Наказание

Намджун тяжело вздыхает, когда Чимин заканчивает свой рассказ и поднимает голову. — Я надеюсь, это все? Пак прикусывает губу и через несколько секунд отрицательно мотает головой. Сокджин рядом прикрывает глаза ладонью и выходит из зала. — Я слушаю. — Наделил одного человека способностью к искусству. И он… разрисовал все достопримечательности граффити… в непристойном общественному мнению виде, разумеется… Намджун кивает помощнику и сморит умоляюще. На этот раз Чимин кивает, заканчивая сводку происшествий, вызванных одним из самых неоднозначных сыновей Бога Войны и Бога Ада. Хенджин появился совсем неожиданно. Его вовсе не планировали и до последнего не ожидали увидеть у молодых Богов. Старший брат Хенджина Ким Сынмин – юный Бог мудрости, сразу отнесся к младшему брату как к проблеме, однако родители не видели в этом ничего плохого. Хенджин рос Богом Искусств. Он был Светом, предводителем Муз и олицетворением мужской красоты. Найти юношу красивее Хенджина действительно трудно. Вот только на Олимпе давно привыкли к чудесному ребенку двух Богов и Хенджин стал тайком пробираться на Землю, к людям. Заметили его побеги только спустя несколько лет, когда человечество стало все ярче выражать свои эмоции и волнения. Тогда Намджун и попросил Чимина – Бога Вина, — тайком последить за юным Богом. Хенджин медленно плетется в главный зал их семейного Дворца, хотя уже давно имеет свой. Его отец Сокджин идет следом за ним, а уже в самом зале обгоняет и садится на свой трон. Чимин поворачивает голову к юноше и вздыхает. Предупреждал ведь. Хенджин его не винит, он изначально в курсе, зачем за ним таскается Чимин. — Юный Бог Искусств, Хенджин, — громко и тяжело начинает говорить Намджун, отчего Чимин запоздало ретируется назад, оставляя семейные разборки внутри семьи. – Как вы объясните свой поступок? — Я как-то должен пояснять? – Хенджин поднимает голову на отца, смотря тому прямо в глаза. Упрямство ему не занимать. Все же, Намджун понимает, чей сын перед ним стоит. — Почему бы тебе не взять пример с твоих ровесников или, хотя бы, старшего брата? Сынмин спокоен и не совершает глупых поступков. Или Минги? Хенджин тут же закатывает глаза. Сынмина он, конечно, любил, вот только Минги терпеть не мог. Нет, в его сердце не было ненависти, в совсем детском возрасте они не плохо дружили, только вырос Минги таким же, какими были остальные Боги – спокойным и рассудителен. Он часто сидит в Храме и слушает людей, которые молятся ему. Он уже сам решает, кому послать взаимную любовь, а кого выдадут замуж с черствым сердцем. Очень круто, особенно в сравнении с Хенджином, который в свой Храм заходит от силы раза два в месяц, и то, чтобы порисовать на пыли милые рисунки. В его Храм ходят толпами, но вот слушать молитвы он не любит. Он любит приходить к спящим и сосредоточенным на важных делах. Это ведь намного интересней. Вот только консерваторское мировоззрение остальных Богов, которые написали для себя свод правил и считают это единственной целью в жизни, мешает его творческой натуре. — У меня другое представление о нашем мире и мире людей. — Тебе он так нравится? – вдруг спрашивает Сокджин, прерывая мужа. – Почему бы тебе, в таком случае, не пожить с людьми некоторое время? Твой Храм все равно является бесполезным сооружением. Хенджин даже хотел было обидеться, все же Храм строили для него, а посещает он его или нет, это уже другой вопрос, но предложение отца все равно его заинтересовало. Да и не только Хенджина в целом. Намджун поворачивается к мужу, который уже приподнялся со своего трона. — Что все это значит? — То, что мы пошлем Хенджина на Землю к обычным людям и лишим его божественных способностей. Конечно, вместе с ним мы пошлем и Чимина, людям будет полезно протрезветь. Ну, а временно обязанности Хенджина возьмет на себя… Минги. Хенджин скривился. Если бы не сильное желание легально побывать в человеческом мире среди простых смертных, он бы ни за что не согласился на такое, тысячу раз извинился перед родителями и даже минимум целый год бы исправно выполнял свои обязанности по посещению Храма и ведению дел под контролем консервативных взглядов. Но Хенджин все же нехотя кивает. Долететь до своего Дворца не занимает много времени. Он быстро мечется среди разукрашенных красками стен из комнаты в комнату и собирает необходимые амулеты и подвески, которые вселяют в него уверенность. Дверь тихонько скрипит и Хенджин знает, что так на всем Олимпе ходят лишь двое, поэтому надеется на вариант Чимина. Но нет, в его Дворец входит Минги, удивленно осматриваясь. Хенджин ради принципа бегает от него пару минут, пока тот не замирает и Хенджин налетает на него сам. Сон тут же хватает Бога за руку, заглядывая в глаза. — Какого черта происходит? — Родители от меня отказались и сослали на Землю. Уже через пару часов я буду лишен своих сил. — Я знаю, что это временно, — закатывает глаза Бог, — что ты натворил? — А вот это, мой дорогой заместитель, уже точно не ваше дело. Умоляю, не преисполняйся своим долгом. Вдохновение должно приходить не ко всем и не сразу. — Что, мне, как и ты, продолжать сводить людей с ума по ночам и во время страданий? – Минги усмехается, наблюдая за сборами Хенджина. — Именно, — улыбается уже почти бывший Бог и смотрит в сторону коллеги, отчего у того вздрагивает сердце. Хенджин невероятно красив, но так жесток. Минги просто видит в нем кривое отражение себя. Вряд ли на это повлияло их общее детство. Нужно будет точно узнать, родственники ли они. — Ты знаешь, что тебя многие ненавидят? — О, да. Я каждый день выслушиваю настолько грязные слова в свой адрес, что тебе и не снились, — с особым чувством гордости произносит Хенджин, закрывая рюкзачок, который стащил у спившегося музыканта. – Но ничего, пару раз да и ты тоже почувствуешь это на своей шкуре. — Хм, что ж, надеюсь, что тебе изуродуют лицо, потому что ты явно искусишь половину человечества. — А это идея. Работать на два Храма довольно трудно, так я тебе еще своей внешностью работы подкину. Хенджин удивляется, как же он не додумался до этого раньше. Если ему действительно не изуродуют лицо.