Во всем виноват я

— А почему этот мужчина так возмутился, что ты пьёшь? У тебя какие-то проблемы с алкоголем? Кто он вообще такой? — Ого, сколько вопросов, хаха! Это мой…друг. Он психиатр, работает в этой больнице. Это у него я попросил ключи от крыши. — Видимо, очень хороший друг, я бы на его месте кому попало ключи не давал. — Ну да, хороший в некотором роде. Врач он точно хороший, потому и ворчит, если я пью. Это ведь всё-таки не полезно. Я чувствовал себя очень хорошо. Вдохновленно и радостно, совершенно забыв о тревоге, которая мучила меня с самого начала осени. Думал только о том, как мне приятно быть рядом с Аркадием. Говорит с ним, смотреть, видеть его улыбку и нежный взгляд, дотрагиваться и обнимать. Он удивительный человек, от него исходит какая-то особенная энергия, которая так меня притягивает. С ним я становлюсь другим и этот другой нравится мне гораздо больше. Другой Дима открытый, свободный и счастливый. Совсем не такой, как я. — Купим ещё вина? — предложил он, когда мы почти дошли до его дома. — Давай. Обычно я так много не пил, но с Аркадием хотелось. С ним мне хотелось всего. Если он сейчас предложит отправиться в кругосветное путешествие, я соглашусь без раздумий. И плевать, что завтра на работу, плевать, что мама будет волноваться, плевать на все. Только бы с ним… Я вдруг понял, как много не знаю о жизни. Что я видел? Все детство учился, чтобы окончить школу с золотой медалью, как хотела мама, потом институт — красным дипломом. Мамина гордость. Я никогда не дружил по-настоящему, не влюблялся, не горел какой-нибудь безумной идеей. Быть хорошим сыном, вот и вся моя жизнь. А любил ли я когда-нибудь? Нет. У меня никогда не было отношений до Ирины, но она — всего лишь очередной красный диплом, который нужен моей маме. Но не мне. Я не хочу всех этих достижений, не нужно мне дипломов, не нужно соцпакетов, стабильности этой, в которой только утонуть, я не хочу жениться, не хочу заводить семью и «оседать» на одном месте. Я жить хочу! Нарушать все правила, пробовать мир на зуб! Мама! Ох, конечно, я люблю маму и готов на все ради нее. Но она создала вокруг меня вакуум, стерильное пространство, спрятала меня под своим крылом, оградила от опасностей. Но я больше не птенец и хочу наконец вылететь из гнезда. В продуктовом выбираю вино. Полусухое белое, полусухое красное, сухое, полусладкое…о, сладкое. То, что нужно. — Ты ведь сладкое любишь? — спрашиваю я у Аркадия. — Ага, сладкое, — ласковым голосом отвечает он, обнимает меня сзади и кладет голову на плечо. От этого жеста у меня прямо мурашки пробегают по всему телу. Я бегло оглядываюсь — не смотрит ли кто на нас. Все-таки то, что делает Аркадий, не совсем принято в обществе. Точнее, совсем не принято. Но до нас никому нет дела — возле кассы выясняют, кто за кем стоял, а в соседнем молочном отделе какая-то бабушка упорно выискивает творог посвежее. — Давай еще продукты возьмем. Чтобы утром было, чем позавтракать, — предложил я. — Да у меня есть еда, — возразил Аркадий. — Вчера брат приходил, принес кучу всего. Что ж, принес, так принес. Выбрав вино и отстояв положенную очередь на кассе, мы оказались дома у Аркадия. В уже знакомой обстановке я сразу расслабился. Пока мыл руки, как и положено делать в гостях, Аркадий уже открыл только что купленную бутылку. На этот раз у него получилось достать пробку самостоятельно, за что я сразу же его похвалил. — Дима, а включай свою музыку! — предложил он. — Так она же дома на кассетах. — Но мы ведь можем и в интернете ее найти. Я согласился. Действительно, найти песни 80х годов сейчас — проще простого. — Ладно. У тебя есть компьютер? Аркадий достал из шкафа громоздкий пыльный ноутбук. Мы его даже не сразу смогли запустить, но в конце концов, он нам поддался и даже в интернет выпустил. Первая песня, которую я включил, была I Want To Break Free группы Queen. Под нее, а еще под вино, конечно, я совсем расслабился. — Дурацкий пиджак! — я с ненавистью скинул его с себя. — Знал бы ты, как он сковывает движения! — А зачем носишь? — засмеялся Аркадий. — Так положено! Следующая песня — Touch In The Night группы Silent circle. Аркадий поднялся и стал пританцовывать. Это выглядело до того забавно и мило, что я засмеялся. — Чего сидишь, вставай, потанцуй со мной! Я повиновался. Обычно не танцую, но раз просит Аркадий…ему не могу отказать. Мы танцуем ужасно. Ну я точно. Как хорошо, что нас никто не видит. Аркадий трясет плечами, а я смущенно переступаю с ноги на ногу. Беру его за руку, а он прокручивается под моей рукой, как будто мы на балу. Начинается медленная песня — Yesterday группы…вы сами знаете, что это за группа. Аркадий кладет руки мне на плечи, а я машинально беру его за талию и прижимаю к себе. Талия у него такая же тонкая, как у Ирины, может, даже тоньше. Анорексик… Ох боже мой, Дима, что же ты делаешь? Ты вообще осознаешь, что сейчас происходит? Ты танцуешь медляк с парнем, ты в курсе? Да, в курсе. Ну и что? А может, мне нравится этот парень! Так, стоп, а что значит «нравится»? — Ох, давай присядем, что-то я устал, — предлагает Аркадий и садится на диван. Я следую его примеру. — Иди сюда, — он тянет меня вниз, и в один миг моя голова оказывается у него на коленях. Колени очень твердые — одни кости. Но мне приятно на них лежать. Я смотрю на него снизу вверх: на улыбку и хитрый взгляд. Он кладет руку мне на грудь, а я переплетаю свои пальцы с его. — Тебе понравилась моя сестра? — Я думаю, мы с ней и правда похожи. И мне хотелось бы с ней подружиться. — А встречаться? — Неа. — Потому что она сказала, чтобы ты ни на что не рассчитывал? — Потому что мне не нравятся женщины. — А? — Ты меня слышал. Да, слышал. И даже почти не удивлен. На самом деле, у меня даже были такие предположения. — Зачем же ты пошел с ней на свидание? — Это был предлог, чтобы с тобой сблизиться, — ответил Аркадий. Вот так просто он и признался. Причем, сразу в двух вещах — что он…не такой, как все, и что ему нравлюсь я. Ох, ну и как мне реагировать? Вскочить, дать ему пощечину и убежать? Нет, этого мне совсем не хочется. Я продолжал лежать и него на коленях, держать за руку и старался не терять связь с реальностью. Получается, он мне тоже нравится? Ведь все эти взгляды, улыбки, прикосновения… я же обманывал себя, считая, что это такие проявления дружбы. Я позволял ему все это делать, да и сам делал, чего уж там. Никто ведь меня не заставлял обниматься с ним, трогать его, смотреть так, как я смотрел. Если с Ириной можно было свалить все на маму, то тут сваливать было не на кого. — Вкусное вино? — спросил меня Аркадий. — Да, ничего. — Хочешь, покажу, как сделать его еще вкуснее? Я заглянул в его хитрые глаза. Что он собрался сделать? — Хочу. — Тогда сядь. Я поднялся с его колен. Теперь мы сидели друг напротив друга. — Чтобы вино стало еще вкуснее, нужно разделить его со своим собеседником, — загадочно сообщил он. А потом немного набрал в рот из бокала и замер. Смотрит в мои глаза, а я смотрю в его. Смотрю в его глаза и, сам того, не осознавая, опускаю взгляд на губы. Еще секунда… Неужели он сделает это сейчас? А я что должен сделать? Оттолкнуть его, конечно! Это ведь неадекватно, это противоестественно, так нельзя… Аркадий меня целует. Осторожно прижимает свои губы к моим, делает всего пару робких движений и отстраняется. Смотрит на меня с опаской. Наверное, ждет, когда я его оттолкну. — А где вино? — спрашиваю я почему-то охрипшим голосом. Он смотрит на меня широко распахнутыми глазами и вдруг делает глоток. — А нету. Мы молчали и таращились друг на друга. Аркадий — выжидающе и опасливо, а я…растерянно, наверное? Ведь именно так я себя и чувствовал — растеряно. Не понимал, что говорить, что делать, как реагировать и что при этом ощущать. Была мысль подраться с ним. Ведь такое поведение обычно осуждают, мужчины бьют таких, как Аркадий. Но за что мне его бить? Он сделал что-то плохое? Нууу…я должен был подумать, что да, но так не думалось. От этого поцелуя мне не было неприятно. Может, поцеловаться еще раз, и тогда станет ясно, что делать? Я быстро подсел к нему вплотную, притянул к себе за талию и тоже прижался губами, как он в первый раз. Аркадий сначала удивленно вздохнул, а потом осторожно положил руки мне на плечи и тоже стал меня целовать. Этот поцелуй был дольше. Потому что я изо всех сил пытался понять, что чувствую. Точнее, если говорить совсем честно, я старался почувствовать хоть какое-то отвращение, ведь когда целуются два мужика — это гадость! Но, увы, ничего. Наоборот, вместо отвращения я почувствовал желание, которое раньше возникало, когда я целовался с Ириной. Может, просто тело по привычке среагировало? Мы снова расцепились. — Аркадий, что происходит? — наконец спросил я, при этом не убрав руки с его талии и даже не сразу это заметив. — Мы целуемся… — ответил он, робко вытерев губы ладонью. — А почему? — А тебе разве не хочется? — Нуу… Я не нашел, что ответить. Потому что сам не знал, хочу его целовать или нет. — Мы ведь оба…это ведь неправильно…так не должно быть… Мои аргументы звучали жалко и неубедительно. Хотя, вообще-то они были нормальными, просто я сам в них не верил. — Ничего не понимаю! — я отсел от Аркадия и схватился за голову. — Что ты не понимаешь? — Аркадий приблизился ко мне и обнял за плечи. — Почему веду себя так! Этого вообще не должно было произойти, я должен сейчас пить чай с мамой на кухне. Почему я здесь с тобой, почему мы целуемся, почему мне ни капельки от этого не стыдно и не противно, почему я хочу еще?! Я даже смутился — с чего вдруг такая истерика? — Дима… — Аркадий ласково погладил меня по голове. — Тебе еще не надоело бегать от самого себя? То ты делаешь вид, что тебе нравится Ирина, то пытаешься жить не своей жизнью… Может, остановишься, и попытаешься понять, что нужно именно тебе? Ты сейчас здесь, потому что тебе этого хочется, признай это. Он был прав, но от его правоты легче не становилось. Я не мог признаться сам себе, что мне хочется быть с мужчиной. Это ненормально, это неправильно, так нельзя. Ох, боже мой, что я скажу маме? Да она же с ума сойдет, она от позора сгорит! Из дома, конечно, не выгонит, но очень во мне разочаруется. — Что же теперь делать? — обреченно спросил я. — Может, хотя бы на одну ночь перестанешь быть хорошим сыном и сделаешь то, что хочешь сам, а не то, чего от тебя ждет мама? «Вот ведь совратитель!» — подумал я. А может, действительно попробовать? Хоть раз сделать то, что хочется самому. А мне ведь правда этого хочется. Хочется поцеловать Аркадия. Я снова соединяюсь с ним. И этот третий поцелуй снова другой, не похожий на первый и второй. Этот искренний, трепетный и страстный. Одной рукой я держу Аркадия за талию и прижимаю к себе, другой — осторожно дотрагиваюсь до его щеки. Мои глаза прикрыты, и я таю во всех этих новых, запретных, постыдных, но таких приятных ощущениях. — А что теперь? — спросил я, когда мы вновь прервались. — Мы должны заняться сексом? — Эээ…ну…если ты хочешь, то можно. Но вообще это не обязательно. Я не был уверен, что хочу. Просто какой-то шаблон в голове сработал, что, если целуешься, то потом должен быть секс. — Тогда не будем. Мы снова поцеловались. Теперь — неловко и как-то вымученно. Зря я спросил про секс. Вот дурак! Аркадию, может, и не интересно такое, а я спросил. Вскоре он предложил лечь спать. Я согласился — время действительно было уже очень позднее — два часа ночи. А впереди меня еще ждал невероятно тяжелый день — предстояла встреча с родителями Ирины. Как и в прошлый раз, я отправился в душ. Правда, сегодня переодеться мне было не во что, но Аркадий любезно предложил мне свой махровый халат. Я согласился. — Ты хочешь спать на диване или на кровати? — снова спросил он, разложив на диване постельное белье. Хотелось на кровати. — На кровати. Аркадий посмотрел на меня с прищуром и еле заметно улыбнулся. — Я тоже буду на кровати, — заявил он, будто проверяя меня на прочность. — Ладно. — я не сломался. — Тогда ложись, я сейчас в душ схожу и тоже лягу. Я выключил люстру, зажег вместо нее прикроватную лампочку, снял халат и улегся в постель Аркадия. В ушах звенело. Что-то я совсем пустился во все тяжкие. Почему на кровать лег? Ну как почему, она ведь явно удобнее, к тому же, я думал, что, раз я в прошлый раз спал на диване, теперь мы поменяемся, и там ляжет Аркадий. А он не лег. Может, мне перелечь, пока не поздно? Но перекладываться я не стал. Сам не знаю, почему. Аркадия не было очень долго, минут сорок, наверное. Я мог уже сто раз оказаться на диване, но даже ни разу не встал. Наконец, он вышел. — Ты еще не спишь? — Неа. Он сбросил халат — снова эта идеально гладкая спина, выпирающие ребра и руки в страшных шрамах, — и нырнул под одеяло. Одно на двоих. — Выключишь свет? Я выключил. Комната погрузилась в темноту и тишину. Было ужасно неловко. Мне хотелось что-нибудь сказать, но в голове звенела пустота. Повсюду снова витал запах аркадиной косметики. А еще я постоянно чувствовал тепло, которое исходило от его тела под одеялом. Оно не давало мне покоя. По голове постоянно била мысль, что я с мужиком в одной постели и под одним одеялом, какой стыд! Ее тут же сменяла другая — что будет если я сейчас возьму Аркадия за руку? Он наверняка сначала вздрогнет, он же от всего вздрагивает. А потом что он сделает? Сожмет мою руку в ответ? Повернется ко мне? Поцелует? Охх! Одно дело целоваться с Аркадием в одежде и сидя на диване, а совсем другое вот так — в трусах и лежа под одним одеялом. Я чуть приподнялся на локтях и заглянул ему в лицо. Глаза закрыты, дыхание ровное. Спит. Тогда я тоже буду спать. Уснул я почти сразу, но ненадолго. Около 4х часов утра меня разбудил резкий толчок и крик. Аркадий снова сидел на постели весь перепуганный, всклокоченный и в слезах. — Боже мой… — весь сон как рукой сняло. — Опять кошмары? Он не ответил. Я сел, пододвинулся ближе и обнял его. Он тяжело дышал и всхлипывал, моя грудь тут же намокла от его слез. — Все хорошо, это просто сон, уже все прошло, — шептал я и гладил Аркадия по голой спине. — Хочешь воды? Он кивнул. Я тут же встал и принес ему с кухни воды. — Надо тебе на ночь рядом с собой стакан ставить. Чтобы не ходить далеко. Он вернул мне опустевшую тару и удовлетворенно выдохнул. — Неужели ты и правда каждую ночь мучаешься? Так ведь невозможно выспаться, — я стал вытирать слезы с его лица. — Не скажешь, что тебе снится? Аркадий помотал головой. — Ладно, иди сюда. Я уже знал, что делать. Пригреть его на груди и обнять покрепче. Аркадий именно так и улегся — на моей груди. А потом вдруг поцеловал меня в щеку несколько раз. Очень сердечно и трепетно, без намека на сексуальность, а с какой-то благодарностью. Мы уснули до утра.