Ключ от моих оков

      Пальцы зависли над клавишами печатной машинки, пока параноик жевал собственные губы, в попытках написать что-либо.       Написать хоть что-нибудь….   _Я кричал так отчаянно, что горло болело. Я кричал так тоскливо, что собаки завыли, предаваясь моим печалям.   Болело не тело, болела душа, но всем было плевать. Люди вокруг являлись лишь пустыми оболочками, бренно волочащие своё существование без смысла и надежд по земле, грязный и рыхлой, такой же, как их похабные мысли, не стоящие ни копейки. Эти мерзкие, лживые люди. Эти гадкие, подлые твари, не имеющие понятия о чувстве собственного достоинства, поступая как последние выблядки, идя по головам и топча непричастных людей и их мечты. Я надрывал свои связки и терзал свои руки; царапал до крови, стараясь забыться средь боли. Она слабее чем та, что приносят слова. Я молил о пощаде, клялся жизни в любви, лишь бы она протянула мне помощи руку: Но люди вокруг оказались тупы, не сумели помочь даже мелким поступком. _       Час. Час потратить на пять абзацев, которые ничего не стоят. Это ужасно, это мерзко, это… – Солнце, ты чего? – вошедший Майер сходу примкнул к писателю со спины, обнимая его за плечи. Час. Ебучий час потратить на абсолютное ничего.       Ненавидит. Как же он всё это ненавидит. Писательство, музыка, рисование.. Плевать что.       Это всё приносит одно лишь разочарование и вызывает ненависть каждый раз, стоит чему-то пойти не так.       Почему? Почему он не может радоваться за коллег, когда читает с инициативой написанные любительские романы? За Элиаса, когда видит его художества на стенах академии? За Сэма, когда слушает его мастерскую игру на гитаре?       Это убивает. Медленно и мучительно сгоняет в могилу, вынуждая каждый раз навязчивым мыслям возвращаться: "Я работаю мало. Этого недостаточно, чтобы достичь нужного результата", – слово за словом бьются вдребезги, оставаясь не высказанными. "Почему он может, а я нет?", – думается ему при взгляде на чужие работы. "Я стану лучше него. Я добьюсь большего, чем у него", – тараторит разум, вглядываясь в текст на экране.           "Иначе в этом всём нет смысла".       Только вот прыгнуть выше головы нельзя. И парень прекрасно это знает: когда зарывается дома в подушках, когда скулит в общажном туалете.. И когда сидит перед Немо, который уложил свой подбородок на его макушке, нежась. – Вдохновение не идёт, – критично подытожил юноша, откинувшись на спинку стула. Тяжёлый вздох.       Иногда хотелось умереть. Просто умереть, прекратив свои размышления о том, как правильно жить.       Вот здесь-то он и понимал Вальтера.. Бедного Вальтера, который всего-навсего устал быть бесплатным психиатром для каждого мимо проходящего нытика.       Как же бесили те люди, о которых успел поведать его партнёр.. Хах. Ничего не хотят. В их случае слово "не могу" лишь отговорка..       У каждого есть оправдание на своё бездействие, словно в психушке оказались. – Только это? – ласково интересовался студент, на что Яков только и мог что мычать, получая активный физический контакт.       Приятно.. До чего же приятно наконец получить что-то такое бесценное, эмоциональное… – Пожалуй, да, – откровенное враньё. Он снова будет беспокоиться. Он снова станет тем, что слушает сопли без конца. Нет уж. Не сегодня, и не завтра.. Не пока Яков находится в трезвом уме.         На чужих руках красовались рукавицы, отчего писатель улыбнулся глупо. Опять его возлюбленный торчит на кухне, пока он работает.       Судя по запаху, идущему с кухни - сегодня у него на ужин курица.       Душа радуется, когда родители уезжают на какое-то мероприятие, или задерживаются допоздна по выходным.. Одни плюсы.         Упомянутая выше приблуда для готовки всё также была изрисована Майером. И снова его любимые каракули. Какой же он..       Руки оказались свободны от тканевых оков, а рыжее бедствие на ножках уселось на параноика, обхватив его лицо ладонями. Нравится же ему в последнее время подобным промышлять. – Ты же помнишь, что плохо врёшь, Яша?.. – на тон тише произнёс студент, обнимая партнёра, пока тот тому только и рад, крепко прижимаясь к Вальтеру. – Солнце, ты выполнишь моё новогоднее желание, если прекратишь утаивать свои проблемы. – Во-первых, новый год только через три дня, мистер Немо. Во-вторых, у вас достаточно своих проблем, и я считаю незаконным нагружать такую милую морду дополнительными заботами. Тем более, тебе наверняка нужно сдавать сессию, готовиться.. – Яшенька, у меня сессия до нового года сдана, – щёлкнув по чужому носу, хихикнул Вальтер, после чего вздохнул. – Открой мне свою ду-ушу… Откро-ой… Иначе я силком открою!   – Даже интересно каким образом, – улыбнулся юноша, получая лёгкий подзатыльник. Улыбка спала с лица, а он хмуро залез под футболку Майера, минуя и фартук, уложив голову на груди, начиная бубнить. – Ничего интересного. Говорю же, нет вдохновения. Такое ощущение.. Что всё вокруг лучше меня. Словно нет ни единого человека, кто выберет меня, когда его спросят о любимом писателе. – Тебе так нравится называть меня никем? – Ты не читал ни единого моего рассказа, мистер Немо. – Зато у тебя длинный язык, которым ты активно пользуешься, и я легко могу понять, что твой словарный запас велик, и твой стиль написания явно не так плох, как ты о нём думаешь. – Это вовсе не связанные вещи. – Я не писатель, мне плевать, как у вас там всё связано, – хмыкнув, отозвался Валь, погладив любимого по спине. – Я просто знаю что мне понравится любая вещь, сделанная твоими руками. Я буду ждать момента, когда ты позволишь прочитать мне что-нибудь из твоих работ, Яш.. А пока что хочу молча способствовать твоему вдохновению. Могу ли я каким-либо образом помочь тебе?       Комфортный. До чего же комфортный парень сейчас сидит на нём, отдавая своё тепло.. Снова. – Мм, мистер Немо, может, для начала слезешь? – Может, для начала, вытащишь голову из под моей одежды? – Мы так и будем перекидывать вопросами? – А сколько ты готов трепать языком? – А сколько его величество нахал пожелает? – пришлось вылезти из своеобразного убежища, только для того, чтобы ехидно заглянуть в красные глаза. – Сможет ли вынести мой дорогой писатель подобные муки? – Вальтер улыбнулся, оставляя на обкусанных губах короткий поцелуй. – Смогу, – забывшись, произнёс Яков, заставляя бариста улыбаться только шире, поднимаясь. Блять. Проиграл. И они оба даже не озвучили это.. И так очевидно. – Так как ты ищешь вдохновение, Яш? – Валь поцеловал висок писателя, на что тот только задумчиво мыкнул, начиная размышлять вслух: – Когда как.. Сложно сказать. Обычно я слушаю музыку, смотрю ленты новостей, в поисках предметов искусства.. Посещаю музеи, ищу интересные архитектурные строения.. Банальным языком - мне нужно что-то невероятно красивое. – Меня недостаточно? – он хихикнул, сразу после довольно сощурившись. У этого чеширского кота явно появилась какая-то идея… – Достаточно, мистер Немо. Но достаточно кончилось. Мне нужно что-то ещё более яркое, – опечаленно вздохнул парень, а тем временем Майер вышел из комнаты. .…Обиделся? – У меня кое-что на уме. Ты любишь красное вино, Яш? – послышалось из кухни. Странно это всё. Что ж за идея пришла? Прибухнуть? Ну, что ж, это тоже иногда работает.     Смех рассыпался глухим эхо, на что Яков лишь улыбнулся.       Он любит этого парня. И любит так сильно, что хочет подарить ему сотни рассказов, посвятить стихи, и связать с ним свою историю. – Хмм, с чего бы нам начать?.. Я хочу сыграть вам на скрипке, молодой человек. Ка-ак вам эта затея? – Звучит восхитительно. А фортепиано и гитара входит в программу концерта? – В обязательном порядке.     Всё одно и тоже. Одно, мать его, и тоже. Привнести что-то новое? Брехня. Копировать чужие идеи. Стоит загореться чем-то поистине прекрасным, как приходит осознание простого: Это. Уже. Было. Это было ни раз, и ни два, это было описано в миллионах книг. И как же больно читать то, о чём ты думал. "Они полюбят эту работу". "Они будут жить ей". "Они станут зависимы от неё". Искра. Искра, и осознание..       Как сжимается сердце. Как гудит голова.. Словно десятки язычков долбили о внутренности колокола, всё извергая и извергая свой противный звон.       Казалось, будто он стоял среди церкви, как тогда, в детстве:       Ребёнок, хотевший забиться в угол, но стоящий словно в самом центре, что закрывал свои уши, моля лишь о тишине. – Что ты из себя корчишь? – шептала мать, а отец дёргал мальчишку за руку: – Не позорь нас. Слушай звон колоколов нормально.       И он всё ещё ребёнок, что хватается за крошечную надежду. Только в голове молитвы о признании, а не о тишине.       Часы прошли с чарующей музыки, что изливал Майер.       Часы прошли, и снова он в тусклом месте, от которого, казалось бы, скоро начнёт тошнить не фигурально. "Это всё пустая трата времени", – накрывая глаза рукой принимает Яков.       В этой писанине нет смысла, как, казалось бы, и в его существовании.. Суицидальные мысли, блять, по блютузу передаются?..