Друг твоего разума

7 декабря 2000 г. Гермиона нещадно сдирала обои со стен, отчего-то решив делать это вручную. Наверное, чтобы выплеснуть хоть часть тех эмоций, что испытывала. Страх и ужас от прогулок по тёмным подвалам собственного разума. Отчаянье и слепую надежду, что затаилась где-то на подкорке сознания после того, как Драко спас её. Дал понять, что рядом с ним она в безопасности. Что ему не всё равно. И что-то возродилось внутри Гермионы. Что-то такое же тёплое, как объятия Драко. А ещё неугомонное, трепетное, романтическое. И это что-то явно верило в предновогоднее волшебство, ведь так наивно рассчитывало на взаимность. — Ага, как же! — почти прорычала Гермиона в ответ на свои мысли, отшвыривая на пол ещё один оторванный лоскут плотной бумаги. Ведь Драко опять пропал. Пошли уже третьи сутки после того дня, но от него не было ни единой весточки. А ведь они, чёрт побери, договорились встретиться тем же вечером. Но после пятой череды стуков в дверь Гермиона поняла, что ей никто не откроет. Как и на следующий день. Как и сегодняшним утром. Он снова бросил её. Оставил наедине с собственными терзаниями, не посчитав нужным даже предупредить о дате удобной встречи и вынудив её по два раза в день торчать у его двери, как какую-то дуру. И потому Гермиона терзала стены в доме, затеяв долго откладываемый ремонт. Без помощи Драко у неё всё равно ни черта не получалось вспомнить. В таком взвинченном состоянии её и обнаружил Гарри. Гермиона застыла на пороге с раскрытым ртом, абсолютно не понимая, какими ветрами его к ней занесло вечером рабочего четверга. Она ведь была уверена, что это вновь нагрянул незадачливый сосед, который потерял свою кошку и вот уже по седьмому кругу опрашивал всех живущих в округе, порядком надоев одними и теми же вопросами. — Гарри?! — губы скривились в жалком подобии улыбки. Всё это было чертовски не вовремя. Гермиона выпустила из пальцев кусок обоев, постаравшись незаметно кинуть его в угол. Но от Гарри это не укрылось, и он в удивлении приподнял брови. — Привет! У тебя тут ремонт? Он вопросительно посмотрел на неё, и Гермионе ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и кивнуть. — Ну да. Гарри отчего-то обернулся назад, оглядывая небольшой двор перед её домом, и, заметно понизив голос, заговорил: — Слушай, прости меня. — Что? — опешила Гермиона, крепче сжимая раскрытую входную дверь. — Я только сегодня прочитал твоё письмо! — грустно усмехнулся он. — И только сегодня увидел записку с просьбой о встречи у центральной ели… Мерлин, мне так стыдно, Гермиона, — он устало провёл ладонью по лицу, качая головой, а после вновь зачем-то оборачиваясь назад. Гермиона тяжело сглотнула, понимая, что Кроха ошибочно доставила её записку Гарри, а не Драко. Чёрт! — Всё нормально, правда! — тут же замахала она руками. — Да какое тут нормально?! Твой отец… Это… Мне так жаль! — в его зелёных глазах промелькнули искорки нескрываемого сочувствия, и Гарри поджал губы. — Давай я помогу тебе с ремонтом, и мы всё обсудим. Мы обязательно что-нибудь придумаем, хорошо? Гермиона шмыгнула носом и почувствовала, что щёки краснели. Но она просто не находила в себе сил признаться Гарри, что записка была предназначена вовсе не ему, когда он так волновался. — Да, конечно, — улыбнулась она. — Проходи, я рада, что ты всё-таки заглянул ко мне в гости. Поттер почесал подбородок и отвёл глаза в левый нижний угол. Он всегда так делал, когда врал или чувствовал себя неловко. Гермиона нахмурилась. — Гарри?.. — Эм… Ну… Тут такое дело, — замялся он. — Мы заглянули. Несколько секунд Гермиона в ступоре смотрела на друга, не понимая, о чём он говорит. А после из-за забора показалась Паркинсон, на ходу делая последнюю затяжку и выбрасывая сигарету в мусорный бак. — А она-то зачем здесь? — всплеснула руками Гермиона и, не выдержав, всё-таки закатила глаза. — А она принесла сливочное пиво, — Пэнси приподняла свою сумочку, на которую наверняка было наложено заклинание незримого расширения. — И собирается с удовольствием пить его, заняв единственный диван в этом доме, чтобы наблюдать за вашими тщетными потугами превратить эту халупу во что-то менее убогое. Давай, Грейнджер, влево-вправо, — быстро замахала она рукой, обвешанной массивными звенящими кольцами и браслетами. — О Мерлин, — взмолилась Гермиона, но всё-таки отошла в сторону, давая Пэнси пройти внутрь. Скорее даже продефилировать по остаткам обоев на полу на своих до ужаса высоких каблуках. — Гарри, я тебя когда-нибудь убью, — шикнула она на друга, закрывая входную дверь. — Зато у нас есть пиво! — засмеялся он. — И эксперт в дизайне интерьера! — добавила Пэнси, уже разваливаясь на диване и доставая первую бутылку. — А когда пиво окажется внутри эксперта, то я даже смогу выслушивать всё твоё нытьё без саркастичных комментариев и успокоить, потому что Поттер в этих вопросах абсолютно безнадёжен. Гермиона приподняла брови, не зная, что на это ответить. — Да-да, не благодари, — пропела Пэнси и начала пить. — Мне позвать Кикимера на помощь? — с надеждой в глазах произнёс Гарри, замерев посреди гостиной и присвистнув от масштаба катастрофы. — Только попробуй, — цокнула Гермиона, хватаясь за лоскут обоев и продолжая работу.

***

8 декабря 2000 г. Гермиона проснулась от странного звона над ухом и чьего-то еле различимого шёпота. Она разлепила глаза, неожиданно обнаруживая свою голову на коленях у Пэнси, которая размахивала наманикюренным пальцем, раздавая команды… — О нет! Нет, нет и нет! — застонала Гермиона, резко поднимаясь с её ног. В доме было не менее десяти эльфов, которые обставляли его, подчиняясь указаниям неугомонной Паркинсон. Вдоль стен выстроились стеллажи с книгами и, о Господи, даже телевизором, и сейчас именно эти полки украшали гирляндой по краям. Гермиона опустила ноги на пол, находя там вместо привычного жёсткого ковра новый — такой мягкий и с длинным ворсом. Мерлин, она не узнавала ни свою гостиную, ни кухню и боялась даже предположить, что Паркинсон вытворила со вторым этажом. Неизменным остался только диван с этим отвратительным пледом в сердечко, на котором под утро уснула Гермиона, закончив с переклейкой обоев. — Доброе утро, спящая красавица, — протянула Пэнси. — Нет, Кока! — тут же отвернулась она, снова звеня своим безумным количеством украшений на руках. — Эти шары на ёлку. Эльф в симпатичном белом платье всполошилась и ринулась в другую сторону комнаты к… ну конечно, чёрт побери! Они даже ель сюда занесли, пока она спала. Гермиона успела позабыть, что Паркинсон действительно работала дизайнером интерьеров и у неё целая бригада эльфов и собственное производство мебели. — Пэнси, какого чёрта здесь происходит?! И где Гарри?! — Ушёл на работу, — пожала плечами та и взмахом палочки разом вкрутила все лампочки в изящную люстру под потолком. — И что ты… — А я слишком люблю себя, чтобы работать по пятницам, — перебила её Паркинсон. — Мне было невыносимо смотреть на то, что вы с моим горе-парнем за всю ночь только и смогли, что наклеить обои в одной несчастной комнате. Да и то криво, — закатила глаза она. — Поэтому я решила взять всё в свои золотые ручки. Гермиона раскрыла рот, чтобы возразить, но Пэнси вскинула палец вверх, останавливая её. — Во-первых, все мои эльфы освобождены и получают зарплату. А во-вторых, я всегда знаю вкусы клиентов лучше, чем они сами. Так что даже не вздумай мне говорить, что тебе не нравится. — Мне нравится! — Гермиона не врала. — Но я хотела заняться этим сама, понимаешь? — Считай, что это подарок на Рождество, — хмыкнула Пэнси и начала щёлкать пальцами, привлекая внимание эльфов и указывая им на нерасставленную по полкам посуду. Гермиона прошлась вдоль стеллажа, не веря своим глазам. Там стояли её любимые книги, которыми она так сильно зачитывалась ещё в Хогвартсе. Невероятно. И как бы Грейнджер ни злилась на Пэнси за то, что та не дала ей выпустить пар и охладить разум с помощью ремонта до конца, но она всё сделала идеально. Так, как бы ни за что на свете не сделала сама Гермиона. — Откуда ты всё это знаешь?.. — изумилась она, ведя рукой по столь знакомым корешкам книг. Уголки губ Паркинсон чуть приподнялись в слабой улыбке. Чересчур нежной и такой непривычной на её лице. — Кое-кто бывал очень болтлив, когда грустил. — Но Гарри бы в жизни не запомнил их все! — возразила Гермиона. Уж кто-кто, а она знала своего друга как облупленного. Пэнси усмехнулась и отмахнулась от неё, видимо решив не отвечать на расспросы. Она встала с дивана, схватив сумочку. — Мне пора. Эльфы закончат примерно через час. Она уже развернулась на каблуках, но Гермиона коснулась её плеча, останавливая. — Пэнси! Спасибо, — проговорила она, стараясь выразить взглядом всю благодарность. — Слушай, Грейнджер. Я скажу это всего раз, а дальше пускай Гарри продолжает сюсюкаться с тобой столько, сколько пожелает. — Гермиона тяжело сглотнула, встречаясь с её прищуренным серьёзным взглядом. — Я прекрасно понимаю, что у тебя семейная драма в разгаре и ты, мягко говоря, не в лучшей форме. Но если хочешь заняться чем-то, то займись собой и своей жизнью, а не разрушением дома, чтобы выпустить пар. В Министерстве освободилось место в отделе по заботе об ущемлённом зверье, которое ты так любишь. Одно твоё слово, и я заставлю Поттера выгрызть эту должность для тебя. — Не надо, — Гермиона мотнула головой. — Два слова — ещё лучше! Готовься выйти после праздников, — невозмутимо продолжила Паркинсон. — И возьми уже себя в руки наконец. Мне смотреть на тебя больно. — Я не понимаю! — воскликнула Гермиона. — Ты же вроде как ненавидела меня… — Грейнджер, у меня не так много свободного времени, чтобы успевать кого-то ненавидеть, — засмеялась Паркинсон. — И твоё существование натолкнуло меня на гениальнейшую идею года четыре назад. Так что я даже своеобразно люблю тебя. — Что?.. — окончательно растерялась Гермиона. — Неважно, — вновь махнула рукой Пэнси и хлопнула входной дверью напоследок, оставляя Грейнджер посреди так по-новогоднему преобразившейся гостиной.

***

10 декабря 2000 г. Гермиона уже привычным тройным стуком ударила по двери Драко и сделала шаг назад, не менее привычно принимаясь считать до десяти про себя, прежде чем постучать снова. Она уже не надеялась, что Малфой когда-нибудь откроет. Его не было почти неделю, и Грейнджер догадывалась, что это значило. Что он наверняка уже пил столь ненавистный кофе где-то во Франции, закончив со своей практикой и вернувшись к семье. Но почему-то она всё равно приходила сюда дважды в день. Это стало неким подобием обряда, поводом для того, чтобы вытащить свою задницу из теперь прекрасного дома, в котором она только и делала, что пыталась вновь погрузиться в воспоминания о родителях. Но каждый раз её будто выдёргивало из собственного сознания, и Гермиона, так и не сумев преодолеть этот непонятный внутренний барьер, раздосадованно ударяла по обивке дивана кулаками, проклиная неподдающийся разум. Убивание времени у двери Малфоя коротало минуты разлуки и проветривало мозги. Не сказать, что это сильно помогало, но она всё ещё старалась держаться на плаву. Пусть и чувствовала, как опускаются руки. Гермиона так и не нашла в себе силы увидеться с родителями после того, что услышала от отца. А они и не искали её, не пытались связаться, ни разу не позвонили. Это вынуждало её стискивать зубы от обиды и продолжать свои пока безуспешные потуги вернуть им память. Сегодня с уст Гермионы уже не сорвалось огорчённого выдоха. Она просто поджала губы, мысленно дырявя закрытую массивную дверь в квартиру Малфоя взглядом, а затем направилась к ступеням. И тут по пустой бетонной лестничной площадке раздался звонкий щелчок замка. Гермиона остановилась и вздрогнула от неожиданности. Она медленно обернулась, и что-то внутри неё тут же рухнуло вниз. Оборвалось, беспощадно вынуждая Гермиону покраснеть, а её рот раскрыться так сильно, что ещё немного — и ей пришлось бы возвращать свою челюсть в нормальное положение вручную. — Долго ждёшь? — невозмутимо спросил Малфой, проводя рукой по мокрым волосам, срывая со светлых прядей несколько капель. — Извини, я был в душе. Там плохо слышно. — Н-нич-чего, — запинаясь, проговорила Гермиона. И хоть убей, но она не могла поднять взгляд к лицу Драко, потому что, мать вашу, его влажное тело в одном лишь полотенце на бёдрах казалось бесподобным. От Малфоя исходил пар, а мышцы заметно напряглись от контраста температур. И Гермиона была бы последней лгуньей, если бы сказала, что, когда она знакомилась с древнегреческой мифологией, представляла себе Аполлона как-то по-другому. Она тяжело сглотнула, стоило ей увидеть, как капелька воды мучительно медленно стекала по его торсу. И скатилась куда-то под полотенце. Прямо туда, где сейчас и сосредоточились мысли Грейнджер, стоило ей заприметить выделяющуюся выпуклость. О Мерлин! Она невольно облизнула нижнюю губу и тут же закусила её, прикладывая колоссальное усилие, чтобы всё-таки поднять взгляд к серым радужкам. И по игривым искоркам, промелькнувшим в них, Гермиона поняла, что её застукали, и раскраснелась ещё сильнее. Ну конечно, чёрт побери! Малфой всё видел и явно был крайне польщён произведённым впечатлением. Самовлюблённый засранец. И эта довольная ухмылка на его губах заставила Гермиону почти закипеть изнутри. — Так ты заходишь? — уточнил Драко, нагло приподнимая бровь. — М-м, да, — по привычке спрятав лицо под шарф, пробурчала Грейнджер. И все её ругательства, которые она припасла для Драко из-за его недельного отсутствия, растерялись где-то между его лукавой улыбкой и накаченным прессом. Пока Малфой приводил себя в порядок, в голове Грейнджер, напротив, царил полный кавардак. Она сидела на диване, разувшись и подтянув ноги под себя, решив наплевать на правила приличия вслед за хозяином квартиры, копошившимся в спальне. Ей казалось, что если её будущее счастье — это дерево, то сама Гермиона в нём пожелтевший листок, что уже давно слетел с ветки и гнил где-то в земле неподалёку. У неё ни черта не получалось ни с родителями, ни с Драко. Ни даже разобраться в себе. Она хотела вновь вернуть свою прежнюю жизнь. Стать той самой Гермионой Грейнджер, которая всегда верила в победу и наступала кроссовком на все неудачи, с неиссякаемой верой в глазах шагая дальше. И пусть та Гермиона немного занудная и чересчур категоричная, но это была привычная она. Беда заключалась в том, что вернуть прошлое Грейнджер желала не потому, что действительно собиралась стать прежней, а попросту не знала, как можно жить по-другому. Сейчас все её пережитые убеждения казались такими глупыми. И абсолютно точно бесполезными в нынешней ситуации. А чтобы что-то изменить к лучшему, человеку нужно понимать, где он находится. Зацепиться за какую-то отправную точку, чтобы после оглядываться назад и радоваться успеху. Но Гермиона просто не знала, кем она стала теперь. Драко вышел из спальни в спортивных штанах и опёрся плечом на дверной косяк, немного нахмурившись. — Ты сама не своя, — тихо проговорил он, оглядывая Гермиону. — Н-нет, — мотнула головой Грейнджер, тупо уставившись на свои колени. Драко пожал плечами, легко оттолкнувшись и сделав несколько шагов, прежде чем опуститься на диван рядом. — Ладно, может, я не прав. — В каком смысле? — грустно усмехнулась Гермиона, чувствуя, как все её терзания резко подкатили к горлу, образуя там комок горечи размером со всю Британию. — Вполне возможно, ты именно такая и есть. Я ведь почти не знаю тебя. Гермиона поджала губы. Знать бы ещё, какая это… «такая». Потому что она понятия не имела, в кого превратилась. — Всё… перепуталось, — прошептала она и приложила палец к виску. — Вот здесь. Знаешь, мне всегда казалось, что моя жизнь полностью распланирована. Что она в моих руках. Но когда родители не смогли узнать меня… — Гермиона судорожно всхлипнула, сдерживая слёзы. — Всё остановилось, Драко. Весь мир вокруг, он просто… замер. Она собрала пальцы в замок и качнула головой. И когда Драко придвинулся чуть ближе, Гермиона заглянула в серые радужки, замечая, что сквозь стоящие в глазах слёзы они казались почти голубыми. — А сейчас я с каждым днём убеждаюсь, что это не мир. Это я! — её голос надломился, и Грейнджер шмыгнула носом, крепче сжимая сцепленные пальцы. — Я застыла посреди всего этого и не могу продвинуться ни на шаг, пока не верну память родителям. И пока решала эту задачу, все мои планы, вся жизнь… Всё разрушилось. И я сама. А родители… — Гермиона вдохнула поглубже. — Они всё ещё не помнят. Ничего не изменилось. Только я застряла где-то, потеряв себя. — Иди ко мне, — прошептал Драко. Он поднял руку, закидывая её на спинку дивана и приглашая в свои объятия. Гермиона придвинулась ближе, утыкаясь носом в тёплое плечо. И первая слезинка всё-таки покатилась по щеке, падая куда-то на футболку Драко. Не выдержав, Грейнджер заскользила ладонями по обивке дивана дальше и обняла Драко в ответ, стараясь быть как можно ближе. Хоть немного чувствовать, что она не одинока. И его крепкие объятия действительно успокаивали, но вместе с тем заставляли считать себя ещё более жалкой. — Я просто хочу, чтобы всё стало нормально, — пробормотала она. — В жизни нет ничего «нормального», — грустно усмехнулся Драко в ответ. — Так говорят те, кто не желает описывать ситуацию подробно. Или дураки, что просто не знают, чего хотят, — он ласково прошёлся пальцами по её спине. — Гермиона, ты ведь не дура. Она издала истеричный смешок, внутренне осознав, что это слово идеально бы подошло к её описанию. — Всё так неправильно… — пробормотала Гермиона. — Без родителей словно и меня не должно быть в этом мире. Словно я лишняя. — Знаешь, когда-то давно моя мама сказала одну мудрую вещь. Каждый наш поступок или создаёт личность… или разрушает её. А значит, мы состоим из всего, что мы делаем. И это прекрасно. Грудь щемило от боли из-за комка внутри, слёзы, которые теперь никак не получалось сдерживать, стекали по щекам. — Я не понимаю, что творю, — неразборчиво прохрипела Гермиона, задыхаясь от беззвучных рыданий. — И кроме того это значит, — продолжил Драко, чуть отстраняясь от неё, — что ты можешь всё сделать так, как тебе хочется, — он провёл ладонями по её щекам, стирая слёзы, и привычным движением коснулся висков. — Стоит лишь решиться. Его магия начала охватывать сознание, и Гермиона растерялась, в панике заглядывая в серые радужки и не находя там ни единого ответа. — Сейчас?! — опешила она. — Я… Я не готова, Драко! — Ты готова, — уверенно произнёс он и, чуть улыбнувшись, закрыл глаза.

***

Гермионе было страшно посмотреть вокруг. Она чувствовала, как щёки до сих пор щипало от дорожек слёз и кончики пальцев подрагивали от напряжения. Нервы были на пределе. Но картинка воспоминания продолжала кружиться, выстраиваясь во что-то более чёткое. — Ты просто издеваешься надо мной, — прошептала Гермиона, зная, что Драко где-то рядом. — Я так не думаю, — хмыкнул он. И тут Грейнджер вздрогнула, стоило хрусту снега под ногами донестись до ушных перепонок. Драко сделал ещё несколько скрипучих шагов, а она всё вслушивалась в окружающую обстановку, принюхивалась, не смея открывать глаза и пытаясь разгадать, где именно оказалась. Ведь она даже не думала о чём-то конкретном, Малфой просто насильно запихнул её в лабиринт сознания, так подло не предупредив. Не дав и минутки, чтобы собраться с мыслями. Какова вероятность, что её вновь начнут пытать? Или её родителей?.. Гермиона шумно выдохнула, сжимая пальцы в кулаки. Большая, чёрт побери. Чертовски огромная. И пусть она больше не чувствовала подкатывающей тошноты вкупе с панической атакой от подобных мыслей, но… Гермиона вскрикнула от резкого холода, когда Драко забросил комок снега ей за шиворот. Она невольно начала прыгать на месте и забавно вертеться под победный хохот Малфоя, пытаясь вытащить снег из-под одежды. — Да как ты?!.. Чёрт побери! — ругалась она, выгибая спину, чтобы скатить шарик вниз. И как только ей удалось, Грейнджер хищно улыбнулась, разворачиваясь к Малфою и намереваясь стереть эту наглую усмешку с его губ. От одного уголка рта к другому так, чтобы в его гениальнейшую голову больше никогда не закрались подобные затеи. Она наклонилась, загребая ладонью снег с ближайшего сугроба. — Иди сюда, Малфой, — наигранно ласково проговорила она, медленно шагая вперёд. — Позволь уточнить… Ты ведь не мстительная, да? — О, конечно, нет, — протянула Грейнджер, продолжая наступление. — И не злопамятная? — Малфой поиграл бровями. — Я ведь закончила Гриффиндор, ты забыл? — Значит, ты… — Получай, змеёныш! Гермиона швырнула в него снежок, попав точно в грудь. С уст слетело радостное «Есть!», а после она вскинула руку вверх, начиная свой победный танец, виляя бёдрами. По какой-то старой, давно позабытой детской привычке. Малфой отряхнулся и неожиданно тепло улыбнулся, качая головой. — Обернись, Гермиона. Просто… обернись, — пробормотал он, зачем-то приложив пальцы к уголкам глаз. Так, будто пытался сдержаться от слёз. Гермиона нахмурилась, замирая. И пришло осознание, что они всё ещё находились где-то в чертогах её разума. В одном из воспоминаний, которое она так и не смогла узнать. Тяжело сглотнув, она рывком обернулась, не оттягивая неизбежное. И сердце в груди ощутимо кольнуло. Сжалось так болезненно и приятно одновременно. Гермиона втянула носом воздух, а выдохнуть не получалось. Её маленькая копия играла в снежки с отцом. И пританцовывала точно так же, как она минутой назад, когда всё-таки попадала в цель. Задорная улыбка не сходила ни на миг с лица маленькой кудрявой девчушки. Шапка с нелепым помпоном давно съехала вбок, а вся куртка была перепачкана в снегу. И под задорный смех отца малютка-Грейнджер вновь переходила в атаку. — Гермиона! — окликнула её мама. — Ещё пять минут и пойдём на ярмарку! Джин наблюдала за ними со стороны, изредка уворачиваясь от летящего в её сторону снега. Она тёрла ладони, согревая их горячим дыханием, и улыбалась, глядя на семью. Так просто и радостно. Как мать, видевшая перед собой двух самых дорогих людей. Наслаждавшаяся их совместным счастьем. — Получилось, — прошептала Гермиона. — Я… Я вижу, — всхлипнула она, не в силах сдержать слёзы. Она опустилась на колени, наплевав на леденящий снег, и заворожённо смотрела, не смея пропустить ни единой эмоции на лицах родителей. Впитывала их в себя без остатка и запоминала. Так, чтобы никогда не забывать. Так, чтобы никакие страхи больше не смогли их вытеснить. И на лице Гермионы засияла улыбка. Улыбка, так сильно похожая на ту, что дарила папе веселящаяся в снегу девчушка. — Ая-яй, мартышка! Так нечестно! — смеялся отец, отряхиваясь от полученного снежка. — Я ведь даже не успел приготовиться! И Гермиона покачала головой, смакуя на кончике языка столь любимое прозвище. Мартышка. Раньше папа часто так её называл. До тех пор, пока она не стала слишком взрослой, чтобы недовольно ворчать на него за это. Сейчас она готова была спустить ему тысячи мартышек, сказанных при всех. Даже при Драко, что посмеивался в кулак, наблюдая за происходящим. — Этан, у неё уже губы синие, идёмте, — позвала их мама. Гермиона принялась протестовать, разбрасывая снег вокруг себя, чтобы к ней было невозможно подобраться, не попав под обстрел. И заразительно смеялась, ловя кудрями снежинки. Отец быстро подбежал к ней, прикрывая лицо варежками, и резко схватил, поднимая на руки. Так легко, будто она ничего не весила в свои десять лет. — Сегодня мы купим горячий шоколад, — заговорщицки прошептал он куда-то в макушку Гермионы. — И карамельные трости… С корицей, как ты любишь. Девочка тут же перестала стараться извернуться из его рук, и её глаза заблестели от неподдельного восторга. Ведь сладкое было разрешено только в канун Рождества! И Гермиона терпеть не могла профессию родителей из-за этого дурацкого правила. Но в тот предпраздничный день никаких запретов не было. А ещё навалило так много снега, сколько Гермиона ни разу не видела в Лондоне. Отец нёс её на спине и тихонько нашёптывал заговор против мамы, отчего девочка посмеивалась и быстро-быстро кивала, соглашаясь. Там было что-то о «неожиданно кинуть снежок» или «повалить в сугроб», а может, и то, и другое. Гермиона не вслушивалась. Она просто наслаждалась каждой подаренной секундой рядом с семьёй. — Идём? — спросил Драко, подойдя ближе и подав ей руку. Гермиона кивнула и вложила свою ладонь в его, поднимаясь на ноги. Её взгляд всё ещё был прикован к удаляющимся по широкой тропинке родителям, и она уже хотела вернуть кисть в карман пальто и последовать за ними, когда почувствовала, что Драко крепче сжал её. Она развернулась к нему и замерла, чувствуя, как по коже побежали мурашки от такого тёплого взгляда серых радужек и еле заметной улыбки на его губах. Гермиона прочистила горло, собираясь сказать то, что просто не могла держать в себе. — Спасибо! За всё, что ты сделал… Для меня это очень важно. Спасибо тебе, — зашептала она. Малфой сплёл их пальцы, крепче сжимая её ладонь. — Благодари себя, Гермиона, — отчего-то грустно усмехнулся он. — Поверь, я ничего не сделал, чтобы заслужить твою благодарность. Она хотела возразить, но Драко потянул её дальше вслед за родителями. И Гермиона решила, что обсудит это позже. Её отец всё-таки собрался воплотить задуманное в реальность по дороге на ярмарку. И когда Джин отошла достаточно далеко вперёд, он опустил дочку на землю и встал в стартовую стойку, словно готовился к забегу. Они с Гермионой бросали друг в друга озорные взгляды, пока Этан еле слышным шёпотом вёл обратный отсчёт до начала импровизированного нападения. — О, я, кажется, понял, в кого ты такая, — протянул Драко, чуть поглаживая тыльную сторону её кисти большим пальцем. И вот десятилетняя Гермиона вместе с отцом рванула вперёд с боевым криком, а Джин обернулась слишком поздно, чтобы успеть хоть как-то среагировать, и была стремительно повалена в снег. Гермиона засмеялась, смотря на маму, что так растерянно сидела в сугробе, будто не понимая, как она вообще там оказалась, а после бросила прищуренный взгляд на отца, предупреждая, что он ещё поплатится за свою шалость. И тот лишь улыбнулся и отвёл глаза, помогая жене подняться на ноги под заливистый смех дочери. — И откуда у тебя такая нездоровая страсть к забрасыванию людей снегом, мне теперь тоже кажется вполне очевидным, — невозмутимо продолжил Малфой, припоминая ей всего-навсего один снежок в его сторону. — О, да что вы говорите?! — брови Гермионы поползли вверх. — Это ведь даже не я начала! — А я учился на Слизерине, не забывайся, — коварно улыбнулся он и резко потянул её за руку, видимо собираясь отомстить. Гермиона вмиг раскусила его замысел и тут же развернулась, не оставляя спину открытой для толчка. Уж что-что, а в том, чтобы кого-то закинуть в сугроб, она была настоящим мастером. И потому такие простые трюки с ней ни за что бы не сработали. Она схватила немного растерявшегося Малфоя за плечи, притягивая к себе, и крутанулась вокруг. — Ты точно хочешь этого, Грейнджер? — он ухмыльнулся, явно что-то затевая. Но Гермиона не обратила на этого никакого внимания. Ведь — о да — она точно знала, чего сейчас хотела. И когда она всё-таки толкнула Драко в снег, мысленно собираясь танцевать свой победный танец во второй раз, он тут же обвил её талию, утягивая за собой в сугроб. Гермиона зажмурилась и вскрикнула, готовясь к падению. Но его не последовало. Она раскрыла глаза, сидя на диване в квартире Драко, а на её губах всё ещё сияла счастливая улыбка. Она чувствовала себя потрясающе, окрылённо и так по-детски счастливо. Будто ей наконец-то купили ту самую игрушку, на которую она засматривалась много месяцев. Или прибавили несколько баллов факультету, когда она вскочила с места с высоко поднятой рукой, зная ответ на такой невообразимо сложный вопрос. Наконец-то у неё получилось. У них получилось. Перед глазами всё ещё стояли радостные лица родителей, по которым она так сильно скучала. Слышала звон в ушах от ласкового отцовского «мартышка». Его смех и приглушенные заговоры против мамы. Она так глубоко погрузилась в воспоминание, что почти ощущала на кончиках пальцев тепло папиной спины. Действительно помнила, каким оно было в тот день. И это было так ценно, так важно для неё, что ещё чуть-чуть и она бы вновь расплакалась. И как бы ей хотелось верить, что всё не напрасно. Что совсем скоро настанет миг, когда родители вспомнят её и их дни наполнятся такой же беззаботной предновогодней радостью. Гермиона, как никогда, верила в победу. А ещё она до сих пор видела перед собой лицо Драко. Прямо перед моментом падения, когда они были так близко друг к другу, что соприкасались носами. Гермиона часто заморгала, пытаясь прийти в себя. Но нет, её наваждение не испарилось. Лицо Драко было всего в паре дюймов, а его руки преспокойно продолжали обнимать Гермиону, чуть поглаживая пальцами по спине. — Ты это специально? — тихо проговорила Гермиона. И от тёплого дыхания, что она ощущала на щеках, всё внутри неё связалось в тугой узел, не давало хоть немного пошевелиться. А запах неизменной Амортенции беспощадно проникал в лёгкие, напрочь сбивая дыхание. — Нет, — усмехнулся Драко, приподнимая уголок губ. — Это ты вышла из воспоминания, Грейнджер. Переволновалась, наверное, — прошептал он, приправляя каждое слово ощутимым сарказмом. Гермиона тяжело сглотнула, и всё внутри неё крошилось прахом от прищуренного взгляда серых радужек. Она таяла, плавилась растопленным воском, обжигалась. А потом обращалась в лёд от мелкой дрожи, что волнами катилась по телу от движения его пальцев по спине. И так по замкнутому кругу за считаные секунды, что растянулись для неё до нескончаемой вечности. Кедр, апельсин, герань. Всё ближе и ближе, как и его дыхание. Как его подрагивающие ресницы, когда Драко закрыл глаза. Когда он обрушился на её губы чувственным поцелуем, притягивая Гермиону ещё ближе. И она потеряла себя, нет — отпустила, закидывая руки на его шею и проходясь пальцами по мягким волосам. Отвечая ему и откликаясь всем телом на каждое движение так, как мечтала ещё со старших курсов. Чувствуя, как его дыхание сбивается точно так же, как и её собственное. Губы Драко были так же совершены на вкус, как и с виду — твёрдые и мягкие одновременно. И Гермиона медленно сходила с ума. Она скользнула языком по его нижней губе и сорвалась на еле слышный стон, когда Драко углубил поцелуй и подался вперёд, укладывая её под себя. Его руки были словно повсюду: на её щеках, шее, талии, груди. Они обжигали горячими прикосновениями, вынуждали окончательно потерять рассудок и задохнуться от переизбытка эмоций. Она ещё никогда не целовалась так — чувствуя каждый изгиб, каждый уголок и каждое несдержанное движения языка, доводящее до исступления. И да, чёрт побери, это стоило почти десяти лет ожидания. Ощутив улыбку Драко сквозь поцелуй, Гермиона чуть отстранилась, пытаясь привести дыхание в норму. — Знаешь, целовать тебя мне нравится гораздо больше, чем стирать слёзы с твоих щёк, — прошептал Драко. — Согласна, — улыбнулась Гермиона в ответ.