After Everything, Always

Лили

Лили Эванс была очень амбициозна, и это было одной из причин, по которой они с Северусом Снейпом так долго дружили, они оба стремились к чему-то большему, чем то, с чем они выросли. Северус мечтал о жизни, свободной от жестокости своего отца и от матери, которая не смогла защитить своего сына. У Лили же не было столь трагического прошлого, хотя она всегда с пониманием относилась к своему старшему другу, даже когда было видно, что он меняется к худшему. Лили выросла в прекрасном доме, который находился в чудеснейшем районе. Когда она была маленькой, ей было легко заводить друзей, хотя ее старшая сестра, безусловно, была ее самой близкой подругой. Когда ей было десять, она познакомилась с Северусом, который рассказал ей самые удивительные истории о волшебном мире, он даже сказал ей, что она принадлежит тому миру, хотя она никогда ему не верила. Когда на свой 11-й день рождения она получила письмо из Хогвартса, она поняла, что он всё это время говорил ей правду. После этого их связь лишь укрепилась, хотя между ней и её сестрой дистанция стала ещё больше. Ее родители были замечательными людьми, и она очень любила их, но она мечтала о полной приключений жизни, о которой рассказывал ей Северус. Она не хотела расти и жить в прекрасном доме и быть таким же хорошим человеком, как все в ее семье, она хотела большего, она хотела волшебства. Лили обнаружила, что магия — это не просто сказка, а реальность, и она может стать значимой частью этого мира. Она была в восторге от всего, что связано с волшебством. Ей нравилось, как сильно этот мир отличается от её жизни среди маглов, но это не уменьшало её любви к своей семье. Хогвартс оказался даже лучше, чем она себе представляла, читая о нем в “Истории Хогварста”, а занятия были интереснее всего, что она когда-либо делала. Лили с нетерпением ждала каждого урока и с радостью погружалась в мир магии. Единственным разочарованием стало то, что Северуса перевели на другой факультет. Лили очень нравились ее соседи по комнате, но они с Северусом всегда были близкими друзьями. Первые два года в Хогвартсе прошли для Лили довольно спокойно. Северусу было трудно заводить друзей, поэтому она проводила с ним большую часть времени, единственным недостатком были Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Они испытывали ненависть к Северусу, а он, в свою очередь, отвечал им взаимностью. Лили так и не узнала, как именно мальчикам удалось так легко поссориться. Она осознавала, что Северус не был полностью не виновен в этой вражде, но с её точки зрения у Северуса не было друзей, кроме неё, в то время как Джеймс Поттер был окружён поддержкой со стороны остальных. Это было основной причиной, по которой Лили никогда не испытывала симпатии ни к одному из гриффиндорцев в своём классе, пока примерно на четвёртом курсе она не сблизилась с Ремусом. Кроме того, она не была в восторге от того, что Джеймс Поттер унижал её, приглашая на свидание таким странным образом посреди школы. С течением времени она начала проявлять большую терпимость к мародёрам, в то время как её отношения с Северусом становились всё более отчуждёнными. Она проводила больше времени с Мэри и Марлин, чем с кем-либо ещё. Однако затем произошёл инцидент, когда её друг назвал её грязнокровкой. В этот момент она осознала, что Северус — безнадёжный случай. Это было одним из самых трудных решений, которые ей приходилось принимать, но она предчувствовала, что это произойдёт. На третьем курсе Северус начал проводить больше времени с другими слизеринцами и часто говорил и делал то, что она не одобряла. Долгое время она объясняла это тем, что он хотел присоединиться к компании других мальчиков, но теперь она начала понимать, что его новые друзья были действительно плохими людьми, а не просто непонятыми, как он утверждал. В этот период Лили начала по-настоящему находить общий язык со своими одноклассниками. Прежде она всегда держалась за своего друга-слизеринца, к великому неудовольствию других гриффиндорцев. Удивительно, как легко ей удавалось шутить с Питером Петтигрю, с которым она раньше почти не общалась, и даже обсуждать уход за волосами с Сириусом Блэком, с которым раньше они были почти незнакомы. Со временем она осознала, что счастлива со своими новыми друзьями и рада тому, что сделала правильный выбор. Ей было странно вспоминать те годы, когда они с Северусом были одни против всего мира, поскольку она не была уверена, что когда-нибудь снова заговорит с этим человеком. Она не была уверена, что заговорит с ним, даже если представится такая возможность, в конце концов, он выбрал свою сторону. Дело в том, что Лили ненавидела принимать чью-либо сторону, она знала, что на войне это неизбежно, но то, что они заканчивали школу только для того, чтобы посвятить себя какому-то делу, прежде чем у них появилось время понять, чего они хотят в своей жизни, ей не нравилось. Лили не была трусихой, но она ненавидела войну. Она ненавидела хаос и разрушения, которые приносит война, но больше всего она ненавидела то, что она делает с людьми, которых она любит. Лили было легче, чем некоторым из ее близких, она была принята ученицей целительницы в школу Святого Мунго и быстро стала лучшей в своем классе. Это означало, что колдоведьмы уделяли больше времени оттачиванию ее способностей, а значит, большую часть времени она проводила в больнице. Она успевала только один раз в неделю дежурить в Ордене, в то время как у многих ее друзей было гораздо больше обязанностей. Дело в том, что Лили осознавала свою ответственность за отсутствие в Ордене, несмотря на данную клятву о вступлении в него. Однако было трудно испытывать негативные эмоции, когда она выполняла работу, которая приносила ей глубокое удовлетворение и ощущение довольства. Лили мечтала стать колдоведьмой с тех пор, как на четвёртом курсе они с Северусом наблюдали за тренировкой Слизерина по квиддичу. Тогда Регулус Блэк сломал запястье, выполняя один из сложных манёвров на метле. Мадам Помфри, находившаяся в теплицах и собиравшая целебные ингредиенты, незамедлительно прибыла на место и без суеты вылечила запястье младшего Блэка. Лили была очарована этой сценой, наблюдая за тем, как компетентная женщина использует свои способности для помощи другим. Она мечтала о том чувстве, которое испытывала, когда помогала своим пациентам и ощущала их благодарность.Учитывая все эти обстоятельства, Лили была счастлива, и именно поэтому судьба решила усложнить её жизнь. Лили завершала свою дневную смену в больнице Святого Мунго, когда её непосредственный руководитель, фактически, начальник её начальницы, пригласил её в свой кабинет для обсуждения перспектив трудоустройства. Первоначально Лили охватило беспокойство, вызванное предположением, что её могут исключить из программы, хотя это и не имело особого смысла, учитывая её выдающиеся успехи в обучении. Она не ожидала, что ей предложат работу мечты, пока она ещё находилась в процессе обучения. Лили обладала достаточной проницательностью, чтобы понять, что единственной причиной, по которой ей была предоставлена возможность трудоустройства, была текущая ситуация в стране. Британия переживала хаос, и люди изо всех сил пытались найти стабильность в своей жизни. Заместитель главного врача Северной Шотландии, по-видимому, покинула страну вместе со своей семьёй, и возникла острая необходимость в замене.Удивительно, но военное время было неподходящим для того, чтобы люди решались оставить свои привычные места и отправляться на поиски работы, какой бы привлекательной ни казалась эта перспектива. Однако для девушки её возраста подобная возможность выпадает лишь однажды, и Лили прекрасно осознавала, что она справится с этой задачей. Поэтому её первой реакцией было воодушевление.Ее руководитель дала ей понять, что у нее есть всего несколько дней, чтобы решить, хочет ли она занять эту должность, которая начнется в конце месяца, если она согласится. Второй реакцией Лили было разочарование, ведь она не могла собрать вещи и уехать прямо сейчас. Несмотря на свой юный возраст, она была ответственным человеком, у которого были обязанности. У неё были семья и друзья, о которых она должна была заботиться, даже несмотря на войну, бушевавшую в Британии. И хотя она чувствовала себя готовой к этой работе, она не могла принять предложение, ведь у неё были обязательства. В тот момент она оказалась перед лицом конфликта, ибо, по сути, стремилась заполучить эту должность, но не представляла, какие последствия это возымеет для окружающих и, что важнее, будет ли её поступок понят кем-либо, даже если она сама осознает его значимость. Её друзья буквально рисковали жизнью едва ли не каждую ночь, а она намеревалась совершить поступок, который был бы верхом эгоизма. Лили пребывала в смятении, завершая свои последние дела. Ей не предоставили достаточно времени для принятия решений, и даже если бы оно у неё было, она не была уверена, что сможет когда-либо быть удовлетворена своим выбором.Лили осознавала, что в данный момент существует лишь два человека, с которыми она могла бы поговорить откровенно, не принимая во внимание внешние обстоятельства. Возможно, это было эгоистично с её стороны — сначала выслушать их мнение, но если она не могла получить от них честного ответа, то кому же она могла доверять?

*************************

Первое, что она сделала после того, как ей предложили работу ее мечты, - это аппарировала за пределы родительского дома. Она знала, что они будут только поддерживать ее, и, честно говоря, это то, что ей сейчас было нужно. Она также знала, что их главной заботой будет не война, и это помогло ей принять решение рассказать им об этом сразу после окончания ее смены. Она глубоко вздохнула, глядя на ряд одинаковых домов слева и справа от себя, прежде чем войти в дом, в котором выросла. Она не потрудилась постучать, она знала, что ее родители были бы недовольны, если бы она это сделала, они постоянно твердили ей, что это все еще ее дом. На самом деле это было ее домом всего несколько месяцев назад, хотя казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как она в последний раз чувствовала себя здесь как дома. На протяжении многих лет Лили жила в Хогвартсе, лишь изредка навещая родителей во время каникул. После окончания школы её возвращение домой было таким внезапным, что позже она пожалела, что не переехала в общую квартиру со своими друзьями. Мэри, Марлин и Доркас предложили найти для них квартиру с тремя спальнями, но Лили боялась, что это будет слишком напоминать ей о том, что она никогда не покидала Хогвартса. Она не могла понять, почему изначально воспринимала это как негативный аспект, ведь это могло бы облегчить ей адаптацию к новой ситуации. По правде говоря, она недолго прожила в родительском доме, и не из-за того, что ее родители что-то делали, они были действительно замечательными родителями. И все же она изо всех сил старалась уснуть по ночам, постоянно вспоминая, что больше не поедет в Хогвартс. На самом деле, было очень тяжело вспоминать, что все закончилось, как будто этого вообще никогда не было. Как будто однажды утром она проснется, и ей все еще будет десять, и все волшебное, что с ней происходило, было сном. Это, безусловно, сыграло большую роль в ее попытках снова приспособиться к жизни в стране магглов, несмотря на то, что она каждый день отправлялась в волшебную больницу. Другой частью и действительно переломным моментом, заставившим ее уехать от родителей, была ее сестра. Петуния даже больше не жила в этом доме, весной она переехала к своему мужу Вернону. Лили была предоставлена возможность покинуть Хогвартс на выходные перед бракосочетанием, которое состоялось в марте. Она отправилась в путь в одиночестве, не взяв с собой ни Джеймса, ни кого-либо из своих друзей. Лили понимала, что это вызовет недовольство Петунии, если она увидит в этот особенный день волшебников. Сама церемония бракосочетания не вызвала у Лили никаких положительных эмоций. Все друзья Петунии держались отстранённо, и она даже не решилась заговорить о новых родственниках со стороны мужа, особенно о сестре Вернона, Мардж. Лили не испытывала симпатии к Вернону, считая его излишне самоуверенным и скучным человеком, который совершенно не подходил её сестре. Однако она предпочла промолчать, даже когда за ужином Вернон на протяжении получаса разглагольствовал о маггловской технике. Это было связано с тем, что её сестра, казалось, была влюблена в этого человека.У сестры Вернона была такая же привычка, как и у него, но Мардж предпочитала разводить собак. Лили было интересно, что по этому поводу скажет Сириус. Свадебное торжество было похоже на свадьбу сестры, лишённую оригинальности и яркости. Она задавалась вопросом, куда исчезли страницы свадебных планов, которые они с сестрой составляли в юности. Особенно после того, как сестра заявила, что пойдёт к алтарю в фиолетовом платье, а не в белом, ведь зачем надевать белое в такой особенный день? Она не могла припомнить ни одного фиолетового элемента на свадьбе или приёме, но весь зал был украшен белыми и нейтральными цветами. Её сестра, выбравшая наряд, отличный от фиолетового, выглядела великолепно, когда направлялась к алтарю. Лили могла с уверенностью заявить, что в тот момент она была единственной прекрасной девушкой на свадьбе. Она старалась не высказывать своего мнения относительно свадьбы в целом, особенно когда увидела, как теперь уже миссис Петуния Дурсль улыбалась своему мужу во время их первого танца. Тем не менее, было трудно воспринимать это время с удовлетворением, поскольку после возвращения счастливой пары из свадебного путешествия ожидалось, что Лили разделит тайну волшебства волшебного мира со своим скучным зятем. На этом настаивали её родители, хотя Петуния опасалась, что он разведётся с ней, узнав об этом. Лили старалась относиться к опасениям сестры серьёзно, тем более что ей и самой не очень хотелось знакомить Вернона Дурсля с радостями волшебного мира. Однако, как этот человек мог найти кого-то лучше своей сестры? Поэтому ей пришлось сидеть, словно обезьянка в цирке, и отвечать на все вопросы мужчины, большинство из которых были, мягко говоря, оскорбительными. Он не разбирался в магии и, вероятно, никогда не сможет её понять. Лили не думала, что они когда-нибудь станут ближе, учитывая, что его первым вопросом было: «Как давно ты стала ненормальной?». Конечно, её родители сразу же высказались против такого вопроса, но Лили никогда не забудет молчание своей сестры в тот момент. Вернон Дурсль не развелся с ее сестрой из-за ее магического статуса, и его жена несколько раз в неделю навещала своих родителей, пока мужчина был на работе. Пока Лили жила в родительском доме, ее никогда не удивляло присутствие сестры, когда она возвращалась с работы. Напряжение между ними только росло, когда Петуния начала приставать к ней, и ее уже охватывало чувство удушья в мире магглов. Однажды ночью она просто сорвалась, и они оба начали кричать друг на друга так, как не кричали с детства. Лили решила переехать и подумала, что, как бы им не нравилось, что она живет дома, ее родители, возможно, даже сочли бы переезд для нее хорошей идеей после той ссоры. Переезд в дом Поттеров не вызвал особых затруднений. Джеймс вернулся к родителям после окончания школы, поскольку Питер переехал к Мэгги, а Сириус и Ремус стали жить вместе. Лили была решительно настроена проводить время с Джеймсом в доме Поттеров, и Эффи уже предлагала ей это раньше, поэтому она сочла это наилучшим решением.Было радостно снова ощутить связь с миром магии, а не быть оторванной от новостей, как это было у её родителей. Это позволило ей активнее участвовать в военных действиях, ведь все Поттеры были вовлечены в них. Однако она старалась как можно чаще навещать своих родителей. Как только она вошла в свой дом, она услышала голос сестры, эх, здорово. Лили любила свою сестру, но с годами отношения с сестрой становились все сложнее, и она не знала, хватит ли у нее сил справиться с этим прямо сейчас. У нее было так много забот, и на самом деле она пришла сюда только за советом к своим родителям, она знала, каким будет совет ее сестры - уехать как можно дальше. — Мама! Папа! — позвала Лили, входя в дом, хотя она отчетливо слышала их голоса на кухне. Отец подошел поприветствовать ее с улыбкой на лице и заключил в объятия, как будто не видел ее на прошлой неделе. — Лили, цветочек мой! Я рад, что ты дома. Туни тоже здесь, проходи пить с нами чаю. Когда она вошла на кухню, то поняла, что Петуния раздражена ее присутствием, но она могла просто смириться с этим, ведь это были и ее родители тоже. Ее мама широко улыбнулась ей и жестом пригласила Лили сесть на свободный стул между ней и Петунией. Ее отец суетился, наливая Лили чашку чая: — Извините, что прерываю, я только что вернулась с работы и хотела зайти, чтобы кое о чем с вами поговорить, — она добавила "с вами" из вежливости, хотя на самом деле не хотела, чтобы ее сестра была там. Хелен и Джордж Эвансы сидели за круглым столом со своими двумя дочерьми, и Лили не могла не заметить, какими счастливыми они выглядели. Она знала, что им, должно быть, тяжело из-за того, что обе их дочери переезжают через пару месяцев. Мама протянула Лили тарелку с печеньем: — О, ты совсем не помешала, дорогая. Туни просто зашла выпить чаю после обеда, но мы все будем рады, если ты присоединишься к нам. Петуния, которая не выглядела счастливой от того, что Лили присоединилась, кивнула и выдавила из себя фальшивую улыбку: — Конечно, мама, чем больше, тем веселее. — Отлично, так о чём вы тогда говорили? — спросила Лили, решив, что её новости могут подождать. Ее мать ответила: — О, Петуния просто рассказывала нам о своем счастливом браке и о некоторых соседках, у которых недавно появились дети. Петуния кивнула, соглашаясь со словами матери, но больше ничего не сказала. Очевидно, она закончила эту тему. — Ой правда? А как у вас с Верноном дела, Туни? — спросила Лили после минутного неловкого молчания. Петуния взглянула на неё, прежде чем быстро ответить: — Хорошо, — и тут же сделала глоток чая, чтобы больше ничего не говорить. Лили глубоко вздохнула, зная, что ее сестра действительно недовольна ее вторжением. Она обратилась с вопросом к родителям: — Мама, папа, каково это - жить без нас? Ее родители рассмеялись, услышав эту фразу, и, похоже, были в хорошем настроении, когда ее отец ответил: — О, нам это очень подходит, детка. Конечно, мы скучаем по нашим девочкам, но мы так гордимся вами обеими за то, что вы смогли выбраться отсюда и жить полной жизнью. Лили улыбнулась своему отцу, он всегда поощрял их к тому, чтобы они познавали жизнь на полную катушку, прежде чем остепениться. Петуния не совсем так поступила, но она не сомневалась, что ее отец все равно гордился ею. — Дорогая, ты хотела что-то сказать нам? — спросила мама с ласковой улыбкой, делая глоток чая. Лили кивнула и глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, чтобы начать разговор, который её беспокоил. — Да, я… Ну, я была на работе, и, как я уже говорила, всё шло замечательно. Настолько хорошо, что сегодня мне предложили работу моей мечты. На лицах родителей появились улыбки, и они сердечно поздравили её, а потом стали настаивать на том, чтобы отпраздновать это событие. Лили была рада их радости, но ей казалось, что они слишком торопятся, ведь она ещё не рассказала им о своей работе. Мама уже встала и искала Шери, чтобы отпраздновать, и Лили почувствовала, что теряет нить разговора. Но голос Петунии заставил родителей остановиться и посмотреть на Лили, ожидая её ответа. — Как это возможно? Разве ты не ученица? Они уже работу стажёрам предлагают.. Эти слова заставили её родителей перестать доставать бокалы, чтобы отметить радостное событие, и нахмуриться. Очевидно, они были недовольны поведением Петунии и посчитали его грубым. Её мать отругала сестру: — Петуния, ты должна радоваться за свою сестру. Прежде чем Петуния успела ответить, Лили вмешалась, чтобы взять разговор в свои руки: — Мам, Петуния права, тут действительно немножко всё сложно, и я надеялась на твой совет. Ее родители нахмурились, но вернулись на свои места, чтобы сосредоточиться на предстоящем разговоре. Лили взглянула на Петунию и увидела на ее лице самодовольную ухмылку, но под ней скрывалась ярость. Что она могла такого сделать, чтобы разозлить сестру? Лили сложила руки на коленях, чувствуя, что в данный момент плывет по течению: — Так что эта работа - невероятная возможность для меня. Кроме того, такой шанс выпадает раз в жизни - получить подобное предложение в начале моей карьеры. Это может означать, что я сразу же смогу выполнять любимую работу на высоком уровне, а не сидеть годами в качестве ученицы, как это делают многие колдоведуньи. Как заметила Петуния, это не то предложение, которое они обычно делают кому-то с таким опытом, как у меня, однако война несколько изменила ход событий. Они отчаянно хотят занять эту должность, а поскольку в волшебном мире бушует война, сейчас не время для того, чтобы люди хотели переезжать в поисках работы. — Значит, тебе предложили эту работу только из-за смягчающих обстоятельств? А не из-за твоих способностей? - спросила Петуния, выглядя немного ошеломленной. Вероятно, потому, что она решила, что Лили что-то перепало без ее усилий, в чем она постоянно обвиняла свою сестру. — Дорогуша, прекрати, - её мать начала ругать сестру, сильно нахмурившись. Лили прервала ее, не желая отвлекаться, пока ее мысли все еще были заняты другим: — Мне предложили эту работу, потому что я лучшая в своем курсе в лучшей волшебной больнице Европы. Это нелегкий подвиг, и хотя у меня нет опыта, который обычно требуется для этой работы, мое начальство, похоже, считает, что у меня есть все необходимое, и я тоже так считаю. Ее отец тихо прочистил горло: — Милая, ты хочешь, чтобы мы тебе что-то посоветовали? Это хорошая возможность, и если ты готова, то всё получится. Лили в отчаянии провела рукой по волосам, внезапно почувствовав, что проводит с Джеймсом слишком много времени. — В том-то и дело, что, если посмотреть на это только со своей точки зрения, это кажется замечательным, но есть и другие вещи, которые нужно учитывать. — Например, какие? - спросила ее мать тоном, который она использовала, когда считала, что ее дочери слишком все усложняют. Хотя, конечно, они не понимали, ведь они же маглы. — Война же идёт, вы что, забыли? Лили наблюдала, как ее родители обмениваются взглядами, и понимала, что они на самом деле не понимают. Лили много раз говорила с ними об этом конфликте, они даже слышали, как Джеймс объяснял это, когда приходил на ужин. Они и раньше говорили ей, что даже в маггловском мире, похоже, что-то не так, возможно, сказалась война волшебников. И все же они на самом деле не понимали, насколько это опасно и насколько важна причина. Ее мать схватила Лили за руку, лежащую у нее на коленях, и успокаивающе сжала: — Лили, любимая наша, я знаю, что для тебя все гораздо сложнее, чем кто-либо из нас может понять, но я не хочу, чтобы ты откладывала свою жизнь в долгий ящик. Если ты откажешься от подобной возможности, то можешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Лили почувствовала, как на глаза навернулись слезы, потому что она знала, что ее мама была права, но она не могла просто уйти от всех и вся: — Я знаю, мама, но люди каждый день умирают за правое дело, и убегать кажется таким эгоистичным. — Ты даже не сказала нам, где ты работаешь. Ты разве не можешь просто телепортироваться? Почему ты должна оставить войну ради работы? - спросила ее сестра, судя по всему, ее раздражал весь этот разговор. Лили немного ошеломленно посмотрела на свою сестру, она забыла, что даже толком не объяснила ей суть работы, слишком поглощенная своими чувствами. — Я работаю заместителем главного колдомедика Северной Шотландии, что означает, что я буду помогать координировать работу всех колдомедиков в назначенном мне районе, чтобы убедиться, что они распределены по нужным местам. — Мне казалось, ты говорила, что война идет по всей Британии, и что же она не распространяется также и на Шотландию? Лили удивлённо посмотрела на сестру. — Ну, да, это так, но Орден на самом деле не очень сильно распространяется на эту область, а это значит, что я на самом деле не буду участвовать в военных действиях. Поскольку у них не хватает людей, я бы большую часть времени дежурила по вызову, а это значит, что они не хотели бы, чтобы я аппарировала из своего района, на случай, если случится чрезвычайная ситуация и каминную связь перекроют. Это было бы слишком далеко для удобной аппарации, а точек, где нельзя аппарировать, появляется все больше и больше, так что путешествовать было бы просто невозможно, если бы я где-нибудь застряла. — Такое правда может случиться? — обеспокоенно спросила её мама. Лили кивнула: — Дамблдор говорит, что это только вопрос времени. Он не уверен, что перелёты и аппарация останутся надежными способами передвижения. Родители забеспокоились ещё сильнее, и она пожалела, что взвалила на них всё это, хотя и понимала, что они должны знать, что скоро могут начаться проблемы с поездками. — Получается, если ты согласишься на эту работу, то какое-то время не сможешь приезжать домой? Лили покачала головой: — Вряд ли я смогу часто бывать в гостях, пока не закончится война. В этом-то и беда, что всё может стать только хуже, а не лучше. У меня так много дорогих мне людей, которые борются за свои жизни, и я не могу их бросить. Мои друзья, Джеймс и все остальные, кто мне дорог, в опасности, а я собираюсь просто уйти? Насколько я эгоистична, что даже думаю об этом? Петуния усмехнулась, но тут её мать сказала: — Лили Клэр Эванс, ты самая неэгоистичная из всех, кого я знаю. То, что ты пользуешься возможностями, которые тебе дают, не делает тебя эгоисткой, это делает тебя умной, какой мы тебя и воспитывали. Судя по тому, что ты нам рассказала, на новой работе тебе не избежать конфликтов. Наоборот, похоже, у тебя будет важная роль в помощи другим. И то, что это не та миссия, которую ты ожидала, не значит, что она не нужна. Лили видела, что мама говорит не просто чтобы успокоить её. Она действительно верит в то, что говорит. — Я просто в шоке, понимаешь? Я чувствую себя так, будто меня разрывают на части, а я только сейчас это поняла, — сказала Лили. — А как же Поттер? Его ты тоже бросишь тут? Я думала, ты его любила, а теперь ты готова отказаться от отношений ради работы, — спросила сестра. Голос сестры прозвучал резко и жестоко. Лили еле сдержалась, чтобы не вздрогнуть от этих слов. На самом деле, Джеймс был для неё одной из самых главных забот. Она его любила и думала, что у них всё может сложиться, но, если честно, она не очень-то понимала, что он к ней чувствует. Лили полагала, что ей необходимо тщательно всё взвесить, прежде чем принять решение. Однако ей было бы легче сделать выбор, если бы она знала, как к этому отнесутся её близкие. Родители, казалось, были уверены, что ей стоит согласиться на эту работу, но она не знала, что думает её сестра. Лили повернулась к сестре и сразу поняла, что та злится: — Я его правда люблю, Туни. Это серьёзное решение, и мне нужно с ним поговорить, прежде чем я что-то решу. Но сначала мне нужно самой разобраться. Она безмолвно смотрела, как сестра сжимает чашку так, что казалось, та сейчас треснет. Мать отчитывала Петунию, но она слушала без особого интереса. Её внимание снова привлёк отец. Он держал её за руку, и глаза у него были добрые и понимающие, такие же зеленые как у него. Он говорил с ней, как любящий отец, каким она его всегда знала: — Я знаю, ты пришла сюда, чтобы всё прояснить. Я хочу, чтобы мы смогли это сделать. Но ты должна понимать, что это решение будет сложнее, чем просто выслушать родителей. Я хочу, чтобы ты подумала и приняла решение, которое будет правильным. Но если ты хочешь знать моё мнение, я его выскажу. Твоя мама права, что ты не эгоистка, раз хочешь использовать эту возможность. Но я эгоист.. Я эгоист по отношению к своим дочерям. Мне важно, чтобы вы были счастливы и довольны жизнью, а не то, что происходит в мире. Я знаю, что у тебя много друзей, которые попадают в опасные ситуации, но я хочу, чтобы ты была в безопасности. Ты так много работала, чтобы достичь успеха в учёбе и помогала в военных действиях. Ты заслуживаешь всего этого. Я горжусь тобой и Петунией, вы стали прекрасными женщинами. Я хочу, чтобы вы получили в жизни то, что хотите. Для меня это важнее любой войны. Лили была поражена откровенностью своего отца. Она никогда не думала, что кто-то может быть настолько искренним. Хотя она и понимала, что её родители не пережили ужасы войны, как это было во времена войны волшебников, слышать, как её отец говорит, что война может идти к чёрту и что его дочери заслуживают счастья, было тяжело. — О, папа, я люблю тебя. Спасибо, что сказал всё это, — почти прошептала Лили, всё ещё не в силах поверить, что кто-то настолько сильно её любит. Её отец мягко улыбнулся ей, а мама погладила его по щеке: — Я согласна с твоим отцом, дорогая. Какое бы решение ты ни приняла, мы не будем возражать, пока ты считаешь, что оно подходит тебе. Лили не могла точно сказать, сколько времени семья молчала, обдумывая недавний разговор. Наконец, её сестра вскочила со стула, быстро подошла к родителям, обняла их и выбежала из дома, сказав что-то о Верноне и ужине. В обычной ситуации Лили бы просто позволила сестре уйти, и всё было бы в порядке. Однако день был долгим, и её нервы были на пределе. Её разозлило, что сестра выбежала за дверь, не сказав ей ни слова, после того как они только что обсудили возможность её переезда. Не раздумывая ни секунды, Лили вскочила со стула и последовала за сестрой, выбежав через парадную дверь. Она не стала звать сестру, но, догнав её, резко дернула за плечо, заставив сестру развернуться так резко, что она чуть не упала. — В чём твоя проблема? — спросила она. Удивление на лице Петунии сменилось презрением, когда она вырвала свою руку из хватки Лили и прошипела в ответ: — В чём моя проблема? Это ты в меня вцепилась. В чём твоя проблема? Лили вызывающе скрестила руки на груди: — Отлично, ты хочешь поиграть в эту игру? Моя проблема в том, что с того момента, как я вошла в дом, ты была раздражена, а затем выбежала из дома, услышав, как я уязвлена тем, что меня действительно пугает? В чём дело? Петуния закатила глаза, презрительно скривив губы: — Уязвлена? Я тебя умоляю, это просто работа, Лили. Если ты не воспользуешься этой возможностью, у тебя будет другая, ты всегда так делаешь. — Это неправда, Петуния! Перестань вести себя так, будто всё всегда было предоставлено мне на блюдечке. Мне приходилось надрываться, чтобы стать частью мира, в котором я не выросла, и люди всё ещё говорят мне, что я недостаточно хороша. — Это странно, потому что я постоянно слышу о том, какая замечательная и умная Лили. Она ведьма, можешь в это поверить? Как необычно! Идеальная Лили, — с насмешкой говорила Петуния, как она делала это множество раз, но на этот раз Лили не собиралась терпеть. — Никто так не думает, Петуния! Я устала от того, что ты постоянно бросаешь мне это в лицо, хотя именно ты являешься тем самым шаблонным примером для идеальной дочери! Лицо Петунии исказилось от отвращения, и она с насмешкой ответила: — Шаблонным? Ты имеешь в виду, скучным, да? Не считай, что я не знаю, что ты думаешь о моей жизни, Лили. Я знаю, что ты находишь мою жизнь с мужем ужасно скучной и неоригинальной, но это моя жизнь, и я люблю её. Лили вздрогнула, не желая признавать, что жизнь её сестры действительно иногда кажется ей скучной. Она не ожидала, что Петуния сможет догадаться о её мыслях о муже. Прежде чем она успела что-либо возразить или извиниться, Петуния продолжила: — О да, я тоже знаю, какой скучной тебе показалась наша свадьба. Как ты думаешь, почему я не хотела, чтобы ты приводила гостей? Я знала, что для кого-то из них это будет скучным по сравнению с тем, что есть в вашем мире, а это был мой день. Я просто хотела, чтобы всё было так, как я хочу, и я не хотела чувствовать, что этого недостаточно хорошо для кого-то другого. — Они бы ни за что на свете не стали грубить, Петуния. Никто из моих друзей не стал бы расстраивать тебя из-за твоей свадьбы! Ладно, ты победила, возможно, твоя свадьба была не такой, как я ожидала, но для меня это не имело значения, потому что тебе, очевидно, понравилось, и я просто хотела, чтобы ты была счастлива. Петуния закатила глаза, выражая явное недоверие к своей сестре: — Ты даже не представляешь, что делает меня счастливой, Лили. Лили в отчаянии всплеснула руками: — Кто в этом виноват? Ты та, кто отдалялась от меня в течение многих лет. — Ты та, кто ушла первой! — с гневом воскликнула Петуния, и Лили задумалась, смогут ли они когда-нибудь быть вместе. — Ты думаешь, мне было легко? Ты действительно думаешь, что мне было легко, когда я была одиннадцатилетней девочкой, окунувшейся в незнакомый мир, окружённой незнакомыми людьми? Я знаю, ты злилась на меня за то, что я уезжала, но ты должна понять, что мне тоже было нелегко. Мне было нелегко видеться с семьёй только по праздникам, вот поэтому я так часто навещаю маму и папу. Приятно иметь возможность видеть их тогда, когда захочется, а не тогда, когда это было удобно для школы. — Тогда почему ты больше не живёшь с ними? Ты провела здесь всего месяц, прежде чем снова переехать. Если ты так сильно по ним скучала, то почему ты уехала? — с вызовом спросила Петуния, её глаза горели, когда она смотрела на Лили. — Я уехала из-за тебя, Петуния! Ты постоянно навещала их, и меня это устраивало, ведь они и твои родители тоже. Но ты всегда была такой пассивно-агрессивной со мной. Я чувствовала себя ужасно, когда возвращалась домой и слышала, как ты комментируешь мою работу, в то время как я буквально убивалась из-за неё. На лице Петунии отразилось разочарование из-за сестры, и Лили этого было вполне достаточно: — Почему ты обязательно должна всё портить, Лили? Это заставило Лили остановиться, в её голове уже крутились слова, которые, как она знала, её родители не одобрили бы. Но она была расстроена. Жизнь и так несправедлива, а теперь один из самых важных людей в её жизни обращается с ней как с мусором. — Как, черт возьми, я порчу что-то тебе? — воскликнула она. Петуния на мгновение закрыла глаза, словно внезапно почувствовала сильную головную боль. — Каждый раз, когда у меня происходит что-то замечательное, ты затмеваешь это. Я никогда не могу просто наслаждаться своими деньгами, потому что всегда оказываюсь на втором месте после того, что делаешь ты. Лили всегда чувствовала себя полной противоположностью своей сестре. Каждый раз, когда у неё случалось что-то замечательное, Петуния разрушала это своей жестокостью. Лили не знала, сможет ли она осознать, что её успехи затмевают достижения Петунии, но она понимала, что это всё, о чём она сможет думать позже. Внезапно их разговор принял иной оборот. В нём больше не было злых слов, но звучала какая-то печаль. Как будто они наконец-то осознали, насколько разрушенными были их отношения, и во многом из-за недостатка общения. — Ты же знаешь, что это никогда не входило в мои намерения, Туни. Ты моя сестра, и я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я пытаюсь что-то у тебя отнять. Лицо Петунии исказилось, словно эти слова причинили ей физическую боль: — Я знаю, ты не хотела всё испортить, но ты всё равно это делаешь. Кажется, ничто из того, что я делаю, не может сравниться с тобой. Я имею в виду, что ты настоящая ведьма, как я могу с тобой соперничать? Лили ощутила, как острая боль пронзила её сердце: — Тебе не нужно с этим соревноваться. Не нужно нас сравнивать, мы два разных человека. Петуния на мгновение закрыла глаза и глубоко вздохнула, прежде чем ответить: — Я твоя старшая сестра, и я знаю, что должна смириться с тем, что ты особенная, но это так тяжело, когда мне кажется, что всего, что я делаю, всегда будет недостаточно. А теперь я даже не успела сказать маме и папе, что они станут бабушкой и дедушкой, как я мечтала. В голове Лили словно сработал выключатель, и внезапно все стало неважным. Ссора с сестрой, предложение о работе, война — всё это перестало иметь значение, потому что у её сестры скоро должен был родиться ребёнок. Лили собиралась стать тётей, и её мир перевернулся. — Ты беременна? — спросила она. Её сестра, вероятно, не ожидала такого внезапного объятия, потому что вскрикнула от удивления, когда Лили крепко обняла её. Петуния позволила себе обнять её лишь на мгновение, а затем начала высвобождаться из объятий сестры. — Отлично, я собиралась сначала рассказать об этом маме и папе, а теперь выложила всё тебе. — Туни, это просто потрясающе! Я так рада за вас с Верноном! Ты всегда хотела стать матерью, — с лучезарной улыбкой произнесла Лили. Петуния лишь бросила на неё взгляд, который говорил, что она недовольна тем, что Лили узнала об этом раньше их родителей. — Мне жаль, что всё вышло не так, как ты хотела, но я обещаю, что не буду мешать тебе рассказать маме и папе. — Ты уже это сделала, — увидев растерянное лицо Лили, Петуния разочарованно вздохнула. — Я собиралась рассказать им сегодня, но потом появилась ты, и всё внимание переключилось на тебя. Я знала, что если сообщу им сегодня, то мои новости будут не единственными, что у них на уме. А я считаю, что мой ребёнок заслуживает того, чтобы не быть в центре внимания ещё до своего рождения. Лили почувствовала, как по её спине пробежала дрожь вины, хотя умом она понимала, что ни в чём не виновата. Она не была в центре внимания, как думала её сестра, и никогда не пыталась все испортить. Она даже не подозревала, что её сестра была сегодня в гостях по какой-то особой причине. Но это не меняло того, что она чувствовала себя неловко. — Туни, я знаю, что ты злишься на меня и хочешь насладиться моментом, поэтому я сейчас уйду и оставлю вас наедине, — нерешительно произнесла Лили, надеясь, что это обрадует ее сестру. — Это не имеет значения, мне придется подождать как минимум неделю или две. Какое-то время они будут слишком заняты вопросом, возьмешься ты за эту работу или нет. Лили вздохнула, чувствуя, что не в силах что-либо изменить. — Я думаю, ты будешь замечательной матерью, Петуния. Хочу, чтобы ты знала: я всегда рядом, когда тебе что-то понадобится. Петуния, которая до этого смотрела на траву у своих ног, снова подняла взгляд на сестру с мрачным выражением лица: — За исключением того, что тебя не будет рядом. Ты будешь в Шотландии. Лили нахмурила брови, на мгновение даже забыв о своей работе. — Я ещё не приняла никакого решения. Петуния закатила глаза: — Но ты же собираешься взяться за эту работу. — Почему ты так думаешь? Петуния взглянула на сестру, и в её глазах не было враждебности: — Ты же умная. Разумные люди не упустят шанс хоть немного повлиять на ход войны, когда они могут помочь стольким жизням, о чём всегда мечтали. Делай всё, что хочешь, чтобы сузить выбор, но в итоге ты его примешь. — Но как же... — Не используй меня как предлог, чтобы остаться. У меня есть муж, мама и папа, мне не нужно, чтобы ты оставалась со мной или моим ребёнком. Возможно, Лили следовало удивиться такому настроению, но, наблюдая, как её сестра уходит, она поняла, что у той, возможно, и скучная жизнь, но она была одним из самых сложных людей, которых знала Лили. Она не думала, что когда-нибудь поймёт её, но это не означало, что она перестанет пытаться.

***********************

Когда Лили вернулась домой, к Поттерам, после визита к своей семье, она решила отложить обсуждение работы с Джеймсом до тех пор, пока не обдумает всё как следует. Она не была уверена в своих желаниях, а у Джеймса и без того хватало забот. Юфимия Поттер окликнула её, когда она вошла в дверь из кухни: — Лили, дорогая, ты дома! Как дела на работе? Лили улыбнулась Эффи, присоединяясь к ней на кухне — эта женщина действительно была лучшей. Эффи жестом пригласила её сесть за стол, а сама начала собирать тарелки: — О, это был долгий день, Эффи. Работа была напряжённой, а потом я поехала в родительский дом и сильно поссорилась со своей сестрой. Эффи сочувственно хмыкнула, ставя тарелку перед Лили, а затем взяла свою и села на соседнее сиденье. Лили, не теряя времени, принялась за еду, Эффи была замечательным поваром, а Лили почти ничего не ела за весь день. — О, милая, мне так жаль. Я знаю, что у вас двоих довольно непростые отношения, хотела бы я дать вам совет, но ты же знаешь, что я сама единственный ребенок в семье. Мы всегда хотели подарить Джеймсу брата или сестру, но у нас ничего не получалось. Лили понимающе кивнула, Джеймс сказал ей, что его родители хотели еще детей, но они были очень благодарны, когда Джеймс появился на свет после долгих попыток забеременеть. Она подумала о своей сестре и задалась вопросом, пыталась ли она забеременеть, или это просто случилось. Это было так странно, некоторые люди могли с легкостью заводить детей, а некоторые боролись за это большую часть своей жизни. — Я не хочу показаться неблагодарной. Я люблю свою сестру, но она просто сводит меня с ума. Эффи с искренней улыбкой обратилась к Лили: — Я прекрасно понимаю, ведь вы не первые двое братьев и сестер, у которых были сложные отношения. На самом деле, возможно, тебе было бы полезно обсудить свою ситуацию с Сириусом. Ты же знаешь, что у него тоже были непростые отношения с братом, и это может помочь тебе взглянуть на свою проблему с другой стороны. Лили слегка нахмурилась, ей, честно говоря, не понравилось это сравнение. Они с Петунией, конечно, были разными людьми, но не настолько, как братья Блэк. Регулус был настоящим пожирателем смерти, и Сириусу было очень трудно преодолеть это и наладить отношения с братом. Она все же не думала, что их с Петунией ситуация настолько безнадежна. Лили не хотела расстраивать Эффи своим предложением, поэтому просто кивнула: — Может быть, я так и сделаю. На самом деле, я удивлена, что они с Ремусом не присоединятся к нам за ужином. Монти вернётся домой поздно вечером? С тех пор, как Лили переехала в дом Поттеров, время приема пищи было изменено. У всех их друзей были открытые приглашения в любое время, когда они хотели присоединиться, и иногда они принимали предложение Эффи, особенно Сириус. Тем не менее, поскольку большинство ее друзей были членами Ордена, расписание многих из них было настолько странным, что за ужином ей часто было довольно одиноко. — О, мне кажется, сегодня вечером они с Джеймсом на патрулировании, а Ремус отправился на какое-то задание Дамблдора. Я не слышала многих подробностей, но, похоже, он должен вернуться через несколько дней. На удивление, Монти сегодня не занимается заказами, ему на самом деле нужно идти тушить пожар на складе. Это был не настоящий пожар, но возникли некоторые проблемы с доставкой, с которыми ему нужно разобраться сегодня вечером. Это имело смысл, ведь Монти изобрел и стал владельцем Простоблеска, безумно популярного средства для ухода за волосами среди волшебников, хотя он никак не мог заставить своего сына пользоваться им. И Флимонт, и Эффи недавно сделали шаг назад в своей карьере, чтобы сосредоточиться на войне. Для Флимонта это означало, что он должен был передать управление бизнесом своим сотрудникам, что означало, что он все еще иногда требовался на складе, где создавались зелья. Для Эффи это означало отставку со своего поста в больнице Святого Мунго и назначение главным целителем ордена. Лили слегка улыбнулась, представив, как Флимонта вызывают тушить настоящий пожар на складе, полном талантливых волшебников. — О да, Джеймс, вероятно, упоминал об этом при мне. Он всегда так волнуется, когда отправляется на патрулирование с Сириусом. — В последнее время они редко видятся, — с лёгкой грустью произнесла Эффи, и Лили заметила, как её лицо омрачилось. Лили кивнула, соглашаясь с ней: — В последнее время он почти ни с кем не видится. Это было правдой, но, возможно, ей не следовало жаловаться матери Джеймса на то, что ей не хватает времени с Джеймсом. Не то чтобы Джеймс проводил много времени со своими родителями в эти дни, просто она скучала по нему. Пытаясь отвлечься от своей бестактности, она спросила Эффи, как прошёл её день. Лили с удовольствием выслушала подробный рассказ о том, что ей нужно было сделать для ордена и Дамблдора. Ей нравилось проводить время с Эффи почти так же, как со своими родителями. Возможно, именно эта приятная атмосфера и побудила её задать этот вопрос, хотя она определённо не собиралась поднимать эту тему сегодня вечером. — Ты когда-нибудь скучала по этому? Эффи нахмурила брови, глядя на Лили в замешательстве от внезапного вмешательства. — Скучаю по чему, дорогая? Лили покраснела, осознав, что только что прервала женщину, которую уважала, чтобы задать ей вопрос, который она не планировала задавать. — Прости, Эффи. Это было грубо с моей стороны. Эффи добродушно улыбнулась: — Не извиняйся. Так по чему я скучаю? — Ты когда-нибудь скучала по работе в больнице? Ты ведь любила свою работу, верно? Эффи выглядела немного удивлённой этим вопросом, но кивнула в знак согласия: — Да, я действительно любила свою работу, и да, я часто скучаю по ней. Но если ты спрашиваешь, жалею ли я о своём решении уйти, то нет, не жалею. У меня была замечательная карьера, но я знаю, что приняла правильное решение для себя и своей семьи — уехать. — Из-за войны? — Да, именно война стала причиной моего ухода, но даже без неё я бы, вероятно, не задержалась там надолго. Пришло новое поколение целителей, и последнее, что им было нужно, — это старая колдунья-медик, пытающаяся пробиться наверх по карьерной лестнице. Лили была шокирована этими словами. Неужели Эффи Поттер действительно считает, что её опыт и знания стали устаревшими в больнице Святого Мунго? — Это неправда! Ты там почти легенда. Люди до сих пор постоянно говорят о тебе, а ведь ты ушла почти два года назад. Эффи тихо рассмеялась, и в её глазах заиграла радость. — Люди считают тебя легендой, Лили, только когда ты покидаешь поле боя, — произнесла она. — Кроме того, когда мы с Флимонтом решили полностью посвятить себя войне, мы осознавали, что наша цель — минимизировать влияние этого события на будущие поколения, — продолжала она. — Мы хотели, чтобы наши сыновья и их друзья вышли из Хогвартса в новый мир, свободный от таких, как Волдеморт. К сожалению, нам не удалось достичь этой цели. Ни у кого из Поттеров никогда не было проблем с произнесением имени самого тёмного волшебника из ныне живущих, и она почти завидовала их энтузиазму. — Вы не потерпели неудачу. Эффи улыбнулась, но покачала головой: —К сожалению, мы потерпели неудачу. Прошло уже два года, а Волдеморт всё ещё здесь и терроризирует Британию. А теперь, если ты не возражаешь, я спрошу, почему тебя так интересует, скучаю я по своей старой работе или нет. Лили тихо вздохнула, решая, как объяснить это, чтобы всё не стало так сложно, как в доме её родителей: — Ну, мне предложили должность в Шотландии, и это шаг в том же направлении, в котором были вы. Мне просто было интересно, считаете ли вы, что это того стоит или нет, если это не так. Эффи задумчиво посмотрела на неё: —Тебе предложили должность заместителя в Северной Шотландии? Глаза Лили расширились от удивления: —Как ты догадалась? — Я, может, и на пенсии, но у меня все еще много связей с сетью целителей. Я слышала, что эта вакансия открылась, и это отличная возможность для человека, только что закончившего обучение. Лили не была уверена, почему она так удивилась, конечно, Юфимия Поттер должна была знать о вакансии, подобной этой. Эффи Поттер была главной колдоведуньей в Великобритании в течение почти десяти лет, и это была желанная должность, на которую могли претендовать только самые опытные целители. Она отвечала за координацию работы главных колдо-медиков в каждом регионе, что было абсолютной возможностью для исцеления, которую только можно было получить. — Думаю, мне следовало догадаться, что у тебя все еще есть связи, но да, это та самая. Они хотят услышать мой ответ в ближайшие несколько дней. — Так что ты собираешься им сказать? — Честно говоря, в данный момент я понятия не имею. Конечно, это потрясающая возможность, но... Эффи многозначительно перебила Лили: — Война? Да, подобные возможности обычно возникают во времена хаоса и раздоров. К сожалению, они никогда не случаются, когда мы действительно готовы к таким серьезным переменам в жизни. Я полагаю, что если бы ты заняла эту должность, то на какое-то время оказалась бы изолирована в своем регионе. Кажется, я слышала, что такова новая политика для региональных целителей. Лили кивнула, радуясь, что Эффи так много знает и ей не нужно объяснять все заново, сегодняшний день вымотал ее: — Да, так что, если бы я приняла что-то подобное, то не смогла бы помогать Ордену. — Не обязательно, это не значит, что в этом регионе не было нападений. Ты, конечно, могла бы помочь вылечить любого раненого, если бы нападения действительно происходили, — логично заметила Эффи, хотя Лили и не задумывалась об этом раньше. — Возможно, ты и не сможешь помочь с патрулированием, но такой опытный целитель, как ты, на самом деле гораздо полезнее для дела, чем в реальной битве. — Я… я не знаю, смогу ли я оставить своих друзей. Я имею в виду, что если с кем-то что-то случится, пока я буду в Шотландии? Я бы никогда не простила себе, если бы могла спасти кого-то, но меня не было рядом, чтобы сделать это. — Лили, если тебя интересует, считаю ли я, что моя карьера стоила тех жертв, на которые я пошла, то да, я так считаю. Но если ты спрашиваешь, стоит ли это того для тебя, то я не знаю. Только ты сама можешь ответить на этот вопрос, но я могу помочь тебе преодолеть некоторые страхи, чтобы ты могла принять разумное решение. Ты по-прежнему будешь частью Ордена, даже если будешь находиться в Шотландии. Твои друзья не будут винить тебя за то, что ты занимаешь такую позицию. А я не собираюсь никуда уходить, поэтому я буду рядом, чтобы помочь тебе всем, чем смогу. Это не твоя война, которую ты должна вести в одиночку. — Это вроде как моя война... Эффи снова перебила ее, ее взгляд был серьезен, когда она произнесла свои следующие слова: — Нет, это война, которая должна была закончиться уже давным-давно. Это никогда не должно было стать твоей проблемой, мне жаль, что мое поколение подвело вас таким образом, но я могу гарантировать тебе, что от тебя никоим образом не требуется продолжать борьбу. Если ты хочешь взяться за эту работу и забыть о войне, то я полностью поддерживаю тебя в этом. Лили даже не была уверена, как Эффи могла такое подумать, ведь все ее друзья так отчаянно сражались: — Как ты можешь так говорить? То есть, Джеймс буквально всю свою жизнь посвятил этой войне, а ты поощряешь меня просто уйти. Эффи заговорила самым твердым тоном, какой Лили когда-либо слышала от этой женщины: — Джеймс сделал свой выбор, даже если это было против нашего желания, это был его выбор взрослого человека. Тебе тоже позволено принимать свои собственные решения. Вы оба очень молоды, и никто не стал бы вас винить, если бы у вас были разные устремления. — Как ты можешь быть уверена, что он не сочтет меня трусихой? Это вызвало у Эффи мягкую улыбку, но в ее глазах появилась печаль. — Я ничего не могу гарантировать, но мне нравится думать, что я достаточно хорошо знаю своего сына. Я знаю, что вам нужно будет поговорить с ним об этом, независимо от того, к какому решению ты склоняешься. Всегда лучше знать все факты, прежде чем принимать какие-либо решения. Лили кивнула, обнаружив, что ей есть о чем подумать еще больше, чем когда она садилась. — Спасибо, Эффи. Я действительно ценю твой совет, я скоро поговорю с Джеймсом. Две женщины молча доели оставшуюся часть ужина, прежде чем отправиться спать, так как им было о чем подумать. Лили лежала без сна, просто размышляя, пока Джеймс не вернулся домой где-то после полуночи. Она улыбнулась, когда он прижался к ней, но обнаружила, что трудно игнорировать запах дыма, исходящий от одежды, которую он не потрудился снять перед сном. Похоже, у кого-то еще тоже был невыносимо длинный день. В конце концов она заснула, размышляя о том, той ли жизни она хотела для себя.

***************************

Регулус

Как и следовало ожидать от “верного слуги” Тёмного Лорда, Регулус не поддерживал регулярных контактов с этим человеком. Однако, летом он почти постоянно присутствовал в жизни Регулуса, поскольку тот был главным исполнителем в Министерстве. Но с тех пор, как Регулус вернулся в школу, этот человек, казалось, стал считать его почти бесполезным. Регулус знал, что с Барти и Эваном происходило то же самое, и поэтому был рад отсутствию этого человека. Регулус, как и всегда, оставался верным пешкой Темного Лорда, где бы он ни находился в те дни. Только в ноябре Темный Лорд снова напомнил о себе. Регулус, сидя за столом во время завтрака, с удивлением увидел, как к нему стремительно подлетела сова с абсолютно чёрным оперением. Он уже много раз видел эту сову, но она принадлежала не Темному Лорду, а его кузине Беллатрисе. С тех пор как Регулус присоединился к Пожирателям Смерти, он почти не общался с семьёй, за исключением редких встреч со своим дядей, который иногда бывал в Министерстве по делам. Поэтому он сомневался, что сова принесла ему сообщение от Темного Лорда. Сова приземлилась перед ним с удивительной грацией, свойственной хорошо обученным птицам. Регулус вспомнил, как её звали — Сайр, и её почти белоснежные глаза. Когда он был ребёнком, она всегда вызывала у него страх, и это чувство не исчезло, даже когда он мог держать её на своей руке. К счастью, Сайр не стала выклевывать ему глаза, хотя Регулус был уверен, что Беллатриса научила её этому. Она просто положила перед ним тоненькое письмо и бесшумно улетела. Регулус посмотрел на скромное послание, лежащее перед ним, и задумался о последствиях того, что именно эта сова доставила ему письмо в центре Хогвартса, прямо на глазах у директора, который, ничего не подозревая, сидел во главе высокого стола. Эван, конечно же, заметил этот обмен взглядами, хотя Барти, казалось, был поглощен Ежедневным пророком, который поступал вместе с остальной почтой. Для человека, который ненавидел общество в целом, Барти всегда читал новости, и Регулусу было интересно, какие новости Барти всегда искал. — От кого это? Не похоже на твою обычную почту из Министерства или Гринготтса. Регулус покачал головой, всё ещё не уверенный, стоит ли ему открывать письмо. Он знал, что оно может быть от двух человек. Первый, как ни странно, был тем, от кого он надеялся, что оно не придёт — владельцем совы. А второй возможной личностью был Тёмный Лорд. Регулус почти забыл о том, что с тех пор, как он пошёл в школу, к метке на его руке были привязаны всевозможные условия. Обычно Регулус получал информацию только о своих счетах и постановлениях Министерства, по которым проходило голосование, пока он был болен. Время от времени он получал письма от Альфарда, но заметил, что их переписка стала менее активной, как и его общение с Андромедой и Нарциссой, когда распространился слух о том, что Регулус был пожирателем смерти. Казалось, что никто не хотел поддерживать регулярную переписку с такими, как он. Конечно, это было скорее общеизвестным фактом, чем тайной. Большинство людей в школе не знали об этом, но, похоже, все слизеринцы и персонал были в курсе. Тем не менее, они не предприняли никаких действий, чтобы исключить его из школы. Регулус всегда удивлялся, что же это за директор, который позволяет пожирателям смерти свободно разгуливать по школьным коридорам. Регулус покачал головой в ответ на вопрос Эвана, не желая ни отвечать, ни выслушивать его настойчивые просьбы. — Это от нашего общего знакомого, — произнёс он. Барти мгновенно напрягся, осознав, что Регулус говорит о Тёмном Лорде. Эван же лишь приподнял бровь, его интерес лишь возрастал. — Не возражаешь, если я прочитаю это после тебя? — спросил он. Регулус пожал плечами и неуверенно развернул чёрное письмо, лежащее перед ним. РАБ, —гласило оно. В этой школе ты не можешь быть полезен. Если ты ожидаешь, что твой Господин выполнит свою часть сделки, то тебе следует взяться за новое задание и выполнить его в изоляции от нас. Ты должен найти меч Годрика Гриффиндора и подарить его своему Лорду в день весеннего солнцестояния. Это задание не должно быть сложным для такого талантливого молодого волшебника, как ты. Не подведи меня, иначе последствия будут очень неприятными. Письмо было не подписано, но его слова заставили Регулуса ощутить холодок по спине. Он молча передал письмо Эвану, пытаясь представить, какие последствия может иметь это послание. Эван нахмурил брови, глядя на лежащий перед ним пергамент: — Как, черт возьми, он ожидает, что ты справишься с этим? Регулус пожал плечами, его мысли метались, словно рой пчел: — Я не уверен, что он ожидает. Эван отложил письмо, его пристальный взгляд был устремлен на Регулуса: — Значит, ты считаешь, что это проверка? Регулус сделал глоток кофе, прежде чем ответить Эвану: — Может быть? Ну или способ наказать меня. Эван не выглядел удовлетворенным таким ответом, но ничего не сказал. Вместо этого он вновь опустил взгляд на письмо, внимательно изучая его. Регулус с любопытством наблюдал за ним, гадая, о чем мог думать мальчик. Регулус не был уверен, что именно — тишина или напряжение в плечах Эвана — привлекло внимание Барти к его двум друзьям, но внезапно он нахмурился, переводя взгляд с одного на другого. Вместо того чтобы спросить Регулуса, Барти повернулся к Эвану и слегка потрепал его по щеке, чтобы привлечь его внимание. Он не знал, почему это его удивило: он знал, что они друзья, но также знал, что Барти по умолчанию во всем полагается на него, поэтому было странно видеть, как он пытается заговорить с Эваном первым. После нескольких тычков Эван повернулся к Барти, и его голос наполнился насмешливым терпением, когда он сладко спросил: — Да, Бартемиус? Барти нахмурился и протянул руку, чтобы взять письмо, которое читал Эван. Ему потребовалась всего секунда, чтобы прочитать несколько предложений, прежде чем он в замешательстве посмотрел на них обоих: — Это от кого, я думаю? Регулус кивнул, внимательно наблюдая за тем, что Барти думает по этому поводу. Барти пожал плечами, похоже, не найдя в письме ничего интересного: — Похоже, это достаточно простое задание, не совсем понятно, почему Розье вот-вот из трусов готов выпрыгнуть. Эван толкнул его локтем или попытался это сделать, если бы Барти не перехватил его руку до того, как она успела вонзиться ему в живот: — Ты ничего и знать не знаешь о моих трусах, Крауч. Барти рассмеялся, подмигнув Регулусу, как будто они были участниками какой-то внутренней шутки, но это было не так: — О, позволь с тобой не согласиться, Рози. Эван еще раз хмуро посмотрел на Барти, ненавидя прозвище, которое тот дал ему в первый год обучения. Он использовал его только тогда, когда действительно хотел вывести друга из себя, что, по-видимому, и произошло в данный момент. Регулус знал, что ему, вероятно, следует сосредоточиться на странной динамике, которую он наблюдал между двумя своими друзьями, но он не мог беспокоиться, когда над его головой нависала угроза наказания со стороны Темного Лорда. — Заткнись, Крауч! Неужели ты не понимаешь, насколько это серьёзно? — воскликнул Эван, указывая на письмо, всё ещё лежащее перед Барти, и его рука, свободная от захвата другого мальчика, указывала на него. Регулус не был уверен, держит ли Барти Эвана, чтобы в будущем избежать удара локтем в живот, или же он действительно не осознавал, что всё ещё прикасается к другому слизеринцу. Барти закатил глаза: — Это уже чересчур драматично, Розье. Это письмо не более зловещее или угрожающее, чем любые инструкции, которые мы когда-либо получали ранее. Регулус усмехнулся: — О, возможно, ты прав, Барти. Но это задание для меня буквально невыполнимо, поэтому я чувствую, что угроза почти неизбежна. Барти отпустил руку Эвана и повернулся к Регулусу с более серьёзным выражением лица: — Нет ничего невозможного, Регс. — Крауч, ты ведь очень любишь читать, не так ли? Думаю, мы можем предположить, что ты хотя бы немного знаком с историей Хогвартса. Ты же знаешь, что меч Годрика Гриффиндора появляется только у учеников факультета Гриффиндор, не так ли? — с сарказмом спросил Эван, забирая письмо, чтобы еще раз прочитать его содержание. — Я в курсе легенд о мече, но, честно говоря, они часто искажаются в записях, так что не стоит паниковать. Я помогу вам разобраться с правилами, и мы быстро решим эту небольшую задачу, — уверенно ответил Барти. Регулус закатил глаза от непоколебимой уверенности своего друга: — О боже, ты действительно собираешься это сделать? Великий Барти Крауч соблаговолит помочь такому ничтожному человеку, как я? Насмешливый тон Регулуса только заставил Барти ухмыльнуться, прежде чем он положил руку на плечо Эвана: — Он обязательно соблаговолит и не волнуйся, Розье тоже будет рядом, чтобы подавать нам вещи и нарядно одевать. На сей раз Барти действительно получил локтем в живот за свои провинности, что привело к шутливой перепалке между ними, в которой в итоге победил Барти. Тем временем Регулус лишь приподнял бровь, заметив, что беззаботность Барти ничуть не уменьшила его беспокойства. Вот что знал Регулус: Факт: Темный Лорд недолюбливал Регулуса почти так же сильно, как и его отца. Факт: Темный Лорд искал предмет, который практически невозможно найти ни одному из его последователей. Регулус точно знал только эти два факта, но у него было множество предположений о том, что все это может означать для него. Он считал, что, скорее всего, Темный Лорд настраивает его на неудачу, давая ему заведомо невыполнимое задание. Он также считал, что Темному Лорду действительно нужен этот предмет, и полагал, что независимо от того, удастся Регулусу найти его или нет, он окажется в выигрыше. Либо Регулус подведет своего господина и будет наказан, но смерть была маловероятна, так как Темному Лорду нужны были деньги, либо он действительно получит желанный предмет. Регулус задумался о том, имеет ли вообще значение, какие мотивы были у Темного Лорда, чтобы просить его об этом. Может быть, лучше спросить, зачем самому темному волшебнику в мире нужен исторически светлый артефакт? Для хвастовства, славы или чего-то более интересного? Регулус не был уверен, что когда-нибудь сможет ответить на этот вопрос, но он точно знал, что ему нужно провести больше исследований на эту тему. Он мог честно сказать, что никогда особенно не интересовался артефактами основателей, но сейчас было самое подходящее время, чтобы заинтересоваться этим вопросом. Как бы Барти ни хотелось, чтобы его друзья помогли ему с этой задачей, он понимал, что это маловероятно. Барти нравилось читать, но исследования не входили в его список дел. Хотя Эван, казалось, заинтересовался письмом и его мотивировкой, его не нашли бы и в десяти метрах от библиотеки. Лучшим выбором Регулуса была Реми, за исключением того, что она ничего не знала о Темном Лорде и его контактах с ним. Даже если бы она могла помочь, она бы этого не сделала, так что Регулус, похоже, снова был предоставлен самому себе в этом путешествии. Регулус все чаще задумывался, не предназначено ли ему, в конце концов, оставаться одному.