Верный выбор

Как же я соскучилась... Соскучилась по Лизке, по её голосу, по чаю, который она заваривает, по запаху ванили и пирогу со смородиновым вареньем. Стоит признать — мне этого очень не хватало, но, даже несмотря на это, я напряжена. Один только взгляд Лизкин — напоминание о том, что я, глядя ей в глаза, умалчиваю о многом. Умалчиваю, но не пизжу! Всё как-то запутано, я сама себя убеждаю, что не должна грызть себя за то, что узнала не по своей воле. Но ноги снова подкашиваются, и я чувствую себя провинившимся школьником. Я стараюсь не думать о том, что Кирюха сейчас, вероятнее всего, с Юлей, однако сложно, блять, избежать подобных мыслей, сидя у неё в квартире, на её кухне, с её девушкой. Пиздец. Вбираю побольше воздуха в лёгкие и тяжко вздыхаю, переминая пальцы. Сложно. Но спросить надо. —Лиз, слушай... А вот, вы же, с Кирой, типо, расставались где-то на год? —Ага, было дело. — отвечает Лизка, подливая мне кипяток в кружку. —Ну так, я чё, собственно, спросить хотела. Ты как-то вскользь упоминала, что в тот год с мужиком каким-то мутила. —А это ты к чему? — напряглась Лизок, но моё напряжение не переплюнет точно. —Интересуюсь просто. —А, ну да, встречалась с одним... Молодым человеком. —А из-за чего разбежались? Лиза щурится и брови хмурит, ей явно не хочется всё это рассказывать. Чего это ты вдруг, кис? —Характерами не сошлись. Я невольно ухмыляюсь, потому что формулировка не совсем верна. Ну, по крайней мере, не развёрнута. Мне этого недостаточно. —Пиздишь же, да? Наверняка всё гораздо сложнее, просто рассказывать не хочешь. —А с какой стати рассказывать должна? — снова хмурится она, нервно размешивая сахар в горячем чае. Вытаскивает ложку, три раза легонечко ею о край кружки стучит. —Вот ты мне скажи, ты меня своим другом считаешь? — произношу я, не спуская с лица ухмылку. —Конечно. —Ну так вот, открою тебе секрет, Лиз, врать нехорошо, особенно друзьям. Тяжело упрекать её за то, в чём сама частично замешана. Ну а как мне по другому добывать информацию? Мне не хотелось бы остаться у разбитого корыта. —Так а я и не вру. Просто не люблю об этом рассказывать. Такое себе времечко было, признаться честно. —Ну расскажи, блять, интересно мне! — почти что клянчу, словно нетерпеливое капризное дитятко. Лиза цокает, но, замечая мой щенячий взгляд, всё таки сдаётся. —Ладно... Блять, я, честно говоря, не знаю даже с чего начать. Что конкретно тебя интересует? —Просто расскажи всё что помнишь, мне не принципиально. Она задумчиво отводит взгляд в сторону, дёргается, будто на допросе. Возможно, она бы и дальше противилась, если бы я не назвала её молчание враньём. Блять. —Да я много чего помню на самом деле... Ну, если в кратце, он был блоггером, а я дурой малолетней, которая только школу закончила, ну и ко всему прочему ещё и с девушкой рассталась. Ничего особенного в целом. Он мне написал, предложил быть персонажем для его канала... Ну и как-то всё и завязалось. Мне мозгов не хватало понять, что у человека беды с головой, вот я и втрескалась по самые уши. Потом заебалась, и он потерял ко мне какой либо интерес. Как-то так. —А в каком плане «беды с головой»? — говорю я, сводя брови к переносице. —Травмированный он был, и своих тараканов на меня натравливал, а я, как дура, терпела. И унижения, и оскорбления и прочую хуйню... Неважно короче. Тебе чай долить? —Ага, давай. Пиздец. Довольно быстро в моём уме складывается полная картина происходящего. Лизка, я так полагаю, магнит для людей, только и умеющих самоутверждаться за счёт других и искать в них выгоду. Да блять, о чём я? Она сейчас чаем отпаивает человека, который в школьной подсобке её избил. Но не об этом сейчас. Мне всё ещё страшно, всё ещё стыдно и я всё ещё много анализирую. Знаете, я даже с Кирюхой по квартирам реже таскаюсь. А почему бы и нет? В прошлый раз это закончилось моим разъёбанным моральным состоянием и облёванным полом в квартире Мишель. Личные встречи — да. Но в компании я всё реже появляюсь. Настя волнуется, звонит иногда и в трубку сквозь грормыхающую музыку орёт «Блять, Шума, где тебя носит?!». Я сбрасываю. Ну не могу, не хочу я туда идти. Навру, что приболела, что меня на работе задержали, лишь бы себя снова этой ебучей интрижкой не мучать. Жаль конечно, что мучаюсь я, по итогу, в независимости от того, вижу я Киру с Чикиной или нет. Всё же, продолжаю от встреч с коллективом воздерживаться. Хотя всякие бывают ситуации, случилось исключение. —Ну, за новую жизнь, чтобы всё как по маслу было! — произносит Амина, с улыбкой поднимая рюмку. Сосуды меж собой перестукиваются, и все подбадривающе накидывают пожелания. —Жаным, а вернёшься ты когда? — спрашивает Вилка, приобнимая Алиску. —Годик-два поживу там, посмотрим. Но обязательно вернусь. — отвечает Куняшова, с мимолётной улыбкой. —Питер ахуительный, лучше там оставайся! Только нас навещай почаще, чтобы мы не скучали! — продолжает Виолетта и залпом опустошает рюмку. —Ну, обижаешь, бля! Само собой, девчонки. —А невесту свою привезёшь оттуда, с нами знакомить? — смеясь спрашивает Кирюха, пародируя какую-то бухущую тётку с семейного застолья. —Конечно, так что хлеб да соль на готове держите. — отшучивается Алиска. Не знаю, требует ли всё это объяснений. Алиса в Питер решила уехать, обстановку сменить. Вот и правильно. Это лучше чем стресс заливать алкоголем. Жалко, конечно, что увидимся нескоро. Но я бы не сказала, что меня это сильно расстраивает. Мишель, например, с Алиской хорошо общается, так вот она из-за её отъезда чуть ли не плачет. А мне, фактически, похуй. Просто рада за неё, вот и всё. Своих проблем выше крыши, стоит просто похвалить её за то, что ищет способ решить свои. Ну естественно, мы все набухались. Нашим же только повод дай. А я? Я за компанию. И вот, представьте себе, семь бухих тёлок, а это я, Кирюха, Мишель, Алиса, Вилка, Настя и Юлька Михайлова, прёмся гулять по городу. Остальные были либо совсем в дрова, либо предпочли за такими ребятами присматривать. И вот прутся семеро козлих, ржут и едва не падают. Страшно подумать, скольких людей мы могли вот так шугануть. Но одного точно шуганули. Всё могло бы сложиться иначе, не будь я столь внимательной. Я реально ахуеваю от того, что меня, в таком проспиртованном состоянии, не подвели ни зрение, ни память. Мы стоим с тёлками около ларька, прикуриваем, о жизни пиздим. Слева от того же ларька находилась аптека. Та самая, со сломанной буквой «т» на вывеске. Взгляд мой прилип к пареньку, вышедшему из аптеки. Вышел и стоит на ступеньках, монеты в руках пересчитывает. Худощавый, с длинными волосами собранными в хвост и рожей мерзкой, а следом узнаю ту самую длинную синюю ветровку. Блять. —Кирюх, видишь мужика в синей куртке? — тихо произношу я, чуть приблизившись к Кире. —Вижу. — отвечает она, а после издаёт нелепый смешок. —Бля, короче, это бывший Лизки. Она тебе про него говорила? —Так вот он какой значит... — Кирюха зло ухмыляется, — Тёлки, кто хочет одному пидору ебало начистить? — добавляет она, говоря чуть громче и скидывая в урну окурок. Бабы бурно поддерживают. Чего от них ожидать? Бухие же, они сейчас на любой движ согласны. Да что уж тут скрывать... Я и сама была не против. Кира вкратце объясняет ситуацию и сформировавшийся в пьяной буйной головушке план действий. Кира и Юля с Вилкой заталкивают его в проулок, я нападаю сзади, Мишель помогает оттащить подальше, а далее все вместе приступаем к самому сочному. Всё так и происходит. Но только сейчас я понимаю, насколько это всё было рискованно. В чём мы уж точно не промахнулись, так это в скорости действий. Начать громко орать он не успел, да и сложно было бы это делать с носком Юльки во рту. Да и в целом сообразить что либо он тоже не успел, пытался, конечно, отбиваться, но его хватило ненадолго. Мы били всем, чем только можно и нельзя. Пиздили сильно и больно. Пиздили как в последний раз. Я удивлена тому, что он вообще выжил. В ход шли и ноги, и руки, и зубы. Я сейчас даже не шучу, Алиска ему зубами в ногу вцепилась, когда он вырваться попытался. Юля по голове его колотила, мне казалось, ещё чуток — и она шею ему свернёт. Я ногой едва ли почку этому еблану не отбила, а Кира, прижав Лёшку животом к земле, залезла на него и начала ебашить со всей дури. Не знаю, сколько увечий мы нанесли ему, но по итогу он не выдержал, отключился. —Девки, я бутылку нашла! — орёт Вилка и тащит в нашу сторону пустой грязный бутыль. —А давайте ему об голову ёбнем ею? — нихуя не соображая, от обострившегося шила в жопе произношу я. Алиса, видимо, под руководством того же шила, гордо берёт бутылку и бьёт ею о его голову. Я уже говорила, что в ахуе с того, что он выжил? Говорила. Но я повторю. Нет, блять, он даже инвалидом не стал после этого, говорю забегая чуть вперёд. Не знаю к какому Айболиту он обращался, но его так исцелили, что он остался без инвалидности. Бутылка разлетается на осколки, один из которых попадает Куняшовой в ногу. —Сука, блять! — орёт Алиса падая, пока Мишель пытается её удержать и взглянуть на травмированную ногу. —Так, тёлки, съёбываем! В больницу надо! — слышится со стороны Настиным голосом, а я уже и не слышу нихуя. В глазах темнота, на фоне этой темноты искры ослепляющие туда-сюда мотаются, голову как в тисках сжимает, по всему телу такая тошнотная слабость растекается, будто я только что слона замочила, а в ушах звон стоит, и всё это в одну секунду накрывает, прежде чем я отключаюсь. Ахуенный выдался вечер. А включаюсь я там, где включаться как-то не планировала. Лучик света, проникший в комнату через приоткрытое окошко, касается лица. Первое, что чувствую — боль ноющую, по всему телу. Медленно поднимаю веки, обнажая глаза, а надо мною ангел стоит. Лиза снимает с моего лба тряпку, пропитанную холодной водой, и слабо улыбается. Какая же у неё всё таки улыбка ахуительная... Даже такая, мимолётная и едва заметная. —Блять... Воды. — кое как, хрипя и закашливаясь проговариваю я. Она берёт меня за руку, помогает приподняться и подносит к губам кружку, позволяя таким образом сделать несколько глотков. —Спасибо. — я отвожу взгляд в сторону. Только сейчас ко мне приходит полноценное осознание того, где я. А я, к слову, в квартире у Киры, в зале нахожусь. —Бля, а где Кирюха? —Без понятия. Она тебя привезла, а сама уехала куда-то. — максимально спокойно отвечает мне Лизка и подсаживается чуть ближе. Её пальцы крайне осторожно тянутся к моей щеке и касаются ссадины, а я в ответ на прикосновение издаю звук схожий с шипением и закусываю губу из-за лёгкого возникшего жжения. —Давай я спиртом обработаю? Если хочешь, могу и перекись поискать. — обеспокоенно говорит Лиза и собирается встать с дивана, однако я хватаю её за запястье и тяну обратно. —Не нужно. Потом сама с этим разберусь. Чувствую её пальцы на своей руке. Подушечки медленно и аккуратно проходятся по измученным костяшкам. —Точно, Кристин? —Да. Точно. Она чуть вздыхает, но руку от меня не убирает. А я, к слову, и не хочу чтобы она отстранялась. —Как там девки? С ними всё нормально? — вдруг спрашиваю я, обрывая неловкое молчание. —Виолетта с Алисой в больнице, остальные по домам уже разошлись, они, вроде как, в норме. —Бля, а с Вилкой что? —Осколок по локтю проехался. Ей повезло чуть больше, чем Алисе. —Ох блять, надо будет потом сходить, навестить их обеих. — Лиза молча кивает, а я, выдержав короткую паузу, продолжаю говорить. — Лиз, слушай, ты в курсе что вообще произошло вчера? —Кира сказала, что меня это не касается. Да и тем более, всё и так понятно. Набухались, буянили, переусердствовали с весельем... Повод же такой. А вот нихуя тебе не понятно, Лизок. Ты даже не представляешь насколько. Но вот в случае, если этот долбоёб не помрёт и заяву накатает — узнаешь всё и сразу. Пиздец. Вот не хватало мне приключений на пятую точку. Теперь ещё и это. Вообще огонь. Супер, блять. Однако вот что интересно: поступок, совершённый нами — это уголовно наказуемое преступление, и с моральной точки зрения он является отвратительным, но знаете что? Я не жалею. Особенно сейчас, когда смотрю на Лизу. Моментами мне кажется, что она идеальна. Идеальна во всём. Идеальна в том, как улыбается, как цокает, закатывая глаза, как собирает в волосы в короткий хвостик, как разговаривает, твёрдо и уверенно отчеканивая каждую мысль, словно монету, как смеётся, как кривит губы в ухмылке, как увлечённо наблюдает за плывущими по небу облаками и так до бесконечности. Мне это всё нравится, как мне кажется, приносит какое-то эстетическое удовольствие, но не более. Ловлю себя на мысли, что она такой была всегда. Просто я, почему-то, видела её сквозь призму собственных установок, в искажённом виде. Но я к ней даже тогда тянулась. Как кусок металла к магниту. Хотелось задеть, вывести на эмоции, обратить на себя внимание. И, может, именно поэтому меня бесило её невозмутимое ебало. Для меня оно всегда являлось прямым олицетворением равнодушия. Равнодушия ко мне. А я такое терпеть не могу. Раннее утро, лучи солнца еле-еле пробиваются сквозь нависшие облака и небо ещё не успевает обрести привычную синеву. Люблю спать в такое время, но уж точно не стоять на сраном вокзале, пока Мишель обнимает хромающую Алиску. Стоим, блять, красавицы. Одна краше другой. У меня от ебала до пят пластыри на царапинах, у Киры кисти рук перебинтованы, Вилка с зашитым локтем и виновница прошедшего торжества с костылём на перевес. Все остальные тоже здесь, даже Лиза. Меня в холодный пот бросает, когда я вижу, как она дружелюбно жмёт руку Юльке Чикиной, разговаривает с ней, они вместе смеются... Пиздец. —С больничной койки, блять, слезть не успела, а уже уезжаешь. — ворчит Лера и хлопает Алису по плечу. —Заебали мы её, на хромой ноге от нас съёбывает! — ошучивается Кира и у меня с уст непроизвольно срывается смешок. —Ну, получилось так, что я сделаю? Билет проебать не хотелось. — смеясь отвечает Алиска. Всё это происходит вокруг меня, а мысли мои находятся на пять шагов дальше. Там, где Лизка болтает с Чикиной. Кире походу вообще похуй, она сейчас Алиску на прощание обнимает. Кире всегда похуй, а мне не похуй, похоже, никогда. Общие объятия, чьи-то слёзы, пожелания и всё это обрывается в один момент. Уехала от нас наша Алиска, вот и хорошо. Ей так лучше будет. Главное, чтобы не спилась. Она сама по себе неплохая девчонка, рассудительная и все дела. Ей, наверное, отдельно от таких "отбросов" как мы легче будет. Поезд отдаляется, уносится всё дальше, а я смотрю ему вслед, словно пытаюсь к нему груз со своей совести прицепить. Чтобы увёз всё это дерьмо подальше от меня, чтобы не было тяжело и стыдно. Алис, забери это всё, увези с собой в Питер и выкинь куда нибудь, пожалуйста! Вот только кому это всё сдалось, мысли к уходящему вагону не цепляются, возвращаются в мою голову и ждут, пока я с ума от всего этого сойду. Иногда мне кажется, что я сильно себя накрутила. А иногда кажется, что я сильно всё закрутила. Я почему-то не могу сказать Кире, глядя в глаза «Ты поступаешь неправильно, пользуясь людьми, которые тебя любят». У меня язык не повернётся ей такого сказать. Совесть добьёт, если я это сделаю. Но, кажется, ей и без этого хватает причин для того, чтобы жрать меня изнутри. Мишель сама не своя. Подружка уехала. Сидим на кухне, у неё в квартире, а она мне жалуется, что теперь, видимо, увидятся они нескоро. —Ну, хотя, года два быстро пролетят наверное... Может и моргнуть не успею, как встретим её снова на вокзале всей толпой! — успокаивает она себя, а я мычу в ответ что-то на подобии «ага» и киваю. — А может даже время найдётся самой съездить к ней потом. —Посмотрим. —Ты вообще меня слушаешь? — вдруг возмущается она. —Слушаю-слушаю. — с тяжестью и недовольным вздохом отвечаю я, но, видимо, снова пизжу. Хотя нет, не пизжу. Потому что я реально её слушаю. Да, поверхностно, но слушаю же! Мысленно я сейчас вообще не тут. Я стараюсь слышать и видеть всё вокруг, но не получается. Не выходит. Я многое даже не осознаю, у меня голова будто забита какими-то опилками, которые реально мешают спокойно жить. А ведь хочется. Хочется не думать о том, что зная и умалчивая о предательстве я становлюсь его соучастником. Хочется не испытывать за это чувство вины. Хочется без волнения смотреть в глаза Лизе. Хочется не видеть в Кире изменницу. Хочется, но не можется.