Расходный материал

      Не то, чтобы Дирк сильно переживал за жизнь старшего брата, иной раз младший сам желал ему скорейшей смерти. И всё-таки, когда сразу после оглушительного выстрела звучит знакомый вскрик, а за ним и падение, Дирк резко теряет мотивацию сражаться за целостность ворот. Последний человек, являющийся кровным родственником, сейчас прижимает руку в чёрной перчатке к плечу, жмётся спиной к пассажирской двери машины и более не может держать в руках тяжёлую винтовку.       Так кажется с первого взгляда, так думали все, но не младший брат, слишком хорошо зная старшего. Вражеский снайпер, очевидно засевший на крыше магазина, выдал своё местоположение Дориану. Тот же, едва придя в себя, решил нанести ответный удар, которого не ожидал буквально никто кроме Дирка.       Младший резким движением опускается на колени, боясь стать следующей целью неизвестного с крыши. Дориан, на подкосившихся ногах, упирает локти в капот легкового автомобиля, легко занимая удобную позицию для стрельбы. На прицеливание ушла буквально доля секунды, старший выпускает новый патрон прямо по сомнительному, тёмному пятну на крыше, заставляя моментально исчезнуть. — Я тебя из-под земли достану, тварь, — рычит неразборчиво Дориан.       Тут же скрываясь за автомобилем, он перезаряжает винтовку парой резких движений. Наблюдая за младшим, что сквозь толпу пробирался предусмотрительно согнувшись, мужчина машет пару раз, подзывая к себе.       Рана вышла не критичная, пулю сильно остановили два стекла дверей машины, что рассыпались осколками по земле. И тем не менее, хлопот дырка в плече сумела доставить. Выстрел угодил в рабочую руку, правую, и теперь та тряслась, будто осиновый лист на ветру, выбивая остатки концентрации и без того бешеного Дориана. Кровью пропитывается толстая защита, мужчина буквально чувствует размеры гильзы внутри, она при каждом движении неприятно трётся о плоть.       До двух вояк никому уже не было дела, стоило только площади наводниться чёрными грузовиками с армией таких же, как они. И таким образом, братья сумели выиграть для себя крупицу времени, распоряжаясь шансом с умом. — Достань из меня эту дичь, вколи обезбол и завяжи как сможешь, — командует Дориан подоспевшему брату. Морщась и корчась от боли, Дориан уселся на сыром асфальте, прижимаясь спиной к двери чужого автомобиля. — Нельзя терять позиции, эльф должен быть где-то недалеко. Это его голос звучал в громкоговорителях. — Как ты это понял? — торопливо спрашивает Дирк, опускаясь на колени рядом со старшим.       Быстро скинув перчатки с рук, он мельком осмотрел масштаб бедствия. Поморщившись виду рваной, округлой раны, младший без промедлений полез туда пальцами, рефлекторно отворачиваясь от неприятного зрелища. Его не пугали раны, не пугала кровь. Пугало лишь то, что сейчас он суёт далеко не чистые пальцы в дыру в плече родного брата, слушая, как тот пронзительно шипит и матерится в ответ. — Он говорил про потери, вероятнее всего, имея ввиду прошлогоднюю войну в Эльрунге, — торопливо цедит через сжатые зубы он. Стараясь отвлечь себя от невообразимой боли, Дориан иногда намеренно бился затылком в шлеме об дверь позади, оставляя неприглядные вмятины на иномарке.— Там эльфийский выродок, скорее всего, потерял мамку с папкой, а здесь мы завалили его близнеца, — продолжает он, сжимая до боли кулак свободной руки. В какой-то момент, Сондер старший и вовсе перестаёт замечать происходящее вокруг. — Он считает близнеца дохлым, и, стоит заметить, не ошибается. Но…мы заставим поверить в обратное.       На то, чтобы достать гильзу, потребовалось несколько минут времени — самых долгих минут, что протекали будто в замедленном режиме. Указательный и большой пальцы вдруг нащупывают что-то твёрдое. Дёрнув на пробу, он выуживает из раны железное нечто с заострённым концом — повезло, что гильзу не разорвало внутри. Добытый трофей тут же уходит в руку Дориана, он убирает гильзу к себе в карман, достаёт из другого скромную флягу с горячительным и пихает в грудь младшего брата.       Дирк спешно откручивает крышку кожаной фляжки, фиксирует свободной рукой плечо брата и льет водку на рану, обеспечивая минимальное обеззараживание раны. Старший вновь во всю глотку матерится, рычит и возмущается, но не пытается вырваться из чужой хватки, сидит смирно и терпит, понимает, что эту боль никак не избежать. — Если он говорил с громкоговорителя, значит, эльф явно не находится в гуще событий, — торопливо рассуждает Дирк. В процессе разговора он роется в скромной поясной сумкой с минимальным запасом медицинских припасов, выуживая оттуда мощное обезболивающее, содержащее в себе тяжёлый наркотик. — Он явно где-то под крышей, поотдаль от нас. Каким образом его ловить тогда? — Надо устроить провокацию, чтобы он совершил какую-то невозможную тупость, — через зубы цедит Дориан. Отворачиваясь на моменте со шприцом, он старается скрыть давнюю, детскую боязнь игл. — Помимо эльфа, надо поймать ещё пару подозрительных морд, которые могут быть связаны с сопротивлением, — часто вдыхая и выдыхая, рассуждает старший. Он правда старается не обращать внимания на холодный, тонкий металл, проникающий прямо вглубь раны, но выходит скверно. — Плевать на администрацию, пусть делают чё хотят, для нас главное выцепить этих уродцев. — Но, наша первостепенная задача ведь… — хотел было возразить Дирк, но быстро был прерван. — Плевать мне хотелось на всех этих политиков, вместе взятых! — рычит и перебивает он, опасно выпучив глаза. — Я должен докопаться до сути, Дирк, как ты не понимаешь?! За защиту этой богодельни нам с тобой ничего, кроме скупого «спасибо», не достанется! — Понял, — выдыхает младший, побежденно покачивая головой.       Дирк был бы и рад не участвовать в наборе новых пленных, отдавая предпочтение защите здания администрации, но… Идти против приказов старшего не имел права.       Обезболивающее проникает в организм раненного мужчины, разливается изнутри и буквально через пару минут дарит былое состояние покоя. В подарок с ним, к слову, шёл и лёгкий туман перед глазами, едва заметная замедленность движений и гул во всём теле. Кровь по венам натурально стала закипать, создавая ощущение бурления где-то изнутри. Всё это для целеустремленной личности Дориана — сущие пустяки, он не раз выполнял задания будучи пьяным в стельку, поэтому точно знал как действовать далее.       Плечо наскоро перевязывают чужие сильные руки, и не то, чтобы это сильно меняет положение дел. Бинт находится на небольшом расстоянии от самой раны, ведь защита, имея многослойность, не позволяла сделать всё как полагается. Вдобавок ко всему, теперь Дориан имел отличительный знак в виде белой повязки из бинтов. Он ярко отделял конкретного солдата от остальных, похожих по всем параметрам людей в форме. — Каков наш план? — спрашивает наконец Дирк. Усаживаясь теперь на корточки перед братом, он невзначай проверяет наличие патрон и общую готовность всего имеющегося оружия. — Наши солдафоны начнут вязать всех без разбора, буйных будут расстреливать, — рассуждал мужчина, постепенно приходя в себя и оправляясь от болевого шока. — Хотелось бы мне запихнуть эту гильзу в глаз снайперу, да по-глубже, чтобы до мозга достало, но я понимаю, что это неоправданный риск, — покачал головой он, взглянув на пулю, которую буквально недавно вытащили из плеча. — Предпримем попытку завлечь всю верхушку сопротивления на площадь. У нас как раз имеется парочка удачных фотографий с дохлым эльфом и его друзьями.       Дирк сосредоточенно кивнул. В такие моменты, младший прекращал удивляться извечно высоким должностям старшего. Именно сейчас приходило осознание, за что Дориану выдавали столько наград и повышений. Ум Дориана был чем-то непостижимым для остальных, чем-то запутанным и тёмным. Понять мотивы действий и причину, по которой он так рьяно двигается вперёд — практически невозможно.       Он желал быть лучшим, желал быть умнейшим, хотел быть сильнейшим и непобедимым во всех смыслах, готовый поставить на кон ради победы буквально всё, сам имел. Дирк никогда бы не догадался до такого, особенно, учитывая подавленное состояние после инцидента с принцем.       Фотографии также делал старший, устроив сразу после поражения в клубе свой собственный кукольный театр из мёртвых тел. Никто из коллег не поддержал Сондера старшего в спонтанной, странной идее. Многие посчитали фотосессию с трупами проявлением крайней степени сумасшествия, и только Дирк тревожно наблюдал за тем, как брат передвигает охладевшие конечности мертвых бойцов в естественные позы.

***

      Сопротивление имело доступ исключительно к громкоговорителям. Взломать главный, огромный телевизор на площади, что возвышался на крыше старого, пятиэтажного здания, им не удалось. До сих пор экран показывал исключительно живописные места столицы, время и температуру на улице, изредка прерываясь на молчаливую рекламу. Теперь, когда бойня оказалась в самом разгаре, пропитывая свежей кровью главную площадь, на экране вдруг высветилось то, что никогда не появилось бы в мирное время.       Мрачные снимки замелькали с крыши дома. Первым из них был связанный по рукам и ногам мужчина: рослый, крепкий, с завязанными глазами и ртом, но так легко различимый благодаря каштановым, кудрявым волосам средней длины. Белая форма на нём будто бы светилась посреди тёмного, холодного бетона подвального помещения.       Второй снимок уже с девушкой. Она также имела весьма приличный рост и явно была эльфийкой — об этом говорили заострённые уши, что выглядывали из-под повязки на глазах. На фотографии она прикована цепями по рукам к потолку, голова пленницы побежденно свисала вниз, как и светло-русые, длинные волосы, скатывающиеся по плечам. Та же сияющая форма, тот же обречённый вид — она будто бы сама стояла на ногах, но на самом деле снизу, за пределами кадра, её вынужден был держать Дирк.       Третий, мужчина-эльф, был прикован на изображении наручниками к батарее. Его поза в исполнении далась невозможно тяжело. Он сидел на полу, согнув колени ближе к себе, опирался плечом о батарею и через чёрную повязку будто бы смотрел прямо в камеру, создавая четкое впечатление внезапного фото. Заставить безвольную голову смотреть чётко в объектив помогли тонкие, почти незаметные в реальности и невидимые на фото, тонкие нити. С ними управился Дориан, будто настоящий кукловод.       Четвертый молчаливый снимок был тем, над чем Дориан заморочился больше всего. Остальные мёртвые тела врагов имели ранения везде, кроме головы, что значительно облегчало обеспечение правдоподобности их жизни. А вот низкорослый эльф получил ряд пуль прямо в лицо. Сондер старший долго материл брата за это, отвесил даже пару подзатыльников, когда труп отказывался правдоподобно гримироваться.       В конечном итоге, они нашли удачный выход из ситуации. На последней фотографии эльф сидел на деревянном стуле, привязанный руками позади, а буквально всё лицо покрывал плотный слой бинтов. Имелись крохотные отверстия в районе ноздрей, придавая картине правдоподобности. Короткое каре светлых волос скрылось за слоями бинтов, но пара родинок на шее, напоминающих вампирский укус, чётко вошли в кадр, позволяя точно определить знающему личность обезличенного эльфа на фотографии. Его голову также пришлось поднять нитями, но смотрел он не в камеру, а вперёд. По задумке Дориана, эльф должен был складывать своей позой впечатление крайней растерянности и страха.       Основная часть толпы не заметила увлекательное слайд-шоу, которое для них устроили. Кастиэль, по-прежнему восседающая на крыше, сразу подметила смену рекламы супермаркета на кадры, взятые словно из фильма ужасов. Сердце в груди эльфийки замерло уже после первого кадра, и с каждым последующим в лёгких становилось будто бы меньше кислорода. Изнутри всё сводит, скручивает болью, тоской, на голову падает невыносимое чувство отчаяния и бессилия, что привычно вызывает гнев, чистый, без каких-либо примесей страха. Кулаки сжимаются до побеления костяшек, слёзы собираются в уголках. Только на последнем кадре глаза в ужасе округляются, наблюдая на экране Фисалиэна, родного брата-близнеца Фира.       Девушка страшится не того, что юноша умудрился попасть в плен, не того, что на фото его лицо полностью окутывают кровавые бинты, нет. Она, как командир, боится, что буквально через мгновение об этом узнает Фир. С вероятностью девяносто девять и девять процентов — он бросится в бой, рискуя жизнью ради брата, чего враг, собственно, и добивался. Эльфийке с таким великим трудом получилось уговорить товарища не выступать на поле боя, а остаться в штаб-квартире неподалеку… Теперь все её старания будут пущены насмарку. Она уже знает, что Фирнесера никто не сможет остановить. Эльф натворит глупостей и, скорее всего, погибнет.       Кастиэль занимает новую позицию с винтовкой, перемещаясь к новой крыше здания. В этот раз забравшись сразу на пятый этаж, только после девушка слышит новый голос из громкоговорителей. Он явно не принадлежит ни одному из её союзников.

«Это обращение предназначается стране, которая возымела смелость разрушить наше процветающее, храброе и сильное государство изнутри.»

      Из динамиков вещает официальный голос, не отражающий в себе ни капли сомнений или волнений на фоне проходящего кровопролития.

«Эльфы, что вторглись на наши великие земли, эльфы, что вручили в руки наших людей оружие, эльфы, которые запутали наш народ, убеждая в том, что ваше государство совсем не любит вас!»

      Шум громкоговорителей смог отвлечь на себя некоторую часть обычных людей, когда как агенты сопротивления, не имея ни одного опознавательного знака, продолжали бой с солдатами.

«На экране вы наблюдаете предателей, вы наблюдаете убийц, которые безжалостно расправились с нашими людьми.»

— Красиво заливает, да вот не по теме, — фырчит Кастиэль, вновь выудив из набедренной сумки рацию. Нажав кнопку дрожащей рукой, девушка полностью легла спиной на крышу пятиэтажного, панельного здания, взглянув на небо, затянутое тучами. — Фир, ответь. Фирнес, приём, это Кастиэль, выйди на связь, — нервно тараторила она в микрофон рации. Нахмурив тёмные, прямые брови, эльфийка постепенно теряла надежду. — Твою мать, куда этот коротышка подевался?!

«Мы не убили их, даже после того, как они устроили нашим солдатам жестокую западню, в которой погибли все, до одного.»

      Всё звучит в должной мере уверенно, вызывая у некоторых призрачное ощущение доверия к словам говорящего.

«Погибшие солдаты имели счастливые семьи, детей, свои собственные квартиры и дома. Их жены больше никогда не обнимут своих мужей, их дети больше не получат отцовской любви и тепла. Атмосфера в их домах навсегда останется мрачной, а семья и родственники никогда не забудут той невыносимой боли, что принесла им потеря.»

— Да, Кастиэль, это Рей, — отзывается знакомый голос на той стороне линии. К сожалению, голос точно не принадлежит эльфу, связь с которым так желала установить эльфийка. — Фирнес ушёл буквально пару минут назад, я не смог его остановить. — Да твою мать, безбашенный коротышка! — громко выругивается девушка, подавляя в себе желание швырнуть тяжёлую рацию с крыши. Кастиэль глубоко вдыхает, выдыхает и прикрывает глаза, стараясь игнорировать вещающий на фоне голос из громкоговорителей. — Хорошо, я тебя поняла, конец связи.

«Мы держим их в плену, по мрачным кадрам вы легко можете это понять. Нам нет никакой пользы от их заточения, нам приходится кормить и латать раны хладнокровных убийц. Однако, если это та самая необходимая мера, которая поможет восстановить порядок в нашей великой стране, мы будем ею пользоваться.»

      Пламенная речь уже долго не унимается, мужской голос, переполненный театральным драматизмом, раскатывается оглушительной волной по всей площади. Больше всего Кастиэль, как и другим чистокровным эльфам, было обидно за то, что сказанное не имеет и тени справедливости. Это лишь сладкая ложь, обязанная собой убедить несведущих в делах прошлого людей в том, что сопротивление — враги, явившиеся с недобрыми намерениями.

«Эльрунг, мы настоятельно требуем, чтобы вы покинули территорию нашего государства.

В противном случае, мы будем вынуждены открыть на вас охоту.

Вы собственными руками убьете плененных нами бойцов, их кровь будет навечно останется тёмными пятнами на ваших душах.»

      Кастиэль прибегает к крайним мерам. Естественно, эльф не удосужился взять с собой рацию. Вероятно, обезумевший от горя и новой надежды Фирнес, взял только пару пистолетов да автомат, позабыв обо всех инструкциях, что выдали им в Эльрунге. Осталась последняя надежда на то, что телефон всё также торчит в заднем кармане просторных джинс, а не оставлен или вовсе разбит в порыве эмоций.       Девушка не собиралась вестись на провокацию. Смерть агентов, отвечающих за ловушку в клубе, уже давно успели оплакать, вспомнить всеми хорошими словами и даже соорудить пустые могилы, что имели лишь табличку имён. То, что они живы, никак не должно изменить ход прописанного сверху плана. Рисковать свободой сразу трёх государств ради четырех бойцов — совершенно безрассудно и глупо. Кас удивило то, что правительство посчитало весьма уместным ставить на чаши весов миллионы сломанных судеб против четырех агентов, которые и так, и так не выберутся из плена живыми.       И только потом, спустя пять долгих гудков в динамике телефона, девушка начала понимать ради чего был развернут этот цирк. Ожидать ответа эльфа становится буквально невыносимо, вены набухают на висках и руках, глаза дичают. Желание забить непослушного мальчишку ногами при первой же встрече — множится, не по минутам, а по секундам. — Мне некогда, Кас, — в конце концов отвечает равнодушный голос в телефоне, наконец подарив девушке временное чувство облегчения. По звукам, которые раздавались на фоне, было нетрудно понять, что парень куда-то бежит. Это нетрудно заметить и по учащенному, тяжёлому дыханию. — Не пытайся меня отговорить, у них мой брат. — Ты самый тупоголовый эльф из всех, кого я когда-либо встречала! — буквально выкрикивает девушка в трубку. Кулаком свободной руки ударяя в поверхность крыши, она тем самым чуть не сломала самой себе руку. — Это ловушка, как ты не понимаешь! Даже если он жив, они никогда не согласятся его отпустить, а ты никак ему не поможешь, только сдохнешь сам или окажешься рядом с ним, под жестокими пытками! — Окажусь рядом с ним… Да, меня вполне устраивает такой исход событий, — вновь холодный, безразличный тон. И, тем не менее, голос едва дрожит, что выдает факт присутствия слёз у того, кто, казалось бы, никогда не плакал. — Ты знаешь, что даже если я окажусь в плену, я им ничего не скажу. Поэтому общей миссии мой исход никак не угрожает, — хмыкнул простодушно он, чем снова спровоцировал собеседницу на эмоциональный удар кулаком в поверхность крыши. — Мы либо вместе выберемся из этой западни, либо вместе в ней умрём, там как повезёт. Ряды сопротивления не сильно пострадают, если вдруг потеряют одного ещё эльфа-коротышку. — Фирнесер, я прошу тебя, я умоляю, останься на квартире, — уже в отчаянии завывает эльфийка. Прижимая к глазам ладонь в серых перчатках, она старается сдержать накатывающие слезы. — Останься с нами, подумай ты, чёрт возьми, о своём брате, в конце концов! Он бы не хотел видеть тебя, избитого и измученного, на соседнем стуле от себя, — эмоционально выкрикивает она, сама не понимая почему так сильно переживает за жизнь простого солдата. — Не иди никуда, я умоляю, просто останься с остальными, не рискуй своей жизнью. Я и так пережила много смертей своих товарищей, не пополняй их список, пожалуйста, Фир! — Всё будет в порядке, Кас, — спокойно отзывается эльф, когда пламенная речь девушки наконец затихает. — Я справлюсь, просто верь в меня и не грусти сильно, если вдруг проиграю. — НЕ СМЕЙ КИДАТЬ ТРУБКУ, ФИРНЕСЕР! — во всю глотку выкрикивает Кастиэль. Как-то резко поднявшись на ноги, она неосознанно захотела схватить парня через экран телефона и прижать к себе.       И всё-таки, вызов прекращается. Все последующие попытки дозвониться до контакта, записанного в телефоне как «коротышка №2» — не заканчиваются успехом. Раз за разом один и тот же голос вещает одни и те же слова.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

***

      Дориан сумел сотворить натуральное чудо. Явившись к главному фургону напару с младшим, он почти с ноги вошёл в весьма тесные покои командиров. На митинг выслали не только ненавистного Сондеру старшему Роя Терренса, заправляющего всеми заданиями в рамках государственной базы, но и остальных, занимающихся наведением порядка за пределами столицы, в менее крупных городах.       Среди рослых, крепких мужчин в форме Дирк ощущал себя как самый настоящий котёнок в стае волков. Суровые лица нередко покрывали шрамы и морщины. Тестостерон бил через край, ведь если не полноценная борода, то небольшая щетина имелась у каждого из них. Когда как сам Дирк, не получивший за все двадцать пять лет даже девственные усики, был гладок лицом, будто задница младенца, за исключением пары тройки незаметных шрамов, разумеется.       Старший не боялся никого из присутствующих, к слову, никогда не боялся. В такой компании Дориану уже приходилось присутствовать во время одного из общих совещаний. С ними же, тогда совсем юный солдат, умудрился подраться в первый же вечер в баре, когда внутри плескалось не меньше двух литров дорогого виски.       Встав на пороге, мужчина коротко, из чистой вежливости к всем, кроме Роя, дежурно отдал честь, а Дирк машинально лишь повторил жест, несколько переживая за верность повторенных движений. — Значит так, слушайте сюда, — с ходу, командирским тоном начал Дориан. Потеснив на буром, кожаном сиденье фургона хмурого как грозовое небо Роя, он сдвинув действующего командира ближе к краю. — Нам нужен доступ к главному экрану площади и кто-то, кто будет читать тест в громкоговоритель. — Ты думаешь, что у нас без тебя проблем мало, да, Сондер? — оскалившись, ожидаемо резко реагирует Рой Терренс. Демонстративно он сдвигает Дориана обратно к краю, возвращая себе расслабленную позу с широко раздвинутыми ногами. — Ты какое вообще право имеешь заявляться так нагло в фургон командиров, рядовой? Мне помочь тебе вспомнить где твоё место?       Дирк теперь и вовсе чувствует себя лишним на разыгравшемся спектакле. Он не командир, им и ни был никогда, никогда не целился в столь ответственные должности. Помимо прочего, младший априори не любил общаться с такими людьми, будто бы преисполненными чем-то особенным, другим, более могущественным. Дирк знал, что с минуты на минуту между нынешним командиром и бывшим разразится драка, которая буквально перевернёт здесь всё вверх дном. Младший снова будет лишь наблюдать, не пытаться остановить или принять чью-либо сторону. Просто стоять, но в этот раз без сигареты. Мужчине захотелось выйти, покурить, подождать, пока двое вдоволь навеселятся, сравнивая чья голова — умнее, а кулак — тяжелее.       Каждый раз, когда Дирк на долю секунды закрывал глаза, во тьме, под покрывалом век, постоянно представала одна и та же картина. Испуганный, со сломанным носом, в крови, смотрящий полными ужаса глазами Иларион, с уст которого раз за разом сходит одна и та же фраза: «Ты и есть — монстр».       К всеобщему удивлению, Дориан не реагирует на командира Терренса так, как отреагировал бы в любой другой ситуации. Старший хмурится будто бы устало, смеряет взглядом нового командира, обводит пасмурным, оценивающим взором с головы до ног и вдруг просто отворачивается, будто мужчины более вовсе не существует. Далее он обращается исключительно к коллегам, с которыми имел честь помериться силой намного ранее. Они, к слову, намного лояльнее относились к Дориану, изначально не поддержав решение начальства об удалении Сондера с поста командира. — Я хочу поймать эльфа-близнеца уже полтора месяца, но эта тварь, кажется, прознала об этом раньше и прячется, — сосредоточенно продолжил Дориан. Ровно также, по-хозяйски, он расставляет ноги в стороны, опираясь в колени предплечьями. — Этот эльф под пытками точно выдаст нам всю подноготную сопротивления, все базы, имена и вооружение, поэтому необходимо любой ценой его заполучить, — продолжает Дориан и встречается с немыми вопросами в глазах мужественных коллег, многие из которых моментально скрестили руки на груди. — Эльф выдаст нам это только ради спасения своего мёртвого брата-близнеца, искренне поверив в то, что он жив. — Ты действительно думаешь, что это может сработать? — скептично вопросил один из мужчин, всерьёз раздумывая над словами бывшего командира. — И каким образом ты собрался его ловить, позволь узнать? — Просто слушайтесь моих указаний и у нас всё получится, — ухмыльнулся самодовольно Дориан, гордо задирая нос. Лишь на секунду он позволяет себе взглянуть на Роя, что подозрительно притих и осел.       Рой Терренс вскоре покинул фургон, объяснив свой уход нелепой отговоркой с явной претензией. Он сказал, что не намерен просиживать штаны на одном месте, когда за пределами бронированного укрытия происходит кровавый ужас. И, тем не менее, закон гласил, что командиры не должны заниматься тем же, чем заняты обычные рядовые солдаты. Напоминать об этом Рою никто не стал, причина ухода и без слов ясна. Он проиграл Дориану в борьбе за власть в коллективе, при чем — всухую. Мужчина не привык проигрывать, в особенности столь сравнительно молодым и наглым, как Сондер старший. Но и противопоставить ничего не мог — большинство приняло наглеца к себе, закрывая глаза нарушение базовых правил общения с главнокомандующими.       Благодаря помощи мужчин удалось наладить связь с вещанием экрана. Трансляциями занималось небольшое рекламное агентство. Без особых проблем они согласились передать на экран всё, что потребуют, только услышав должности звонящих. Файл с фотографиями был передан по почте напрямую в агентство. Вместе с сотрудниками было обговорено чёткое время пребывания изображений на экране, а также фильтры, наложенные поверх.       В следующую очередь, Дориан напару с Дирком взялись за написание дежурной речи, которая вскоре прозвучит громогласным, жёстким и уверенным голосом одного из командиров. — Серьезно? Ты думаешь, что люди будут не в курсе, что в прошлом году мы сами напали на Эльрунг, уничтожив четверть от всего населения? — нахмурился вдруг Дирк. Остановившись в записях на первой же строчке, он застыл с ручкой между пальцев, покрытых сухими пятнами крови. — Неудивительно, что они начали разводить чёрт пойми что на наших землях. Спасибо, что вовсе не скинули на нас ядерную бомбу. — Погоди, Дирк, — вдруг вмешался один из командиров. — Ты хочешь сказать, что считаешь эльфийское вторжение чем-то справедливым и логичным? — продолжил он, недоверчиво изгибая густую бровь. — Может быть, ты считаешь и смерти наших товарищей справедливыми? А может, и вовсе полагаешь, что правда стоит на стороне Эльрунга?!       Дирк понимает, что сказал лишнего, понимает и Дориан. Если младшего брата нарекут предателем родины — он точно не сможет ничем в дальнейшем помочь старшему. Ещё хуже, если Дориан лишится всех наград и званий за один только факт родственной связи с предателем.       Дирк хочет что-то ответить, но сразу, как только открывает рот, чувствует удар ботинка брата где-то внизу. Он замолкает, позволяя старшему сказать. — Он не это имел ввиду, товарищ командир, — вздыхает виновато Дориан, сложив тяжёлую ладонь на плечо брата с характерным хлопком. — Разумеется, он всецело поддерживает людской народ, в ином случае Дирка бы и не оказалось в наших войсках, — продолжил он, с важным лицом доказывая то, в чём сам не до конца уверен. — Я даю вам слово, что мой брат до конца будет сражаться за интересы и свободу Северного государства. — Да, всё так, — успевает только выдать Дирк. — Следи получше за младшим, Дориан Сондер, — фырчит суровый командир, закидывая ногу на ногу. — Нельзя допускать, чтобы молодежь отбивалась от рук. — Так точно, товарищ командир, — спокойно кивает Дориан. — Этого больше не повторится.       В конце концов, братья возвращаются к написанию речи. Теперь старший нависает сверху, следит за каждым словом и всё-таки решается выдать ответ на рискованный вопрос. Он из последних сил держится, чтобы не впечатать младшего в стол — времени всё меньше, эльф должен быть где-то рядом. Нельзя его упустить. — О войне с эльфами здесь знаем только мы и сопротивление, все остальные и не догадываются, что где-то что-то вообще произошло, — прошипев через зубы, отвечает Дориан, с силой сжимая плечо брата пальцами.— Пиши, что говорю и не докапывайся до каждого слова, Дирк.       Первый абзац написан и для всех остальных он звучит весьма правдоподобно, весьма здраво и уверенно, как и должно быть, но младший продолжает сидеть с постной миной. Осознание всей корыстности государства, в котором родился и вырос, бьёт будто разводным ключом по голове, от того становится совсем тоскливо. Вместе с этим вспоминается и обман, затянувшийся и на какое-то время ставший правдой для Дирка, а для Илариона до сих пор таковой являющийся.       «Мы не убили их, даже после того, как они устроили нашим салдатам жестокую зопадню, в которой погибли все до однаго», — выводит с ошибками на бумаге Дирк, едва ли сдерживая истерический смех. Северные агенты их убили, буквально всех, за смерть последнего отвечает лично Дирк, завершивший жизнь эльфа из чистого милосердия. Более того, не только убили, но и устроили фотосессию с трупами, игнорируя возрастающую трупную вонь в помещении. — Сопротивление мы такими речами точно не обманем, ты ведь это понимаешь? Они видели, как наш народ убивал и насиловал во время вторжения! Готов поспорить, они знают обо всех грязных делах, что мы проворачиваем или спонсируем. — Ещё одно слово и я сломаю тебе нос, Дирк Сондер, — со всей серьезностью отзывается Дориан. До этого мужчина из стороны в сторону ходил в раздумьях, но теперь встал на одном месте, прожигая осуждающим взором. — Я уже говорил, что основная цель этой речи — спровоцировать близнеца, может быть, вместе с этим, и парочку их солдат, если они заметят пропавшего близкого на остальных фото, — вновь пояснил мужчина, показательно взмахнув руками. — Иным образом информацию об их организации мы не достанем.       Дирк дёргается, когда старший в очередной раз на него замахивается. Он понимает, насколько жалко выглядит это со стороны, но ничего с собой не может поделать. Руки сами боязливо закрывают лицо, готовые принять на себя очередной мощный удар. Мужчины в форме, в свою очередь, лишь наблюдают со стороны, стараясь не отвлекать от раздумий Дориана своими разговорами. «Эти салдаты имели счасливые семьи, детей, свои собственые квартиры и дома. Их жоны больше никогда не обнимут своих мужей, их дети больше не получат оцовской любви и тепла, атмосфера в их домах навсегда останется мрачной, а семья и родсвенники никогда не забудут той невынасимой боли, что принесла им эта потеря.»       Дирк бы прокомментировал и эту часть речи, но теперь не рискнул. Он чётко понимал, что если старший пообещал сломать нос — он обязательно это сделает.       От написанного становится откровенно смешно. Никто из бойцов, пребывавших с ними на задании по зачистке клуба, не имел никаких семей. Может быть, у кого-то из них и были дети, но исключительно по чистой случайности, незапланированные, оставленные без отцов и матерей намеренно, без каких-либо драматических мотивов. Этим людям было глубоко плевать на семью, на родителей и на появившееся или будущее потомство. Всё, ради чего они обращались в жестоких убийц, начиналось на «де» и заканчивалось на «ньги». И, вдобавок ко всему, только благодаря находчивости и хитрости старшего, им удалось выбраться из западни вдвоём, почти целым и невредимым, что абсолютно обесценивало весь контекст описанной ситуации.       Дирк изо всех сил старался очистить голову во время написания речи. Размышлять о тщетности бытия совсем не остаётся времени и сил, когда за пределами фургона разворачивается бойня. Дома, в четырёх стенах, латает сам себе раны тот, кого Дирк впервые за всю жизнь так сильно и искренне полюбил. И теперь он вынужден быть соучастником в деле, цель которого только одна: поймать и пытать до последнего того, кто действительно сражается за благое дело. Раньше, до Тиаридари, Дирк не смел задумываться о этической составляющей внутренних дел организации и государства в целом. Он действовал, будто робот, выполнял любые приказы без лишних мыслей и даже не пытался рассудить, сражается ли он за благое дело или нет. Работа есть работа — казалось, будто он и не имел права выбирать.       Сондер младший до сих пор не имел такого права, но теперь имел возможность взглянуть на ситуацию под иным углом. Кажется, что до глубинных осознаний жилось намного проще.       Дирк отдал написанную от руки речь в руки одного из командиров. Мужчины сверились с правильностью написания, со смехом ткнув младшего в кучку глупых грамматических ошибок. Ошибки в тексте младший допускал ввиду отсутствия полноценного образования. Повезло, что к двадцати пяти годам младший вовсе писать и читать нормально научился. Насмешки кажутся мужчине обидными, хоть и обижаться здесь не на что. Он и правда был не силён в родном языке.       План пришел в действие, а Дирк на время осуществления предпочел выйти и покурить. Охотно изолируясь от неприятной, шумной компании мужчин, он невольно думает о том, что никогда не сможет стать в их тесных кругах «своим».

***

      Фирнес не имел чёткого плана действий от слова совсем. Только заметив из окна штаб-квартиры изображения на огромном экране, парень буквально потерял голову, но пока не понимал от чего. От радости ли за то, что все товарищи, уверяющие в стопроцентной смерти близнеца, оказались неправи. Или же, горечи за то, что он, Фисалиэн, родной брат-близнец, сейчас пребывает в плену врага, с подозрительно плотно перебинтованным лицом. О том, что могли сотворить с миловидным лицом Фиса оставалось только гадать, но близнец и в этом старался найти хоть какие-то плюсы. Если его лицо обезобразили до неузнаваемости, то более никто не сможет их перепутать здесь, на свободе, в спокойное время, если оно когда-либо вновь настанет.       Бросаться в бой, не имея никакого прикрытия, даже для него казалось настоящей глупостью. Он потерял голову, но не настолько, чтобы сдаваться врагу с голыми руками, поднятыми в воздух. Перед тем, как пойти на выручку родному брату, парень планировал снести как минимум десять голов вражеских солдат, а в идеале — спасти чью-то жизнь. Он не знал как, он не знал каким образом, но желал добраться до Фиса, вызволить и перерезать глотки каждому, кто посмел попытаться отнять самое дорогое.       В мусорном пакете, вместе со скромным запасом необходимых вещей, пылился также и костюм, одеть который товарищи заставили на одной из попоек. Набор вещей всё тот же, то же пушистое платье, те же кеды со стразами, те же капроновые колготки и те же украшения, разве что парик сильно помялся. Каштановые, чуть вьющиеся волосы пришлось расчёсывать на себе, поправляя дрожащими руками каждую прядку. Теперь он снова совершенно неотличим от настоящей, человеческой девушки. Эльфийские, заострённые уши прочно скрыла чёрная шапка, которая служила в том числе защитой от случайного падения парика.       Смотреть на себя в зеркало далее он не планировал. Только лишь сверившись с тем, что сконструировал образ с необходимой долей реализма, Фир последовал прочь из скромной двушки на третьем этаже. Коллеги, развернувшие всё оборудование в соседней, гостиной комнате, и глазом моргнуть не успели, как след эльфа простыл.       Из оружия парень взял с собой лишь пистолет, тактично спрятанный во внутреннем кармане пальто, а к нему и пару небольших ножей, закреплённых под юбкой платья парой крепких резинок. Брать всевозможные боеприпасы будет являться лишним привлечением внимания, что уже можно приравнять к проигрышу. Образ глупой, заблудившейся девушки в лице Фирнесера не должен вызывать сомнений. Лишь грязное влечение, которым Фир и планировал воспользоваться.       Воздух на улице будто бы стал совсем иным. Парень ощущал запах крови, но не физически, а скорее психологически. Выстрелы из автоматов звучали всё чаще, кровью пропитывалась земля столицы. Всё больше судеб либо бесповоротно обрывались, либо ломались, и их треск буквально звучал в закрытых шапкой ушах парня. На улице всё ещё не май месяц, хотя лето уже не за горами. Холодный, сырой ветер обдает парня своей волной, от чего каштановые кудряшки взмывают в воздух. В закрытом дворе обычного жилого дома было пусто и тихо, когда за железным забором происходил сущий кошмар.       Фирнесер уверенной походкой проследовал к калитке. В глазах, кажется, навсегда застынет образ близнеца с перевязанным, окровавленным лицом. Парень помышляет не спать до самой встречи с ним, дабы тактично избежать кошмаров.       Границы администрации уже прорваны, но смысла от этого теперь никакого. Главу города давно увезли на бронированной иномарке с непроглядной тонировкой. Мужчину, что регулирует местные законы, надёжно спрятали за спинами охраны в деловых костюмах.       Только ступив на площадь, Фирнес с ужасом обнаружил количество мёртвых тел рядом с воротами. Мужчины, женщины, кое-где, казалось, лежало бездвижно даже тело совсем юной девчушки с розовым портфелем. Это была школьница, которая чисто случайно попала под обстрел. Эльф видел, что основную часть бунтующих мужчины в форме скручивают. Для поимки некоторых применяют силу, со всего размаха проходясь чёрными дубинами вдоль позвоночника. Крутили всех, но кое-кто брал преимущественно симпатичных девушек и женщин. Вопросов о причинах такого выборочного задержания не возникало, ответ очевиден — бордели. Заведениям оказания услуг сексуального характера всегда нужны новые лица. Старые слишком быстро приходят в негодность.       Фир видел своих людей в толпе. Они также, как и он, не выделялись. Одетые в совершенно повседневную, удобную одежду, бойцы сопротивления отичались от обычного люда лишь хитрым взором и меткими ударами. Разумеется, в кровавой бойне полегли и некоторые из агентов, но далеко не все. Оставшиеся не отступались, не сдавались и не боялись, вдохновляя своим примером Фирнеса на новые подвиги.       Больше всего парня заинтересовал фургон, в который запирали исключительно девушек. Влетев в толпу, эльф легко нашел своего личного солдата, который за долю секунды сумел оценить внешний потенциал и тут же перешёл к задержанию. Фир сопротивлялся сильным рукам мужчины, но не сильно, так, как бы сопротивлялась кудрявая девушка в платье, якобы случайно оказавшаяся в самой гуще событий.       Как и ожидалось, его привели в тот самый фургон, донельзя забитый разнообразными дамами. Если рассуждать логически, то именно этот набор людей отправится в бордель, в самый обычный, с людьми. Подобную практику давно легализовали на территории человеческих земель, для девушек бордель являлся своеобразной альтернативой заключению в тюрьме. В северном государстве приговор для женщины мог звучать именно так, при чем, на законных основаниях. В какой-то момент власть посчитала, что негоже заключённым девушкам прозябать лучшие годы в тюрьме, когда на них вполне можно заработать. На языке закона, данное явление ласково называют «принудительные, исправительные работы».       Эту систему также объясняли во время инструктажа в Эльрунге, перед отправкой на опасную миссию на территорию врага.       Эльфа буквально заталкивают в фургон, где из свободных мест остался только пол. Кожаные лавочки полностью заполнились молодыми, испуганными до чёртиков девушками. Мельком пробежавшись взглядом по лицам пленниц, Фир сделал окончательный вывод о том, что никто из сопротивления сюда не попал. Оно и неудивительно, ведь их девушки совсем не красились на это задание, причёсок не делали, а юбки и вовсе давным-давно оставили пылиться в шкафах, не имея поводов ими воспользоваться. На войне, пусть и пока скрытой, нет места пышным вечеринкам. — Как звать? — спрашивает один из мужчин в форме, чье лицо наглухо скрыто чёрным шлемом.       Фир возвращает фокус внимания на мужчину, стараясь изобразить испуганное лицо. Он прекрасно понимал, что если внешность, данная природой, всегда больше напоминала девушку, то мужской, холодный голос никогда не спутают с женским. Как только он откроет рот — обман будет раскрыт. Парень тактично молчит, будто рыба, смутно вспоминая немой язык. К слову, владел им далеко не каждый, можно сказать, что практически никто, кроме немых и их друзей да родственников. Этим фактом и пользуется Фирнес, с лёгкостью руками изображая фразу: «гори в аду, обезьяна», но делая это с таким видом, будто бы говорит о том, что он немой.       Одна из сидящих девушек сперва округляет глаза, ей с трудом удаётся сдержать смех с того, что увидела. Лишь потом она решает пояснить: — Она — немая, её зовут Катрин, — дрожащим голосом произносит блондинка. Пленница даже повеселела на долю секунды, несмотря на ближайшие перспективы суда, где её осудят и на законных основаниях отправят отбывать наказание в бордель. — Понятно, инвалидка, — устало выдохнул мужчина, делая новые записи в блокноте. Именно там хранились все имена и точное описание каждой из девушек, начальство обязало вести точный учёт всех задержанных.— Сколько лет, уже трахалась или ещё нет?       Фирнес на секунду вышел из образа крайне напуганной девушки. Взглянув на мужчину после столь откровенных, личных вопросов с крайне хмурым выражением лица, эльф с трудом сдержал себя в руках, чтобы не послать мужчину обычной речью. Эльф вновь жестами показывает фразу, но в этот не дурачится, убедившись, что хоть кто-то его понимает.

«Скажи ему, что мне семнадцать и я девственница. Не переживай, мы выберемся отсюда, у меня есть ствол».

— Ей семнадцать и у неё есть ствол, — резко, совершенно необдуманно выдает девушка, сразу после зажимая себе рот руками. — Нет, я имела ввиду другое, простите, я не так хорошо знаю их язык, извините, — тут же начала оправдываться девушка. Быстро помотав светловолосой головой, она так нервно размахивала руками, что во лжи не сомневался теперь никто.       К слову, руки никому здесь не сковывали, девушки сами садились в фургон, стоило лишь поднять дуло автомата. — Обыщи инвалидку, вдруг она не ошиблась, — удивлённо приказывает мужчина своему коллеге, что всё это время стоял совсем рядом с автоматом наперевес. — Теперь даже инвалидки со стволами гоняют, вот времена пошли.       Фирнесер не то, чтобы разочаровался в своей переводчице. На мгновение ему захотелось лично прострелить голову глупой, испуганной блондинки, но лишь на мгновение, ведь он и сам понимал, что та сболтнула лишнее совсем не со зла. Она переволновалась, что вполне ожидаемо в сложившейся ситуации, этот момент стоило предугадать заранее, но… Фир хотел успокоить её, хотел дать надежду на спасение.       Неизвестный солдат подходит к Фиру, первым же делом хватаясь за сдвинутые, тонкие ноги, согнутые в коленях. К счастью, ножей обнаружить сразу мужчине не удалось, ведь они крепились с верхней стороны бедра, которое плотно закрывала ткань платья. И тем не менее, мужскую принадлежность, сокрытую под простыми, чёрными боксерами, Фир скрыть не мог и никогда бы не сумел, ведь то физически невозможно. — Я сказал тебе обыскать её, а не трахнуть прямо здесь, — звучит строгий голос первого солдата. Того, что сжимал в руках толстый блокнот, и не мог точно видеть то, что происходило за широкой спиной товарища. — Кончай валять дурака, потом с девками поразвлекаешься.       Фир ещё какое-то время любуется удивлённым взглядом мужчины, что по-прежнему сжимал двумя руками худые колени, застыв в полнейшем шоке. Взгляд, к слову, он без труда определил через тонированное забрало шлема. Фирнесер несказанно рад тому, что смог наблюдать неподдельные эмоции на лице незнакомца. — А это нормально, что у неё член между ног? — вдруг спрашивает он, едва поворачивая голову в сторону товарища, стоящего за пределами фургона.       Именно этим моментом Фирнес и пользуется, вытаскивая из кармана пальто небольшой, простенький пистолет. Защита солдат хоть и подразумевала защиту от пулевых ранений, но также не обладала цельной структурой, имея укрепления из стали лишь кусками. В ином случае, мужчины бы банально не смогли даже повернуться в ней, ведь та бы полностью сковала движения.       Фир быстрым движением пальцев снимает пистолет с предохранителя и упирает дуло прямо в крохотный промежуток защиты, целясь в сердце. Тонкий палец спускает курок, на пару минут оглушая выстрелом не только себя, но и буквально каждую девушку в фургоне. Расслабленное, безжизненное тело тут же кренится назад, но эльф не даёт трупу упасть на спину. Изо всех сил Фир держит мужчину за бронежилет, используя как уже не слишком живой, но щит. Именно это спасает от автоматной очереди, которую пустил второй солдат.       Едва выглянув из-за продырявленного на десятки раз тела погибшего солдата, Фир быстро целится и с третьего выстрела попадает пока живому солдату прямо в шею, провоцируя крайне зрелищный фонтан из крови с предсмертными хрипами.       К слову, от автоматной очереди не пострадал только Фир. По крайней мере три девушки поймали пулю в голову, четверо оказались раненными, две из них — тяжело раненными. Досталось и болтливой блондинке, которая, кажется, не слишком разочаровалась новому отверстию в своём бедре. Ведь это никак не помешало ей в панике, как и всем остальным, буквально кучей вывалиться прочь из проклятого автомобиля, который ещё чуть-чуть, и увёз бы в место, из которого не возвращаются.       Фирнес слегка сожалел о том, что не успел как следует попрощаться с переводчицей. Глупые мысли быстро покинули голову, стоило только вновь ступить на сырой асфальт площади, что продолжала собирать на себе трупы. К счастью, маленький инцидент был обнаружен лишь по факту отбытия всех виновных и невиновных, оставляя парочку новых солдат с горой вопросов о том, как так вообще могло произойти.       Фирнес не собирался на этом останавливаться. Сомнительной, туманной целью являлся поиск причастных к удержанию близнеца и остальной команды, принимавшей участие в миссии с западней в клубе. Попутно с этим, он желал спасти парочку невинных жизней. В этот раз фокус удался: пусть прекрасные дамы и ушли с тяжёлыми травмами, а некоторые и вовсе не ушли, но такой исход казался эльфу куда лучше, чем то, что их вскоре ожидало.       Парень, легко поправив волосы и юбку, спрятав ствол в карман пальто ещё в фургоне, проследовал далее к чёрным автомобилям, в которые без остановки загружалось все больше и больше людей. Пока он не поднимал плакатов и не приближался к вратам администрации — никому и дела до него не было, но один странный взгляд на себе он всё-таки словил.       Курящий у фургона мужчина в форме, без шлема, взглянул на Фира с явным подозрением в глазах. Он будто бы узнал его, вглядывался и всматривался, сощурив карие глаза и совершенно позабыв о тлеющем окурке в пальцах. Эльф сперва не хотел придавать странному взгляду особого значения, но когда неизвестный стал двигаться прямо в его сторону — былое спокойствие и радость недавней победы куда-то испарились. Холодок пробежал по коже Фира, как только он допустил мысль о том, что его мог узнать кто-то намного более влиятельный. Кто-то, кто полтора месяца вёл за ним охоту.

***

«Стоп, это чё, наш эльф что-ли?» — едва не поперхнувшись дымом, в замешательстве подумал Дирк Сондер.