Истинные ложные чувства

             Сэми вздрогнул веками сквозь сон от громкого резкого звука. Весьма неприятный и напрягающий шум заставил проснуться, но глаза открывать ещё не хотелось. Саймон лишь прислушался. Доносилась какая-то возня из дальних комнат и торопливый топот ног. Саймон нахмурился и приоткрыл глаза. Взгляд упал на поднос с завтраком, освещённый одним солнечным лучом. Всё как обычно, кроме этого шума. Он развернулся и задумчиво продолжил прислушиваться. Кровать была пуста, Джэджуна рядом не было. Что там могло происходить?              Послышалось резкое раздвигание дверей комнат. Саймон приподнялся на локтях и посмотрел на свою дверь, к которой приближался шум. Крик?! Кто-то кричал. Сердце парня тревожно забилось, и он вскочил с кровати. Что делать? Бежать на помощь или бежать из дома? От чего бежать? Ему надо было сейчас найти Джэджуна. Это точно не его крик был. За дверью послышался гневный мат посторонних людей, и Саймон всё-таки принял решение уйти из дома через террасу.              Но он не успел сделать и пары шагов. В комнату ворвались двое людей в военной форме. Без объяснений и приветствий его весьма грубо схватили под руки и потащили из комнаты.              — Какого чёрта вам надо? Уберите руки, — возмутился Гун, пока его чуть не волоком тащили в гостиную. — Блядь, да можно поаккуратнее? Уроды.              Он пытался голыми пятками упираться в пол, но против силы двоих ноги лишь запутались, поэтому в комнату его втащили под мышки и бросили посреди зала.              — Его не смейте трогать, — зарычал Джэджун. Саймон поднял голову и увидел его сидящим на диване: в наручниках, с пробитой скулой, а по подбородку растекалась кровь. Рядом двое военных стояли, видимо, утихомиривали всю его агрессию. — Лиём, не делай глупостей, — крикнул Ким. Тут Саймон заметил, куда смотрел альфа. Его благоверный вальяжно развалился в кресле напротив него. Не зря, значит, Джэджун опасался его и прятал их на этом острове.              — Глупости, дорогой мой, наделал ты, — спокойно ответил Лиём. Он брезгливо посмотрел на распластанного на полу Саймона. — Не стоило тебе отворачиваться от правильных людей. Ведь я даже согласился воспитывать твоего выродка, но ты всё равно решил сбежать. Ну и ну. Сам себе яму вырыл.              Саймон начал осторожно подниматься. В это время в комнату ввели перепуганных тайцев, а за ними и доктора. Похоже, военных здесь было немало, всё очень серьёзно.              — Этих заприте где-нибудь, они мне не нужны. Будут рыпаться — кончайте их, — приказал Лиём.              Глаза Саймона расширились от ужаса сказанных слов. Вот так легко?! Убить, потому что не нужны?! Сэми вспомнил рассказ Джэджуна. Вот тот пример монстра, для которого люди — никто. Почему этой твари подчинялись все эти военные, чем он купил их, что они согласились стать монстрами, как и он? Пленников провели мимо Саймона, и он ошалелыми глазами проводил их. Ему как будто показалось, что доктор при этом подмигнул, но было это лишь моментом, который тут же забылся.              — Давай сразу к делу, — Лиём поджал деловито губки. — Здесь, — он показал пальцем с золотым перстнем на журнальный столик, где лежали папки с документами, — завещание, оформленное на меня, передача всех прав директора юридической компании тоже мне, доверенность на ведение дел университетов. Мне нужны твои подписи.              Джэджун пилил диким взглядом разъярённого волка этого омегу, что, видимо, сошёл с ума. Саймон неосознанно сделал шаг к нему, но на его плечо тут же надавили, заставляя остановиться. Как он мог помочь ему? Сердце уже болело от вида этих ран на лице альфы, тело дрожало от страха за него.              — Зачем мне подписывать эти бумажки, если ты всё равно решил убить нас? С этим завещанием не будет необходимости в моей жизни. — Джэджун ёрзал на месте, не в силах сдерживать своё желание вцепиться руками в шею ухмыляющегося Лиёма. Хватило бы одного движения, чтобы свернуть её ему. Пусть после этого его убьют, но эту гадину он потянет за собой.              — Есть такая слабость у людей — надежда, — философски ответил тот. — Даже человек, голова которого лежит уже на плахе, до последнего надеется, что случится что-то чудесное, и он выживет. Вот у тебя есть сейчас надежда? Ты ведь по-любому уже разрабатываешь план в своей голове. — Лиём достал из кармана пиджака шариковую ручку и протянул мужу. — Я могу пойти на какие-нибудь уступки. Например… — он обернулся в сторону Саймона.              — Что? Оставишь его в живых? — с сомнением спросил Джэджун, не забирая ручку. — Неужели так рискнёшь?              — Ну почему же? — улыбнулся змеиным оскалом Лиём. — Скажи, правда вот эта сила истинности настолько сильна, что ты бросил всё ради вот этого? — он кивнул в сторону Саймона, прошарил с отвращением взглядом по всему телу. — Мерзость.              — Отпусти его, он ничего никому не расскажет. Всех наших дел он даже не знает, никто и слушать его не будет. — Джэджун выхватил ручку и притянул документы к себе. — Отпусти его, прикажи, чтобы увезли его с острова. Пусть не в Корею, если так боишься, но оставь его живым. Я подпишу тебе всё, отдам тебе эти университеты, которые ты просрёшь в скором времени…              — Нет-нет-нет, милый мой, — Лиём поднёс указательный палец к своим накрашеным губам. — Условия здесь диктую я. Думаю, тебе стоит показать, почему ты подпишешь всё, не указывая мне при этом. — Он поднял руку и кивнул военным, что стояли рядом с Сэми.              Парень тоже тревожно посмотрел на них и тут же ощутил уже резкую боль в боку, что свернула его прямым углом. Мышцы лёгких отказали после удара на время, и Саймон просто хрипел, хватаясь за живот, инстинктивно охраняя именно его.              — Не распускайте руки, — крикнул приказным тоном Ким. — Мразь! Лиём, что ты собираешься получить такими приёмами? — Он бросил ручку на стол. — Судя по военным, за тобой стоят государственные людишки. Думаешь, тебе что-то перепадёт от этого пирога? Как только станет известно о моей смерти, там начнётся такая делёжка, что тебя просто растопчут в этой толпе. Международный университет в Тэгу тебе не отдадут во владение, это уж точно. Сволочи с верхов давненько посылали свои угрозы, только вот…              — Джэ, Джэ, успокойся, — перебил Лиём. — Я смогу удержать твою империю, не беспокойся. Мне помогут. Не думай, что ты один такой всесильный.              — Лиём, да даже мои юристы раздавят тебя с твоими бумажками, — Ким схватил папки и бросил их в сторону мужа. — Думаешь, я не подстраховался на такие случаи? Ни один ректор не станет тебе прислуживать, пока не станут известны все детали моей смерти, тебя загоняют экспертизами, прежде чем признают полноправным обладателем всего наследства, на которое ты рассчитываешь. Есть люди, что прекрасно знают, от кого я скрываюсь, и поверь, полиция не слезет с тебя.              Омега начал злиться от такого уверенного отказа. Видимо, всё оказалось не так просто, как он предполагал.              — Уж не эти ли люди? — воскликнул он, достал из кармана какие-то фотографии и бросил их Джэджуну. — Твой студентик был очень неосторожен, когда разговаривал по телефону в тихих коридорах суда. Не на того ты поставил, Джэ. Мелкая сошка.              Джэджун просмотрел несколько снимков и с мрачным видом отвернулся.              — Обязательно было так издеваться над ним? Уверен, что он сразу рассказал вам всё. Приказа ломаться не было.              — Просто мне не понравилось, как он разговаривал со мной. Разве ты не учил своих студентов вежливости и уважению? — Лиём с улыбкой фыркнул, видимо, довольный произведённым эффектом.              — Уважение нужно заработать. А ты такого слова в своём лексиконе не знаешь. Считаешь, раз отец твой богат и уважаем, то и тебя должны облизывать? — Джэджун стягивалл пальцы в узел до побеления костяшек, когда слышал стоны Саймона. Старался держать хладнокровие на лице, но в душе всё переворачивалось.              Парень же, стоя на коленях, пытался унять начавшиеся внутри боли, но страх, переживания, отчаяние — только давили ещё больше.              — Хватит мне зубы заговаривать, — прикрикнул Лиём, теряя всякое терпение. — Подписывай сейчас же, или это отродье, как твоего студентика, разрисуют, все косточки переберут. Будешь только хруст считать. — Красивое лицо омеги искривилось в ярости, он вскочил из кресла, схватил папку и начал трясти ею перед носом Кима. — Если бы не эти бумажки, я давно бы уже избавился от твоего истинного. — Он бросил папку и быстрым шагом направился к Саймону. — Поднимите его, — приказал он военным.              Парня тут же подняли с колен. Дрожащие ноги кое-как держали, но Сэми пытался выпрямить спину. Смотрел на бешеного омегу сверху вниз дерзко, всем видом показывая, что не боится его и презирает. Лиём со всей одури ударил его по лицу ладонью сначала с одной стороны, потом добавил с другой.              — Неплохо, — Саймон медленно повернул голову обратно и вновь одарил давящим взглядом, — для бабы. — Успеет или нет, он не предугадывал, просто сам размахнулся и уже кулаком ответил на приветствие Лиёма. Военные тут же оттащили его и прижали к стене, наградив ударами по самому ценному. Саймон сжался и обнял живот в защите. Лиём в это время с визгом держался за свой нос. Сломать, конечно, Саймон его не сломал, всё-таки внутренние боли сильно его поистерзали, и удар был неточен, но синяк будет хорошим.              — Ах ты ничтожество, — щакричал Лиём, — да на тебе места живого не оставят.              — Лиём, хватит, — крикнул в это время Джэджун, который кинулся на выручку Саймона, но его также остановили и силой усадили обратно, добавив ещё пару ударов по голове. — Отстаньте от него, — кричал и продолжал вырываться Ким, не обращая внимания на удары.              — А ты, — омега подбежал к мужу и сунул ему ручку, — подписывай, если хочешь, чтобы эта шлюха умерла быстро и безболезненно. Иначе я прикажу кожу с него содрать, понял?              Джэджун замер в размышлениях и посмотрел на Саймона. Парень с мукой боли на лице лишь тихонько мотнул головой, умоляя, чтобы тот не подписывал. Им уже всё равно конец, не будет никакого чудесного спасения, так хоть пусть этот муженёк останется лишь с синяками на память.              Джэджун понял это всё по взгляду, понял, что его омега готов ко многому и ничего хорошего уже не ждёт, лишь достойного ухода. Тогда чего и ему сейчас унижаться перед мелким отребьем? Если уж умирать, так с высоко поднятой головой и вместе. Он посмотрел на протягиваемые ему папки и ручку, глаза наполнились решимостью. Если он подпишет, Лиёму всё сойдёт с рук, а его детище — университеты — попадут в руки уёбков, которые будут распродавать места различным папенькиным сынкам, что не отличат знак интеграла от параграфа.              Собирая последние силу и волю в концентрированный клубок, он с рычанием сделал рывок и ударил плечом в живот одного военного, откидывая его в сторону. После этого бросился к Лиёму, обхватил его горло рукой и зажал в сгибе локтя. В его руке уже был пистолет, упирающийся дулом прямо в висок омеги. Курок с щелчком взвёлся, тут же военные схватились за своё оружие и нацелились на мужчину, но стрелять не решались.              — Как я понимаю, — громко начал говорить с ними Джэджун, — вся эта операция с подачи ваших главнокомандующих. Раз они так сильно рискуют, нарушая все мыслимые и немыслимые законы, значит, откат с этой сделки будет не хилым. И они будут очень недовольны, если всё сорвётся, вы засветитесь, а они потеряют большие деньги. Вот мои условия: вы отпускаете Саймона и других, а когда они будут в безопасности, я подпишу вам все бумажки и мы спокойно разойдёмся.              Толпа молчала, обдумывая нынешнее положение, Лиём беспомощно кряхтел под тугой хваткой мужа.              — Отпустите парня, или я выстрелю. Не думайте, что не смогу. Это для меня не муж и не омега, а просто бешеная тварь, которую нужно пристрелить. — Джэджун вдавил дуло в висок Лиёма. — Саймон, — он крикнул ему, но продолжал пристально следить за военными перед собой. — Освободи остальных и уходите. Доктор Хан знает как.              Саймон, стараясь забыть о боли во всём теле, поднялся. Его не трогали, не удерживали.              — Где закрыты остальные? — крикнул Джэджун. — Ключи сюда. Быстро. — Военные переглянулись, все смотрели на одного, видимо, старшего из них.              — Отдайте ключи, — приказал тот.              На пол к ногам Кима тут же бросили связку. Саймон осторожно подошёл и поднял её.              — Они в комнате прислуги, — сказал один из солдат.              — Уходи, Саймон. Быстрее, — грозно приказал Ким.              Сэми посмотрел на его окровавленное лицо и почти задохнулся. Бросить его здесь, значит, больше не увидеть его. Он бы лучше умер рядом с ним, чем вот так убежал неизвестно куда, но там ещё пять жизней, которые он мог спасти.              — Ну же, — снова крикнул Ким.              Саймон развернулся, пробежал всего несколько метров, и услышал гром выстрела. А за ним и второго. Ему показалось, что это прозвучали два последних удара его сердца. Он резко остановился и развернулся… Кто-то из военных выстрелил и попал в шею Джэджуна, а тот рефлекторно спустил курок, пробивая висок Лиёма. Два тела супругов упали навзничь, подкошенные пулями. Самого Саймона тут же схватили под руки, хотя он уже и не убегал. У него замерло сердце и дыхание в ожидании, что его мужчина сейчас что-то прокряхтит и постарается встать. Но ничего не происходило.              — Вот, блядь. Придурки, — крикнул старший из военных. — Где этот недоснайпер? Я же сказал стрелять в руку, а не в шею.              Один из военных проверил жизнедеятельность Кимов, но развёл руками. Этот беспечный жест, словно чёрной костлявой рукой, проткнул грудь Саймона.              — Джэ? Нет… Джэ, ответь, — скулил парень, пытаясь увидеть любимого человека, на которого сейчас просто развели руками. — Пожалуйста, встань. — Омега начал подвывать, подбородок задрожал от отчаяния, губы скривились в всхлипе…              — Вот дерьмо. Что сейчас делать? — продолжал кричать старший. — О чём ты думал, болван? Надо было хотя бы в ногу. Пусть на хуй этого бы застрелил, но нам нужна была подпись. — Разъярённое рычание разнеслось по комнате. Альфа посмотрел на эти папки, а потом бросил их на трупы.              — Да что вы за военные такие? Защитники чего? — Саймон взвыл в истерике. — Сволочи. Вы же не солдаты, а преступники, ублюдки. Что вы наделали?              — Этого кончайте… И сожгите здесь всё. Быстро, чтобы и щепки целой не осталось.              Толпа быстро разбежалась, а один из солдат, удерживающих омегу, достал пистолет. Саймон инстинктивно отступил, пытаясь спрятаться где-то там, сзади, моля землю разверзнуться под ногами и спасти его. Вокруг уже воняло горючей смесью, что разливали по дому военные. Саймон упёрся спиной в стену и, не в силах отступить далее, поднял умоляющий взгляд на солдата, лицо которого выражало лишь холодное равнодушие. Страх за ребёнка ещё вынуждал просить.              — Пожалуйста, — беззвучно шепнули губы.              — Возможно, тебе повезёт, — загадочно произнёс тот и нажал на курок.              Выстрелил прямо в центр живота. Сэми всхлипнул от поражающей боли, прижал ладони, затыкая вытекающую кровь, и широко раскрытыми глазами посмотрел на живот, на ребенка, как ему показалось, на то, чего так желал Джэджун, на эпицентр притяжения двух людей. Ноги подкосились, и он сполз на пол. Вокруг в это время всё полыхнуло огнём, словно преисподняя поглощала этот дом. Тонкие занавески, деревянная мебель, суконные перегородки — всё моментально схватилось пламенем, превращая здание в угли. Комната заполнилась удушающим дымом, в ушах звенел треск горящего дерева, кожу уже обжигало пламя.              Саймон, собирая остатки жизни в своём теле, пополз к центру комнаты, где лежал его альфа. То ли дым, то ли больное сердце пробили слёзы на глаза. Зарекался омега больше не лить их из-за Кима, но сейчас это не из-за него. Не из-за того, кто обманул, а из-за того, кто любил безумно, из-за того, кто стал смыслом жизни для Сэми, из-за того, кого он любил. Он ведь так и не сказал ему этого.              — Джуни. — Саймон ластился к безжизненному телу, — Мой альфа, очнись, пожалуйста. — Он поднял его голову и поцеловал в губы. — Я люблю тебя, слышишь? Пожалуйста, очнись. Я не смогу без тебя, — прижался ухом к груди мужчины, но там ничего уже не билось.              Дым давил в лёгких, заставляя кашлять, но Саймон не уползал. Наоборот, он устроился рядом с любимым мужчиной, убрал его руки с шеи Лиёма и сам обнял его. Сознание начало глючить, он задыхался, кожа почти горела. Он готов был уйти на тот свет, но рядом со своим любимым. Последний поцелуй в окровавленные губы, и глаза закрылись…              Вдруг чьи-то руки оторвали Саймона от Джэджуна и куда-то тащили. Среди этого пожарища было ощущение, что его тащат демоны в центр адского пекла на расправу. С такой жизнью, как у Сэми, не удивительно, что он попал именно сюда.              Но в глаза ударило солнце, а под спиной вроде трава смялась. Саймон, не прекращая кашлять, пытался осмотреться, но какой-то туман в глазах и боль не давали разглядеть картинку.              — Саймон. Саймон, ты слышишь меня? — голос был знакомый, но парень не мог его вспомнить. — Саймон, я остановлю кровотечение, но ты должен как можно дольше оставаться в сознании.              — Доктор? — тихо хрипел омега.              — Да, это я. Посмотри на меня, — доктор повернул голову парня на себя и проверил глаза.              Саймон моргнул, прочищая глаза от дыма. Перепачканный в саже врач разорвал на нём пижаму и тряпками затыкал рану на животе. Парень стонал от боли, пытаясь скинуть с себя его руки.              — Я вызвал хозяйскую охрану и вертолёт неотложки. Но тебе нужно потерпеть до них.              — Там, — хрипел с силой Саймон, — Джэджун… Вытащите его… У него что-то с шеей. Доктор, пожалуйста, спасите его.              — Всех уже вытащили, Саймон. — Хан спрятал взгляд. — Всех…              — Что с ним? Что?              Но тот лишь тяжело вздохнул:              — Тебе нужно думать о себе. Сейчас уже только о себе.              Саймон мотнул головой, пытаясь отрицать свою догадку. Губы что-то шептали беззвучно, он прикрыл в мучении глаза, совсем не желая думать о себе. Он хотел просто умереть, хотел, чтобы смерть вот так же за шкирку утащила его за собой и вырубила его мозг. Непонятный бред заполнял голову, путал всё сознание. Новый приступ боли внизу живота выбил его из сознания…              

***

             Он слышал своё дыхание — оно разливалось по телу, разносилось сухим ветром по лёгким. Где-то билось сердце, толкая кровь по сосудам. Аорта болезненно дёргалась от каждого удара. Вонь анестетика неприятно била в нос. Глаза совсем не хотелось открывать. Саймон уже приходил в себя, когда оказался в операционной, но жестокая реальность ему не понравилась, и он решил попробовать снова умереть. Вот и сейчас — не нравилось. Похоже, он уже был в палате. Живой. Чего совсем не хотелось. Лёгкие и сердце старательно работали, чтобы это тело жило и двигалось; исправно исполняли свой неподъёмный долг, не понимая, что уже никому не должны, и работа их не нужна хозяину.              Глаза открылись сами собой. Уже не было мочи смотреть в пустоту. Туманный фокус размазывал всю картинку, и Саймон потёр глаза. Да, он был в палате. Чего и следовало ожидать. Не в раю, не в аду, где есть шанс встретить Джэджуна, а на земле, где его точно не было.              — Сэми! Проснулся наконец? — рядом с кроватью на стуле сидел Хань. Вот кто сейчас был нужен Сэми. Парень совсем забыл, что у него есть такой замечательный друг, стало стыдно за себя.              — Хань, — тихо сказал он. Хотелось сейчас рассказать многое, пожаловаться, но из груди вырывалось что-то непонятное. Сопереживающий взгляд друга вытянул из него боль. — Хань… Я… — слёзы водопадом спустились. — Хань.              Чжехань тут же вскочил с кресла и обнял его.              — Ну же, Солнце. Я рядом. Я с тобой. — Он поцеловал того в лоб и стёр слёзы, но лицо тут же снова стало мокрым. — Тебе нельзя так волноваться сейчас. Пожалуйста, Сэми.              — Хань, он умер. Хань, — повторял Сэми, захлёбываясь в всхлипах. — Они убили его. Сволочи. — Он схватился за одежду друга и попытался спрятать лицо на его груди.              — Я знаю, Сэми. Мне врач сказал…              — Убили его и ребёнка. Мерзавцы. Хань, за что мне такое? — он замотал головой, опять пытаясь отрицать все эти мысли, а друг прижимал его с силой к себе, тем самым показывая, что поддержит его, что рядом, что тоже страдает вместе с ним. — Я даже не успел сказать ему… Он даже не знал, что я люблю его. Понимаешь? А ведь я так люблю его… — Пальцы парня всё сильнее сжимались на ткани, он так хотел, чтобы уже что-то случилось, хотел проснуться от этого кошмара, или от этой комы, что держала его в омегаверсе, хотел чуда. Но ничего не происходило. — Я не хочу просыпаться. Не хочу жить без него. Хочу обратно на остров, хочу видеть его улыбку.              Только сейчас Хань понял, что речь-то совсем не о ребёнке, а о Киме. Его друг сейчас умывался горючими слезами по человеку, который его похитил и удерживал в течение нескольких месяцев в плену.              — Я не смогу без него, Хань… Не смогу… Не понимаю, почему выжил именно я, а не он? Хань… — Саймон уже без слёз просто выл в его грудь, сотрясаясь всем телом во всхлипах.              — Сэми, — Хань обнял его голову и поцеловал в макушку. — Ребёнок спас тебя. Он взял на себя пулю. Это действительно был идеальный ребёнок. — Он и сам сейчас был готов разреветься.              Чжехань представлял, что встреча будет радостной, соскучившейся, восторженной от возвращения домой, но всё получилось ещё хуже, чем было до этого. А ведь Чжань несколько месяцев переживал за своего друга, не один стресс пережил, немало истерик устраивал и в полиции, и дома. Как долго они с Чоном искали его, как долго Хань бегал с листовками, как много перелопатили они с Юнсу различной прессы, сайтов, нанимали детектива, следили за Лиёмом? Ким и Саймон просто исчезли. Даже в новостях никто ничего не говорил о знаменитом господине Киме.              Как только в полиции стало известно о спасённых из пожара, они тотчас известили Юнхо об этом, а тот позвонил Ханю. Добившись, наконец, чтобы их впустили в палату, Хань охнул в голос, увидев своего друга, которого потерял несколько месяцев назад. Саймон тогда был ещё без сознания после операции, и близко к нему не подпустили. Как сообщили Чону, в парня стреляли, но пуля застряла в ребёнке, тем самым тот спас своего родителя. Ким и его муж были найдены мёртвыми. Всех свидетелей тех событий скрывали от них.              А теперь Хань ещё узнал, что парень страдает по этому Киму. Неужели настолько любил, что жить не хотел? Так долго отрицал это, так рьяно уверял, что ненавидит, а когда его похитили — принял и сдался. Значит, он потерял сразу двух родных людей, потерял всю свою семью.              — Сэми, мне очень жаль. Зайчик, прости, но я не знаю, как тебе помочь. Я только прошу тебя: держись, — Хань отодвинул его голову и поцеловал в лоб. — Я буду с тобой, Сэми. — Мокрые, подпухшие глаза друга разрывали его душу на части, а эти слова о нежелании жить — пугали.              — Хань, — шёпотом сказал Сэми, — он подарил мне такое счастье… Я так люблю его, я такой дурак, что не сказал ему об этом.              — Это же хорошо, Сэми. — Поцеловал его в кончик носа. — Хорошо, что ты испытал такие замечательные чувства. — Процеловал мокрые глаза. — Но сейчас тебе нужно отпустить его.              — Отпустить? — глаза вновь набухли, а руки парня сжались крепче на одежде друга. Это слово казалось ещё страшнее, чем смерть. — Я столько раз прогонял его из-за своей глупости. Жил один, хотя он предлагал мне всё, что я захочу. А сейчас, когда у меня не осталось ничего, кроме этих воспоминаний и чувств, ты предлагаешь мне просто отпустить его? Эти месяцы на острове… нет… — Саймон мотнул головой. — Всё то время, что я знаком с ним, самое прекрасное, что у меня было в жизни.              — Никто и не спорит, Сэми. Я очень рад, что у тебя это было. Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы не было этой трагедии, хочу, чтобы ты улыбался и был счастлив. — Хань смотрел в молящие глаза. Слишком рано ещё просить Сэми что-то отпустить. Ему сможет помочь лишь время. И то, оно, скорее всего, лишь высушит слёзы, не более. — Хочешь воды? Тебе нужно успокоиться, чтобы швы не расползлись.              Хань быстро организовал стакан воды. Сэми высказался, выплеснул множество эмоций и сейчас потерялся. Катарсис успокоил его, заморозил, загипнотизировал. Глаза смотрели в какую-то свою пустоту, руки дрожали, Сэми замолчал, как тогда, когда они с Кимом разругались. В голове проносились картинки прошлого, шумели редкие фразы родного голоса. Саймон дёрнул уголками губ, вспомнив Джэджуна с этими папками договоров, легко выдохнул, увидев в голове, как тот злился на его провокации, как приказывал и командовал. Никто из них даже не думал, что может вот так всё обернуться. Вот так — страшно.              — И что сейчас там происходит? — спокойным уже и отрешённым голосом спросил он друга. — В полицию сообщили?              — Да. Нам с Чоном ничего не раскрывают, но Юнсу пытается узнать больше подробностей. Как я понял, Лиём был зачинщиком нападения. И он мёртв. Вроде как и дело можно закрыть.              — В меня, — не выходя из прострации, сказал Саймон, — стрелял не Лиём. И в Джэджуна он тоже не стрелял. Зачинщиком был, может, и он, но за его спиной стоял кто-то гораздо сильнее, так как он был с военными.              — Военными? Армией? — удивился Хань. — Хотя… нам смертным не понять власть. Может, там действительно серьёзные дела. — Он забрал стакан из рук друга. — Мне главное, что ты жив, Сэми… Может, телевизор включить?              Саймон сморщил лоб, зажмурил глаза и отрицательно мотнул головой.              — Просто побудь со мной, сколько сможешь. Только ты напоминаешь, что я не один. — Саймон повернулся к Чжэханю, взял его за руку, с грустью улыбнулся.              — Скоро приедет Чон, — сообщил Хань. — Постарайся не отталкивать его так сразу. Всё-таки он искал тебя не меньше, чем я.              — Юнхо? — Сэми одобрительно кивнул головой. — Постараюсь. Но ничего не обещаю. Он так и не выбросил из головы эту глупую мысль покорить меня? Никак не могу его понять.              — Думаю, он уже по-дружески переживает, — Хань склонился и поцеловал парня в лоб. — Мы все переживаем.              

***

             Все эти сочувствия не очень помогли Саймону пережить несколько недель заточения в палате. Он чуть с ума не сошёл от какой-то опять новой жизни, словно он вновь попал в параллельную реальность, только сейчас всё происходило не так красочно, как в первый вечер в омегаверсе. Одинокие вечера и ночи сопровождались сдавленными истериками. Очень плохо спал, потому что все сны были про Него. И было без разницы, кошмар это или приятный сон, Сэми всё равно просыпался в страхе и отчаянии, с одышкой и дрожью в руках. Слёз не было, но стоны от больного сердца раздавались частенько. Как бы Чон с Ханем ни старались, но Сэми никак не хотел принимать такой мир. Он всё больше закрывался в себе, понимая, что друзья ничем ему не помогут. Опять брал всё на себя, Сэми сам всё решит, сам разберётся, что ему делать, как закончить эту историю. Только бы выбраться из-под их опеки. Сейчас Саймон уже не просил друга остаться с ним. Во-первых, это всё-таки не облегчало его состояния, а во-вторых — Сэми словно воровал Ханя у его личной жизни. Юнсу почти не видел его. Так Сэми не мог поступать с другом.              Саймон вошёл в свою квартиру, которую не видел несколько месяцев, и стоял на пороге. Под спину аккуратно подтолкнул Юнхо. Сэми посторонился, пропуская его вперёд.              — Спасибо за помощь, Юнхо, — тихо сказал он, намекая на то, что хочет остаться один.              Альфа поставил сумку с вещами на пол.              — Даже кофе не предложишь? — спросил он, снимая обувь.              — Это некрасиво — напрашиваться в гости. Разве тебя не учили правильному поведению? — Саймон тяжело вздохнул, понимая, что тот не собирается уходить.              — А тебя, разве не учили, что невежливо так благодарить за помощь? — Альфа нагло прошёл в комнату.              — С каких пор «спасибо» это невежливо? — Сэми пришлось разуться и пройти за гостем.              — С тех самых, когда подтекстом является: «свалите сейчас же», если культурно сказать. Но, зная тебя, я предполагаю, что посыл был в более конкретное место.              — Это не так. — Саймон виновато поморщился. — Прости. Просто, я хотел бы остаться один.              — Ты и так уже один, Сэми. — Юнхо поставил чайник и сел за стол. — Ты спрятался так глубоко, что моё присутствие рядом тебя не потревожит, ты меня даже не заметишь… Ты хоть помнишь, о чём мы говорили в машине?              — В машине? Да, — парень нахмурил брови. Он помнил, но только отдельные фразы. — Что-то про море? Нет. Ты собираешься улетать? В командировку? На остров, — он собрал всё вместе, и то, что думал, и то, что слышал. Но взгляд альфы говорил о том, что всё это неправильно. — Я просто забыл, — сдался он.              Юнхо кивнул головой в знак того, что он так и думал. Прострация Саймона не исчезала, преследуя его призраками с острова. Он не слышал и половины из того, что ему говорили.              — Я предложил слетать куда-нибудь. Не помешало бы сейчас отдохнуть. Может, ты согласишься сопроводить меня?              — Я? — Саймон хмыкнул. — Да я в машине-то потерялся, не заметил ни одной картинки в окне, ты думаешь, что где-то там я смогу отвлечься? Юнхо, не того ты выбираешь в спутники. Мёртвый товар перевозить очень накладно. — Саймон опасливо наблюдал, как альфа поднялся и приблизился к нему. — Попробуй найти более приятную компанию, — робко предложил он. Глаза уставились в пол, а руки машинально сложились на груди, закрываясь от альфы.              За эти несколько недель в больнице Чону не раз приходилось утешать его при очередной накатившей волне отчаяния. Были и объятия, и поглаживания, и поцелуи в макушку, и обещания, что всегда будет рядом. Всё это было по-дружески, как считал омега. Но сейчас он боялся, что тому надоест строить из себя друга, боялся своей реакции на его действия, боялся, что понравится и он предаст своего альфу.              — Сэми, — Чон опёрся рукой о столешницу, рядом с бедром Сэми, — на тебе стоит его метка. И она никуда не денется. Но сейчас она бледна, как никогда. Я совсем не собираюсь занимать чьё-либо место. — Он наклонился ближе к парню. — Ты остаёшься омегой, который привлекает взгляды альф. Вся эта трагедия ужасна, никому такого не пожелаю, но ты не должен прятаться. Попробуй ещё раз жить. Я не сомневаюсь, что возле тебя будут крутиться другие, и вовсе не хочу, чтобы ты попался на удочку какому-нибудь хитрому дон Жуану.              — А ты не такой? — Саймон поднял глаза. — Для чего ты хочешь потратить деньги и свозить меня куда-то? Честно, Юнхо, я совсем не понимаю тебя. У меня чувство, что ты просто жалеешь меня.              — Сэми, — хрипло выдохнул тот, судорожно вдыхая его аромат. — Просто не могу видеть тебя таким. Хочу слышать твои подколы, видеть жизнь в твоих глазах, слышать твой смех.              — К сожалению, — Саймон осторожно упёрся рукой в грудь Юнхо, давая понять, что близость нежелательна, и отвернулся. — К сожалению, это всё мертво. Нет никакой жажды жизни, хочу уснуть и не проснуться.              — Какая тебе разница, где ты этого хотеть будешь? Это дело всегда успеется. — Чон аккуратно коснулся губами шеи Саймона, отчего тот вздрогнул и раздул ноздри от тяжёлого дыхания. Он зажмурил глаза, пытаясь сбить воспоминания. Не Чоновы губы вовсе представлялись, не его грудь сейчас под рукой казалась. — Всего несколько дней вдали отсюда. От этой квартиры, в которой ты решил утонуть от воспоминаний в одиночестве. От этого города, на который ты боишься смотреть в окно.              — Не надо, Юнхо, пожалуйста, — попросил Сэми. — Не начинай.              — Я так соскучился. За эти несколько месяцев я понял, что ты мне очень нужен. Позволь позаботиться о тебе. Просто подпусти. — Чон вдруг отстранился. — Тебе сейчас нужен человек рядом. Ты же хочешь говорить про это, тебе нужно постоянно делиться с кем-то, нужно чувствовать опорное плечо рядом.              Саймон отвернулся и потянулся за кружками в шкафчик.              — Юнхо, ты знаешь, что ты начинаешь бесить своими психологическими изысканиями? Обязательно нужно раскрывать всё? — Саймон ворчал и шмыгал носом.              — Тебе же нравятся откровенные разговоры? И я буду лезть в твою душу, пока ты не согласишься со мной поехать, — он лёгким движением, наглым жестом скользнул рукой по спине Саймона от плеча к талии и по ягодицам. А тот завис потянувшись к чайнику. — Я тоже очень упёртый. — Юнхо сел за стол с весёлой ухмылкой. — То, что я буду тебя бесить, значит, что я тебе не безразличен.              — Ты сам нарываешься на грубость. Я ведь не посмотрю, что ты мой гость. — Саймон сердито сверкнул глазами. — Может, тебе кофе в штаны налить?              — О, — Чон примирительно поднял ладони, — не надо такого. Просто не сдержался.              — А где же: «прости, больше не повторится»? Не вижу в твоих глазах искреннего сожаления. Если тебе твои яйца дороги, ты извинишься, — Саймон угрожающе подошёл с чайником в руках.              — Конечно, конечно. Прости, Сэми, — улыбаясь, ответил тот. Парень развернулся и налил в кружки кипяток. — Но, надеюсь, повторится. Мне нравится прикасаться к тебе. Как бы ты ни просил, я не могу забыть тот вечер.              — Скорее всего, именно из-за этого ты и липнешь. Как только ты получишь концовку того вечера, просто разочаруешься. — Парень поставил два кофе на стол перед Чоном и сам сел.              — Я совсем не этого боюсь. Каждый раз вдыхая твою клубнику, боюсь, что когда дойдёт до этого, я просто сам облажаюсь и не успею даже штаны снять. Словно мальчишка буду перед тобой краснеть. — Саймон с каким-то подозрением смотрел на мужчину, что собирал сейчас бред. — В первый раз было как-то не так, а сейчас меня просто трясёт от тебя. Я только рад, что ты не любишь этот развратный флирт, иначе легко превратил бы меня в собачонку.              — Я не пойму, ты сейчас о чём? — с серьёзным видом спросил Саймон. — Только не говори, что я настолько соблазнительный, что ты боишься кончить лишь от моего вида. Секси из меня никакой.              — Я о том, что несмотря на то, каким ты себя считаешь, я схожу с ума, когда представляю себе то продолжение вечера. И сейчас, между прочим, — он протянул руку к Саймону, — боюсь, что ширинка треснет. Сделай ты сейчас одно неверное движение и казуса не избежать.              Саймон сморщил лоб от такого признания, но бросил на руку хищный взгляд. Он взял его кисть, притянул к себе, обхватил два пальца и, выдохнув, осторожно поднёс к своим губам. Вытащил язык и невесомо облизал их. Глаза сердито смотрели на альфу, который сейчас готов был сквозь землю провалиться, что начинало забавлять Саймона. Он обнял губами эти пальцы и чмокнул, слегка посасывал и отпустил.              — Вот такое движение? — ехидно спросил Сэми.              Юнхо завис на этих губах. Он пересматривал свои порнокартинки в голове и не понимал, что его сейчас останавливает от того, чтобы наброситься на Сэми. Этот взгляд. Он всегда его останавливал. Глаза, что наполнены искрой недоверия, всегда с таким укором смотрели в это время. Он как будто постоянно быо на стрёме, так и ждал этой атаки.              — Кажется, я ошибался в тебе, — буркнул альфа. — Ты очень опасный тип. Мне… Пальцы… Я не помыл руки с улицы. — Юнхо поднялся из-за стола. — Я сейчас. — Он вышел из кухни, а Саймон сорвался на смех, наверное, первый раз за последний месяц.              Этот смех, как глоток свежего воздуха в затхлой сарайке, принёс некоторое облегчение. Саймон чувствовал себя сейчас так уверенно и приятно, но без подпитки этот смех быстро прошёл. Но воспоминания остались. Смех без НЕГО, оказывается, тоже существовал.              — Я рад, что тебе смешно, — ворчал Юнхо, вернувшись. — Будем считать это заслуженным наказанием за мою наглость. — Сэми опять усмехнулся. — Больше я тебе такого не прощу.              — Правда? И что ты сделаешь? Будешь тявкать? — бровь парня приподнялась в изумлении, намекая на «собачонку».              — А ты мне вызов не делай, если боишься проиграть. — Юнхо поелозил на стуле, поправляя брюки. — Могу ведь оттявкать так, что ноги не сойдутся. Я ведь не педагог, в руках себя плохо держу…              Саймон сразу стянул свою улыбку с лица. Опять вся горечь навалилась. Он уже не слышал речи гостя, лишь задумчиво смотрел в кружку и вспоминал своего педагога.              «Как было бы прекрасно, если бы ОН всё это говорил. Сидел здесь и крутил эту кружку с кофе. Угрожал наказать. Наверняка, припомнил бы мне свои права на это. Право на любовь. Как это прекрасно! А за такой развратный жест укорил бы меня, что я не берегу его сердце. Даже вспоминать страшно, как его сердце стучало, когда ухом прижимался к его груди». Оно стучалось к Саймону, и тот впустил его, но поздно.              Улыбка умиления расползлась по лицу Саймона при таких тёплых воспоминаниях.              —… Саймон. Саймон. — Чон щёлкал пальцами перед лицом парня. — Не думаю, что от твоего гипноза он разогреется. — Омега поднял удивлённый взгляд. — Кофе, — кивнул Чон, — если так долго смотреть туда, он не разогреется.              — Юнхо, — досадно рассердился Саймон, — я думаю, тебе уже пора сваливать. — Ему совсем не понравилось, что его путешествие по стране сладких воспоминаний так нагло прервали. Там хоть было утешение. — Допил кофе? Мы в расчёте. Там тебя дела ждут. Ты человек занятой, у тебя своя фирма, так что давай…              — Не думаю, — Юнхо стянул задумчиво губы. — Сегодня у меня выходной.              — Значит, тебе нужно выспаться перед завтрашним рабочим днём. Отдых — это святое. Ты и так долго со мной возился. — Саймон поднялся, ожидая, что тот тоже пойдёт за ним, но альфа упрямо сидел. Он действительно был упёртым. — Ну же, Юнхо, пожалуйста, оставь меня одного.              — Честно, — Чон подкинул брови вверх, — я боюсь оставлять тебя одного. Если в больнице тебя постоянно проверяли медбратья, то дома ты можешь спокойно наделать глупостей. Поэтому, я ещё посижу, пока ты не уснёшь.              — Что?! — возмутился парень. — Собираешься вот так в наглую сидеть здесь? Ты не припух ли, случайно? — парень встал в проходе и упёрся кулаками в бока. — Убирайся из моей квартиры. Сейчас же, — он указал пальцем на выход. Но Чон лишь сложил руки на груди и изучающе смотрел на него. — Блядь, Чон, вали отсюда, я сказал.              — Скажи, что ты сейчас видел там? В кружке. Ты ведь неспроста подорвался меня выгонять. Если ты решил сейчас пострадать в одиночестве, то это плохая идея. — Юнхо поднялся из-за стола и подошёл к разозлённому омеге.              — Не твоё дело, что я там видел. Убирайся, — рычал тот.              — Обещаю, я подумаю над твоим предложением, если ты поцелуешь меня, — сказал Чон и заигрывающе наклонился над ним.              — Чего?! — Саймон отшагнул. — Я сейчас полицию вызову, с ними будешь целоваться, понял? Это моя квартира, и ты не имеешь права находиться здесь без моего разрешения. Пиздуй, — он снова указал рукой на выход.              — Не-а, — Юнхо упрямо мотал головой. — Зови полицейских, я люблю с ними разговаривать. И ещё, если не останусь я, то останутся телохранители. Но одного тебя я не оставлю сейчас.              — Какие, на хер, телохранители? — глаза Саймона распахнулись от возмущения. — Ты собираешься приставить ко мне каких-то амбалов? Ты вообще кто такой, чтобы так себя вести? — парень гневно отмахнулся от протягивающихся к нему рук.              — Обожаю тебя такого. — Чон перехватил его за запястья и перекрестил руки на животе. — С первого дня знакомства обожал, — Юнхо прижал Саймона к косяку и впился в губы. Его язык пытался пробиться сквозь сжатые губы, но получал лишь удары на эту атаку.              — Какого чёрта? — взвизгнул Саймон. Вырвал руки и отвесил оплеуху за такое поведение, но Чон тут же повторил попытку. Руки начали бороздить по телу омеги, задирая футболку. С жадностью проглаживали его кожу, Юнхо добрался до сосков, и Саймон приоткрыл, наконец, губы в резком вздохе. — Уходи, — шепнул он, когда Чон отлепился от него. — Я не могу…              — Сэми, тебе сейчас как никогда нужна разрядка. Тебе нужен альфа… — Юнхо повторил поцелуй. Снова и снова. Он упивался этим мороженым, пьянел от тела под своими руками, разум заволакивало страстью и похотью.              Как только Саймон начал робко отвечать на его поцелуи и снизил сопротивление рук, Юнхо подхватил его под ягодицы и поднял. Понёс в спальню и аккуратно уложил свою ношу на кровать. Стянув футболку, он процеловал остатки от швов на животе и в паховой зоне.              Саймон корил себя за такое поведение, но тело отзывалось на ласки. Чон прав, ему сейчас нужна была встряска, чтобы ненадолго забыться. Недавние воспоминания разбудили в нём желание и тоску. Тоску по ЕГО телу, но его не было. И даже не просто рядом, а вообще не было, оно спрятано под землёй, украдено у Саймона старухой смертью. Сэми крепче вцепился в плечи Юнхо, чтобы забыть сейчас и эту боль. Пусть этот альфа заставит его забыть, пусть даст, что обещал, пусть ублажает его тело. На шее Саймона всегда будет стоять метка Джэджуна, он принадлежит только ему, никакие Чоны его не заменят ни в каком смысле. Но парню тяжело было мучиться от безысходности. Он позволит себя любить, если альфа действительно хотел именно таких отношений, односторонних.              Саймон всхлипнул, когда его джинсы стянули вниз, Юнхо любовно выцеловывал его пах, вылизывал яички, добиваясь полной эрекции члена. Пальцы альфы проникли между ягодицами, проверяя готовность омеги. Облизал измазанные пальцы и начал раздеваться сам. Опять этот недоверчивый и опасливый взгляд Саймона на стриптиз альфы смутил его.              — Я начинаю тебя стесняться, — с усмешкой сказал Юнхо и потянулся к обнажённому телу омеги.              Саймон нахмурил брови.              — На кухне ты не сильно-то и стеснялся. Делай уже своё дело и про резинки не забудь.              — Сэми, — Чон с перебивающимся дыханием обнял его, — я это делаю не потому, что просто хочу затащить тебя в постель. Ты действительно мне нужен, как человек, как моя вторая половинка. — Юнхо поцеловал его, чтобы заменить недоверчивый взгляд на тот туманный, пьяный, полный желания. Он прекрасно знал, что если даже добьётся такого, то этот взгляд и это желание будет предназначаться не ему. По крайней мере, пока. Но он заставит его забыть Кима и быть счастливым с собой.              Саймон начал постанывать от трепетного посасывания его сосков, тело изгибалось в просьбе большего. Чон развернул парня, раздвинул ягодицы, измазанные смазкой. Саймон громко охнул, когда альфа сделал первый толчок. Чон рычал от удовольствия; тело омеги было прекрасно, его стоны умопомрачительны, даже то, как Саймон стягивал пальцами покрывало от возбуждения, восхищало альфу. Этот омега не мог притворяться или врать, он действительно сейчас получал удовольствие от него, действительно хотел, пусть и не его, но стонал под ним, целовал его, просил его. Чон пытался осторожнее себя вести, но его альфья натура, растравленная ещё до этого, вырывалась наружу. Он бился яйцами о ягодицы парня, пытаясь глубже пробиться, но тот и так его хорошо встречал. Бёдра подавались назад, приподнимались, Чон глотал слюни от этого вида, внутренние мышцы приятно обтягивали его член, истекая сладкой смазкой. Саймон вздрогнул и вскрикнул, его тело напряглось, пульсировало. Чон торопился за ним, сокращение внутренних мышц омеги доводило и его. Сжав с силой бёдра парня, он резко отстранился, чтобы избежать сцепки.              Саймон расслабился, успокаивая одышку. Пока Юнхо расцеловывал его бёдра, он начал дремать. Больничная суета сегодня доканала, все эти переживания, да и полубессонная ночь накануне, сказывались усталостью. Он прижал руку к бледному рисунку на шее, закрыл глаза, и сладкая дрёма окутала его, как и объятия Юнхо.