно? – на лице брата появилась гримаса отвращения. - Ты не понимаешь, - я суетливо одевался. – Все не так просто. Это же Дима… - И что? - Он меня любит. - И поэтому запрещает общаться с семьей? – Родион издевательски улыбнулся. - И поэтому я не хочу его обманывать. Несмотря на свой стремительно падающий в глазах брата авторитет, я быстро оделся и побежал домой. Сердце делало три удара вместо одного. Дима должен вернуться с работы еще только через два часа, но я все равно очень нервничал, что нахожусь не дома. Зачем я соврал ему? Я же мог выйти в магазин или просто погулять, да мало ли по каким делам! Он же не заставлял меня сидеть дома. Дрожащими руками я вставил ключ в замок, открыл дверь и спешно зашел внутрь, будто меня кто-то преследовал. И увидел ботинки Димы. Они аккуратно стояли на своем месте. Меня охватила паника – он что, дома?! И давно? Он уже был дома, когда звонил мне? - Дима? – позвал я и устыдился того, как жалко и виновато прозвучал мой голос. В комнате зашуршало, и он вышел ко мне. - Привет, - Дима улыбнулся как будто добродушно. – Боже, что у тебя с лицом? - Что? – я тут же стал лихорадочно ощупывать щеки и подбородок, будто на них могла остаться какая-то улика. - Оно очень испуганное. Боишься кого-то? - Ээ…а ты почему так рано? Ты же обычно до шести. - По тебе очень соскучился. - Он улыбнулся. А глаза остались холодными. - Ну заходи, чего стоишь? В этот момент я еще не понимал, но уже чувствовал: он знает, что я ему вру. И Дима чувствовал, что я это чувствую. И смотрел на меня с какой-то издевкой, подняв одну бровь и уголок рта. Я спрятал глаза, стал снимать куртку и ботинки. - Кстати, я не нашел в морозилке никакой курицы. Не знаешь, куда она исчезла?