Верный выбор

Смутно помню то, как добралась до дома. Всю дорогу думала о чём-то своём. Вернее сказать, о чём-то чужом. О блядской Лизке. Меня изнутри сейчас рвёт от противоречий в моей башке, от полнейшего отсутствия понимания и от ощущения сумасшествия. Как так случилось, что она парочкой душевных посиделок на кухне изменила моё мнение о ней и буквально проломила вековую стену между нами, состоящую из моего к ней отвращения? Может она ведьма? Почему всё это звучит как ёбанный прикол? Почему мне начинает казаться, что мы ещё можем наладить отношения? Хотя вернее спросить «Почему мы их уже налаживаем?». Пиздец как сложно. Сложнее, кажется, некуда. И вот меня с распростёртыми объятиями встречает родной подъезд. Вбираю в лёгкие холодный воздух и опускаюсь на лавочку. Накрыла лёгкая тошнота. Веки медленно опускаются на глаза тёмной пеленой. Мне кажется, я просидела на этой скамье минут двадцать, и лишь после этого подняла свою жопу и отправилась в квартиру. Родненькая дверь с отсутствующим глазком и вверх тормашками прибитой цифрой «8». Квартира, подранная и убитая, но меня всё целиком и полностью устраивает. Да и гости не жаловались. На кухне лампочка мигает, а времени её поменять нет. В зале на обоях внушительная дырень, в уборной комками валяется смятая нестиранная одежда. И на весь дом, так по родному, пахнет куревом. Я в таких условиях выросла — в них и живу. Угнетающе, но мне нравится. Падаю на кровать, утыкаясь ебалом в подушку. Хреново. Очень хреново. Меня сжирает ощущение, будто мысли о Лизке преследуют меня как ебучее тёмное облако. Оседают на коже, проникают в каждую клеточку тела и растекаются по венам, словно наркотик, вызывающий привыкание с первой дозы. Это даже звучит как бред, а ощущается ещё бредовее. А спасти от этого облака меня может лишь сон, и он действительно спасает. Наверное, в такие моменты я крайне рада, что давно перестала видеть сны. Во снах Лизка меня не достанет. Удивительно, но со временем я свыклась с преследующими меня мыслями об Андрющенко. Тому, видимо, поспособствовало начавшееся между нами общение. Не сказать, что очень близкое, но тем не менее. Раз в недельку нет-нет пересечёмся, чаи погоняем, о жизни попиздим и всё прочее. Наверное, это нормально часто думать о человеке с которым завёл дружбу. Блять. Стоп. Дружбу? Я, похоже, теряю контроль над собственными мозгами. Меня заносит куда-то явно не туда. Лизка мне не друг. Может приятельница, но не более. Кира — друг, Настя тоже, но не Лизка. Хоть сто раз повторю, чтобы не спотыкаться вновь об осознание того, что я реально сдружилась с человеком, которого не могла терпеть. Она не поменялась, это всё та же принципиальная и добродушная девчонка. Мягкотелая. А я с такими не вожусь. Вернее, не водилась... Сложно. И вот, на дворе уже июль. Прохладный, тихий вечер. Стою у дороги, чуть поодаль от автомойки. В розовеющее небо устремлены крыши панельных домов. Облака неспеша плывут по небу, будто прячась за многоэтажками. Как же я люблю такие моменты... Бывают в жизни события, которые в памяти остаются горьким осадком, где-то глубоко в сердце оседают и коробят всю оставшуюся жизнь. Бывают те, что хочется бережно хранить в потайном уголке разума, как вещь оставленную кем-то на память. А бывает, стоишь, смотришь на проезжую часть, подошвой обуви проходишься по дорожной пыли, от чего та шуршит под ногой, ждёшь чего-то и мысленно витаешь где-то в облаках. Это воспоминания, которые незримой пеленой окутывают душу, и, пусть ненадолго, но помогут отвлечься от бытовой суеты. —Шума! — слышится со стороны до боли знакомым голосом. Голосом который я узнаю из тысячи, потому что именно этот голос со мной с первого класса. Именно этим голосом произносились слова поддержки, в моменты, когда дома был пиздец. Обладательница этого голоса чуть ли не из петли меня вытаскивала. Образно, конечно. Не думаю, что способна добровольно покинуть жизнь. Я видела смерть, я знаю, что это всё не шутки и жить надо, даже если всё заебало. Даже если всё идёт по пизде. Даже если кажется, что в огромном мире тебе места нет. Даже когда не знаешь, куда бежать от ебучей тоски. Даже когда насилие становится чем-то привычным. И так до бесконечности. Стрёмно, особенно после долгого перечисления подобного, вдруг задаться вопросом «А нахуя тогда жить? Чтобы страдать?» Я никогда не думала о суициде, не подумайте, но есть ведь люди которые и в правду от безысходности сбегают на тот свет. И мне всегда пиздец как интересно, что ими движет. Я бы, наверное, поговорила с таким человеком. Засыпала бы миллионами вопросов и ждала бы ответов. —О! Братан! Здорово! — запрыгиваю в салон автомобиля и жму руку Кирюхе. —Так, — важно произносит она, хлопая меня по плечу и возвращая руки на руль. — Сейчас кое-кого прихватим и к девахам бухать поедем. —О, ебать, а кого? — пристально смотрю на Кирюху, и как-то невзначай замечаю, что она нервно посткукивает подушечками пальцев по рулю. — Увидишь. Коротко и ясно. Что сказать, увидела. Едем привычным маршрутом, а после внезапно заворачиваем и заезжаем в незнакомый мне двор. Кира отстёгивает ремень и, бросив какой-то напряжённый мимолётный взгляд на меня, покидает салон автомобиля. Я внимательно слежу за тем, как она идёт ко входу в подъезд, держа руки в карманах чёрных джинс. А из подъезда, тем временем, чуть-ли не вылетает какая-то девчонка. Волосы чёрные, стрижка мужская, ебало миловидное, ростом чуть ниже Кирюхи. Блять, она рядом с ней выглядит как школьница. Кира эту девку хватает за руку, обнимает и целует, делает она это крайне быстро, видимо, чтобы меня сильно не шокировать. А поздно, я уже в ахуе. И, блять, мне это всё даже не показалось. Она реально её засосала. Пиздец. Миллион вопросов. А как же Лизка? Что это за девчонка? Когда она ею обзавестись успела? Почему мне про неё ничего не рассказала? Побоялась? И если да, то почему? Они ебались уже? Или только планируют? Кира изменила? У них отношения? Что вообще, блять, происходит? Меня вновь прошибает, словно током. У меня, сука, подруга сосётся с малолеткой, а я думаю в первую очередь о том, каково будет ёбанной Лизке, если она об этом узнает. Пиздец. Никакое другое слово не опишет эту ситуацию настолько точно. Кира быстро шагает к машине, держа девчонку за руку, а сама на меня смотрит, в карих глазах читается одно сплошное «Я всё объясню», возможно из-за того, что на моём лице застыло выражение недопонимания и осуждения. Потому что так, блять, нельзя. —Крис, знакомься, это Юля. — проговаривает Кира, устраиваясь поудобнее и вновь располагая руки на руле. Юлька, сидящая на заднем сидении, чуть привстаёт, протягивая мне руку и лыбится, ожидая рукопожатия. —Приятно познакомиться! — произносит звонким, ещё непрокуренным голоском Юля, а я настолько в ауте, что даже руку пожать не могу. —Взаимно. — отвечаю я довольно холодно. Юлька притихает, опуская пятую точку обратно на сидение. Кирюха явно почувствовала моё напряжение, а потому, кратко покашляв, попыталась перевести тему. —Так, ну чё, бля, едем? — Кира поворачивается к Юле и та с энтузиазмом кивает. А я сижу, блять, не жива и не мертва. У меня просто слов не хватает. Как, сука? Как? Один единственный вопрос звенит у меня в голове всю дорогу. Машина едет по проспекту, за окнами несутся повидавшие жизнь хрущёвки, магазины, ломбарды и прочая херня, на которую я пытаюсь отвлечься, пока Кира до блевоты мило варкует с девчонкой, сидящей на заднем сидении. Вон там, на балконе, стоит заляпанная старая коляска, вот тут, на крупной светящейся вывеске «Аптека», сломана буква «т». «Смотри на что угодно, только не на них!» орёт мне мозг. Я не могу на это смотреть. Мне мерзко. Мне, блять, противно. Противно от всей ситуации в целом. Настолько противно, что хочется зарыться в собственные мысли и ответить на все те вопросы, что скопились в сознании. Но мне на них без Киры не ответить. Пусть объяснит всё. Пусть оправдывается, хоть до обморока. Я хочу всё узнать. Вы, конечно, имеете право считать, что я лезу не в своё дело. Но, блять, одно дело, когда на твоём молчании держатся отношения людей, на которых тебе по большому счету похуй. К примеру я уже недели две молчу о том, что Диана с какой-то чувихой по пьяни лизалась в туалете. А молчу я, потому что мне плевать. Плевать и на Ди, и на Алиску. Плевать на то, какие у них отношения. Ну, разве что, сейчас я точно знаю, что между ними явно не дружба, иначе Диана бы не просила держать рот на замке. Они мои хорошие знакомые, но не более. Поэтому совесть меня не мучает. А тут всё немного иначе... Между Лизой и Кирой, я, без всяких сомнений, выберу Кирюху. Но Лизка... Блять. Она слишком быстро залезла под кожу. С трудом, наконец, признаю, что она мне тоже, в какой-то степени, друг. Свежи в памяти наши разговоры, лёгкие, непринуждённые. Я и не думала, что однажды скажу это, но Лиза интересная. С ней не бухнёшь, зато какую нибудь занимательную хрень она расскажет. Иной раз перескажет мне сюжет какого нибудь советского кино, вроде «Москва слезам не верит» или «Джентльмены удачи». Про книжонку какую-то расскажет, из жизни историю вспомнит. Ну не могу я это вынести, блять. Стыдно. —Малая, ты иди пока, а нам с Крис попиздеть надо. — раздаётся хриплым голосом, и я наконец возвращаюсь из своих размышлений в реальный мир. Юля без лишних колебаний выпрыгивает из машины и, прежде чем захлопнуть дверцу, лишь спрашивает: —А напомни-ка... Какой номер квартиры? —Шестая. Стоит ей отойти, я тянусь в карман за сигаретой, а Кирюха глядит на меня поджав губы. —Ну, валяй, — произношу я и втягиваю табачный дым в лёгкие. — я жду. —Блять, — вздыхая начинает она, и отводит взгляд в сторону, будто обдумывая что и как сказать. — Ну короче, я сама не знаю как так получилось. Мы с Юлькой на прошлых выходных познакомились, и... Бля, ну, как-то всё завертелось-закрутилось. Я сама даже нихуя понять не успела. Многозначительно киваю, поджимая и периодически облизывая пересохшие губы. —Ну, ахуеть теперь, — отвожу взгляд в сторону, и ухмыляюсь. — молодуху нашла? Пытаюсь произнести это мягче, чем хотелось бы. Не знаю, подходящее ли время для подъёбов. Она нервно усмехается, но ничего не говорит. —Кстати, сколько лет-то ей? Совсем щеглихой выглядит. — снова закуриваю и смотрю на неё. А она нервничает ещё больше, пальцами хрустеть начинает. — Да ладно, блять... Чё, серьёзно щеглиха? Кирюха кивает и задумчиво опускает глаза в пол. —И сколько ей? Восемнадцать? — спрашиваю я, нервно усмехнувшись. —Меньше. —Чего, блять... — я выпадаю окончательно. Пиздец. — Семнадцать? —Меньше. —Шестнадцать?! — едва не выкрикиваю я и пытаюсь сдержать этот ебучий поток эмоций. —Да. —Пизда, братан. Тебя как на это угораздило-то, блять?! — меньшее, из всего, что я могу сказать в этой ситуации. Я ахуеваю от всего: от Киры, которая умудрилась замутить с девятиклассницей, от этой же девятиклассницы и от себя. Придерживаю лоб ладонью и тяжело вздыхаю. —Хуй знает... — она вжимается затылком в подголовник и чуть прикрывает глаза. — Главное Лизе не сболтни случайно. —Не ссы, я могила. —Спасибо, я в тебе не сомневалась. —Только вот, я надеюсь, что ты хоть чуточку, блять, отдаёшь себе отчёт в том, что ты творишь. —Да бля... — Кирюха тяжело выдыхает, закатывая глаза. — А тебя что-то смущает? —Ну, как минимум то, что этой девке восемнадцати нет, а как максимум, ты, вроде, в отношениях. Не? —В отношениях. Сразу в двух. Усмехается, а мне блять вообще не смешно, мне с каждым словом всё сложнее переварить всю эту дрянь. —Я серьёзно. —Я тоже, Кристин, — она вновь смотрит на меня и, приподнимая уголок губ, слегка хлопает по плечу. — ладно, пошли уже. И я шагаю за ней, чуть сутулясь. Поднимаюсь вслед за ней, захожу в знакомую квартиру и вот уже в меня вливается водочка. Проскальзывает в горло, слегка обжигает и разливается по телу приятным теплом. Музыка из колонок хуярит так, что у меня просто мозг закипает. Голова раскалывается и всё, чего я хочу — не ёбнуться здесь в обморок. Сейчас, сидя за столом, я прохожусь взглядом по помещению и вновь стараюсь переключиться на то, что происходит вокруг. А вокруг — вакханалия. «Кто-то пил, кто-то пел, кто-то падал и ревел», кажется так Лиза говорила о нашем выпускном в своё время. Суть не меняется. —Чё сидим с кислой миной? — произносит Настюха, подсаживаясь ко мне. —Да ничё, устала просто, — говорю я и замечаю бутылку у неё в руках. — дай-ка сюда. Настя без лишних колебаний отдаёт мне её, и я залпом допиваю остатки дешманского коньяка на дне. У меня, честно признаться, создаётся ощущение, что внутренний спор я стараюсь заглушить алкоголем. Меня радует, что Настюха не доёбывается, ибо мне бы сейчас вообще не до разговоров. Внезапно, с кухни послышался дребезг, будто кто-то разбил что-то стеклянное. Лера с Аминой метнулись в коридор. Через секунду, сквозь громыхание музыки, были слышны пьяные возгласы Алисы с Дианой. Видимо скандалят. Мне ещё хуёвее становится, потому что сознание начинает проводить тупые параллели. А я от этого бегу и прячусь. Я не хочу думать об этом сейчас. Чуть позже, но не в эту самую секунду. Ситуацию усугубляет то, что Кирюха сейчас зажимается с Юлькой Чикиной. Если не ошибаюсь, такая у неё фамилия. Впрочем, это и не важно. Важно то, что походу, кроме меня больше никого не ебёт происходящее. Да даже если ебёт, кто Медведевой слово поперёк скажет? Сглотнут это дерьмо вместе со вставшим в горле «А ты разве не с Лизой?». Иногда мне кажется, что Кирюха нарочно напивается в дрова, чтобы самой до дома не идти. Иного предположения у меня нет. Я вновь тащу её по лестнице, с ужасом осознавая, что дома её ждёт Лизка. Прямо вижу, как она в очередной раз откроет дверь, взглянёт устало на меня, на Киру, а потом слабо улыбнётся и поможет мне донести свою даму сердца до спальни. И сделает она всё это, даже не зная об измене. Мне с каждой подобной мыслью становится её жалко. Чисто по человечески жалко. Как друга жалко. Она такого не заслуживает. Блять, ещё пару месяцев назад я бы от счастья прыгала, зная, что Кира наконец-то Лизку кинет. Потому что Лизу я, как оказалось, не знала от слова совсем. А сейчас я к ней прикипела. Она человек приятный, понимающий. И ко всему прочему, я вижу, что Киру она пиздец как сильно любит. О ней слова плохого не скажет, лишь с любовью отзывается. И если бы я так же относилась к человеку, я бы вряд ли сумела принять факт предательства. Дверной замок щёлкнул. Чтоб мне сквозь землю провалиться. Взгляд прячу, опускаю в пол, и чуть шатаясь шагаю в квартиру. —Ну, видимо мои молитвы вновь не были услышены. — вздохнув говорит Лизка, помогая мне занести Киру в прихожую. —Как видишь. — коротко отвечаю я, всё ещё избегая зрительного контакта. Всё происходит по уже отработанной схеме, только сегодня я отказываюсь от чая, каким бы вкусным он не был. Лизка давить не стала, видимо уловила, что что-то не так, упрашивать не решилась и лишь пожав плечами отпустила меня с миром. «Хуёво». Вот всё о чём я думаю, глядя в потолок, лёжа на своей кровати. Хуёво, что Кира замутила с малолеткой. Хуёво, что Лиза об этом даже не догадывается. Хуёво, что я в курсе всего этого дерьма. Хуёво, что меня это реально настолько сильно волнует. Не нравится мне это всё. В туповатых комедиях, к примеру, подобное никогда хорошо не заканчивалось. В книгах Лизкиных тоже. Стрёмно, и вроде бы нельзя пускать подобное на самотёк. Ну а с другой стороны, что я, со своей стороны сделать могу? Будь, что будет.