Найди меня! Дождись меня!

*****       Конец августа в этом году выдался на редкость тёплым, и словно оправдывая ожидания Тэхёна о заморозках летом, в Москве было 25 градусов выше нуля. Выходя по трапу из самолёта, тот даже несколько опешил, жарким воздухом обдало так капитально, словно он вновь вернулся в Тайланд.       Единственной радостью от пребывания в России было то, что «охрана президента» оставит его наконец-то в покое, как только поможет устроиться в общежитии универа. Это уже походило хоть на какую-то свободу. Сокджин, видя, что парень ведёт себя прилично, в Корею не рвётся, скандалов не устраивает, решил на несколько дырочек ослабить его ошейник. Ну, ладно, ладно - практически, снять его с уставшей, покрытой ссадинами и синяками шеи Тэхёна.       А чего теперь Тэхёну лезть в бутылку? Парень он был неглупый, понимал, что родителей, скорее всего, уже не найдут. Несколько раз просил Сокджина узнать хоть что-нибудь о Чон Чонгуке, но, когда тот отзванивал в очередной раз, то просто вздыхал и говорил, что забыл. Было понятно – братья делают всё, чтобы прервать хоть какую-то ниточку, связывающую его с Кореей.       «Как ты там, Чонгук? Помнишь ли ещё меня? Может быть, больше никогда и не встретимся… Я скучаю!».       Никогда. Неужели и правда, никогда Тэхён больше не вернётся на Родину. Все эти полтора года по Корее тоже скучал, так, абстрактно, не по чему-то, конкретно, - просто по её воздуху, её улицам, её паркам, даже по школе скучал. Неужели и своих выёбистых друзей-придурков больше никогда не увидит? И от этого тоже становилось грустно. Нет, ностальгия не так уж прямо мучила, чтобы до слёз, но по друзьям, да, скучал.       И ещё это одиночество. В Тайланде его скрашивал Дени, а в России он будет совсем один. И как-то радость от ожидаемой свободы сразу несколько тухла. Но при этом всё же надеялся, что друзей себе здесь найдёт, Тэхён – парень общительный. С русским языком правда, проблемы, но, так обучаться будет на английском, а его знал практически в совершенстве. Да и русский предполагал за шесть лет учёбы – бакалавриат плюс магистратура – подтянуть. Ведь ничего нет лучше для изучения языка, чем живое общение.       Теперь – жильё. Сокджин даже не стал спрашивать, где тот собирается жить. Сразу же поставил в известность – в общежитии универа. Правда, подал заявку на проживание Ким Тэхёна в отдельной комнате в общаге квартирного типа, да, есть здесь и такое. Вроде как и со всеми живёшь, и в то же время всегда можно уединиться, если что. Это на тот случай, как туманно высказался Джин-хён: «Когда никого видеть не хочется, кроме одного конкретного человека». Тэхён сначала не понял, что тот имел в виду, а когда понял и хотел по этому поводу что-то съязвить, Сокджин уже отключился.       Это был высокий современный, достаточно новый восемнадцатиэтажный дом, и если бы не постоянно снующие по лестницам и лифтам группами, парами и по одному студенты, так и вовсе было бы непонятно, что это общага. Тэхёну выделили однокомнатную квартиру с собственной кухней и всеми удобствами, рассчитанную, правда, на проживание двух человек, но Джин не был бы «джинном», если бы не договорился о том, что Тэхён в ней будет проживать один. Шика особого в квартире не было, да этого и не требовалось, главное: широкая кровать, – даже две, – учебный уголок с Wi-Fi, столом и полками – тоже два, - микроволновка, холодильник и чайник на кухне. Так что Тэхёна всё устроило.       Прощался парень со своими «надзирателями», уже словно с родными, всё-таки больше года вместе, и только сейчас понял, что остаётся совсем один в чужой стране с плохим знанием языка. Парни молча обняли Тэхёна, - даже не заплакали, блин! – похлопали по плечам, отдали банковские карточки, немного наличных, телефон и так же молча вышли из квартиры.       Свобода! Только вот, что с ней делать, непонятно. Всё-таки парню не двенадцать лет, и он не в «Один дома» снимается, поэтому никакой эйфории не было, скорее настороженное отношение к этой самой свободе.       Оставалось ещё несколько дней до начала учёбы. Поэтому, решил для начала выяснить, где можно в Москве заниматься паркуром, конечно, в первую очередь, его интересовал «город», и быстро понял, что с этим будут явные проблемы. Всё ясно, свои «злачные» места ни одна группа трейсеров не выдаст, а то налетит кто попало, и нет уже «злачного» места, или просто будут всё время под ногами путаться чужаки.       Тогда решил пойти другим путём: просто найти какую-нибудь группу и попытаться к ней прибиться.       Крытый Парк паркура в Москве оказался очень неплох. Тренироваться вполне можно было и здесь, но Тэхёну не хватало размаха, ему хотелось «города», воздуха, свободы, вольных спотов, широкого паркурного места, бо́льшего пространства.       Группу «Солнечный Круг» вычислил по постоянно собирающейся в Парке кучке парней, которая после куда-то пропадала вся сразу, одновременно, словно испарялась. Переборов свой страх, и заранее подготовив речь на русском - очень на это надеялся - языке, подошёл к одному из трейсеров, которого посчитал лидером группы. Тэхён не раз видел, как тот давал советы другим ребятам, как лучше сделать тот или иной прыжок, хват на перекладине, шпагат или кувырок, и, кстати, всё верно, профессионально советовал, только почему-то сам никогда ничего не показывал. Парень был довольно крепким, чем-то фигурой напоминал Чонгука, все обращались к нему - «Паша». Это выговорить Тэхён смог бы.       - Привет, меня зовут Ким Тэхён, я тоже трейсер. Я мог бы тренироваться с вашей группой? Очень хочется потренироваться на городских спотах, а то здесь мало места.       Парень выслушал его пламенную речь, временами щуря глаза, видимо не всё понимая, а затем лишь кивнул на площадку.       - Ну, давай, покажи, что умеешь.       И Тэхён показал, выпендриваться не стал, никаких фрираннских ужимок типа сальто, винтов, финтов специально не стал делать, это не для настоящих трейсеров, это так – баловство, не любил он это, хоть и умел многое.       Когда-то по малолетству, когда только начинал, казалось, что именно эти фишки и есть смысл паркура, и лишь позже понял, что на самом деле паркур – во всяком случае, для него – это не сальто и винты, а скорость и движение вперёд, не видя и не чувствуя препятствий.       «Паша» молчал, ничем не выдавая своего отношения к увиденному. Тэхён не понимал, что это может означать. Потом озвучил вдруг неожиданно по-английски:       - Извини, парень, но мне тебя учить нечему. А в группу ты просто не впишешься, слишком она у нас - он задумался, - русская. Поищи лучше другую.       Другую. И где её взять, эту – другую? Тэхён глядел в спину удаляющегося «Паша» и его невыносимо грызла обида. И что ему так не понравилось в Тэхёне, что того просто отбрили? И лишь чуть позже пришло понимание: Тэхён просто всё делал лучше него. А этот «Паша», скорее всего, испугался, что будет выглядеть бледно на его фоне.       Так что же, теперь ему делать из себя неопытного юнца, новичка от паркура?! Да ни в жизнь! Просто надо искать другую группу, более опытную, более профессиональную. А, значит, надо начинать поиск сначала.       …Учёба тоже шла своим чередом. Конкретно учёба, практически не напрягала, сдавал всё вовремя, получая вполне приличные оценки. Только вот друзей в универе как-то Тэхён так и не завёл себе. И даже не мог понять, почему. Вроде, и общался со всеми, букой не был, и посмеяться, и пошутить мог. Только почему-то на дружеские посиделки его никогда не звали, а самому напрашиваться как-то было не комильфо.       В их группе сформировалось сразу несколько коалиций по разным признакам: азиатская, восточно-европейская, африканская – по этническому признаку, и все остальные – по остаточному.       Кажется, больше всего Тэхёну подошла бы азиатская команда, да только в ней в основной своей массе были китайцы, которые с большим недоверием отнеслись к представителю Кореи, да ещё и Южной. И опять же – язык. Китайского не знал, а в своей группе те предпочитали общаться на родном.       В «остаточную» тоже не влился по странному стечению обстоятельств, а точнее, по странному происшествию на первом же новогоднем вечере. Шёл на него Тэхён как раз с целью своего вливания в студенческий, дружный коллектив, а для этого решил на вечере расслабиться, даже может быть потанцевать, в общем, отпустить себя.       Наряжаться особо не стал, уже понял, что в России, всё-таки предпочитают более сдержанную по гамме одежду, как в Европе. Поэтому – чёрные, чуть зауженные брюки и чёрная же шёлковая, плотная рубашка, заправленная в брюки. Ну и естественно, никакого макияжа, и даже серьги не стал надевать – вдруг, не поймут.       Оглядел себя в зеркало – всё прилично, практически сливается с окружающей средой, тем более что и волосы тёмные, немного отросшие, волнистые – всё никак не дойдет до салона красоты подстричься. Внешним видом остался доволен.       Как-то сразу и не понял, по какой причине шумный, грохочущий музыкой актовый зал на несколько мгновений затих и замер. Тэхён просто не представлял себе, что в своём простом чёрном луке выглядит, словно дьявол-искуситель, спустившийся на Землю для того, чтобы в один миг влюбить в себя всех девушек РУДН, и, если честно, не только девушек.       Парень аккуратно прошёл по стеночке, не глядя на притихший зал, тогда как тот со своей стороны жадно рассматривал такого прекрасного в своей простоте «чёрного принца», наконец-то соизволившего приобщиться к общему веселью. Сам же «принц», привалившись к стене, решил со своей стороны тоже присмотреться и немного привыкнуть к окружающему его пространству.       Народ же, словно придя в себя после этой невольной магии, через несколько секунд очнулся: снова загрохотала музыка, вокруг опять стали раздаваться громкие – может, даже, излишне громкие – голоса и смех.       Теперь уже Тэхён рассматривал веселящийся народ. Правда, в середине зала вообще ничего невозможно было разглядеть, кроме двигающихся, извивающихся, потных тел. Бисеринки влаги блестели в свете приглушённых ламп на разгорячённых – явно не только танцами – лицах.       Тэхён старался не отсвечивать, практически растворясь в тени угла. Танцевать планировал только медлячки, так что пока был не его «момент истины». Он лениво разглядывал зал, особенно тех девушек, которые не дрыгались на танцполе до потери пульса и самих себя, а тех, которые сидели по стеночкам на сдвинутых креслах. Как-то обнимать разгорячённое, влажное тело ему не хотелось. Нет, он вовсе не брезговал, просто другое влажное, горячее, солёное тело всё ещё стояло перед его глазами. И он всё ещё прекрасно помнил, как жадно обнимал это тело, прижимая к своему такому же влажному и горячему, скользя губами по скулам и ключицам, слизывая эти божественные сладко-солёные капли, и даже зажмурился от воспоминаний. И он всё ещё помнил, как потом бесконечно долго глядел в волшебные чёрные, громадные глаза, в которых помещался весь мир Тэхёна, и просто тонул в них. «Я скучаю, Чонгук», - вдруг совсем не ко времени пронеслось в голове.       Он медленно выплывал из своих воспоминаний, затем просто вздохнул, открыл глаза, и в этот момент, словно по заказу сменилась музыка. По залу прокатились первые аккорды чудесной старой мелодии, Тэхён тут же узнал её, это был бессмертный трек группы Scorpions - «Still Loving You». Он очень любил старые песни, но всё же крайне удивился, что здесь звучит такая музыка, при этом мысленно поставив лайк диджею.       Под такую музыку было просто грех никого не пригласить на танец, и Тэхён стал ещё внимательнее оглядывать зал. И в этот момент увидел, что прямо к нему, не стесняясь, откровенно шла девушка, очень красивая девушка из его же группы.       Насколько Тэхён помнил, её звали Самира, она была из Йемена, её красивые, влажные, глубокие глаза блестели в неярком свете зала, а бархатистая кожа цвета кофе с молоком словно отливала бронзой. И вообще, она была явной фавориткой на звание «Мисс РУДН» в этом году. И она шла прямо к Тэхёну и улыбалась только ему. Тот быстро понял, что необходимо сделать хотя бы несколько шагов ей навстречу, типа, он сам к ней собирался подойти. И уже сделал первый шаг, но в этот самый момент боковым зрением заметил движение слева от себя, - быстрый взгляд в сторону - и Тэхён просто забыл, как дышать. Потому что на него с неотвратимостью кармы и грацией бронетранспортёра (далее – БТР) надвигалась ещё одна претендентка на приватный танец. Это была гроза всех баскетболисток РУДН и не только его, - третьекурсница, обладательница всех призов и наград, какие только существовали в природе.       Монголка Жаргал – Тэхён от ужаса даже сразу вспомнил её имя - была на полголовы выше парня, но, видимо, ту это ни разу не смутило. И она тоже целенаправленно двигалась к Тэхёну только безо всякой улыбки. На её лице читалась решимость гладиатора, идущего на бой с тигром.       Он даже не успел подумать, как ему выйти из создавшегося положения, как вдруг маленькая, гибкая йеменка подлетела к сопернице и своими длинными наманикюренными ноготками вцепилась той в лицо, при этом вереща сиреной, чем явно сбила с БТР воинственный напор. Но вот прошло несколько секунд, и БТР, придя в себя, легко перекинула приёмом самбо вопящую соперницу через бедро, словно баскетбольный мяч, и прижала к полу, норовя эту «этрусскую вазу» раздавить в крошку, так как весовые кондиции у девушек были явно несопоставимы.       Музыка сразу стихла. Все стали подтягиваться ближе к месту боя без правил и с интересом наблюдать за бесплатным представлением, некоторые уже включали камеры смартфонов.       Тэхён тяжело приходил в себя от всего происходящего, но вскоре понял, что девушек нужно просто разнять. И с этими благими намерениями кинулся к ним, пытаясь оттащить БТР от хрупкой йеменки.       - Брейк, девушки, брейк…, - удивив этими словами самого себя. Надо же, даже вспомнилось вдруг слово из боксёрского лексикона Чонгука.       Да только не успел не только додумать эту мысль, но даже договорить, как баскетболистка, зло сверкнув на Тэхёна глазами, без всякого замаха заехала тому натренированным локтем прямо в живот. Сильно так заехала. У Тэхёна вмиг сбилось дыхание, и он, скорее от неожиданности, чем от боли, плюхнулся задницей на пол, чем вызвал новую волну ажиотажа у зрителей.       Соперницы же, ещё недолго повозились на полу и решили, наконец, что хватит уже веселить народ, поднялись, отряхнулись, одёрнув порванные, испорченные напрочь платья, и пригладив остатки причёсок, разочарованно оглядели при этом продолжающего сидеть на полу и судорожно глотающего воздух Тэхёна, и разошлись по разным сторонам ринга, - ой, простите, - зала.       Виновник же данного происшествия так и остался сидеть в одиночестве, интерес к нему тут же у всех пропал. Тэхён поднялся и тоже покинул зал, провожаемый красноречивыми взглядами, значение которых были абсолютно разными по своему посылу: от равнодушия, жалости и удивления, до удовлетворения, насмешки, злорадства и даже – до явного сексуального возбуждения.       И вот тогда Тэхён понял ясно и очевидно, что теперь ему уже, точно, закрыта дорога не только в «остаточный» клан, в котором была йеменка Самира, но даже в «азиатский», к которому была приписана монголка Жаргал, и не важно, что та была на третьем курсе, - за своих азиатов они все готовы были порвать любого на британский флаг, независимо от курса.       К сожалению, к Тэхёну это никак не относилось, все единогласно посчитали его виновным в сложившейся ситуации, читай - сделали козлом отпущения. Причину этого тот, правда, так и не понял, но в результате он просто стал изгоем в группе. Нет, его, вроде как, никто открыто не игнорил, да только и общаться по своей инициативе на отличные от учёбы темы, с ним больше не хотели. В итоге он стал в группе просто невидимкой.       …Все новогодние праздники Тэхён провёл… никак, дома просидел. В универе проводились какие-то мероприятия: концерты, конкурсы, организовывались экскурсии для тех, кто остался в Москве, да только Тэхёну никуда ехать не хотелось, ничего смотреть не хотелось. Так, немного побродил в одиночку по праздничному, нарядному центру города, однако радостным настроением от москвичей и гостей столицы так и не заразился.       А сразу после зимней сессии почти все ребята снова разъехались по домам на две недели, и в универе стало совсем тихо и тоскливо. Да только Тэхёну всё едино, и до этого было так же тоскливо. Даже корейский язык подзабывать стал, говорить-то на нём не с кем, только если самим с собой, как, впрочем, и на русском. С ним тоже было не очень, практики особо никакой, кроме официальных учебных занятий.       Единственная радость – рядом с общагой в магазине продавалась корейская еда, да ещё и другие блюда восточной кухни. Кстати, очень неплохие. Тэхён набирал их на пятерых и уплетал «от пуза».       Даже рамён здесь имелся, а если вдруг он резко кончался в запасах Тэхёна, спасал «Доширак» - не рамён, конечно, но, как известно из русской пословицы - «когда нет рыбы, то и лягушка – краб». Вроде, как-то так.       Кстати, о еде. Вот что Тэхён абсолютно не мог предположить, это то, что есть ему будет практически нечего. Пока не нашёл магазин азиатской и восточной кухни, мучился страшно. Курица и бургеры из доставки уже вызывали рвотный рефлекс, а к русской еде Тэхён так и не привык. Единственное, что его ещё как-то спасало – это пельмени и вареники. И то, в пельменях явно не хватало кимчи.       Правда была одна вкусняшка, которая зашла очень – молочный шоколад «Алёнка». Поначалу набросился на него, словно голодный на рис, но вовремя понял, что настолько увлекаться не надо, – плитка в день – и, критически оглядев себя как-то в зеркале, увидел, что из-за его не узкой такой спины стали стыдливо выглядывать щёки. Сразу ограничил себя - плитка на три дня.       А ещё вдруг увидел в продаже «Чупа Чупс», и сразу снова накрыло воспоминаниями. Странно, что про них не вспоминал в Тайланде, ведь, наверное, и там продавались эти леденцы.       - Извините, а молочно-банановый есть? – и даже заволновался.       - Есть. Тебе сколько? – молодая продавщица азиатской внешности мило улыбалась симпатичному парню.       - А сколько у Вас есть?       Та сначала явно опешила от такого вопроса.       - Сейчас посмотрю.       И вынесла целую коробку, и так загадочно глядит на Тэхёна.       - Я возьму всё.       А ещё звонил своим домой, скучал очень. О родителях новостей так и не было, да это было и понятно. О Чонгуке, как всегда тоже, вечная присказка Сокджина – «ой, прости, забыл». Тоже всё было понятно - не дебил же.       «Где ты сейчас, Чонгук? С кем? Помнишь ли ещё меня? Ждёшь ли?» - и сразу кусок в горло не лез.       …Зима же в Москве выдалась не просто морозной, а какой-то даже злой. Тэхён никак не мог привыкнуть к постоянным сильно минусовым температурам. В Корее климат был намного мягче, мог, конечно, и снег когда-то выпасть, мог и морозец под десять градусов несколько дней постоять, но не в Пусане, в этом приморском городе температура зимой никогда не опускалась ниже пяти градусов тепла, и поэтому Тэхён постоянно мёрз. Не спасали ни тёплые кофты, ни пуховики, даже на улицу старался не выходить без веских причин.       Единственное, что порадовало, это отопление. Везде в помещениях было не просто тепло, а даже жарко, хоть раздевайся до футболки, что все и делали. В Корее же в их квартире тоже было довольно тепло, а вот школьные классы не отапливались, и приходилось сидеть на уроках если не в куртках, то в тёплых джемперах.       Вот, не зря же Тэхён говорил Сокджину про Сибирь! Вот она в чистом виде – настоящая Сибирь в Москве – минус двадцать два градуса и горы снега с Тэхёна ростом! Сейчас бы этого Сокджина сюда, он бы поглядел тогда и порадовался на его вылупленные от ужаса глаза и постоянно красный нос.       Поэтому о паркуре пришлось забыть до весны. Нет, тренировки никто не отменял, иначе просто превратится в тупого круглого снеговика, которых повсеместно радостно лепят дети. И нос как раз у Тэхёна всегда был похож на нос того самого снеговика. Так что, пробежка влёгкую, чтобы не наглотаться холодного воздуха и кое-какие упражнения на детской площадке, да дома отжимания и приседания. И по выходным, чтобы уж совсем не стухнуть, ездил в крытый Парк паркура.       Можно было, конечно, заниматься в спортивном зале секции гимнастики универа, да только с тренером секции, а по совместительству и преподом по физ-ре – «Геныбором» - Геннадием Борисовичем - отношения сразу не заладились. И это уже было по вине самого Тэхёна.       В самом начале учёбы, буквально на первом занятии Геныбор, когда знакомился со студентами, стал выяснять, какие у кого есть достижения в спорте. Ну, Тэхён и ляпнул, не подумав, что занимался спортивной гимнастикой. У Геныбора аж глаза нездорово заблестели, словно при тяжёлой форме гриппа.       - А ну-ка, покажи, что умеешь, - и даже ручки стал потирать в предвкушении.       Кое-что Тэхён, конечно, подзабыл, кольца, например, так как в паркуре они не сильно были нужны, да только сила в руках осталась, так что быстро бы все вспомнил. Да вот только нужды не было.       А так всё остальное: и прыжки, и перекладина, и тем более – брусья, это всё пошло у него на «ура». И девчонки ещё повизгивали, глядя на красивого, летающего в воздухе и крутящего сальто, парня. Да и парни воодушевлённо так гудели. Геныбор даже дышать перестал.       - Так, парень, как там тебя – Ким Тэхён, ты теперь будешь у меня в секции спортивной гимнастики. Понял? – и глядит на него, словно на торт «Юбилейный», только что откусить не может.       Ну, тут Тэхён ему и выдал:       - Спасибо, но я не планирую заниматься спортивной гимнастикой. Это всё в прошлом.       Геныбор сначала даже не понял.       - Чего ты сказал? Что значит - не планирую? А честь университета кто будет защищать? – и уже у него в глазах не сердечки, а ножи острые, того и гляди – разделает на колбасу ливерную.       Вот только тут и понял Тэхён, что облажался – кто его за язык-то тянул? Гимнастикой, действительно, заниматься больше не планировал, да и не хотел, - если честно, все мысли были только о паркуре.       Геныбор сузил глаза до размера азиатских.       - Ладно, поговорим ещё с тобой об этом.       И после ещё целый месяц приставал к Тэхёну, да только тот был не преклонен – нет, и всё! И тогда Геныбор на него просто обиделся: на уроках по физ-ре, как бы хорошо Тэхён всё не делал, занижал оценки. Тот поглядел на это, и в первый раз подошёл поговорить к самому Геныбору:       - Учитель, скажите, пожалуйста, что я делаю не так, что Вы мне постоянно снижаете оценки?       Тот поглядел на него строго, желваками поводил.       - А сам не понимаешь?       - Нет, объясните.       - Ты не заслуживаешь хороших оценок, раз не хочешь с такими данными выступать за университет.       Больше Тэхён к нему не подходил, пошёл сразу на кафедру и озвучил их разговор. После этого Геныбор к парню больше не приставал, оценки не снижал, но глядел волком тамбовским, откуда, кстати, был родом.       Ну, и, естественно, ни о каких личных тренировках Тэхёна в спортзале после этого не могло быть и речи. Тот лишь ещё раз подошёл к Тэхёну, поглядев, как он бегает, как умеет распределять нагрузку и темп.       - Бегать, я так понимаю, тоже за университет не будешь? – и глядит так, практически, уже безнадёжно.       - Извините, не буду, - ничего Тэхён не хотел: ни бегать, ни прыгать, ни сальто крутить.       И Геныбор, махнув досадливо рукой, отошёл. В        общем, Тэхён сам, по собственной инициативе полностью исключил себя из жизни университета, да, и просто, из жизни.       …Под тем же флагом прошли и все летние каникулы. Снова все разъехались по домам, снова тихие, полутёмные, гулкие холлы университета.       Итак, последняя попытка, чтобы всё не сваливать на Высшие силы, последняя попытка самому найти себе единомышленников, найти группу по паркуру. И снова – Интернет в помощь. Тэхён долго лазил, искал, приглядывался, уже, в общем, научился понимать, что ему нужно, научился вычислять настоящих трейсеров, да только всё было не то: или группа была из другого города, или же она настолько шифровалась, что было сразу понятно, что чужака не примут, или же уровень – кстати, да, уровень почти везде был не фонтан – не дотягивал до уровня Тэхёна. Он уже понял, что, видимо, паркур стал популярен в России значительно позже, нежели в Корее.       И вдруг, - вот оно! – эврика! – нашёл! – даже руки вспотели. Они особо и не скрывались, даже на YouTube выложили свои тренировки, очень, кстати, неплохие тренировки. И споты городские Тэхёну понравились – какие-то старые, похоже, чуть ли не за чертой города, районы: гаражи, деревья, кучи мусора, кучи песка, плиты разбитые, – аж, ностальгией повеяло.       Группа называлась «Наш Путь» - ух ты, и название классное, Тэхёну понравилось. К себе в команду они, ясное дело, никого не звали, так, похвастаться хотели своими успехами. И, кстати, было чем хвастаться. Красиво всё у них получалось. Во всяком случае у тех, кого снимали. Только вот как их найти? И вдруг тот, кто снимал, просто тупо проговорился, что они встречаются по вторникам и пятницам в двенадцать часов возле станции метро «Некрасовка».       Хоть что-то! Вот теперь, точно, Тэхён их найдёт.       Даже особо и искать не пришлось. Группу парней и девчонок заметил сразу. И даже не стал нервничать и переживать, сразу направился к ним.       - Прывет! – разговоры сразу стихли.- Кыто тут гылавыный?       - Гылавыный? Ну, я, - вперед вышел крепкий, среднего роста парень, усмехаясь. - Тебе, парень, чего? Мы не мусорим. Ты – дворник, что ли?       - Я из Южной Кореи, и я тоже тырейсер.       - Кореец? Трейсер? – «главный» явно был удивлён. - И что ты хочешь? - Можыно мыне с вами? – вот прямо так и спросил.       «Главный» оглядел его с головы до ног, что-то прикидывая.       - Сколько лет в паркуре?       - Десять лет – гымынастика и тыри года – парыкур. Год перерыв.       - Серьёзно. Городские споты проходил?       - Да.       - Ну, что, ребята, возьмём к себе сегодня шпиона капитализма? – и «главарь» весело поглядел на группу. Тэхён, правда, так и не понял, по какой причине он вдруг стал «шпионом капитализма», но решил не выяснять.       Все зашумели, заулыбались, соглашаясь.       - Ты на колёсах?       Тэхён не понял, поэтому глядел и молчал.       - На машине?       - А, нет, на метыро.       - Ок, тогда поедешь с Серым. Вольф, возьмёшь к себе гастарбайтера? – мелкий, чернявый парень кивнул. И обращаясь снова к Тэхёну: - Тебя как кличат?       - Ник – Ви, - и показал два пальца. - Имя - Ким Тэхён.       - Ну, значит – Ви. Я лидер группы – Коготь. С остальными после познакомишься, - и уже обращаясь ко всем, крикнул: - Всё, больше никого не ждём, погнали.       И все, действительно, погнали. Буквально бегом бросились к припаркованным у тротуара пяти автомобилям. Тэхён держался рядом с Вольфом.       - Давай, падай назад, - Тэхён с интересом разглядывал что-то такое среднее между военной техникой и джипом. - Что, никогда не видел УАЗ Хантер? На самом деле – это даже не охотник, это зверь, а не машина, тем более по бездорожью. Садись, давай.       Тэхён, конечно, не один раз ездил с родителями на пикники, так что, что такое поездка на природу, знал хорошо. Но вот, что такое «бездорожье», узнал только сейчас. Не говоря уже о том, что и слова-то такого не слышал никогда – теперь вот услышал, запомнил и в полной мере осознал, что это полная жопа, причём в полном смысле этого слова, - так ещё и само значение этого слова запомнилось ему на всю жизнь.       Теперь Тэхён был уверен на все сто, что «безыдорожые» - это страшная, изощрённая пытка для тех, кто в детстве не слушался маму. Потому как никакая строгая мама с её тяжёлой рукой не сравнится со старым жёстким кожаным сиденьем, сделанным по образцу испанских пыточных орудий и оставляющих на хрупких костях тэхёнова таза даже не синяки, а – Тэхён был в этом просто уверен – сложные, несрастающиеся переломы.       После первых десяти минут «безыдорожыя» он подложил ладони под свой подпрыгивающий на кочках и ухабах многострадальный зад, - ощущения были круче, чем после первого секса в позиции «снизу», - хотя особого улучшения от этого лайфхака не почувствовал. Заду, может, и стало легче, а вот что делать с отбитыми костяшками пальцев, это был большой вопрос.       А кроме этого, не имея возможности ни за что держаться, при каждом прыжке в воздух, приземляясь, Тэхён падал на сидящую рядом смешливую девушку. Та была просто уверена, что парень с ней заигрывает, и поэтому никакие «сорри» его не спасали. Девушка с абсолютно недвусмысленной улыбкой мило на него поглядывала, что вызывало самый настоящий волчий оскал у всё видевшего в зеркало заднего обзора Вольфа.       Сразу было понятно, что судьба у автомобиля была тяжёлой. Не говоря о том, что практически весь его низ покрывала бугристая ржавчина, а один из боков от явного удара другим транспортным средством был вмят внутрь, так и при взгляде на внутреннее убранство машины, складывалось впечатление, что она явно побывала в сложной военной операции, и, скорее всего, не в одной.       Кожаная обивка кресел вся потрескалась, а кое-где была просто вспорота ножом, в левую руку же постоянно впивалась какая-то металлическая пружина, которой там точно не должно было быть.       В общем, эта поездка по «безыдорожыю» оставила самые неизгладимые впечатления за весь предыдущий год нахождения Тэхёна в России.       Но всё это померкло в один момент перед небывалым зрелищем – это был Зенинский акведук – часть водоотвода в виде древнего, полуразрушенного моста над оврагом. Понятно, что почти ничего от него не осталось, но даже то, что осталось, вызывало небывалое восхищение.       Тэхён гладил рукой явно очень старые кирпичи оставшейся кладки, как пояснил Коготь, более чем стапятидесятилетней давности. А именные кирпичи с печатями кирпичной фабрики Пелагеи Миловановой вызвали просто священный трепет.       И вот на самый верх этого моста и надо было забраться, используя лишь выступающие его части.       - Ну, что, кореец, сможешь без страховки? - Тэхён окинул взглядом остатки моста. Да, вполне, выступов много, да и высотой тот был всего лишь метров десять, как трёхэтажный дом. Он кивнул. - Ну, тогда, давай. Только всё же страховку надень.       - Не надо, это не сыложыно.       И Тэхён стал подниматься, хватаясь за старые кирпичи, подтягиваясь, упираясь ногами в технические выступы и естественные, созданные ветрами времён, отверстия. И вот он уже наверху – «улыбаемся и машем».       - Ну, ты, прямо Спайдермен, - Коготь уважительно покачал головой.       «Бэтмен, - подумал про себя Тэхён. - Я – Бэтмен».       А потом он помогал подтягивать наверх остальных ребят, и эта незатейливая работа в команде просто оживила его душу. А дальше они бегали, бегали по старым кирпичным кладкам акведука по направлению пролегания этого древнего водостока, то взбираясь на обрушенную кладку, то спускаясь на землю, и снова бежали вперёд. Только вперёд! Да, это был не «город», это был уже практически лес, но всё равно Тэхёну было до того хорошо, что он только что не пел. Он наконец-то почувствовал себя быстрым и свободным. И впервые за год ушло чувство одиночества.       А после они возвращались в Москву, и снова Тэхёна трясло, словно на сумасшедшем аттракционе, только он этого уже не чувствовал, он был счастлив.       - Сыпасыбо, - Тэхён поклонился и протянул руку, Коготь пожал её.       - Не за что. Ты классный трейсер. Давай на прощание обнимемся, Ви, - а вот это Тэхён любил больше всего, хотя и стал уже подзабывать свою детскую привычку. Он с огромным удовольствием обнял лидера группы.       А после к нему потянулись обниматься все ребята. И это тоже было здорово. А та смешливая девчушка даже незаметно чмокнула его в щёку.       - А почему на пырощание? – Тэхён не понял. Ему так хотелось с этими классными ребятами ещё не раз побегать хоть по городу, хоть по лесу.       - Мы завтра уезжаем домой в Калугу. У нас был летний лагерь паркура. Мы ведь все из одного Калужского государственного университета, только с разных факультетов. Приехали сюда на месяц и потренироваться, и Москву посмотреть. Живём в хостелах. Жаль, что не познакомились с тобой раньше. А в следующем году уже не получится приехать, мы все с пятого курса, по окончании универа выходим во взрослую жизнь. Скорее всего, после будет уже не до паркура. Хотя бы на первых порах. Так что – бывай, Ви!       Тэхёну тоже было безумно жаль. В первый раз его не отшили, в первый раз его приняли, как своего, и уже это грело душу. Поэтому он просто вздохнул, но боли в душе уже не было, была тихая радость от того, что всё-таки нашёл своих единомышленников, и тихая грусть от того, что так мало провёл с ними времени, и что уже снова надо прощаться. Но, видимо, прощания для Тэхёна уже становятся нормой, горькой нормой жизни.       …А впереди ещё половина каникул. Абсолютно случайно, проходя мимо основного здания, вдруг увидел, что, оказывается, летом в универе работает «Летняя школа русского языка». А что? - хоть какое-то развлечение, причём, полезное. Русский ведь, действительно, надо подтягивать, одних учебных занятий явно маловато.       Преподавательницей была студентка второго курса магистратуры самого универа Татьяна Королёва, – Татиана - как все её называли, ну, и Тэхён тоже, естественно. А вот школа ему понравилась, народ подобрался на редкость весёлый, лучше, чем его курсовая группа. Никто не делился на кланы, разговаривать между собой разрешалось только по-русски. За срыв на родной либо английский язык, который, кстати, почти все знали отлично, начислялись штрафные баллы. И от того, как все пытались, коверкая русские слова, что-то такое сказать, не переходя на английский, все сразу начинали дико ржать, но это никого ни разу не обижало. Даже, наоборот, стимулировало к лучшему изучению языка.       И тут вдруг Тэхён стал замечать неоднозначные взгляды, бросаемые на него Татианой, и почему-то сразу это стало его напрягать. Посыл этих взглядов не понимал, но всё одно они ему не сильно нравились. Только не хватало, чтобы девушка запала на него. Татиана была симпатичной, умненькой, но в Тэхёне не вызывала никаких ответных чувств, а потому надеялся доучиться без каких-либо эксцессов с её стороны. Да только не получилось.       Это было одно из последних занятий. Сегодня все должны были рассказать о своей стране или о своём родном городе, естественно, по-русски. Когда Тэхён рассказывал о Корее, Татиана просто не сводила с него глаз. За рассказ похвалила, и даже привела его в пример. А после занятий вдруг громко произнесла:       - Тэхён, задержись, пожалуйста, - тот даже прикрыл глаза. Ох, как ему не хотелось снова каких-нибудь осложнений.       А когда открыл глаза, все ребята кто удивлённо, кто насмешливо поглядывали на него. Один даже, проходя мимо, ободряюще похлопал по плечу. Похоже, не только Тэхён заметил эти её взгляды.       - Тэхён, можно с тобой поговорить? – утвердительный кивок. - Давай, немного посидим в институтском кафе?       - Хорошо, - уже тот обречённо.       До кафе шли молча, Тэхён совсем не знал, о чём говорить с девушкой.       Оба заказали чай. Татиана немного помолчала и вдруг сказала:       - Извини, может, я лезу не в свои дела, но ты всегда очень грустный. Не хочешь поделиться, может, у тебя что-то случилось?       Это было неожиданно. Тэхён поднял голову и, честно говоря, даже не знал, что ответить.       - У меня высё хорошо, - и продолжает глядеть удивлённо.       - Понятно, значит, не расскажешь. Ну, что ж, тогда, извини. Я просто подумала, может, хочешь рассказать, да некому. Я ведь знаю, что ты живёшь один, даже без соседа. И никогда не уезжаешь домой, значит, не к кому. Я права? И ты всегда один, даже с друзьями у тебя как-то не сложилось, хотя парень ты вполне общительный. Почему? – и снова глядит внимательно.       И только сейчас Тэхён понял, что в глазах напротив нет никакого сексуального подтекста, только внимание, сочувствие, желание выслушать и по возможности, помочь. И от понимания этого, а может ещё и правда, от того, что некому было ничего рассказать целый год, некому пожаловаться, даже просто, не с кем было поговорить, вдруг в первый раз почувствовал себя и правда, одиноким, никому не нужным и несчастным.       До этих слов в общем-то постороннего человека он крепился, не позволял себя жалеть, не позволял себе раскисать, а сейчас, просто вдруг, расклеился, развалился на куски.       Слёзы покатились сами, даже смахивать их не было желания. Тэхён судорожно сжимал в холодных пальцах большую кружку с горячим напитком и плакал, горько плакал, словно маленький ребёнок. Уже даже начал всхлипывать, и никак не получалось остановиться.       Татиана молча сидела рядом и просто ждала конца этой тихой истерики. И как только стихли всхлипы, просто протянула ему салфетку.       - Значит, я права. Ничего не расскажешь?       Тэхён молча помотал головой.       - Ну, ладно. Давай, тогда просто поговорим. Ты не против?       И снова молчаливое кивание головой.       - Тэхён, как тебе занятия русским языком? У тебя явные задатки хорошего лингвиста, тебе, видимо, легко даются языки. Я слышала, как ты играючи говоришь по-английски, как на родном. Давно его знаешь?       Утвердительный кивок.       - Понятно. Мне сегодня очень понравился твой рассказ о Корее. Очень образно и нестандартно, ты подобрал яркие, живые слова для описания своей страны. Молодец, - немного помолчала. - Очень скучаешь по Корее?       И снова утвердительный кивок. И вдруг его словно прорвало:       - Я больше двух лет не был дома, но мне пока туда нельзя. В Корее у меня больше никого не осталось, только два двоюродных брата. Родители почти три года назад пропали без вести, скорее всего, они погибли. А ещё у меня был лучший друг, но я даже не успел с ним проститься, когда уезжал из страны. И позвонить ему не могу. А здесь у меня, да, почему-то не сложились отношения, но, наверно, я сам во многом виноват. Где-то неправильно себя повёл.       Тэхёну вдруг захотелось всё рассказать этой девушке, буквально всё, да только понимал, что нельзя. Поэтому враз замолчал, и так он слишком много наговорил.       Татиана помолчала.       - Знаешь, Тэхён, в холле библиотеки стоит фигура «Кота Учёного», слышал про такого? - тот отрицательно помотал головой, не понимая, что та хочет ему сказать. - Это персонаж из поэмы Александра Пушкина – нашего известного поэта и писателя – «Руслан и Людмила».       - Да, знаю такого, - это были первые слова Тэхёна после потока слёз и признаний. Тот всё ещё продолжал шмыгать носом, но уже явно успокоился, и даже поднял глаза.       - Хорошо, - девушка улыбнулась. - Так вот, скажу тебе по секрету: считается, что можно этому коту загадывать желания, и говорят, что они сбываются. Только сначала надо кота «умаслить», это же кот, и почесать за ушком.       - Умаслить? Это как?       - Ну, чем-то вкусным намазать ему мордочку, например, сметаной или маслом. Или ещё чем-нибудь.       - Сметаной? – Тэхён явно был удивлён, но в то же время и явно заинтересован.       - Попроси его о чём-нибудь, попробуй. Хуже ведь не будет. Верно? – и снова улыбается.       - Верно, - Тэхён уже совсем успокоился. - Хорошо, попрошу.       - Ну, вот и ладно. И вообще, Тэхён, знай, что если хочешь, всегда можешь со мной поговорить обо всём, что тебя волнует. Спросить обо мне можно на кафедре русского языка, там всегда подскажут, где можно меня найти. А ещё, запиши мой номер, и звони, не стесняйся. Я всегда тебя выслушаю, если захочешь поговорить. Договорились? Ну, вот, ты уже улыбаешься, это здорово! – и улыбнулась в ответ. - Всё, Тэхён, а теперь я побежала, мне ещё долго ехать домой. Давай, не унывай, звони, если что. Пока, - и девушка, сорвавшись с места, умчалась.       Тэхён еще задумчиво посидел в кафе, взял ещё чашку чая и подумал, что простые слова Татианы, вызвавшие слёзы, оказали какое-то даже лечебное воздействие на него. Он вдруг ощутил, будто что-то такое тяжёлое свалилось с его души, и она стала сразу такой лёгкой и свободной. А ведь это было всего лишь чужое участие.       Тэхён сидел и поражался, что, оказывается, такие простые слова могут не только облегчить душу, но и помочь по-другому взглянуть на свою жизнь. И он вдруг ясно понял, раз сейчас жизнь поставила его в такие условия, что тот оказался один, в чужой стране, ограничен в общении, значит, просто этот момент надо пережить, и перестать себя жалеть и на всех обижаться.       Главное, что его в этой жизни не оставили на произвол судьбы, у него есть братья, которые не бросили его в беде, спасли от убийц, заботятся о нём, волнуются за него, в конечном счёте, любят его. И Тэхён вдруг совсем другими глазами поглядел на сложившуюся ситуацию. И вспомнил, как по-детски себя вёл, рыдая и требуя сейчас же своих родителей, а потом, требуя, связать его с Чонгуком. И так всё время, постоянно чего-то требуя, постоянно на что-то обижаясь. И только мудрый Сокджин глядел на него и слушал его снисходительно, никогда не повышал голос, и в общем-то, всё ему разрешая и предоставляя по первому требованию. Только просил быть осторожным, беречь себя и не подставлять братьев ненужными звонками в Корею – хоть это он вовремя понял и не подвёл Сокджина.       Они с Намджуном даже устроили его учиться в другой стране, платили за его учёбу, чтобы его не нашли и не убили, как родителей. Братья о нём всегда заботились, а он вёл себя как махровый эгоист.       И такая вдруг любовь затопила его и такая радость, что у него есть не «всего лишь два брата», а целых два брата, которые за него стоят горой, которые не подведут, не бросят и не предадут.       И с этой мыслью выскочил из кафе и тут же стал звонить Сокджину.       - Тэхёни? Что-то случилось? – голос вмиг стал тревожным.       - Ничего не случилось, все хорошо, - а из Тэхёна просто рвалась наружу любовь и безудержная благодарность.       - Правда, хорошо? – Джин продолжал сомневаться. Он уже привык, что Тэхён после отлёта из Тайланда постоянно находился в какой-то депрессии, и вдруг, явная улыбка в голосе, чуть ли не смех.       - Правда, хорошо! Я просто хотел сказать тебе, Джин-хён, и Намджун-хёну, что я вас очень люблю. И я только сейчас понял, какое это счастье - иметь таких замечательных братьев. Спасибо вам за всё! Я люблю вас! – и даже засмеялся.       - Мы тоже любим тебя, Тэхёни! – Сокджин улыбнулся в трубку.       Тэхён с ответной улыбкой отключился.       - Что хотел мелкий? Снова денег? – Намджун пригубил из тяжёлого стакана тёмный ром.       - Да нет, сказал, что любит нас, - Сокджин пожал плечами. - Наверное, выпил лишнего.       Намджун пожевал губу.       - Значит, в следующий раз, точно, попросит ещё денег.       …А Тэхён решил, и правда, сходить в библиотеку. В прохладном, полутёмном холле было безлюдно. Учёный Кот в круглых очках важно восседал на книгах и разглядывал нового гостя. Тэхён достал из пакетика кусочек сливочного масла и измазал тому всю мордаху. Так и показалось, что Кот сейчас слижет его, а после будет долго умываться. И от этих мыслей даже хмыкнул.       Он почесал Кота за ушком, вздохнул. Он знал, чего попросит. Он не будет снова просить о родителях и о Чонгуке, об этом он уже послал в Космос запрос ещё тогда, на празднике в Тайланде. Сейчас он будет просить о насущном.       - Котик, прошу тебя, помоги мне без грусти и злости перенести всё, что мне уготовано. И ещё, помоги мне, пока я учусь и живу в России, найти себе всё-таки здесь друзей, чтобы было не так грустно вдали от своих братьев. И сбереги, пожалуйста, их от всего плохого. Я понимаю, что многого хочу, но всё равно, помоги. Ты же Учёный Кот, а, значит, знаешь, как исполнить все мои желания.       Тэхён в последний раз поглядел на хитрую мордочку животного, и ему вдруг показалось, что тот даже кивнул ему. Он по привычке поклонился и вышел из библиотеки в солнечный, тёплый, летний день.       …Второй курс пролетел, даже не заметил, как. Тэхён усердно учился, он положил всё своё время, все силы на учёбу, раз уж братья его сюда определили. Кто знает, может его знания международного права когда-нибудь да пригодятся.       Всю осень и зиму ездил в Парк паркура, тренировался, чтобы ничего не забыть, не потерять хватку, не расплескать силы и умения. Летом занимался на свежем воздухе, всё на той же детской площадке, удивляя своими кульбитами мамочек с детишками.       Хандра прошла, пришло понимание того, что ничего в жизни не происходит просто так, а, значит, надо жить дальше.       Конечно же, ему не хватало общения, а ещё - настоящего паркура, только не знал, что ещё надо ему сделать, чтобы всё-таки найти себе компанию. А раз пока в жизнь эта мысль не претворялась, не воплощалась, значит, надо ещё немного подождать – запрос в небесную канцелярию уже отправлен. А – канцелярия, она и есть - канцелярия, хоть и небесная, а значит, - волокита, проволочки, бюрократизм. Поэтому оставалось только одно - ждать. спот - открытое место для тренировки паркуром. фриран - выполнение различных трюков, сальто, ув ущерб скорости. брейк - в боксе команда рефери о приостановлении боя. кимчи - блюдо корейской кухни из различных овощей, но в основном из квашеной пекинской капусты с добавлением соевого или рыбного соуса. акведук - система труб и каналов для орошения и подачи воды.