Во всем виноват я

Так я снова переехал к Аркадию. Теперь уже насовсем. И окончательно в него влюбился. Мои чувства меня удивляли — раньше я и подумать не мог, что можно испытывать такой мандраж от одного только взгляда на предмет своей страсти. Я обожал Аркадия, я его боготворил, любовался и восхищался им. Он заполнил всю мою голову и сердце, там не осталось места больше ни для чего. Наши дни были один лучше другого. Я просыпался первым — Аркаша много спал: не только утром, но и днём после работы или просто, когда ничем не занят — и моим первым из множества ежедневных удовольствий было увидеть, как мой любимый спит. Ему нравилось прижиматься ко мне, свернувшись клубочком, как котенок, или устраиваться у меня на груди. Утром я целовал его в губы, в щеки, в ресницы, а он забавно хмурился и прижимался ко мне только сильнее. Пока Аркадий досматривал свою утреннюю порцию снов, я готовил нам легкий завтрак, обычно состоявший из овощей, фруктов, яиц или чего-нибудь молочного. Он успевал проснуться и закончить с утренним туалетом, когда я звал его к столу. В тот год осень выдалась удивительно теплой, и почти каждое утро на завтрак помимо еды у нас была огромная порция солнца. Работа стала моим самым нелюбимым временем дня, потому что тогда нам приходилось расставаться. Я ужасно скучал по нему даже, когда был в нём, что уж говорить о том, когда между нами был целый этаж. Мы запирались в его кабинете при любом удобном случае, и я был счастлив провести с ним лишние пять минут, когда можно было снова ласкать его, целовать, разговаривать или просто любоваться им. Иногда он играл мне на школьном пианино нежные мелодии, которые возводили мои чувства в двузначные степени, и тогда я просто умирал от любви. Однажды я выяснил, что его с ума сводят всякие грязные словечки. Они нравились Аркадию в любом виде, но, если я говорил их горячим шепотом прямо ему в ухо, он тут же терял над собой контроль. Рабочий день Аркадия заканчивался в среднем часа на два раньше, чем мой. И эти последние два часа тянулись особенно медленно и были дня меня самым мучительным временем суток. Я считал секунды, когда наконец смогу побежать к нему домой, обнять обожаемое тело, утопить нос в его шелковых волосах и утонуть в запахе миндаля. Мне нравилось, когда он ложился спать, повернувшись ко мне спиной. Так я мог долго исследовать кончиками пальцев его тонкую фигуру. Обычно я осторожно опускал свою ладонь на его талию, оттуда медленно двигался к нежной груди. Одновременно я начинал целовать его в шею, чуть задевая линию роста волос. Его это страшно возбуждало, и он начинал тяжело дышать, а потом поворачивался ко мне лицом и в поцелуе возвращал мне все чувства в двойном размере. Честно говоря, временами я даже не узнавал себя — от любви у меня совсем «поехала крыша». Однажды Аркадию понадобились новые трусы, и я настоял на том, что куплю их для него сам. Весь день вместо работы я изучал бельевой ассортимент магазинов нашего города. Хотелось купить Аркаше самые красивые, самые удобные и самые сексуальные трусики, которые только смогу найти. В магазине я чётко озвучил девушке-консультанту критерии своего поиска, и она приготовила для меня несколько вариантов. Первые были свободные коротенькие шортики из белой легкой ткани, похожей на парус, с широкой резинкой и двумя белыми шнурками, свисающими спереди. Мне понравился их внешний вид, я представил их на своем любимом, после чего они понравились мне ещё больше. Беру. Вторые — очень симпатичные трусики из мягкого трикотажа с небольшим начёсом. Они были светло-розового цвета с белой окантовкой. Я тут же представил, как он надевает их, как ощущает их мягкость своим нежными местами. Я потрогал двумя пальцами шов, соединяющий переднюю и заднюю части трусиков, и представил, как он прилегает к коже Аркадия. Тут же вспомнился ее запах в этом интимном месте — сладковато-терпкий, с легкими дрожжевыми нотками… — Как вам материал? — А? — Ну, я так поняла, вам материал изделия понравился? — повторила свой вопрос консультант. — Ага, очень понравился, — так понравился, что я уже весь взмок. Беру однозначно. Следующими рассматривал голубые полупрозрачные плавки, через которые просвечивала моя рука. Тут же представил, как будет просвечивать тело Аркадия…ох, боже, даже голова закружилась. В итоге я тогда купил ему штук десять разных красивых трусиков, и мы устроили дома «показ мод». Правда, уже на второй модели я не выдержал и перешел к более тесному контакту с манекенщиком. Помимо ежедневного изучения тел друг друга, у нас с Аркадием были и простые милые моменты. Как-то вечером я сидел за столом и, взяв работу на дом, тестировал свежекупленные очки для зрения — в последнее время оно у меня заметно испортилось. Аркадий в это время лежал на кровати и читал роман Евгения Золотова «Исповедь школьника». Залюбовавшись им, я вдруг обратил внимание, что он держит книгу очень близко, у самого носа. — Ты нормально видишь текст? — спросил я. — Да, а что? — он выглянул из-за обложки. Я подсел к нему на кровать и отодвинул книгу всего сантиметров на десять. — А так? — Плохо видно, далеко. — Вот как? Какое у тебя зрение? — Какое? — Он стал искренне недоумевать, чего это я сомневаюсь в его зрении. — Нормальное, хорошее! — Мда? На вот, надень. — Я снял с себя очки и дал ему. Он, глядя на меня недоверчиво, нацепил их на нос, и его лицо тут же озарилось выражением неподдельного удивления. — Ой! Какое всё…чёткое! — Он стал во все глаза смотреть по сторонам. — Ого, какое у тебя лицо! А я не знал! — Хаха! Какое же? — Такое…всё в веснушках…но мне нравится! Аркадий внимательно меня рассматривал, щупал и удивленно ахал. Меня это очень умиляло — он напоминал мне котенка, которых неуклюже шлепает по комнате, смешно виляя маленьким хвостиком. Я отдал ему свои очки — себе куплю другие. А он не расставался с ними до самой ночи.