Найди меня! Дождись меня!

*****       Удивил – так удивил Мин Юнги Чимина. Он назначил встречу тому в полицейском баре «Три ствола».       - Где? – тот подумал, что ослышался.       Мин засмеялся.       - В вашем баре, у моего друга ХонСу.       - Друга? – Чимин поражался всё больше и больше.       И действительно, как только они вошли в бар, ХонСу разулыбался во все свои тридцать два зуба и, поставив вертикально левый глаз, пошёл навстречу Юнги.       - Привет, тысячу лет тебя не видел. Вообще перестал заходить, - и только тут увидел рядом с ним Чимина, и удивлённо протянул: - Ты не один?       - Как видишь.       - Привет, ХонСу-хён, - Чимин пожал протянутую руку. - Да, я тоже удивлён, что вы настолько близко знакомы.       ХонСу пожевал губы и вдруг выдал, оставив реплику Чимина без ответа:       - А малыш твой где?       Чимину так и хотелось ответить в рифму, да сдержался. Тем более что тот был не там.       - Ещё на службе, слишком увлечён работой. Ответственный парень.       ХонСу как-то странно поглядел.       - Ну, ну.       Они выбрали самый дальний столик, чтобы не слышать стук бильярдных шаров, а так же постоянный шум и смех, которые тут были всегда, – ещё бы, здесь же копы отдыхают, топя весь накопленный за день негатив в бутылках и стаканах с алкоголем.       Как только они сели, Мин Юнги сразу же первым делом сказал:       - Моё руководство решило помочь твоему напарнику. Поэтому, как только будут какие-то новые сведения по этому делу, сообщу. В общем, буду держать тебя в курсе всего.       Чимин удовлетворённо выдохнул.       - Спасибо. Если честно, не ожидал, - и вдруг добавил, подозрительно щуря глаза: - А мы разве уже на «ты»?       - А разве – нет? - Мин Юнги был крайне удивлён. - Сейчас мы явно в приватной обстановке, так что не до чинов и званий. Ты не против,… Чимин?       «Ох, ты ж, сразу – Чимин?», - но вслух лишь проговорил:       - Да нет, Юнги, не против, - даже, отбросив всяких хёнов.       - Ну, и отлично, - улыбнулся тот. - Тогда ещё один вопрос: не возражаешь, если ХонСу принесёт нам заказ на свой вкус. Он у него, кстати, отличный – не раз проверял.       - Я только «за», - ответил Чимин. Ему, действительно, было всё равно, что есть и пить. И ещё одна мысль вилась у него в голове: что всё-таки Мин Юнги за свою услугу что-нибудь да попросит. Да только пока решил не омрачать себе настроение и просто отдохнуть, тем более что, если честно, Мин Юнги его пока не напрягал.       После третьего стакана виски разговор пошёл веселее.       - Откуда ты знаешь ХонСу так близко?       Юнги пьяненько усмехнулся, глядя парню прямо в глаза. Он вообще всё время внимательно разглядывал лицо Чимина, слишком внимательно. И вдруг ответил, погасив улыбку:       - Когда погибли друзья ХонСу, он тоже обратился к Кимам за помощью. Одного из нападавших тогда бандитов не нашли, он успел сбежать. Вот он и попросил помочь найти его. Ну, мы и помогли. Вот и всё.       Чимин сдвинул брови, он прекрасно помнил это дело, тогда троих бандитов прикончили при задержании. Именно от их рук и погибли друзья ХонСу. Последнего же, сумевшего сбежать преступника, нашли спустя пару недель в каком-то засранном переулке их округа с многочисленными ножевыми ранениями. Ещё все после удивлялись, что тот оказался таким лохом, что не спрятался где-нибудь хотя бы в другом городе. Теперь же всё стало понятно – клан Ким помог ХонСу найти бандита. А вот кто его убивал, Чимин даже не хотел знать, главное, справедливость восторжествовала. И надолго задумался, катая в руках уже тёплое виски.       А Юнги не отрывал взгляда от этих аккуратных ладошек с небольшими пальчиками, которые так сексуально ласкали стекло тяжёлого стакана. И вдруг положил свою ладонь с длинными, какими-то даже музыкальными пальцами на руку Чимину. Тот тут же очнулся и вскинул удивлённый взгляд на Мина, на что он лишь снова усмехнулся. Чимин же, не высвобождая свою руку, сглотнул.       - Прости, задумался. Давай, выпьем ещё. Закажешь? Мне почему-то кажется, что ты уже знаешь, что я люблю пить? Да и вообще мне кажется, что ты всё знаешь, – и Чимин как-то грустно улыбнулся.       - Не считай себя фигурой, равной Черчиллю, лишь про него я знаю, что он всегда пил русский коньяк, - и тоже улыбнулся.       Чимин поглядел на Юнги, как на сумасшедшего – какой Черчилль? При чём тут Черчилль? Подумал, что тот явно перепил.       А юрист уже громко смеялся.       - Я не сошёл с ума. Это просто фраза их известного русского сериала. Вдруг вспомнилась, не смог не процитировать, - Чимин сразу успокоился. - Но вообще-то, да, я уже в курсе, что ты любишь виски, причём любое. Главное, чтобы оно было не разбавлено. Даже лёд в него не кладёшь. А вот интересно, почему?       Чимин поджал губы. Он и сам не знал, почему – так ведь вкуснее.       - Понятия не имею. Только зачем портить чем-то хороший напиток?       И Юнги согласно покивал.       Они ещё посидели, разговаривая ни о чём. А когда уже собрались уходить, Мин Юнги вдруг сказал странную фразу, да только Чимин хорошо её запомнил и решил подумать после, что бы она могла означать:       - Знаешь, Чимин, мы, конечно, поможем отыскать Ким Тэхёна, да и убийц его родителей – тоже, да только, возможно, этого уже не понадобится.       - Почему? – Чимин не понимал.       - Да кто знает? Поживём – увидим. Так что, можешь обрадовать своего…, - он чуть помедлил и усмехнулся: - малыша.       … Они были вместе уже несколько месяцев. И Чонгуку это, если честно, нравилось. Как ни странно он быстро привык жить в одной квартире с Чимином, правда, виделись они дома нечасто. У Чимина в Сеуле была семья, он был отсюда родом, поэтому часто срывался навестить родных, иногда задерживаясь у них чуть ли не до ночи.       В такие дни, стараясь не разбудить Чонгука, тихо проскальзывал в кровать, обнимая крепко напарника и прижимаясь к нему всем телом. Да только Чонгук всё равно просыпался.       Вот и сегодня, чуть проскрипел в замке ключ, Чонгук тут же проснулся.       - Ты сегодня поздно, – проговорил сонно. - Хотя завтра можно будет поспать подольше, выходной все же, - Чонгук повернулся к напарнику.       Тот почему-то промолчал, хотя обычно всегда был говорлив и позитивен.       - Что-то случилось? – сон, как рукой сняло. Он погладил его по щеке пальцами.       - Не бери в голову, - Чимин всё же смог улыбнуться. - Просто с моим отцом сложно. Снова не нашли общий язык.       Чонгук знал, что отец у Чимина имел высокий ранг генерала юстиции, прослуживший последние двадцать лет в Национальном Агентстве полиции, и лишь недавно вышедший на заслуженный отдых. Как вскользь проговорился напарник, отец хотел, чтобы сын тоже пошёл служить сразу в Агентство, отец уже готовил ему тёплое местечко среди чиновников от полиции, да только Чимин встал в позу и наотрез отказался, сказав, что хочет заниматься конкретной, нужной работой, а не перекладывать бумажки на столе. И с тех пор с отцом у них начались тёрки.       Только почему-то сейчас Чонгуку показалось, что тот что-то не договаривает. Да и расстроен вовсе не из-за отца.       - Чимин, что случилось? – Чонгук был настойчив. - Не расскажешь? Дело ведь не в отце?       Тот помолчал.       - Давай спать, я устал, - и отвернулся в другую сторону. Чонгук не стал настаивать. Ведь, в конце концов, имеет он право на свои небольшие тайны. Чонгук же тоже не всё тому рассказывал.       Утром Чонгука разбудил поцелуй и нежный, ласковый Чимин, который словно извинялся за ночную грубость. Да только Чонгук и не думал обижаться на напарника, понимал, что все люди живые, и настроение может быть не очень, да и ещё какие-то причины, и не все их хочется озвучивать даже близкому человеку. Поэтому просто тут же откликнулся на ласку, утягивая Чимина в свои объятия и в настойчивый поцелуй.       Чимин сегодня был особенно нежен, даже немного не похож на себя. Отдавался неторопливо, без спешки и даже особого азарта. И Чонгук понял, что сегодня он ждёт и от него ответной ласки, тепла и даже какой-то защиты. Поэтому Чонгук принял его настрой, не срываясь на жёсткость и агрессию. Сегодня у них всё было тихо и даже как-то по-семейному. Ну, что ж, бывает и такое настроение. Чонгук это уже начинал понимать.       Потом они долго лежали в постели, наслаждаясь отдыхом, даже завтракать не хотелось идти. Состояние у обоих было расслабленное и ленивое. Чимин легко поглаживал кончиками пальцев предплечье Чонгука, усеянное под завязку татуировками, обводя кончиком ногтя их контуры.       - Зачем ты столько их наделал? – хотя сам уже знал ответ. Просто хотелось услышать, что на это скажет напарник.       Тот поглядел на свой забитый рукав.       - Не знаю. Захотелось, - Чимин усмехнулся: «Значит, не расскажет».       Он часто рассматривал их, поэтому сумел разглядеть и надпись – отчаянный крик души «Люби меня!», спрятанную казалось бы надёжно под оранжевым цветком. И фразу «Лучше умереть, чем жить без страсти» тоже узнал, группу Nirvana раньше слушал часто. И даже японские иероглифы перевёл – интернет в помощь – про самый прекрасный момент в жизни, да и чёрное солнце далеко не все себе рисуют.       Спросил лишь про цветочный орнамент. И ответ Чонгука, что это про драгоценный камень в сердце, окончательно расставил всё по местам – у Чонгука, похоже, была любовь, возможно, - невзаимная, возможно, - утерянная, но явно, которую тот помнит до сих пор, которую не желает забывать, раз посвятил ей одной столько всего. А Чимин был уверен, что именно одной. Да и постоянная грусть парня говорила об этом.       Так что у каждого была какая-то своя недосказанность, какая-то своя тайна, в которую посвящать других не хотелось.       … Они были вместе уже несколько месяцев и давно уже вместе жили. Чимин ему нравился: и как напарник, и как коп, и как человек, и как любовник тоже. С ним было легко, а ещё – Чонгук вдруг неожиданно это почувствовал и сам себе удивился – с ним он стал оттаивать душой. Медленно, но раз сам это почувствовал, значит, действительно, стал. Даже поймал себя на мысли, что стал чаще улыбаться.       Чимин был невероятно позитивным, но не той глупой позитивностью, которая всех жутко раздражает, особенно утром в понедельник, а той, которой хочется заразиться и постоянно подпитываться, улучшая тем самым постепенно и свой не слишком весёлый настрой.       А ещё Чонгуку нравилось, как Чимин улыбается. И это была вовсе не счастливая детская улыбка во все двести акульих зубов, Чимин, как никто другой, умел улыбаться одними глазами. Даже если его губы пока ещё были абсолютно спокойны и расслаблены, в глазах орехового цвета вдруг рождались смешливые искорки и вокруг них тут же разбегались весёлые, задорные морщинки. И только после этого уже расплывались в улыбке его сексуальные пухлые губы.       Чонгук часто ловил себя на том, что просто тупо пялится на эти губы до тех пор, пока Чимин не начинал их поджимать, при этом закусывая нижнюю. У Хосока же сразу начинался приступ сильнейшего кашля, и только тогда Чонгук выплывал на поверхность и снова был способен воспринимать действительность.       В сексе тоже Чимин был таким же милым, обволакивающим, нежным словно сладкая вата, но при этом не приторным до зубовного скрежета, а просто приятным на вкус, запах и осязание. С ним было просто хорошо. При этом самому Чимину явно нравилась напористость, агрессивность и даже жёсткость Чонгука. На первых порах их отношений, видя, какой Чимин, и боясь показать в сексе себя настоящего, тот сдерживался изо всех сил, чтобы не напугать, не оттолкнуть от себя парня. И только когда Чимин ясно дал понять, что любит погорячее, Чонгук себя отпустил. Поэтому секс с Чимином был гремучей смесью нежности и ласки вперемешку с горячностью а, когда заводился не по-детски, часто даже яростью, что нравилось обоим.       А ещё Чонгуку было с ним спокойно, поэтому тот смог полностью с радостью окунуться в работу, лелея в себе это уже полузабытое тёплое чувство, и наконец-то впервые за долгое время сказать, что зажил в ладу с самим собой.       Напарник давал Чонгуку то, что не смог в своё время, да и не хотел дать Туан. Тот всегда только брал. Чимин – отдавал. И теперь уже сам Чонгук чувствовал, что иногда просто эгоистично пользуется Чимином, при этом, давая себе страшные клятвы, что изменится. Однако в следующий раз вновь «эгоист» Чонгука поднимал голову, и, расталкивая все благие намерения хозяина, завладевал его помыслами и не только ими, вновь бесстыдно пользуясь всем, что так любезно предлагал ему Чимин.       И хотя частенько тому было неудобно перед напарником за такое отношение, Чонгук был безмерно ему благодарен за принятие его таким, какой он есть, не пытаясь изменить того и исправить. Чонгук надеялся измениться сам.       Нет, Чонгук не был в сексе махровым эгоистом, он давал Чимину всё, что тот хотел, да только прекрасно знал, что может отдавать намного больше, потому и корил себя, клятвенно обещая в следующий раз быть лучшей версией себя. Пока же с наслаждением пользовался всем, что давал ему Чимин, постоянно сравнивая того с Туаном, который не мог да и не хотел ничего от себя отдавать, в силу своего жуткого эгоизма и полного отсутствия понятия взаимной отдачи в отношениях. И Чонгук понимал, что в сегодняшней ситуации на такие отношения уже бы не пошёл.       Однажды Чимин даже решил поговорить с ним откровенно на тему их сексуальных пристрастий, пока они нежились в постели со стаканами виски. Чонгук уже после этого разговора крайне удивился самому себе, что вообще в него включился. Такие разговоры не любил, помнил это ещё со времен общения с Туаном. Списал свою откровенность на лёгкое опьянение и расслабленность после секса. Чимин же абсолютно спокойно, ничуть не смущаясь, говорил о том, чего хотел бы от Чонгука, именно тогда тот и понял, что его напарник любит достаточно жёсткий секс, что Чонгука также очень устроило. И даже тогда порадовался, что поговорили, а то так и оставались бы каждый при своих нереализованных желаниях, хотя они и полностью совпадали. И наконец-то понял, что, да, надо говорить на такие темы со своим партнёром. Просто у него ещё не было опыта стабильных сексуальных отношений – Туан не в счёт.       Чонгук знал, что изменится. Он уже менялся. И ему это нравилось. Ему нравилось пробовать что-то новое, ему даже понравилось, как ни странно, меняться с Чимином позициями. Ему нравилось быть когда-то не сильным, жёстким и агрессивным, а нежным, ласковым и лёгким. И тогда уже напористым становился Чимин, Чонгук же лишь с удовольствием подчинялся его воле, не беря в такой ситуации на себя никакой ответственности за секс, просто отдавая ему всего себя.       Так что же у них было с Чимином? Чонгук понимал, что это, конечно же, не любовь. Это, скорее, привязанность, симпатия, приправленная сексуальным влечением и общим делом. Так сказать, - вынужденная связь, в отсутствие настоящих отношений. И он, конечно же, понимал, что то же самое чувствует и Чимин к нему, и обоих на сегодняшний момент это устраивало.       … А дальше вдруг произошло нечто неожиданное. А началось всё с того, что Чимин с Чонгуком, патрулируя свою территорию, вновь заехали в заведение Госпожи Ло. Чимин отправился сразу к ней, Чонгук остался в общей гостиной. Он откинулся на спинку мягкого, буквально засасывающего в себя дивана и чуть ли даже не задремал, когда вдруг услышал весёлое:       - О, зайчонок!       Чонгук даже не открывая глаз, улыбнулся, лишь один человек называл его так.       Еле поднял отяжелевшие веки и убедился – конечно же, это была, как услышал в прошлое своё посещение данного заведения Чонгук имя девушки – Суболь.       - Привет! – Чонгук даже потянулся.       - Устал? – участливо Суболь.       - Есть немного, - эта девушка ему явно нравилась, или это было потому, что она стала первой в его сексуальной жизни? Или же оттого, что при взгляде на неё вспоминал Тэхёна?       - А ты бы приходил к нам просто так, расслабиться: массаж, купальня, сауна. К нам многие для этого приходят, даже не ради секса. Взял бы заодно своего друга да пришёл бы.       Чонгуку даже стало смешно, он представил себе офицера Пака, расслабляющегося в купальне публичного дома.       - Ты же слышала, госпожа Ло говорила, что офицер Пак к вам не ходит. Забыла?       Суболь как-то странно поглядела на Чонгука.       - А при чём тут офицер Пак? Я тебе, зайчонок, говорю про твоего друга.       - Про какого друга? - Чонгук не понимал: - Ты про офицера Чона? - Чонгук подумал, а вдруг Хосок сюда заглядывает?       - Да нет же, - та даже досадливо махнула рукой. - Твой друг, тот, с которым вы были вместе в прошлый раз ещё в Пусане. Ну, с которым нас с подружкой трахали, - и тут она лукаво так засмеялась. - Или не нас с подружкой, а друг друга.       С Чонгука вмиг слетела вся расслабленность.       - Ты это о чём? Я не понимаю, - и глядит, сдвинув брови. А у самого аж сердце остановилось. - Ты о чём говоришь?       А та глядит на парня, словно на тупенького, вроде как уже всё объяснила, доступнее некуда, да только тот всё не понимает.       - Ну, чего ж непонятного? – даже стала раздражаться: - Ну, тот парень, с которым вы вместе…, - договорить она не успела.       - Почему ты вдруг его вспомнила? – а дышать всё так же не получается, будто воздух сгустился до состояния воды. Ещё чуть-чуть, и задохнётся.       - Как это - почему? Увидела его и вспомнила ту смешную историю с вами двумя.       - Кого увидела? Где увидела? – Чонгук ничего не понимал.       - Да кого же ещё – того друга твоего! Господи, и как только ты в полицию попал? – сокрушалась Суболь.       - Не могла ты его видеть! Никак не могла! Он пропал шесть лет назад! – в сердцах выпалил Чонгук.       Вот теперь пришла очередь Суболь тупо глядеть на парня.       - Как пропал? Но ведь он только вчера был здесь. Мы с ним мило побеседовали. Это точно был он.       - Может – не он? Может, ты ошиблась? – Чонгуку уже просто хотелось рыдать от неизвестности.       - Да нет же! – Суболь постепенно собирала всю свою уверенность. - Мы же с ним тоже вчера тот день вспоминали. Посмеялись ещё.       - Вспоминали? Смеялись? – Чонгук уже ничего не понимал. - Что он ещё говорил? Имя своё не называл?       - Нет, имя не назвал. Но сказал, что ещё заглянет. Сказал, что теперь он нас курировать будет.       - Что? Курировать? Так кто он такой? Кем представился?       - Не знаю, мне это как-то, - надула губки Суболь, и вдруг оживилась: - А ты спроси у госпожи Ло, он вчера долго с ней общался.       А ведь, и, правда, как это Чонгук сам не догадался?       - А где её офис? – а сам уже сорвался с места.       - Да в самом конце, не ошибёшься.       И Чонгук рванул прямо по тёмному коридору, обшитому деревянными панелями. Навстречу ему как раз шёл Чимин.       - Ты куда это? – тот тормознул напарника.       - Мне надо кое-что узнать? – даже не остановившись.       - Что узнать? – не понял Чимин, но Чонгук даже не ответил. И тот решил пойти следом, так, на всякий случай.       В большой, шикарно обставленный кабинет в стиле ренессанс – золото, шёлк, ковры – влетели одновременно. Чонгук сразу же бросился к расслабленно сидящей в кресле женщине с бокалом вина в руке, которая с недоумением оглянулась на двух, буквально ворвавшихся к ней копов, словно для организации облавы или проведения задержания.       - Что случилось, офицеры? – та даже испугалась, отставляя бокал на столик с изогнутыми витыми ножками.       - Кто вчера был у Вас? – Чонгук задыхался, но это было вовсе не от бега.       - Я не понимаю, - она удивлённо поглядела на офицера Пака, но тот лишь пожал плечами, он тоже ничего пока не понимал. - О ком идёт речь?       - У Вас вчера был человек, который сказал, что теперь будет вашим куратором? – и ждёт ответа.       - Откуда?..., - но, видимо быстро всё поняла, да и информация не была секретной.       - Да, вчера приезжал господин Ким.       - Какой господин Ким? Имя?! Как его имя?! – Чонгук уже чуть ли не терял сознание, дышать всё так же было нечем.       - Тэхён. Он назвался Ким Тэхёном, - Чонгук застыл, словно поражённый громом, больше он ничего не слышал. Уши словно заложило ватой. «Тэхён? Ким Тэхён здесь, в Сеуле? Живой и невредимый! Этого же просто не может быть! Откуда он мог взяться? Где он был столько лет? Почему не звонил?» - все эти вопросы тут же пронеслись в больной голове Чонгука.       Единственное, что смог выговорить:       - А почему вдруг он стал вашим куратором. Кто он?       Госпожа Ло вздохнула.       - Я же только что Вам рассказала! Вы что, не слушали меня? – женщина тоже стала раздражаться. - После его ухода, я позвонила господину Ким Намджуну и рассказала ему о визите молодого человека. На что тот, чертыхнувшись, сказал, что да, совсем забыли предупредить. Ким Тэхён – его двоюродный брат, недавно вернувшийся из-за границы, и теперь он будет курировать наше заведение.       Чонгук не мог поверить в то, что слышит: Ким Тэхён, оказывается, двоюродный брат главы криминального клана Ким? Это невероятно! Он всё это время спокойно жил за границей, пока Чонгук с ума тут сходил?! Искал его, трахал полицейский участок, да уже, практически, похоронил друга?! А он себе спокойно жил за границей?! Это было просто невероятно! Чонгук не мог во всё это поверить! Как такое может быть?! А теперь он, блядь, куратор публичного дома! Да это просто сюр какой-то!       Чимин с грустью глядел на меняющие лицо напарника эмоции: тут и неверие, и растерянность, и удивление, и скорбь, и…злость. Да, Чимин ясно увидел самую последнюю эмоцию на лице Чонгука – это была злость.       И только после этого Чонгук развернулся и больше, не говоря ни слова, вышел, совсем ушёл, чтобы вдохнуть свежего воздуха, чтобы осознать всю ту боль, что только что почувствовал. И вроде, он должен быть счастлив, что Тэхён жив, что с ним самим хотя бы ничего страшного не случилось, что он наконец-то вернулся, да только всё в нём, каждая клетка мешала этому радоваться. У него болело всё: сердце, душа, каждый уголок в нём просто кричал о том, что Чонгук был слеп и глух, когда рассчитывал на доверие, и, возможно, любовь Тэхёна. Даже мышцы скручивало в жгуты, словно при тяжёлой болезни. Потому что ничего, оказывается, между ними не было тогда, всё это Чонгук себе придумал.       Да, Чонгук словно заболел, не просто заболел - он умер, рассыпался в прах от осознания, что все эти годы надеялся на пустой мираж, ждал того, кого никогда не было, кто никогда ничего к нему не испытывал, кто забыл его в первый же день нахождения на свободе, за границей. Поэтому и не звонил, не писал, не торопился возвращаться.       Ну, что ж, Чонгук всё поймёт, наверное, когда-нибудь; даже может быть примет, возможно, однажды и забудет его тоже – он будет очень стараться его забыть, вычеркнуть из своей жизни, из своей памяти, из своего сердца.       Ким Тэхён для Чон Чонгука больше не существует!       … Чимин видел все метания души Чонгука. Он тоже понимал, что было что-то неправильное в том, что друг не звонил целых шесть лет, просто находясь за границей. Он ведь должен был понимать, что за него волнуются, тревожатся, его ждут, по нему скучают. Но и отношения Чонгука к поступку друга тоже не приветствовал.       - Чонгук, вы должны поговорить. Только когда он всё тебе расскажет, только тогда ты сможешь сделать правильные выводы и решить, как поступать, - пытался достучаться Чимин до напарника.       - Он всё это время просто жил за границей! Он даже ни разу обо мне не вспомнил! Он ни разу не позвонил! – Чонгук уже просто кричал, в голосе ясно слышались слёзы. - Мне нечего ему сказать, - как отрезал Чонгук. Как отрезал часть своей души.       Однако всё это не устраивало Чимина. Его не устраивало то, что сейчас чувствовал Чонгук, он волновался за него. А самое главное, Чимин понимал, что что-то здесь было не так, не так, как это видел и воспринимал напарник. Да только Чонгук, тут же ощетинившись, словно дикобраз, не желал ничего слышать. А вот Чимин считал, что выслушать надо бы, и лишь тогда, когда он убедится, что, да, тот всего лишь уехал за границу, поэтому не писал и не звонил, вот тогда можно делать конкретные выводы, тогда уже можно убрать человека из своего сердца, памяти, жизни.       … - Юнги-хён, привет.       - Чимин? – удивлённо Мин Юнги. - А я как раз собирался тебе звонить. Порадовать, - немного помолчал, соображая. - Да, похоже, ты уже в курсе, что Ким Тэхён вернулся в Корею. Быстро же. И кем он является семье Ким, я так понимаю, тоже уже знаешь.       - Да, знаю. Если честно, это было очень неожиданно. Скажи, когда я тебя просил его найти, ты уже тогда понял, о ком я прошу?       - Да, понял. А когда посмотрел документы, ещё раз убедился, что твой Чонгук разыскивает именно нашего Ким Тэхёна. Извини, раньше просто не успел сказать, что тот вернулся. Мы тут все, словно на пороховой бочке были всю неделю, нас просто затрахали - и Департамент полиции, и Миграционная служба. Сам понимаешь, парень шесть лет был в розыске. Пришлось везде отплёвываться, да так, чтобы все поверили. В общем, только вчера выдохнули, и то, сейчас собираемся к вам в гости. Тэхён будет жить теперь в Сеуле, вот идём беседовать с вашим руководством, чтобы всё было законно, чтобы у вас тоже не было к мальчику никаких вопросов. Так что, жди в гости.       - Юнги-хён, скажи, почему Ким Тэхён не звонил, не писал, почему так внезапно исчез? Почему не мог за шесть лет хотя бы дать знать, что он жив?       Мин помолчал, вздохнул.       - Чимин, знаешь пословицу: не хочешь услышать ложь – не задавай вопросов? Всю правду я тебе сказать не могу, а врать не хочу. Могу рассказать только то, что говорим всем, а это почти правда: парень случайно увидел, как в их с родителями квартиру проникли неизвестные люди, очень испугался, так как те люди были в форме сотрудников полиции. Ни звонить Чонгуку, ни бежать к нему не стал, понимая, что его быстро могут там вычислить. Все ведь знали, что тот его лучший друг, понял, что и Чонгук может пострадать. Эти люди вели себя грубо. Он слышал крики мамы, стоны избитого отца, поэтому сбежал и решил связаться сразу со своими родственниками – то есть с Кимами. Номер телефона их фирмы нашёл в Интернете в ближайшем кафе. Те тут же приехали, быстро забрали Тэхёна и отправили за границу до выяснения дела. Почему не поставили об этом в известность полицию, хотя того разыскивали? Очень боялись, что его разыскивает на самом деле не полиция, а бандиты, которые позже и убили родителей. За что убили родителей, Кимы понятия не имеют, но боялись, что могут убить и Тэхёна. Поэтому, да, нарушили закон - по чужим документам вывезли мальчика за границу, где тот продолжил учёбу, оборвав все его контакты с Кореей. Вот, как-то так.       - Понятно, - Чимин задумался. - А ты не можешь ответить хотя бы на один вопрос: почему он после хотя бы не позвонил Чонгуку, тот ведь с ума сходил все шесть лет.       Юрист снова помолчал, вздохнул.       - У него не было такой возможности, а точнее, его лишили этой возможности.       - Ясно. Ладно, Юнги-хён, спасибо.       - Не прощаюсь, ещё увидимся.       … Чимин с Чонгуком шли по коридору полицейского участка. Мин Юнги позвонил офицеру Паку, как только они с Ким Тэхёном подъехали к зданию полиции. Тот тут же подорвался, на ходу схватив за руку мирно печатающего на компьютере план-задание на текущий месяц Чонгука, типа попросил проводить его до кабинета начальника, – вот просто срочно надо - по дороге нагружая парня какой-то ерундой.       Тот уже удивлённо поглядывал на напарника, никак не понимая, в чём вообще-то дело? Напарник, что, не доспал, что ли, или переел? Что за чушь тот несёт? Уже даже открыл рот, чтобы задать этот вопрос, но вдруг увидел, что им навстречу по тому же коридору идут двое: Мин Юнги – главный юрист семьи Кимов и…Ким Тэхён. Да, теперь уже это точно был Ким Тэхён. Он двигался широким, размеренным шагом, всё такой же стройный и гибкий, словно пантера перед прыжком. Да и похож был на пантеру, - во всём чёрном, этот цвет ему всегда шёл. И тот тоже уже увидел Чонгука.       От неожиданности Чонгук впал в ступор, даже остановился, не в силах двигаться дальше. Живой, здоровый Ким Тэхён, который абсолютно не изменился, будто и не было тех шести лет, двигался ему навстречу. Совсем не изменился, может, только, стал ещё красивее, чем остался в памяти друга.       Чонгук увидел, как загорелись радостью глаза Тэхёна, увидел, что тот готов был уже броситься ему навстречу, увидел, как сразу тот ускорил шаг и даже руки уже потянул к нему. И только тут Чонгук пришёл в себя, потому что в груди что-то резко сдавило, сердце перестало отстукивать своё время. Он тяжело, неглубоко вздохнул и понял, что если сейчас же не уйдёт, то просто задохнётся. Он понял, что не может сейчас видеть Тэхёна, не в состоянии что-либо ему сказать и что-либо услышать в ответ. Поэтому просто развернулся и быстро ушёл в противоположном направлении.       Он не хотел его ни видеть, ни слышать. Он больше не хотел иметь с ним никаких дел. Он уже вычеркнул Тэхёна из своей жизни.       И поэтому не видел, с какой бесконечной болью глядели ему вслед глубокие, бархатные глаза. Это фраза из сериала "Семнадцать мгновений весны", только в ней есть неточность. Во времена СССР всё, что производилось на её территории, считалось русским. На самом деле речь идёт об армянском коньяке.