Lumos

      Как только потухает пламя, Сириус с Римусом устремляются к нам. Я начинаю трястись. Римус опускается рядом с нами на землю и начинает плести целебные чары. Сириус приманивает аптечку и бежит с ней к нам, вытаскивает из-под сына Абраксаса. Я вижу тянущуюся за ним по остаткам снега кровавую дорожку. Рот наполняется вязкой слюной. Судорожно вдыхаю, поглощаемый волной ужаса, вся моя магия разом прекращается, и я падаю на Люциуса камнем.       Он рассеянно подхватывает меня. Шевелиться я почти не могу. Из мышц уходит вся сила, и тело становится ватным. Здравствуй, адреналиновый откат. По лицу начинают течь слезы, впитываясь в его мантию. Трясет все сильнее.       — Черт, чем ты его так? — спрашивает Римус.       — Я… — Горло сдавливает, откашливаюсь и сглатываю. — Я не знаю.       Вцепляюсь пальцами в мантию Люциуса, как утопающий в спасательный круг. Еще несколько мгновений — и до меня дойдет что-то очень страшное, а я сильно против. Внезапно меня неуверенно обнимают сильные руки.       — Спокойно, — тихо говорит Люциус. — Он жив. Все будет хорошо.       Я начинаю смеяться.       — Я только что едва не убил Вашего отца, а Вы меня утешаете? Вы не в своем уме? — С трудом поднимаю голову и смотрю на него.       — Чокнутые чистокровные, — пожимает он плечами.       Он невероятно прекрасен. Ярко-красная кровь гипнотизирующе контрастирует с полупрозрачной белой кожей. Зачарованно провожу по кровавой дорожке дрожащими пальцами. Моргаю. Кажется, я тоже ебанулся. Он выглядит растерянным. Зато меня перестает так колбасить.       К счастью, в этот момент чьи-то руки отрывают меня от него и прижимают к себе. Джонни. Люциус чертыхается и разворачивается к отцу. Надеюсь, никто не заметил моего жеста.       — Боги, Гарри, я того не стою.       — Я не хотел.       — Это лишь Круциатус, ничего бы со мной не случилось.       — Лишь Круциатус? Я его прикончу. — Я снова начинаю заводиться, хотя был уверен, что уже неспособен выжать из себя ни капли эмоций.       — Угомонись. Ты сам от него даже не дернулся, — увещевает она меня, я пожимаю плечами.       Внезапно раздается громогласный хриплый хохот. Кидаю недоверчивый взгляд на Абраксаса. Он лежит на окрашенном в красный снегу и ржет что есть мочи. Смех переходит в надрывный кашель.       — Полегче. — Римус удерживает его в лежачем положении.       — Признаться, я не рассчитывал на столь сногсшибательный эффект! — восклицает Абраксас и прерывается на кашель. — Но будь я проклят, если о чем-то жалею!       Он переводит на меня пылающий взор.       — Вы помнили о том, что если Ваше проклятье в нее попадет, то Вас прикончит Непреложный Обет? — задаю осторожный вопрос, и он кивает. — Чокнутые, — без сомнений ставлю диагноз я.       

***

      Я стою и смотрю на себя в зеркало. Во мне что-то неуловимо изменилось. Не тело, нет. Хихикаю. Дадли, проходящий мимо с чемоданом, окидывает меня странным взглядом.       Я не понимаю, что произошло в лесу, но это что-то изменило. Придирчиво вглядываюсь в отражение, надеясь найти ответ, но его не следует. Вздыхаю.       Подведем итоги каникул. Дневник Тома лежит вместе с остальными хоркруксами. У меня смутное ощущение, что они немного общаются между собой, тихонько вибрируя. Не хватает только чаши. Ни один Малфой не умер, что не может не радовать. Абраксас проникся ко мне… я не знаю чем, но он перестал плеваться ядом и обзывать меня сумасшедшим и часто мне улыбается. Теперь его торс покрыт шрамами после обработки худших ран бадьяном. Как оказалось, я его едва не нашинковал. Хорошо, что не пытался сжечь, иначе они бы оба… Мотаю головой. Люциус так отчаянно по-гриффиндорски бросился защищать отца, что я рассек ему бровь, не успев остановиться. Но остановился. Я не помню даже собственных мыслей в тот момент. Если бы не он, Абраксасу, вероятнее всего, настал бы конец. Все, кто хотел посмотреть, что будет, если меня вывести из себя, посмотрели из первых рядов. Но мир не полыхает в Адском Пламени, никто не умер, а значит, не все потеряно. Стараюсь не думать, что это заслуга одного лишь Люциуса. Оказывается, я способен убить. Пускай не с холодной головой, вдумчиво и расчетливо, а в ярости, но способен. Абраксас был прав.       «Ну OK, ты дерьмо. Что поделать. Просто научись жить с этим».       Повторяю про себя эту мантру, написанную однажды рукой Джонни, чтобы не свихнуться. Научись жить с этим. Я остановился. Остановился, когда ранил Люциуса. Это ведь хорошо? Но не остановился, почти убив его отца. Устало тру лицо и прекращаю этот нескончаемый круговорот. Перед глазами постоянно всплывает картина алой дорожки, тянущейся по снегу и грязи, заставляя рот наполняться вязкой слюной и вызывая выдирающее внутренности ощущение в солнечном сплетении.       У Джонни теперь есть личный доктор, и это просто охренеть какой доктор, любой позавидует. Первый визит запланирован на следующие выходные. Я больше не ем и не пью в одной комнате со Снейпом, на что он только фыркает. Мудак.       Малфои согласились делиться со мной литературой, и это настоящий праздник. У них действительно внушительная библиотека. Абраксас поводил меня вдоль полок, объясняя, что вот здесь вот ничего брать нельзя, потому что кровная защита. Я поинтересовался, против ли он, чтобы я их читал, он покачал головой. Я взял одну книгу, раскрыл посередине, зачитал ему отрывок, закрыл и поставил на место. Пять долгих секунд он сверлил меня взглядом, а потом расхохотался.       Я подписался поставить им защиту на поместье. Какой-то запредельный уровень доверия, как по мне, особенно учитывая последние события. Похоже, они махнули на все происходящее рукой.       Чтобы снять блок с первой печати крови на Добби, нужно было снять вторую кровную печать. Без этого я опасался трогать всю эту конструкцию. Они и на это согласились. Теперь этот эльф дополнил нашу теплую эльфийскую компанию, несмотря на то, что я предлагал отпустить его и вернуть им.       Мы все намерены отправляться на вокзал из нашего поместья, так что здесь сейчас и Джонни, и Сириус, и Римус. Все бегают туда-сюда, собираясь, когда Сигнальные Чары вокруг Фиделиуса взвывают. Народ выбегает на улицу, у кого есть палочки — те их выхватывают. Вернон выбегает из дома с ружьем.       — Спокойно. — Я подлетаю повыше и смотрю за ворота. — О, да это Альбус. И не один.       Мы все переглядываемся и киваем. Я с Сириусом и Римусом отправляюсь к воротам, остальные — в дом. Дадли пару секунд переступает с ноги на ногу, но идет вслед за матерью. Мы замираем за витой решеткой и смотрим на гостей. Дамблдор в чудовищной лиловой мантии растерянно озирается по сторонам, рядом с ним тем же самым заняты Артур, Билл и Аластор.       — Ты уверен, что в координатах нет ошибки, парень? — рычит Муди.       — Ошибка крайне маловероятна, — задумчиво произносит Билл.       Альбус поворачивается в нашу сторону и делает пару стремительных шагов вперед. Картинка искажается, и меня здорово мутит, когда, вместо того чтобы двигаться прямо на нас, он начинает быстро уходить вправо. Мотаю головой, закрыв глаза. Искажение пространства, чтоб его.       Дамблдор останавливается, разворачивается и делает ту же пару шагов назад. С нашей стороны он вновь пролетает полфурлонга. Хмурится и начинает щупать пространство вокруг. Мои губы растягиваются в напряженной улыбке. Проходит долгая минута. Он вздыхает.       — Что думаешь, Альбус? Ошибка в документах? — спрашивает Артур.       — Я не уверен. — Дамблдор снова задумывается. — Нужно обратиться к Августе. У нее могут найтись данные. Идемте.       Они аппарируют.       — Августа? Августа Лонгботтом?       — Да, — кивает Сириус. — Лонгботтомы — одни из священных двадцати восьми, у них наверняка целая тонна свитков с информацией о местоположении домов других семей.       — Обидно, конечно, я ведь вытащил ее сына и невестку из небытия.       — Думаешь, с этим нужно что-то делать?       — Нет, не думаю.       — Мы когда-то дружили с Фрэнком и Алисой, можем прощупать почву, — говорит Римус.       — Как хотите. Даже если Альбус будет на сто процентов уверен, что поместье здесь, внутрь он не попадет. Вы можете понять, зачем ему это вообще надо?       — Хочет зайти на чай? Подружиться? — пожимает плечами Сириус.       — Думаю, он уже понял, что такие методы на мне не сработают. В поместье нет ничего интересного, кроме Джонни и меня. О ней он знать не может, а значит, все из-за моей персоны. До чего же глупо. Чем ему это поможет?       — Он ведь думает, что у тебя устойчивость к заклятьям. Может, рассчитывает как-то повлиять на тебя с помощью местности, — задумчиво предполагает Римус.       — Подобное возможно? — Я с таким не сталкивался.       — Очень сложная магия, мало кому доступная. Я почти ничего о ней не знаю.       — Эта новость мне совсем не по вкусу. В каком разделе искать информацию?       — Не имею представления.       Задумчиво прикуриваю и немного размышляю.       — Ладно, пора на поезд. — Сириус разворачивается к дому.       

***

      Когда карета въезжает под защитный купол школы, я напрягаюсь всем телом. Мы едем вчетвером: Сириус, Римус, Дадли и я.       — Римус, не шевелись, — шиплю я, и он растерянно смотрит на меня.       Проклятье. Чертово проклятье в самом деле существует. Римус подписал договор и впервые ступил на территорию Хогвартса как преподаватель. Почему я не заметил его на Квиррелле? Из-за монструозного нагромождения всякого дерьма? Или, может, проклятье приняло его за Тома и потому не тронуло?       Отбиваюсь от этой твари изо всех сил, но это бесполезно. Где-то у этого чудовища спрятано сердце, которое вновь и вновь тянет свои щупальца к Римусу. Отследить место, одновременно отбиваясь, не получается. Если оно до него доберется, смогу ли я потом его снять? Вдруг оно, как Непреложный Обет, впивается во все тело, ставя под сомнение возможность избавиться от чар, не убивая носителя?       — Насколько сильно тебе нужна эта должность? — напряженно спрашиваю я, продолжая отчаянную борьбу.       — Должность? — Он не понимает, к чему я клоню. — Очень нужна.       — Тогда прогуляемся. — Я хватаю его и Сириуса за руки. — Дадли, не жди нас.       Я переношу нас в Запретный лес, и мы все по инерции пробегаем несколько шагов. Эта тварь продолжает атаку, но здесь справиться легче.       — Проклятье существует, — объясняю я им наконец. — Давайте-ка руны. Вдруг сработает.       — Может, мне просто уйти? — спрашивает Римус.       — Тогда неизвестно, сколько я буду его искать. Может, обнаружу прямо на входе, а может…       — Ясно. Руны.       В четыре руки они справляются за минуту, выжигая кольца на земле.       — Есть, — оповещает меня Сириус.       Я аккуратно отпускаю хищные щупальца, готовясь в любой момент снова ринуться в бой. Они бросаются вперед, но, наткнувшись на разреженную магию, тормозят и становятся вялыми. Думаю, минут семь у меня есть.       — Нормально. Не выходи из круга.       Я набрасываю на себя Дезиллюминационные Чары и аппарирую к школе. Проклятье продолжает тянуться к Римусу, так что мне остается просто следовать за его щупальцами к центру. Спустя минут пять настигаю его на восьмом этаже. Серьезно? Том сделал все свои дела на одном этаже? Не мог же он наколдовать эту тварь непроизвольно? Или мог? И почему Альбус не обнаружил это? Оно висит в нише за доспехами в одном из коридоров. Долбанутая школа. В искреннем недоумении расплетаю эту чертовщину и возвращаюсь в лес.       — Все, — оповещаю я их, и они оба подскакивают.       — В могилу сведешь. — Сириус тяжело отдувается. — Ты появляешься совершенно беззвучно и невидимый. Однажды вместо приветствия кто-нибудь запустит в тебя Аваду.       — Полагаю, это будешь ты.       Он фыркает.       — Идемте, — тороплю их я.        Заметаем руны и переносимся ко входу под невидимостью, прячемся за каретами и подходим к дверям уже без чар. Добираемся до Большого зала. Студенты понемногу стекаются к своим столам. Идем к Дадли.       — Ну и что? Он смотрит? — спрашиваю я, широко улыбаясь.       — Смотрит, смотрит. — Римус посмеивается и взъерошивает мне волосы, я дуюсь, отскакиваю и смеюсь.       Дети с любопытством разглядывают нас. Девочки постарше впиваются в Сириуса восхищенными взглядами. Интересно, каково жить с такой внешностью? Должно быть, непросто.       — Вы где были? — спрашивает Дадс, улыбаясь.       — Проклятье распутывали.       — О, так оно и впрямь существует?       — Да. Мерзкая штука, хоть и не слишком сложная.       — Он идет, — оповещает Сириус.       Дамблдор подходит к нашей группе и осматривает всех четверых поверх очков.       — Добрый вечер.       — Здравствуйте, директор, — отвечает за всех Римус.       — Вы приехали все вместе?       — Да! — воодушевленно начинает Дадли, принимая восторженный вид. — Профессор Люпин согласился давать мне дополнительные уроки, я так счастлив! Думаю, теперь, когда у нас такой хороший учитель, предмет станет намного интереснее. Все же Квиррелл был очень странный…       — Полагаю, все преподаватели защиты от темных искусств слегка не в себе, — хохочет Сириус, а я закатываю глаза.       — Гарри обещал тоже к нам присоединиться. Верно, Гарри? — Люпин смотрит на меня с ехидцей.       — Да, да, — фыркаю я. — Только не по четвергам. И тренировки…       — Уверен, мы сможем выбрать подходящее для всех время.       — Будешь обучать их обоих? — Альбус лучится добродушием, Римус пожимает плечами и улыбается. — А как у тебя дела, Сириус?       — Прекрасно. Так, мальчики, дайте-ка взрослым поговорить минуту.       Я тоже пожимаю плечами и сажусь рядом с Дадли. Они втроем отходят ближе к столу преподавателей и встают кружком. У Римуса в кармане моя зачарованная пуговица, так что мне все слышно.       — Как я вижу, все прошло успешно, — резюмирует Дамблдор.       — О чем Вы? — спрашивает Сириус.       — Мы же говорили о занятиях Гарри…       — Так вот о чем мы говорили… — Римус принимает смущенно-растерянный вид.       — Мы хотели узнать у Вас, — подхватывает Сириус. — Что у нас с Вами была за тема разговора? Мы немного перебрали в Новый Год.       — Неужели.       — Мы… говорили о Волдеморте, так? — Сириус говорит тише. — Об Ордене?       — И о Гарри, — кивает Альбус.       — И… мы что-то решили?       Как Римус умудряется так натурально краснеть? Ему стыдно, что ли?       — Ты согласился его учить. — Дамблдор смотрит на Люпина. — А ты согласился направить, — переводит он взгляд на крестного.       — И Вы просили сделать мой дом штаб-квартирой.       Небрежный тон, рассеянный взгляд, весь вид говорит о превосходстве — все это Сириусу очень идет.       — На тот момент ты ничего не имел против. Передумал?       — Нет, все в порядке, — лениво взмахивает он рукой. — Позвольте откланяться. — На директора он даже не смотрит.       — Куда-то торопишься? Не останешься на ужин?       — Останусь. Хочу попрощаться с крестником. — Он делает шаг в сторону.       — Сириус, — зовет его Альбус, он нехотя разворачивается и смотрит на него. — Что-то не так?       — Ничего.       — Зачем ты приехал?       Крестный глубоко вздыхает и подходит к Дамблдору вплотную.       — Зачем приехал? В самом деле, зачем? Вы были Верховным Чародеем, директор. Не объясните ли мне, какого черта меня засунули в Азкабан без суда и следствия? Почему Вы хотя бы легилименцией не воспользовались?       Альбус тоже обреченно вздыхает.       — Ты сознался. Ты ведь сам сознался. Без конца повторял, что виновен. Было целое море свидетелей и останки Питера…       — Палец! А мою истерику Вы, конечно, приняли за глубокое удовлетворение произошедшим?       — Так и есть. Прости. Прости меня. Я… Я не нашел в себе сил посмотреть на все это собственными глазами. Лили и Джеймс… Вся эта трагедия. Я боялся, что если увижу твое предательство, то убью тебя, — заканчивает он почти шепотом.       — Значит, предательство — достаточно весомый повод для убийства?       — О чем ты?       — Ой, идите в задницу, директор. — Сириус чуть разгоняет свои потоки, так что все это становится похоже на нешуточный гнев, разворачивается и идет к нам, Дамблдор с Люпином неотрывно следуют за ним. — Гарри, мне пора. — Крестный наклоняется и порывисто обнимает меня.       — Ты передумал оставаться на ужин?       — Передумал, — нехотя отвечает он и снова поворачивает ко мне. — Пиши почаще. Летом обязательно жду тебя в гости. Конечно, я буду довольно занят на учебе, но уверен, мы найдем время для общения. — Он взъерошивает мои волосы.       — Ты вернулся к обучению? — спрашивает Альбус.       — Вернулся. — Сириус снова придвигается к нему вплотную, заглядывая в глаза. — Я сделаю, что потребуется для победы, но не более того.       — Сириус…       — Все, крестник, я пошел. — Он снова обнимает меня.       — Увидимся, крестный. Удачи тебе с учебой. — Я широко ему улыбаюсь, он хлопает Римуса по плечу и широким шагом направляется к выходу из зала.       Лучшая защита — нападение, так, Сириус? Теперь поглядим, как это понравилось директору. Он стоит с выражением глубокой скорби на лице.       — Приятного аппетита, мальчики. Римус, идем, пожалуйста, со мной.       Они садятся за преподавательский стол. Я прощаюсь с Дадли и иду к слизеринцам.       — Как ты думаешь, он сможет меня простить?       — Я не знаю. Он очень изменился. Десять лет в Азкабане — такое ни для кого не пройдет бесследно.       — А Гарри? Он невзлюбил меня еще до нашего знакомства, и это казалось мне странным, но теперь… Они встретились еще летом, так? — спрашивает Альбус. Римус кивает, и Дамблдор устало проводит ладонью по лицу, едва не смахивая очки. — А ты?       — Я сделаю, что потребуется для победы, — цитирует Люпин недавнюю фразу.       — Ясно… Ясно. Ты прав. Я должен поговорить с мальчиком, постараться объяснить ему…       — Я бы не советовал это делать. Он очень не любит, когда люди оправдываются.       — Как Лили.       — Не думаю, что он похож на кого-то из них. Прекратите наседать на него, Альбус. Вы делаете только хуже.       — Я наседаю?       — И неслабо. Пытаетесь сделать из него Джеймса? Не выйдет. Он добрый ребенок, но Слизерин выбрал сам, — говорит Римус, и Дамблдор поднимает на него непонимающий взгляд. — Шляпа. Она предлагала ему Гриффиндор.       — И он отказался?       Неужели декан ему об этом не доложил? Не верю. Скорее всего, это игра.       — Сказал, что красный с золотом не подходит к его глазам, но сомневаюсь, что дело только в этом. А после… квиддич?       — Ему нужно хобби, нужно отвлекаться.       — Он согласился только потому, что Северус обменял это на дополнительные занятия. Сириус сказал, что он вообще не хотел этим заниматься.       — Он обменял это не только на дополнительные занятия со своим деканом. Известно ли тебе, что его связывает с Малфоями?       — Я не уверен. Кажется, все началось из-за спортивной площадки.       — А эти слухи о его влюбленности?       Да ну блядь. Надо Люциуса предупредить.       — Не знаю. Альбус, мы общались всего ничего.       — Ты загорел. Все вы четверо вернулись в школу загоревшими.       Сука, сука, сука.       — Что-то я не понимаю, директор. Вы хотите, чтобы я с ним общался или не общался?       — Лишь стараюсь понять, считаешь ли ты совместную поездку на море за «всего ничего».       — Считаю.       — Я тебя понял.       Что Вы там поняли? Я тоже хочу. Но Дамблдор на этом замолкает и принимается за еду. Римус кидает на меня мимолетный взгляд и тоже утыкается в тарелку. Что ж, кажется, все прошло неплохо?