Невеста для императора

    Никарион стоял посреди комнаты и натягивал на себя сорочку, которую тут же принялся шнуровать один из пажей.     Император собирался на охоту. Это был один из немногих доступных ему способов избежать государственных дел. К тому же нужно было развеяться. А ещё он считал это неплохим предлогом похвастаться своими достижениями.     Рядом стоял угрюмый Латофей. Он, в свою очередь, считал, что его господин не достаточно серьёзно относится к предстоящей женитьбе.     — Ваше Величество, может, стоит уже отправить остальных девушек домой? Раз вы уже сделали выбор.     — Думаешь, стоит? — спросил тот, подпоясываясь.     — Зачем давать каждой из них надежду... Хотя если вы ещё сомневаетесь, то...     — Выбор сделан, Латофей, — сказал тот таким тоном, что стало понятно: дальше спорить бесполезно. — Собственно, я сделал его ещё в самый первый день.     — Позвольте спросить, как вы... кхм... почему вы сразу остановились на кандидатуре принцессы Оливии? Первые дни она выглядела просто ужасно. Хотя должен признать, я сам поражён, насколько красивой юная принцесса оказалась. Но тогда она производила только отталкивающий эффект. Думается мне, нарочно.     Никарион усмехнулся, бросив взгляд на своего советника.     — Конечно, нарочно. Она не хочет выходить за меня.     — Но почему же тогда?..     — Надо много смелости, чтобы вытворять такое, — задумчиво произнёс Никарион. — Она, учитывая своё притворство, умудрялась быть совершенно искренней. Именно поэтому я её первоначально и выбрал. И с каждой новой встречей только убеждался в том, что выбор этот правильный. От других исходит только фальшь да страх.     — Это... — растерянно пробубнил Латофей. Ни для кого не секрет, что Никарион получил благословение божественного феникса. И это благословение давало ему некоторые способности, что были одновременно и даром и проклятьем. Но сам император никогда особо не распространялся о своих возможностях. Кроме очевидных...     — К тому же она ела, — вдруг добавил тот, и Латофей встрепенулся.     — Простите, что?     Но видя широкую улыбку своего господина, он обомлел от шока. За все годы их знакомства, с тех пор как он пришёл с пустошей и по сей день, это первый случай, когда Никарион так искренне и широко улыбался. И что-то знакомое мелькнуло в этой улыбке, но моментально растаяло. Сам же император продолжил своё пояснение:     — Она спокойно ела на первом же совместном ужине. Ты знаешь много людей, которые способны хоть что-то есть в моём присутствии? Именно поэтому я и не устраиваю банкетов. Только свиньям потом еду выбрасывать.     Всё ещё пребывая в неком замешательстве от увиденного, Латофей попытался собраться и не упустить важные, по его мнению, темы.     — Я понял, Ваше Величество. Принцесса Оливия прекрасно вам подходит и, что ещё важнее, вам крайне симпатична, но есть ведь большая проблема. Вы сами сказали, что она не хочет за вас замуж.     — Именно поэтому я и не отпускаю других девушек. Чтобы усыпить её бдительность. Если она узнает о моих планах, может что-нибудь выкинуть. Я уже имел удовольствие наблюдать за её фантазиями.     — Как же вы планируете завоевать её расположение?     — Прежде всего, хочу, чтобы она перестала видеть во мне наводящего ужас завоевателя, — задумчиво сказал он, натягивая охотничий доспех. — Жаль, зима закончилась, а то поймал бы для неё белых куниц. Мне кажется, ей пойдёт белый мех. А сейчас охота будет мелкой. Нельзя зверьё отстреливать, пока то пары формирует. Латофей, — он вновь посмотрел на советника, — меня не будет пару дней. И пока я отсутствую, проведи её по дворцу с окрестностями. Покажи всё, что ей будет интересно, но не выделяй среди остальных. Никто не должен ни о чём догадываться. Особенно она сама. Ты понял?     — Да, Ваше Величество.     Дождавшись, пока слуги закрепят на ногах поножи, он в очередной раз взглянул на своего советника.     — Выполняй все её желания. Кроме тех, из-за которых я могу её потерять.     — Э... О чём вы, Ваше Величество?!     — Её безопасность на первом месте. Также не позволяй ей покидать дворец. Максимум окрестности, но под охраной.     — Я всё выполню.     — Хорошо.     Проверив ещё раз всю экипировку и удостоверившись, что всё в порядке, Никарион двинулся к выходу. Он, может, и отменил бы охоту, но посчитал, что лучше всё-таки на время оставить принцессу одну. Пусть немного успокоится и осмотрится. Может, она привыкнет к этому месту и даже полюбит его, тогда получить её симпатию будет проще.               Новость о том, что император покинул дворец, отправившись на охоту, огорошила всех девушек. Радость сменялась отчаянием. Причём оба чувства могли проявиться у одной и той же.     Оливия поначалу обрадовалась, но потом, поняв, что ей придётся находиться здесь всё время до его возвращения, расстроилась. А больше всего её удручала неизбежность столкновений с другими кандидатками. Те, углядев в ней соперницу, сверлили девушку взглядами и постоянно норовили втянуть её в скандалы.     Оливии же было неинтересно бороться с ними за внимание императора. Тем более, когда его нет рядом. Она просто игнорировала их. Но это также означало, что она вынуждена проводить время в одиночестве.     Пока отец с братом и большинством мужчин были на войне, приходилось выживать, и потому работали все. Нередко даже саму королеву можно было увидеть на кухне, готовящей всем обед. Потому сама Оливия привыкла к труду. Особенно по весне. И сейчас необходимость носить дорогие и пышные платья, а особенно сидеть в безделье, была для неё невыносимо тосклива.     Поэтому она решила погулять по дворцу. Когда ещё выпадет шанс насладиться красотой этих мест? Тем более, когда риск встретиться с императором приравнивался к нулю.     Благо почти наступило лето, и всё вокруг было в цветах и молодой зелени. Да и погода стояла тёплая.     К несчастью, уже на второй день к её прогулкам присоединились другие девушки.     — Вы только посмотрите на неё, — ехидно сказала Ларинтина. — Что, уже оцениваешь будущие владения?     — Я просто любуюсь красотой, — спокойно ответила Оливия.     — Ну да, как же! Перехитрила нас всех, — покосилась на неё Сианна. — Но надо отдать тебе должное. Сначала поразить мужчину своей уродливостью, а потом ещё сильнее красотой. От подобного контраста, конечно, мало кто устоит.     — Да какая тут красота?! — возмутилась Ларинтина. — Милое личико, не более. Но из-за резкой перемены она, конечно, перетянула всё внимание на себя.     Оливия молча шла по аллее, не собираясь реагировать на эти едкие замечания. Какой смысл что-то объяснять, если они не хотят слушать?     Во всей их компании только Дария шла тихо, глядя себе под ноги. Но стоило их взглядам встретиться, как та обиженно нахмурилась и демонстративно отвернулась.     Да уж.     Оливия и раньше знала, что подруг тут не заведёт. Но всё-таки было немного обидно. Она так привыкла жить среди добрых простых людей, что почти забыла, что есть и те, кто способен излучать только злобу...     Из-за этих пересудов прогулка по парку была испорчена, и Оливия, сделав вид, что хочет вернуться к себе, попросила показать ей внутренние убранства дворца. Тот был настолько большой, что по нему можно было гулять неделю, не посещая одни и те же комнаты по второму разу.     Теми или иными способами она избегала навязчивую компанию своих «соперниц».     Однако им всё равно приходилось встречаться в столовой или в саду, если обед подавали на свежем воздухе.     Но всё когда-нибудь заканчивается. И её спокойные деньки закончились как раз во время обеда. Они сидели на крытой веранде и как раз приступили к десерту, когда раздался тяжёлый стук мужских шагов по каменной дорожке.     Все девушки моментально напряглись, безошибочно определив, кто к ним направлялся, и вскоре в поле их зрения действительно показался сам император. За ним, в панике заламывая руки, бежал Латофей и что-то пытался донести до своего повелителя. До девушек долетели только обрывки фраз: «не прилично», «переодеться», «ещё сильнее»...     Но стоило им разглядеть императора, все сразу поняли причину паники его слуги.     Никарион явился к ним прямо с охоты. Немного потрёпанный, с взъерошенными волосами и пятнами крови на рукавах. Более того, он через плечо нёс пару лисиц, держа тех за хвосты. Сам он на удивление был весел и доволен.     Глаза девушек ещё больше округлились, так как по всем предыдущим встречам Никарион запомнился серьёзным и хмурым.     — Доброе утро, леди, — сказал он, слегка кивнув головой.     Девушки машинально поприветствовали его, продолжая удивлённо рассматривать.     — Я хотел каждой принести по подарку, но, к сожалению, охота была не столь удачна. Всего две достойные шёрстки. И я долго думал, как поступить. В конце концов, решил, что пусть обе достанутся той из вас, кто вскоре покинет дворец. В качестве утешения.     Он, внимательно знакомясь с реакцией девушек, заметил, как поначалу загоревшиеся глаза моментально потухли. Но вот Оливия наоборот задумчиво посмотрела на его добычу, будто пытаясь придумать, как бы напроситься на этот подарок.     Она даже слегка подалась вперёд:     — Ваше Величество, я бы...     Но он не собирался давать ей даже шанса.     — Рыжий не ваш цвет, — улыбнулся он, глядя на ошарашенное лицо Оливии, а потом прошёл немного вперёд и вывалил обе тушки прямо на стол перед Сианной.     — А вот вам лисья шёрстка очень подходит, принцесса, — сказал он голосом, который тут же лишился былого дружелюбия. Его взгляд, словно острые иглы, пронзал девушку, что побледнела и с ужасом уставилась на мёртвые тушки перед собой.     В раздавшейся тишине был слышен только возглас Латофея, который бросился к императору и начал что-то шептать о приличиях и вульгарности.     Однако тот не обращал внимания на своего советника. Вместо этого он продолжал сверлить тяжёлым взглядом сидящую перед ним принцессу.     — Вам следует покинуть дворец в течение дня, — сказал он, и от его тона у всех присутствующих пошли мурашки. Хотя пущий эффект произвели языки пламени, что начали облизывать его ноги и плечи.     Сианна, не в силах поднять глаза или что-то произнести, медленно кивнула. Это всё, на что она была сейчас способна.     Никарион же, развернувшись, пошёл к выходу, по-прежнему не реагируя на причитания советника.     После того как оба ушли, гробовая тишина начала давить ещё сильнее.     — Что ты натворила? — первой не выдержала Ларинтина. Но Сианна, подскочив, бросилась бежать к выходу. Хотя все и успели заметить слёзы на её щеках.     Оливия, глядя на это, раздосадованно вздохнула.     — Я тоже хочу знать, что такого надо сделать, чтобы тебя не казнили, но выгнали, — пробормотала она и, не обращая внимания на недоверчивые взгляды оставшихся двух соперниц, встала и ушла.     Обычно после обеда ей нравилось гулять по дворцу, но теперь это опасно. Поэтому Оливия решила свернуть в один из садов. Тем более, что там как раз цветут очень красивые деревья.               Никарион раздражённо скидывал с себя одежду. Рядом копошились слуги, наполняя ему ванну. После длительного похода это было самое то, чтобы расслабиться.     — Ваше Величество, ну нельзя же так, — продолжал негодовать Латофей.     — Как ты сам видел — можно.     Тот опять глубоко вздохнул.     — Мёртвых животных, прямо перед леди...     — Хватит ворчать, — нахмурился Никарион. — Иди лучше проследи, чтобы принцесса Канландии тихо мирно покинула дворец.     — Да, Ваше Величество, — мужчина поклонился и поспешил к выходу.     Никарион же, скинув, наконец, с себя всё лишнее, погрузился в холодную воду и блаженно вздохнул. За пару дней отсутствия он, к собственному удивлению, успел соскучиться. Только глянув на Оливию, он хотел всех выгнать, усадить ту перед собой и любоваться до самой ночи. И не только любоваться. Хотелось поговорить с девушкой без всех формальностей. Когда она думала, что его нет, даже общалась с другими вполне живо и остроумно.     Он хотел, чтобы она так же общалась и с ним. Без страха и подобострастия. Впрочем, и перед ним она никогда не лебезила. Соблюдая вежливую формальность, она всё равно умудрялась оставаться собой.     Он вдруг засмеялся, вспомнив о своей проделке несколько дней назад. Ему пришлось собирать эти сломанные гребни по всему дворцу, выкупать у всех служанок и придворных дам. А коряга? Её кое-как приволокли из леса посреди ночи.     Как бы хотелось увидеть её взгляд в этот момент.     Поняла ли она его послание?     Продолжая улыбаться, он вспоминал блеск её глаз, когда она увидела его после нескольких дней отсутствия.     Удивление и... любопытство!     Он тихо засмеялся, прикрывая лицо руками.     Слуги, что стояли рядом, даже украдкой переглянулись, изумлённые странным поведением своего господина.     Никарион же чувствовал, как внутри разливается маленькие всполохи счастья.     Именно любопытство его и спасёт. Это благословение, которым он непременно воспользуется. Это лучшее, что может случиться с ним. Любопытство не ужас, не отвращение и не ненависть. Любопытство — это протянутая рука и готовность сделать шаг навстречу.     Теперь самое главное не вызвать в её глазах страх.     Страх, его давний союзник, на этот раз всё погубит.     Но он вынужден был закончить предаваться приятным воспоминаниям о неожиданно запавшей в его сердце девушке, так как вода уже нагрелась из-за особенности его тела. Поэтому принятие ванны не длились долго.     Иногда он скучал по походам именно потому, что там можно было без опасений мыться прямо в озере, и перегрев ему не грозил. В былые времена мужчине постоянно требовалась холодная вода, ведь пламя феникса то и дело вырывалось. Сейчас он уже научился контролировать себя, но купание осталось приятной привычкой. Особенно после удачной охоты.     Закончив водные процедуры и одевшись, Никарион вышел из своей комнаты и направился в рабочий кабинет. В его отсутствие накопились дела, и он решил хотя бы часть сделать сразу, чтобы на завтра осталось больше свободного времени.     Однако по дороге вдруг остановился и свернул в сторону. В кабинет есть несколько путей. И один из них через парк.     Ему всегда докладывали, где находится каждая из кандидаток, чем занимается и с кем общается. Поэтому он прекрасно знал, кого встретит в этом парке.     И довольно скоро среди удлинившихся теней он заметил девушку, что, прислонившись к одному из деревьев, мечтательно смотрела в небо. В его памяти чётко отпечатался момент, когда Оливия поняла, что она не одна, но всё равно предпочла оставаться на месте, даже не опуская головы.     Подняв руку и остановив слуг и сопровождающих, которые привычно следовали за ним хвостом, он продолжил путь в одиночку.     — Чем вас так привлекло безоблачное небо? — спросил он, остановившись в нескольких шагах от неё.     Наконец, опустив голову, она посмотрела на него и тут же поклонилась.     — Ваше Величество, я просто задумалась.     — И о чём же?     — Я думала о своей семье. Очень по ним скучаю, и мне не терпится поскорее с ними воссоединиться.     Он слегка улыбнулся. Она специально говорит так, словно её отъезд лишь вопрос времени? Впрочем, наверняка так и есть.     — Боюсь, я не готов пока вас отпускать, принцесса, — сказал он и заметил, как девушка насторожилась и опасливо глянула него. Кажется, он поторопился. — Пока идёт смотр, кандидатки в невесты должны оставаться во дворце.     — Но ведь некоторые уже покинули его. Принцесса Сианна, возможно, уже уехала.     — Принцесса Канландии больше не кандидатка, — ответил Никарион, стараясь не звучать слишком строго.     — Когда же я перестану быть кандидаткой? — вдруг спросила она прямо в лоб. От подобной смелости мужчина даже немного растерялся.     Оливия же, словно очнувшись, осознала, что и кому она говорит, и напряжённо опустила глаза.     — Простите за грубость... — проговорила она, но, не слыша никакой реакции в ответ, всё же приподняла голову и украдкой, исподлобья, посмотрела на него.     Никарион, поймав, наконец, её взгляд, улыбнулся.     — Вы перестанете быть кандидаткой, когда официально объявят императрицу. А пока вы, как и другие девушки, будете находиться здесь.     — Но... Почему?     — Разве не скучно одной, без единой подруги, гостить в столь большом дворце?     — Я бы лучше побыла одна, — скривилась Оливия и вдруг осознала то, что ляпнула. — В смысле, Ваше Величество, не всем приятно находиться рядом с людьми, которых терпеть не можешь. И довольно сложно подружиться с теми, кто по сути являются твоими соперниками. Вашей избраннице будет гораздо спокойнее, если вы отпустите нас домой.     Она опять умышленно ставит себя на сторону отвергнутой. Никарион продолжал с улыбкой за ней наблюдать. Очень продуманный ход с её стороны. Даёт ему понять, что не заинтересована и что даже не думает, что избранницей может быть сама. Словно это само собой разумеется. Умно.     Но он давно разучился подчиняться чужой воле, и как бы она ни была очаровательна, отступление не входило в его планы.     — А вы не рассматривали такой вариант, принцесса, что я хочу избрать именно вас? — спросил он, внимательно следя за её реакцией. Только бы не испугалась.     Но Оливия и не думала пугаться. Однако напряглась.     — Я полагаю, здесь есть кандидатки, которые подойдут вам больше.     — Думаешь, знаешь лучше меня, в чём я нуждаюсь? — спросил он, усилием воли делая голос мягче. Как всё-таки сложно общаться с девушками...     — Вовсе нет. Я не имею никакого представления о вас и ваших желаниях. Но я знаю себя, — она подняла голову и смело посмотрела на него. — Я не подхожу на роль императрицы.     А она крепкий орешек.     Никарион опять улыбнулся. Уже один этот разговор говорит как раз об обратном.     Кто ещё осмелится навязывать ему свою волю, невзирая на своё положение. И он бы даже с радостью ей уступил, если бы дело не касалось самого важного.     — Леди, я думаю, это тоже решать именно мне, — сказал он, продолжая любоваться ею. — А ещё я очень упрям, и порой, когда меня склоняют к какому-то решению, так и хочется поступить наоборот.     И она очередной раз его удивила. Вместо того, чтобы опустить взгляд и попросить прощение за дерзость, она, наоборот, глядя прямо в глаза, сказала:     — Я невоспитанная.     Он едва удержался от того, чтобы не прыснуть со смеху, но вместо этого сделал вид, будто ответ его озадачил.     — Неожиданное заявление...     — У меня нет сообразного титулу императрицы образования. К тому же, как вы уже заметили, я груба и самонадеянна. А ещё я странная.     — Неужели? — на этот раз он не смог сохранять спокойное выражение лица. Ну какая же она прелесть. — Не переживайте, принцесса. Выбор уже сделан. Так что не стоит так стараться.     На этот раз в её взгляде всё-таки промелькнул ужас. Но не такой, который мог бы стать проблемой.     Не желая больше истязать её нервы, он слегка склонил голову в прощальном жесте и пошёл дальше по тропинке.     Уговорить её будет непросто, но он готов приложить все необходимые усилия. И для начала нужно почаще устраивать подобные встречи и разговоры. Пусть поймёт, что он не опасен... По крайней мере, для неё.     Но, к сожалению, следующая неожиданная встреча оказалась вовсе не его инициативой.     Когда он на следующий день шёл потренироваться и по пути, как всегда, расстёгивал сюртук, перед ним, словно из стены, вышла принцесса из Нориции. Девушка слишком наигранно сделала удивлённое лицо и тут же расплылась в вежливом поклоне.     — Приветствую вас, Ваше Величество, — поднявшись и взглянув на него, она смущённо покраснела и отвела взгляд. — Такая неожиданная встреча...     Никарион стоял в полурасстёгнутой сорочке и только отмахнулся от слуги, который попытался протянуть ему уже снятый кафтан.     — Что же вы делали тут, среди казарм, недалеко от тренировочных площадок, принцесса? — спросил он строгим голосом, и Ларинтина вдруг побледнела от страха. Осознание щекотливости ситуации, словно ушат холодной воды, накрыло её. Он ведь мог понять всё совсем не так.     — Ваше Величество, ничего такого! — начала она максимально честным голосом. — Я здесь никого не знаю и только гуляла по окрестностям.     Никарион окинул её взглядом, отмечая вычурность наряда и дрожащие руки. Боится, но всё равно пытается привлечь внимание. Это либо смелость, либо глупость. Если смелость, можно будет выдать её за кого-то из придворных. Если глупость... Пусть тогда домой едет.     Приняв такое решение, он всё тем же холодным голосом сказал:     — Не стоит леди прогуливаться в таких местах. Впредь не заходите на территории воинов.     Закончив, он обогнул девушку и, ни капли не смущаясь, стянул с себя рубашку, готовясь с собственной тренировке.     Ларинтина, видимо, намереваясь ещё что-то сказать, обернулась, но, заметив полураздетого императора, тут же покраснела и поспешила удалиться, по пути ругая себя за то, в какие обстоятельства попала.     Никарион же и думать о ней забыл вплоть до ужина, где они встречались все вместе. Но за столом он долго не задерживался, несмотря на то, что ему хотелось подольше побыть в компании Оливии. Ему приходилось рано уходить, чтобы остальные девушки могли нормально поесть. Тем не менее, он каждый раз любовался, как сама Оливия, будто не испытывая дискомфорт, угощалась едой.     Чтобы не быть слишком навязчивым после их первого разговора, Никарион пропустил один день и только потом пошёл искать её. Как ни странно, девушку на этот раз он нашёл в библиотеке.     Здесь было значительно проще притвориться, что встреча случайна, но, найдя её, император удивился вполне искренне.     — Весьма неожиданно видеть вас здесь, принцесса, — сказал он, подходя к Оливии, которая устроилась в кресле с книгой на коленях.     Услышав голос, она вздрогнула, а увидев, кто заговорил, и вовсе встала, пытаясь в юбках скрыть книгу.     Это поразило его ещё сильнее. Обычно люди чувствуют его приближение.     — Здравствуйте, Ваше Величество, — тут же официально поприветствовала она его.     — Вы, как я посмотрю, умеете читать. Весьма похвально, — кивнул он, беря в руки книгу, которую она попыталась спрятать, положив обратно на кресло. — Писать тоже умеете?     — Лишь немного. Совсем чуть-чуть, — говорила девушка, опустив голову, но он видел, как стянулся складками её лоб.     — Это труды нашего великого математика, следовательно, считать тоже умеете, — с улыбкой сказал Никарион, видя, как ещё сильнее мрачнеет девушка.     Почему-то это заставило его шире улыбаться. А ведь кто-то совсем недавно говорил о том, что не воспитан и не образован.     Отложив книгу и не желая смущать девушку дальше, он решил сменить тему.     — Не хотите ли прогуляться со мной?     Оливия удивлено вскинула голову, словно не могла поверить в то, что он говорит.     — Прогуляться? Я? Но... — она осмотрелась, словно ища предлог отказаться. — С другими девушками вы тоже гуляете?     Никарион вдруг понял, каково это, когда тебя загнали в тупик. Но тут вспомнил инцидент возле тренировочных площадок.     — Если вам интересно, общаюсь ли я с другими кандидатками наедине, то да.     И это ведь не ложь.     Оливия, словно обретя прежнее спокойствие, одобрительно кивнула, однако потом с ужасом уставилась на предложенный императором локоть.     Поняв, что переборщил, Никарион опустил руку и просто указал ладонью на выход.     — Прошу вас.     Сглотнув, она пошла.     Через несколько минут молчаливого прохода по коридорам и парковой тропинке, он вдруг сказал:     — Пожалуйста, перестаньте делать такое лицо, словно я веду вас на заклание.     — Простите, Ваше Величество, но я думаю, вы догадываетесь, что в вашем присутствии сложно расслабиться.     — Раньше у вас это получалось, — пожал он плечами и, проигнорировав её ошарашенный взгляд, добавил: — Может, чтобы стало полегче, вы расскажете что-нибудь о себе?     Оливия, продолжая удивлённо на него смотреть, несколько раз моргнула, но потом горько ухмыльнулась.     — Не думаю, что это хорошая идея. Я ещё с прошлого раза не знаю, куда деть ту огромную корягу. А куры пахнут не очень хорошо...     Никарион, к её изумлению, рассмеялся.     — Это всё потому, что вы солгали. Стоило сразу сказать правду, — заметив, что девушка опять вся сжалась, он добавил: — Я вовсе на вас не сержусь, так что расслабьтесь. Мне, наоборот, показалось это забавным. Поэтому и прислал вам такие «подарки».     — Позвольте спросить кое-что, — неожиданно сказала она, и Никарион аж весь подобрался. Наконец-то.     — Конечно, — спокойно кивнул он.     — Где вы достали столько гребней за такое короткое время?     — Слуги собирали их по всему дворцу, — улыбнулся он. — Благодаря вам все придворные дамы и служанки смогли поменять свои старые принадлежности на новые.     — О... — выдала она задумчиво, но потом на губах мелькнула лёгкая улыбка. И это было прекрасно. Неосознанно он опять улыбнулся, глядя на неё.     Он не совсем понимал, что послужило причиной такой реакции, но готов повторить всё, что к этому привело.     — Возможно, вы теперь мне расскажете, что вам больше всего нравится? И что вы любите? — осторожно спросил он, стараясь не спугнуть её улыбку.     Но, к своему удивлению, она улыбнулась ещё сильнее.     — Пожалуй, я не буду этого делать, а то боюсь, опять получу странные подарки.     — Странные?     — Если я скажу, что люблю лошадей, вы ведь можете устроить из моей комнаты конюшню.     И тут она второй раз услышала, как грозный и мрачный император смеётся. Это было так искренне и беззаботно, что и она просияла в ответ.     Никарион же сам не мог понять, что с ним происходит. Рядом с ней ему было так весело и хорошо, что смех то и дело вырывался наружу.     — У вас хорошее чувство юмора, принцесса, — сказал он, глядя на неё смеющимися глазами. — Обещаю не устраивать у вас в комнате ничего неподобающего для леди.     — В таком случае мне нравятся животные. В детстве у меня были кролики, и я любила играть с молодыми барашками, — начала она мечтательно, однако потом голос её стал тихим, — но потом началась война, и пришёл голод...     — Это всё, что вам нравится? — спросил он, стараясь держаться темы.     — Ещё я люблю вышивать, — улыбнулась она. — Мне, конечно, положено это уметь как любой девушке, но я правда это люблю. Дома все мои платья расшиты вышивками. Я даже некоторые мамины украсила.     — Почему же вы не привезли их с собой? — спросил император и заметил, как девушка опять стушевалась, но потом, гордо расправив плечи, посмотрела на него.     — Потому что в моих планах не было выглядеть красиво. Я, Ваше Величество, прибыла по вашему приказу и просто жду, когда меня исключат, чтобы вернуться домой.     Весёлая и непринуждённая атмосфера тут же улетучилась. Никарион поджал губы, ругая себя за то, что спросил про платья. Мог бы и сам догадаться.     — Именно поэтому вы так издевались над собой первые дни? — спросил он, стараясь хоть немного вернуть доверительную беседу.     — Это не издевательства. Я просто старалась быть неприметной, — ответила она.     — А в итоге только ещё сильнее привлекли моё внимание. Я сразу увидел, что на вас наложены чары. Причём довольно неопытно.     — Увидели? — удивилась Оливия, опять глянув на него. — В смысле вы можете видеть магию?     — Да, — просто кивнул он и опять улыбнулся, видя, как она от досады прикусила губу.     — Мой брат только недавно вернулся из башни магов. Но я всё же надеялась...     — Надеялись на что?     — Что его магия мне поможет и скроет от ваших глаз. И вы, глянув на меня, скажете: «Какая же страхолюдина», и выгоните меня в первый же день.     — Но вместо этого я обратил на вас внимание и подумал: «Что за магия внешности заставляет её выглядеть так невзрачно?»     — Ох, — вздохнула она. — Если б я знала, то вместе со всеми хлопнулась бы обморок в самом начале.     Она сокрушённо опустила голову, и Никарион подавил улыбку, радуясь тому, что девушка расслабилась в его присутствии настолько, что говорит так открыто.     — Это не сработало бы, — сказал он.     — Почему?     — Потому что эффект моего появления, как правило, затмевает разум. Особенно в первый раз. Вы начинаете действовать интуитивно. Даже если бы вы собирались упасть на пол, в нужный момент это намерение просто вылетело бы из головы.     — Как, однако, всё печально, — вздохнула она. — Если б я и это знала, то просто не стала бы на вас смотреть и упала бы сразу.     — Вас бы уличили в обмане.     — Там что, ещё и проверяли, действительно ли девушка потеряла сознание? — ужаснулась Оливия.     — Конечно же. Ведь каждой пытались оказать помощь.     — Ну, тогда меня бы выгнали за обман. Разве нет?     — Или, наоборот, наказали и оставили среди кандидаток, — пожал плечами Никарион, продолжая веселиться, наблюдая за её реакциями. И Оливия не подвела. Протяжно вздохнув, она с безнадёжностью в голосе спросила:     — Тогда что нужно сделать, чтобы мою кандидатуру сняли?     — Попытаться убить меня или других кандидаток, — сказал Никарион, пытаясь придать голосу лёгкость, но это не очень получилось. Да и Оливия вдруг напряглась.     — За это Сианну и выгнали?     Он поджал зубы, пытаясь придумать, как на это ответить деликатнее и не напугать, но Оливия вдруг сама отмахнулась.     — Наверное, это не то, что мне следует знать. В любом случае, мне такой подход не подойдёт. Убивать я никого не хочу. Даже вас.     — Даже меня? Очень этому рад. Учитывая, что вы уж очень не хотите за меня замуж, — попытался он её развеселить, и Оливия действительно слегка улыбнулась.     Опять удалось свернуть с неприятной темы. Никарион похвалил сам себя.     — Честно говоря... — начала она, и его сердце замерло, но фраза оборвалась. С трудом прождав несколько секунд, чтобы не казаться поспешным, он попытался её разговорить:     — Что именно?     — Я представляла вас по-другому.     Не эти слова он хотел услышать, но тоже неплохо.     — Наверное, считали монстром во плоти?     Она нервно хихикнула, но он совсем не обиделся.     — Вы правда можете сжечь человека до пепла за несколько секунд? — спросила она, робко поглядывая на него.     Опять совсем не та тема...     — У меня есть такая способность, но я редко ей пользуюсь, — сказал он нехотя, и пара искр заплясали в его волосах против воли.     — А редко, это в каких случаях? — напряжённо спросила она, и Никарион посмотрел ей в глаза. Лёгкий страх? Нехорошо.     Он улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку.     — Я не собираюсь сжигать вас, леди, даже если вы нагрубите мне. Или вы собираетесь совершить государственную измену?     — Что? Нет! — аж подпрыгнула Оливия, с ужасом глядя на него. — Я просто вдруг осознала, что веду себя с вами очень непочтительно. Столько наговорила...     — Вам простительно. Вы же сразу признались, что невоспитанная, — сказал он, наблюдая, как она пытается скрыть улыбку. — К тому же у нас с вами была весьма приятная беседа, принцесса. Я давно так не веселился, за что огромная вам благодарность, — он замолчал, но потом всё же решил добавить: — Вы мне весьма приятны.     Неловкость сменилось растерянностью. Это хорошо. По крайней мере, не раздражение и не страх.     — Вынуждена признать, что и мне наша беседа показалась... интересной.     Опять неловкость.     Продолжая тихо двигаться по парку, Никарион не сводил с неё взгляда, впитывая каждую её эмоцию и замечая малейшие изменения в поведении. Оливия же, наверняка чувствуя это, старалась оставаться непринуждённой и не реагировать на такое внимание.     И в этом он тоже видел хороший знак.     — Вы по-прежнему не хотите за меня замуж? — спросил он так внезапно, что Оливия вздрогнула и остановилась на месте.     — Ваше Величество! — она открыла рот, словно не зная, что дальше сказать.     Удивление. Растерянность. Смущение.     Он улыбнулся.     — Подумайте об этом более тщательно, принцесса, — вместо неё сказал Никарион. — Я не собираюсь принуждать вас силой, однако, если вы согласитесь... Я буду рад.     — Рад? — растерянно повторила Оливия.     — Весьма рад.     Никарион сделал шаг ближе и, взяв её руку, галантно поцеловал пальчики. Возможно, он поторопился с тем, чтобы открывать ей свои намерения. Но момент показался ему уж очень подходящим.     Посмотрев ей в глаза, он улыбнулся. По-прежнему лишь растерянность и смущение.     Всё может получиться.     — А теперь, к сожалению, мне нужно вернуться к своим обязанностям. Ещё раз прошу вас подумать о моих словах.     Отступив на шаг, он усилием воли отвернулся от неё и пошёл далее по дороге. Слуги, которые всё это время шли на расстоянии, разделились, и большая часть устремилась за ним.     Оливия же продолжала стоять на месте, задумчиво глядя ему вслед.     Никарион не был до конца уверен, что поступил правильно. Возможно, он всё-таки поторопился, и надо было дать ей больше времени. Оливия только-только начала привыкать к нему, а он сразу огорошил её. С другой же стороны, она девушка очень умная и сама бы вскоре догадалась, что император не просто так проводит с ней столько времени. Особенно по сравнению с другими кандидатками.     Более того, Никарион человек действия, и все эти светские полунамёки и ухаживания ему далеки. Он не видел смысла притворяться тем, кем не является, даже для того, чтобы склонить её к браку. Наоборот, он хотел, чтобы она увидела его настоящим. Таким, какой он есть, и сама захотела остаться с ним.     Это был риск, но он привык рисковать. И кто бы что ни говорил, Никарион знал, каково это, проигрывать и просто надеялся, что поражение настигнет его не в этот раз.     Как только он об этом подумал, лёгкий холодок волнения прошёлся по его телу. Это было очень непривычно. Он не волновался, даже когда решил воспротивиться судьбе и пошёл всем наперекор. Не волновался, даже когда божественная птица феникс предстала перед ним и наделила своим благословением. Даже когда единолично выступил против сотни воинов...     Но теперь он волнуется из-за того, что ответит ему молодая девушка, которую он может поднять одной рукой...     Это было так непривычно и так странно...     Прошла пара дней после их разговора, но Никарион больше не искал с ней встреч. Даже отменил совместные трапезы с кандидатками. Он хотел дать ей время, чтобы всё хорошо обдумать. И, может быть... может быть... немного соскучиться.     Но больше всего скучал он сам. Каждую свободную минуту ему хотелось встать и пойти туда, где она в этот момент находится. Придумать кучу способов случайной встречи или намеренно пригласить её на прогулку...     Он, способный справиться с целым войском воинов и кабинетом вельмож, не мог придумать, как поступить с девушкой, которая ему нравилась.     Это не только злило его, но и... расстраивало.     По докладам наблюдателей, поведение самой Оливии никак не изменилось. Она вела себя как обычно. Хотя его рассмешило то, что она начала выгуливать своих кур. Может, она посылает ему таким образом какой-то знак? Но прямо ничего не передавала.     Другие девушки, наоборот, жалуются, что он перестал к ним заходить повидаться. Хотя вроде должны радоваться, что он перестал посещать совместные обеды и ужины.     Только Латофей всё ворчал, словно женитьба его единственная забота.     И тут лёгкий на помине советник постучался в дверь и вошёл.     — Ваше Величество?     — Говори, — скомандовал Никарион, стоя у окна и задумчиво смотря на верхушки деревьев близлежащего парка.     — Кандидатки желают кататься на карете.     Он нахмурился и обернулся     — Все три? Кто это придумал?     — Не уверен, кто был инициатором, но в итоге все захотели развеяться. Я думаю, им стало скучно из-за того, что вы перестали их навещать.     Нотки осуждения?     Но Никарион не обратил на это внимания. Попытка выехать из дворца? Действительно ли это лишь прогулка, а не способ сбежать?     С другой стороны, он знал, что это не в духе Оливии. Насколько он успел её узнать, она скорее примет бой и прямо в лицо откажет, после чего вежливо попросит отпустить её домой.     Тогда, возможно, это действительно лишь попытка развеяться.     — Хорошо, — сказал он, кивнув. — Скажи им, что я одобрил. На завтра им будет подготовлена карета...     — Ваше Вели...     — И охрана. Шестёрка воинов.     — Ваше Величество...     — Хм, лучше дюжина.     — Ваше Величество! — почти выкрикнул Латофей и, удостоившись, наконец, внимания своего хозяина, продолжил: — Не кажется ли вам, что неплохо было бы и самому сопровождать прекрасных леди на этой прогулке?     Никарион удивлённо уставился на советника, словно он даже не допускал такой мысли. Растерянность императора настолько поразила Латофея, что он даже испугался.     — Я буду занят. Но... возможно, я присоединюсь... — сказал тот, наконец. — Немного позже. Но не говори им об этом. Пусть думают, что на прогулке будут только они.     — Хорошо, — поклонился советник и поспешил удалиться, чтобы оставить императора одного разбираться в своих мыслях.               На следующий день, сразу после завтрака, девушки отправились во внутренний двор, куда им подали большую и красивую карету.     — Вот же... — раздражённо хмыкнула Ларинтина, косясь на Оливию. — Сначала захотела покататься, нас всех уговорила, а сама не пришла.     — Ты же слышала Дарию, — вздохнула Оливия. — У неё заболел живот, и голова кружится. Ей сейчас не до поездок.     Оливия тоже не особо желала оставаться наедине с бывшей подругой, но вот так отказываться от поездки не хотелось. Это хоть какое-то разнообразие.     В результате в большую карету, куда предусмотрительно поставили подушки, они забрались только вдвоём. Вскоре обе девушки поняли, что ехать и смотреть на выстроенные в линию одинаковые деревья в гробовой тишине ещё хуже, чем сидеть во дворце и ничего не делать.     Первой молчание нарушила Ларинтина.     — Ты... — она украдкой посмотрела на спутницу. — Почему такая молчаливая?     Оливия, которая скучающе смотрела в окно, повернулась к той.     — А о чём мне говорить? Мы больше не подруги детства, чтобы болтать обо всём на свете.     — Воевали наши отцы, а не мы, — вдруг выдала Ларинтина, и Оливия удивлённо замерла. Вот уж от кого, от кого, а от неё она не ожидала такой фразы.     — Разве ты не объявила мне войну? — спросила она, внимательно наблюдая за Ларинтиной.     — Когда это я? — удивилась та.     — В самом начале всей этой суеты с кандидатками, — продолжала сверлить её взглядом Оливия. — Ты всем своим видом показывала, что и знать меня не хочешь. В то время как я всячески демонстрировала, что не желаю вообще соперничать.     — Однако теперь ты вон как разоделась. Хочешь сказать, что до сих пор не пытаешься привлечь к себе внимание? — насупилась Ларинтина и обиженно глянула на подругу.     — После того случая с моими причёсками, — Оливия вздохнула, не до конца понимая, зачем оправдывается, — мне прислали трёх новых горничных, и они следят за моей внешностью. Мне больше нельзя её портить.     — Так ты действительно делала это специально?     — Конечно же! — возмутилась Оливия её недоверию в голосе. — По-твоему, у меня, что, совсем вкуса нет?     — Ну, в детстве была тем ещё сорванцом, — неожиданно улыбнулась она.     Оливия не смогла удержаться от ответной улыбки.     — А ты уже тогда любила наряжаться.     Обе тихо усмехнулись и на время опять замолчали. Каждый погрузился в свои воспоминания. Оливия вдруг почувствовала непреодолимое желание вернуть подругу детства, но сейчас их разделяли не только годы вражды королевств...     — Скажи, — начала она, — почему ты так хочешь выйти за него?     Ларинтина просто вздохнула и тоскливо посмотрела в окно.     — После войны наше королевство обнищало. Сейчас, конечно, мой дядя пытается всё восстановить, но у меня ещё четыре сестры. Их всех нужно не только воспитать, но и обеспечить всем, что положено принцессам. А если я выйду замуж за императора, то, во-первых, вырвусь из этой нищеты, а во-вторых, помогу своим сёстрам. Я думаю, тут каждая из нас в той или иной степени согласна на этот брак ради своей семьи или ради желания жить в достатке, — Ларинтина посмотрела на подругу. — Странно, что ты этому противишься. Даже Сианна, до того как её выгнали, хоть и ненавидела императора, всё же старалась стать императрицей.     — Возможно, она просто хотела убить его во сне, — хмыкнула Оливия, и Ларинтина, прыснув, закрыла рот, стараясь скрыть это.     — Наверняка, — кивнула та и посмотрела на подругу. — А ты правда не хочешь за него замуж?     Оливия задумчиво вздохнула и вновь уставилась в окно, не до конца понимая, как лучше всего ответить подруге.     — То есть что-то изменилось, — сделала выводы Ларинтина.     — О чём ты?     — Раньше ты бы категорично отрицала. Ну... по крайней мере, честность ты не растеряла. Да и вообще, пожив здесь пару недель, уже не захочешь лишаться такой роскоши, так что я тебя понимаю...     Оливия, глядя на то, как её подруга грустно опустила плечи, не знала, что и ответить. Кажется, та сделала какие-то неверные выводы.     — Боюсь, я не смогу с тобой соперничать...     — Ларинтина, — прервала её Оливия. — Мне всё равно на всю эту роскошь. Я привыкла жить скромно. А это... не радует, а скорее, м-м-м... угнетает, что ли.     — Хочешь сказать, что не желаешь жить беззаботно? — неверяще усмехнулась та.     — В это так сложно поверить? — вздохнула девушка. — Я привыкла всё время чем-то заниматься. Что-то делать и наслаждаться результатами. Безделье меня убивает. Всё то время, что мы находимся здесь, я чувствую себя более несчастной, чем в самые трудные времена дома, когда порой к вечеру после тяжёлого дня валилась без сил на кровать. Ну... почти всё время, если уж быть честной.     — В смысле почти? Так тебе здесь всё-таки что-то понравилось?     — Ну...     — Погоди, — Ларинтина от догадки аж подпрыгнула и подвинулась ближе. — Так тебе что... он понравился?!     — Я этого не говорила...     — Оливия! Да у тебя на лице всё написано! Ты влюбилась в императора?! Это что, правда?!     — Я не думаю... не уверена... я его ещё совсем не знаю...     Она закрыла руками свои пылающие щёки, но бывшую подругу было не обмануть.     Та вдруг рассмеялась и откинулась на спинку кресла.     — Ну, ничего себе! — грустно вздохнув, она посмотрела на деревья, что неизменно мелькали снаружи. — Если он узнает, то точно выберет тебя. Похоже, у меня ещё меньше шансов, чем я думала.     — Ларинтина...     — А Дария? Ох, эта девчонка так отчаянно старается, хотя сама до дрожи его боится.     — Я не говорила, что соглашусь выйти за него.     — А почему нет? — пожала плечами Ларинтина. — Если ты этого бугая ещё и любишь, то это же хорошо. А знаешь, я даже рада, что мне не придётся выходить за него. Меня он тоже, если честно, пугает. Мурашки идут от одного его взгляда. Хотя я и готова была с этим мириться. Ты только как станешь императрицей, не выгоняй меня сразу из дворца. Я, как только найду себе хорошего мужа, сама уеду.     — Да, боже мой, Ларинтина, я не...     Оглушающий треск и последующий грохот прервали её речь.     Девушки вздрогнули и бросились к окну, чтобы понять, что происходит. И тут на них обрушились звуки сражения, звон стали и крики боли. Непонятно откуда появилась толпа людей. И не просто разбойников, а, похоже, опытных наёмников. И среди этой неожиданной бойни громом раздался знакомый голос:     — Убейте их! Убейте их всех!     Ларинтина от испуга зажала себе рот, из которого был готов вырваться крик. Оливия же отскочила от окна и начала рыться в юбках, ища подарок брата. Как тот и говорил, она ни на миг с ним не расставалась. И хотя одна неопытная девушка мало что может сделать против толпы наёмников, но и отдавать свою жизнь так просто не собиралась.     — Почему? За что? — со слезами на глазах посмотрела на неё Ларинтина.     — Что «за что»? — нахмурилась Оливия, осматривая ящики под сиденьями в поисках чего-нибудь полезного, что может пригодиться. — Подумай сама, Ларинтина. Император явно не просто так её выгнал. Ты сама говорила, что Сианна его ненавидит.     — Но что ей даст наше убийство? Если мы умрём, он всё равно на ней не женится.     — Правильно, там всё равно осталась Дария.     И тут обе замерли и синхронно посмотрели друг на друга.     — Это была её идея.     — И так вовремя заболел живот...     Оливия села обратно на подушки и глубоко вздохнула.     Ларинтина, присев напротив, повторила её тяжёлый вдох.     — Я рада, что хотя бы перед смертью смогла с тобой помириться, — сказала она.     — А я вот помирать не собираюсь. Я... ещё замуж не вышла.     Оливия покрепче сжала рукоять кинжала. А Ларинтина нервно хихикнула, глянув на неё.     — Так скажи уже, ты всё-таки его любишь?     — Я... не знаю... — нахмурилась она. — Но если мы выберемся отсюда, я, возможно, всё-таки выйду за него.     Ларинтина улыбнулась.     — Пожалуй, я тоже хочу выбраться, чтобы на это посмотреть. И мне тоже надо другого мужа искать.     Резкий удар покачнул карету, и та стала заваливаться на бок, но на пути встретила дерево. Обломав ветки и треснув в корпусе, так до конца и не упала. Девушки отделались небольшими ушибами.     Вокруг шумело сражение, но они решили, что не хотят тихо сидеть и ждать своей смерти, поэтому, углядев шанс сбежать, кое-как открыли дверь, которая теперь скорее представляла собой люк, и выпали прямо на землю.     Оливия, сжимая кинжал, из-под экипажа взглянула на сражающихся. Увидев мёртвые тела, лежащие на залитой кровью земле, девушка замерла от ужаса. Она ещё никогда не видела мертвецов...     Ларинтина же в это время пыталась освободить юбку, что зацепилась за обломок дерева. К счастью, из-за общего гвалта треск порванной ткани не был слышен. Заметив подругу, с ужасом смотрящую куда-то, она потянула ту за руку.     — Что с тобой?     — Там... столько умерших... Лучше не смотри, — пробормотала девушка. — Пошли.     — Да куда мы пойдём-то?     — В лес! — кивнула Оливия. — Там можно спрятаться, пока на наши поиски кого-нибудь не пришлют.     Однако их планам не было суждено сбыться. Кто-то толкнул карету, и та, накренившись ещё сильнее, стала с хряском наваливаться на них.     Обе от неожиданности закричали, не сразу сообразив, что это большая ошибка. Их тут же обнаружили и вытащили на дорогу. Там, к ещё большему ужасу, они увидели множество трупов, среди которых находились воины, что своей жизнью их защищали. Ситуацию не облегчал даже тот факт, что тел нападающих было больше. Всё равно защитники повержены, а их убийцы живы и собираются закончить начатое.     — Чего вы ждёте? Убейте их! — послышался ледяной голос, и девушки, наконец, увидели чуть поодаль Сианну, переодетую в мужской костюм. Её взгляд был полон ненависти и презрения.     — Почему ты?.. — начала было Ларинтина, но Оливия, взяв за руку, остановила подругу. Сианна явно не желает с ними общаться. Как бы подтверждая догадку, она действительно отвернулась и ровным тоном сказала что-то рядом стоящему головорезу.     Один из разбойников, подняв меч, направился к девушкам. Ларинтина, всхлипнув, отвернулась и вжалась в подругу. Оливия же, напротив, смотрела в лицо смерти. У их убийцы было каменное лицо. Такого не разжалобишь.     Но не успел он сделать и пары шагов, как послышался галоп. Кто-то приближался к ним, причём очень быстро. Слепая надежда появилась внутри девушек, когда все присутствующие повернули голову, чтобы увидеть, кто покажется за поворотом.     Только вот среди деревьев мелькала одна фигура, да и звук копыт принадлежал одной лошади, потому разбойники не особо напряглись.     Одним больше, одним меньше.     Но через несколько секунд перед ними предстал тот, кого бояться всё-таки стоило.     В развевающемся от скачки красном плаще приближался сам император Никарион Иргуарийский. И выражение его лица не обещало пощады.     Вот тут-то нападающие и дрогнули.     — Быстрее! — раздался крик Сианны, но мужчина, что собирался убить девушек, предпочёл перехватить меч и повернуться к императору, так как тот явно нападёт на него в первую очередь.     Так и вышло.     Но меч ему даже не понадобился, потому что как только Никарион приблизился на достаточное расстояние, из него вырвалось пламя и стрелой полетело к врагу. Огонь охватил всё его тело и моментально испепелил.     Началась ещё одна битва, но, в отличие от первой, где был слышен звон стали, здесь было больше криков боли и треска огня.     Никарион, спрыгнув с лошади, достал меч и начал по одному уничтожать всех злоумышленников. Не щадя никого, он выжигал всех, а кто чудом избегал огня, падали от меча. Вихри пламени, словно крылья феникса, кружили возле него, и сам он был непобедим. Мечи врагов плавились при попытке пронзить его тело. Стрелы сгорали, не успевая долететь. Любой, кто видел это, понимал, почему он так быстро разбивал все войска, что шли против него. Этот человек в одиночку мог одолеть целую армию.     Больше всего пугали его в прямом смысле пылающие глаза и маска безжалостности на лице. Он не щадил никого и очень скоро добрался и до Сианны, которая, понимая, что не успеет скрыться, упала на колени и начала молить о пощаде. Но Никарион даже бровью не повёл и едва взглянул на неё, когда проходил мимо. Прямо так на ходу он взмахнул рукой и отрубил девушке голову, казня её вместе с остальными. После чего так же продолжил свой путь уничтожения. И с каждой новой жертвой пламя его разрасталось и становилось жарче, лицо грубее, а движения быстрее и смертоносней.     Оливия прижимала к себе перепуганную Ларинтину. Та дрожала от ужаса или страха и до боли сжимала тело подруги при каждом предсмертном крике разбойников. Оливия же почти не чувствовала это и во все глаза смотрела на мужчину, что не просто сражался, он действительно казнил всех вокруг. Не упуская даже тех, кто пытался убежать или спрятаться. Тонкие длинные всполохи, словно верёвки, хватали тех, кто пытался скрыться, и прожигали им ноги до кости. Разбойники просто падали, крича от боли, а император, подходя к ним, окончательно добивал.     Когда последний крик смолк, в тишине после побоища остались слышны только треск огня, что переметнулся на обломки кареты, и едва различимый стук шагов. Девушки замерли.     Ларинтина, приподняв голову и увидев, что император смотрит в их сторону, ахнула и обмякла в руках подруги.     Оливия поняла, что та лишилась сознания. Наверное, это и к лучшему. Ей самой бы сейчас провалиться в обморок, но она не могла оторвать взгляда от Никариона. Она смогла в полной мере осознать, почему его все боятся и почему вокруг него такая огромная аура ужаса. И слова брата с отцом начинали пониматься сильнее. Этот человек действительно воплощение ужаса на земле. И осознание того, что буквально истребив всех вокруг, он приближается к ним, всё с такими же пылающими глазами и напряжённым лицом, заставляло всё нутро замереть в холодном липком страхе.     Почти сразу послышался стук копыт. Краем сознания она понимала, что это, скорее всего, отставшая свита императора. Но она не смогла ни на миг отвести глаз от грозной фигуры и продолжала сидеть на месте и смотреть на Никариона, который медленно, но верно приближался.     С каждым шагом огонь, окружавший его, потихоньку успокаивался, и когда он почти подошёл к ним, пламя едва заметно мелькало в его волосах и слегка вспыхивало на руках или ногах.     И пусть выглядело это безвредно, жар чувствовался даже на расстоянии пары оставшихся шагов.     — Я не причиню вреда, — тихо сказал он, присаживаясь перед девушками. И такой резкий контраст яростной битвы и спокойного голоса с грустным взглядом настолько удивил Оливию, что она даже вымолвить ничего не могла.     — Я не причиню вреда, — повторил он, беря слегка подгоревшую с края накидку и укрывая ею девушку.     Вскоре к ним подъехали несколько рыцарей и начали осматриваться. Они что-то говорили, даже спрашивали приказы у императора. Тот отвечал быстро и кратко, отказываясь отвлекаться или покидать девушек. Наконец, один из рыцарей подошёл и попытался поднять Ларинтину, но Оливия впилась в неё руками.     — Нет!     — Леди, я не обижу её. Я просто хочу отвести её обратно во дворец, — тихо сказал он.     — Она в шоке, — послышался ещё один голос рядом. — Ваше Величество, может, вам стоит... отойти.     Никарион, глядя на Оливию, что не сводила с него глаз, тихо ответил:     — Я не отойду... нельзя...     Больше он ничего не объяснял, но продолжал сидеть напротив той единственной, страх которой разбивал ему сердце. Он понимал, что если сейчас уйдёт, то этот ужас навсегда останется с ней. Он хотел всеми доступными силами показать, что он совсем не опасен.     Оливия, словно слова рыцаря её успокоили, позволила забрать у неё подругу.     — Я не причиню вреда, — очередной раз повторил Никарион и приподнял руку, будто желая до неё дотронуться, но остановился, не преодолев и трети пути. Он оценивал реакцию девушки. Пока она пребывала в шоке, ему было сложно прочесть её эмоции. — Нам надо возвращаться.     Внимание Оливии переместилось на его руку. Точно пытаясь приручить дикого зверя, он развернул ладонь кверху.     И тут, к его удивлению, девушка вложила в эту ладонь свою кисть и начала вставать. Он хотел слегка дотронуться до неё, а она решила, что это вежливый жест, дабы помочь подняться. Вскочив, он слегка потянул её, чтобы той было легче на него опереться.     Но ровно стоять ей не удавалось. Колени подкашивались, а земля уходила из-под ног. Ужас пережитого холодной дрожью сотрясал всё тело. Только горячая рука помогала ей опять не свалиться. Чувствуя смущение, она опустила голову. Когда и третья попытка встать самостоятельно чуть не обернулась падением, Никарион очень тихим ласковым тоном произнёс:     — Позволите мне?..     Глянув на него снова, Оливия заметила, как он протягивает ей вторую руку. Решив, что император хочет, чтобы она для опоры взяла и её тоже, она кивнула и, наконец, произнесла:     — Да...     Девушка уже потянула к нему вторую ладонь, но тут он неожиданно подхватил её под колени и поднял.     Шок и паника на несколько секунд захватили её. Он же горит! Она сейчас испепелится!     Но вместо боли она ощутила только приятное тепло, которое быстро её согревало.     Пока Никарион сосредоточенно нёс её куда-то, она заворожённо наблюдала за тем, как языки пламени вспыхивали то на плечах, то на руках, то в волосах. Они его не трогали... Как не трогали и её.     Успокоившись, она почувствовала такую усталость, что невольно опустила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Почти сквозь сон она ощутила, как он накрыл её своим плащом. И услышала слова.     — Ваше Величество, может?..     — Я сам.     И укачанная плавным шагом императора, что нёс её на руках, Оливия, наконец, уснула.     Никарион же шёл максимально осторожно. Он даже не задумывался о том, что подумают его воины, видя, как глава империи несёт девушку, возвращаясь во дворец пешком. На лошади было бы гораздо быстрее, но он не хотел тревожить её покой.     Остальные рыцари тоже не осмеливались сесть в седло и шли рядом, ведя лошадей под уздцы.     Лишь двое ускакали вперёд. Первый вёз бедную принцессу Ларинтину. Второй же был отправлен, чтобы распорядиться выслать им навстречу карету.     В результате едва прошло полчаса, как навстречу им приехал экипаж, и Никарион даже с некой досадой сел внутрь, продолжая держать Оливию на руках. Он не любил кареты, но готов был ехать внутри, лишь бы подольше быть рядом с ней.