Портрет бабочки.

-Не стараетесь, Томиока. Или может, вы просто бездарность? -хмуриттаблоставший от постоянной однобразной пустоты картин темноволосого профессор Юширо и выбрасывает холст в ящик. Гию, в свою очередь, не ответил ничего. Ему было горько признавать, что очередную картину забраковали, но сделать с этим он ничего не может, или не хочет, да и в конце концов парень был согласен с словами профессора, пусть и отчасти. Найти большую, ленивую и тупую бездарность на этом свете просто невозможно... *****************************

Пять лет назад

Красные цифры на табло часов показывали уже три часа ночи, а за окном стояла глубокая темнота, накрывшая собой небо до основания. Звезды не мигали, не рассеивали кромешный мрак, они не горели, будто их заслонила гигантская фигура сказочного великана. Большинство людей в такое время уже бы давно спало, и только лишь один юноша, днем и ночью готовился к экзамену по искусству, не зная покоя и сна. Темные, спутанные волосы струями падали вниз, на тетрадь, загораживая обзор белых, но уже исписанных вдоль и поперек страниц. Худые плечи и ключицы торчали из под кофты, мешком сидевшей на чрезмерно стройном, тонком для мужчины теле. Из-за него Томиоку даже частенько называли девочкой, а в метро к нему разок даже попробовали подкатить, но услышав хриплый, низкий тенор, сразу отстали. Можно было подумать, что Гию сидит так из-за родителей, но это было вовсе не так. Парень попросту не мог спать, иначе его сразу же возвращало в пережитый еще в детстве кошмар. Темный переулок, разорванная одежда, кровь и бледное лицо умирающей сестры сразу же всплывали из памяти, мучая разум и душу юноши отвратительным пережитком прошлого, являвшегося в сновидениях. Томиока даже успел забыть, как выглядел тот маньяк, убивший его сестру, забыл детали переулка и почему они вдвоем оказались там, но последние слова, вырывавшиеся с губ Цутако, он запомнил навсегда. "Проживи достойную жизнь, Гию. Не просирай её зря." И Гию пытался, изо всех сил. Он перестал выходить на свежий воздух, потерял аппетит и хорошее общение с одноклассниками, но зато впахивал так, что он уже даже не грыз, а буквально разрывал гранит науки. Учеба стала его наркотиком, убивавшем абсолютно всё время и силы, а он так и продолжал всё дальше и дальше углубляться в неё, постоянно ощущая, что этого мало. Что этого недостаточно. Что он всё такой же никчемный, бесполезный идиот. ************************ Пары по химии ненавидят все,в основном потому что профессор-дряхлый, чавкающий дедушка с вставной челюстью, от которой получаются смешные звуки, мешающие сосредоточиться, а материал, преподаваемый им-сухая теория, предназначенная для ядерной, сосредоточенной зубрежки. Одним словом, скука смертная, и потому помимо Томиоки в аудитории сидело лишь еще четыре человека. Тишина стояла гробовая, и лишь чавканье профессора и скрип мела по доске нарушал её. За окном стоял ясный, зимний день, без единого облачка на безупречно голубом небе, а солнце вскольз било по снежным холмикам, отскакивая в глаза случайным прохожим. Его алое свечение постепенно садилось, багряным диском утопая за прибрежными скалами зданий в белом море снега. Лиловые краски струились сквозь стекло и сталь, падая на лица учеников и паркетный пол аудитории загадочным маревом. В самом деле, еще не родился более искусный художник, чем природа...Или может это бог так развлекается, наряжая мир раз за разом по своему вкусу, как новогоднюю игрушку? Как бы там не было, превзойти это мастерство или узнать, кто был его автором, человеку пока не дано... Гию сидел, лениво переписывая конспект с доски и особо не вникая, что именно пишет, да смотрел то в окно, то по стенам аудитории, украшенными портретами известных химиков: Менделеев, супруги Кюри, какой-то пожилой джентльмен в белом парике...Великие люди, протолкнувшие человечество на многие десятки шагов вперед. Вот те, кто действительно добился в жизни определенных высот и не прожил её зря. А что же Гию? Мерзкий, безвольный человек с убогими, безвкусными картинами, годящимися лишь для того, чтобы полы ими подтирать... В конце концов, прозвенел долгожданный звонок, и даже те немногие, кто пришел на пару, пулей вылетели из аудитории, а Томиока тихонько вздохнул с ноткой облегчения, выходя в коридор. Сегодня, к счастью, все пары кончились, так что можно было спокойно шуровать домой, хоть и непонятно зачем. Однако, хлопнувшая его по спине ладонь розоволосого оптимиста думала иначе. -Хей, Гию! Завтра выходной. -с улыбкой проговорил Сабито, убирая руку с плеча товарища. -И сейчас ты точно свободен, я знаю, не отвертишься! Сгоняем в спортзал? -Сабито, чертило. -невольно улыбнулся Гию при виде "друга". -Ладно, пошли. Не прошло и получаса, как парни уже были внутри тренажерки, вдумчиво, упорно качая железо. Томиока, как и главный герой одной старой рок-баллады, любил и ненавидел тренажерный зал, как свою собственную улицу роз. С одной стороны-спорт это гормоны счастья, а как они вырабатываются? Правильно, вместе с тестостероном во время длительных физических нагрузок, что позволяет сжечь все ненужные эмоции и некоторое время чувствовать себя счастливым даже после окончания тренировки. Но с другой, это мероприятие платное, и каждый раз, когда Гию попадал сюда, в его голове крутились одни и те же мысли. Люди вокруг занимались этим серьезно, на заработанные своим же честным трудом деньги. А что Томиока? Приходил себя побаловать вырабатывающимися гормонами, да еще и на родительское наследство...Пожалуй, более мразотного, гадкого и нерационального поступка придумать было невозможно. Но по крайней мере, уже через пятнадцать минут это проходило и можно было насладиться тренировкой... Парни качались упорно и продуманно, с прямой целью проработать мышцы груди и плеч, тягая железо гантелей и весов. Сабито подбадривал и себя, и Томиоку задорными, колкими фразочками, и это даже сработало. На короткие полчаса Гию почувствовал азарт и даже принял глупое предложение посоревноваться в том, кто больше отожмет от груди. Начавшееся с шуточной ноты предложение превратилось в настоящее соревнование, и вскоре парни пошли уже на сумасшедшие для их телосложения веса. -Семьдесят! -натужно протянул Томиока, закидывая штангу обратно на стойку. -Твоя очередь. -Надо же, больше своего веса потянул. -добродушно улыбнулся Сабито, приглаживая потные волосы назад. -Я пас, больше своего я пока что не рискну. -Раз я смог, то ты стопудово потянешь. -фыркнул Гию, садясь на скамью, и присосался к горлышку бутылки, жадно глотая воду с растворенным в ней изотоником. -Нет, спасибо, не хочу потом свои ребра по кусочкам собирать. -помотал головой розоволосый и пошел в раздевалку, не оборачиваясь на товарища. -Спасибо за треню, Гию. Чао! Томиока какое-то время еще посидел, проводив своего друга взглядом и чувствуя, как холодный металл упирается в затылок. На губах стоял соленый вкус пота, а за окном уже было темно. Помимо него в спортзале не было не души, и мертвую тишину нарушал лишь тихий свист кондиционера. Гию немного устало прикрыл глаза, а затем едва слышно скрипнул зубами. Сабито явно пытался поднять его самооценку и лишь поэтому проиграл. Чертов эмпат с шрамом на щеке. Зачем нужно было поддаваться ему? От осознания этого, а может от сотворенной для самого себя иллюзии становилось лишь ещё больнее. Посидев еще с пяток-другой минут, Гию внезапно осознал, что время-то уже позднее, а до дома не так и близко. Чертыхнувшись, парень впопыхах побежал в раздевалку, распахнул шкафчик, переоделся и с сумкой под подмышкой выскочил на улицу. Стояла ясная, зимняя ночь. Пар вырывался клубами из рта, поднимаясь вверх. Раньше, когда Томиока был маленьким, он очень любил выпускать пар из рта и любоваться на то, как его облачка растворяются в воздухе, однако сейчас было не до этого, ни морально, не по времени. Таким животным, как Гию необходимо сидеть в своей конуре и не высовываться, думая лишь о том, как же бессмысленно прожили они свою жизнь. Дорога домой заняла не больше получаса, но в абсолютной, непривычной тишине они показались студенту целой жизнью. Тихо скрипнули ключи, поворачиваясь в дверном замке, застонали петли, и наконец стена двери, за которой пряталась нора Томиоки, захлопнулась. Прислонившись к ней, юноша закрыл глаза и тяжело вздохнул. Словами было не передать, как его уже всё это достало. Достало думать вечно только о себе, достал этот его эгоцентричный эгоизм и наигранная маска безэмоциональности, намертво приросшая к лицу. Он даже сам не мог сказать, что вправду чувствует и мыслит, словно его существо было вовсе не человеком, а плохо прописанным образом в дрянной книжке, и от этого Гию начинал ненавидеть себя ещё больше, раз за разом пуская себя по кругу внутри своей же головы. Имеет ли его существование какой-то смысл? Или его надо найти? А если да, имеет ли он на это право, на жизнь, такую, как у всех людей, или он никчемная, мерзотная крыса? Вопросы копошились в голове, не находя ответа, как тараканы в банке, суетливо-панически, от чего парень путался ещё больше. Сейчас он был уверен лишь в одном-надо поспать, неважно сколько, главное чтобы чудотворный антисептик сна прочистил его ничтожные мозги. Квартира у парня была небольшая, ибо тратить казенное наследство на роскошные или слишком комфортные вещи юноша не решился, но обставленная так, как Гию считал нужным. В гостиной-приличная софа с шерстяным, шотландским пледом, маленькую кухню он оборудовал недорого, всего один шкафчик для немногочисленной посуды, дешевый, миниатюрный холодильник, ибо ел парень очень немного, а то и вовсе не больше раза в день, микроволновка для разогрева еды, да и собственно всё. Единственное, на что юноша не пожалел памятных денег, доставшихся ему от покойных родственников-это двуспальная кровать, так как процесс сна Гию всегда считал тем, что должно быть максимально комфортным и качественным, однако в этот раз всё было по-другому. Не раздеваясь, словно в тумане, Томиока прошел к себе в гостиную и рухнул на диван, устало закрывая глаза, словно ища в дреме наркотик, способный заглушить его эмоции и помыслы. ******************************** То, что он спит, Гию понял сразу, ведь вокруг стояло жаркое лето, а не снежная зима, а здания деревни, или даже может небольшого городка были слишком уж старинными, как и люди, сновавшие вокруг. Все они были какие-то...пахнущие древностью, в традиционной одежде: хаори, кимоно и прочие широкие одеяния из хлопчатобумажной ткани и льна, впрочем, как и на нем. Туловища парня обхватила черная форма из неизвестного материала, ноги упаковались в сандали с белыми обмотками заместо носков, а плечи прикрывало широкое, длиннополое хаори, наполовину состоящее из вишневого, и наполовину из геометрического узора темно-зеленого, желтого и оранжевого, а на поясе под ним спряталась классическая катана. -Томиока-сан, ну чего вы встали, как тормоз? -сзади послышался высокий, чистый женский голос с нотой улыбки внутри. -Это вы мне? -вздрогнул Гию, оборачиваясь. Перед ним стояла невысокая девушка, одетая в прозрачно-белое хаори с узором в виде фасеточной структуры и такую же черную, широкую форму из очень плотной ткани, на ремне которой висели ножны с спрятанным в них мечом. Пурпурные волосы незнакомки были заколоты на затылке небольшой заколкой в форме лиловой бабочки с желтой каймой по крыльям, но больше всего внимание парня привлекли глаза таинственной девушки. Они были цвета глубокого, неограненного аметиста с таким же фасеточным узором. -А кому ещё? -магические глаза придвинулись ближе, а крохотная ладонь шутливо-ласково ударила темноволосого по щеке, как бы парадоксально это не звучало. -Чудик вы, Томиока-сан. Не стойте тут столбом, идемте. Гию, несмотря на свой характер, терпилой никогда не был, и очень не любил нарушения своего личного пространства, а вкупе с постоянной эмоциональной напряженностью он мог и обматерить в ответ на такую пощечину, но сейчас такого желания у него не возникало. Вместо этого парень чувствовал глубочайшее расслабление и даже некоторую...эйфорию? С небольшой паникой Томиока ощутил, как его губы непроизвольно растягиваются в смущенную, тихую улыбку, а затем его тело против воли зашагало за девушкой-бабочкой, пока сознание отправлялось из мира снов назад, в реальный мир. ********************************** Веки темноволосого распахнулись и взгляд уперся в сумрачный от темноты потолок. Во время сна Гию даже позы не поменял, так и оставшись лежать поясницей на бугорке дивана в уличной одежде, не потрудившись скинуть даже обувь. Синие глаза перебежали на часы, тоскливо висевшие на стене и с удивлением отметили, что всего пять утра. Несмотря на такой ранний час, Томиока чувствовал себя необычайно бодрым и как будто...немножко другим человеком? Вскочив с дивана, парень резким, быстрым шагом пошел на кухню, распахнул холодильник и вынул из него бутылку ряженки, а затем кусок черного хлеба и пачку кукурузных хлопьев. Всё ещё не понимая, что с ним не так, Гию насыпал добрую миску хлопьев, до краев залил её ряженкой, уселся на диван и принялся ожесточенно поглощать импровизированный завтрак, жадно заедая его ломтями черного хлеба. "Что со мной? Почему я чувствую себя таким бодрым и деятельным? Что произошло? И почему у меня руки будто чешутся?" Вопросы, поднимавшиеся в голове прямо во время еды, что было тоже ему несвойственно, ибо Томиока обычно ел молча, чинно и медленно, прикрыв глаза и ни о чем не думая, порождали крохотную панику внутри головы. Доев, Гию отставил миску, вытянул ноги вперед, благо пространство позволяло, потянулся в спине и обратил внимание на кучу бумаги на журнальном столике-неудачные картины и зарисовки карандашом. Глядя на них, он и вправду понимал, что они были уродливы и мертвы, как и говорил учитель, окуная его лицом в собственную бездарность, но вместе с этим в душе поднималось опьяняющее желание творить, заглушающее всё остальное. И в следующий миг Томиока понял-к нему спустилось вдохновение, а всё благодаря тому дивному сну. "Кем бы ты не была, девушка-бабочка." -подумал, усмехнувшись, студент и резко подался вперед, выхватывая карандаш из под кип размалеванной бумаги. -"Но спасибо тебе. Благодаря тебе я чувствую себя страшно оживленным."