Lumos

      — То есть в прошлой жизни Вы были женщиной? — Глаза Нарциссы сейчас еще больше, чем обычно.       — Во имя всех богов! Почему именно это шокирует всех больше всего?       Люциус и Абраксас продолжают молча думать. Я все же смог встать с постели, но бегать не пошел. Все тело немилосердно болит даже в тех местах, где, казалось бы, болеть нечему. После моего монолога длиной часа три… или четыре они все молчали пару минут.       — Это вызывает еще больше вопросов о Вашем внешнем виде. — Она морщит нос.       — Что не так с моим видом? — Я хмурюсь.       В горле настоящая пустыня. Вода, которую я понемногу пил все это время, не особенно помогает. Никогда в жизни я не говорил так долго, не прерываясь.       — Зато это объясняет пластичность Ваших движений. Теперь я понимаю, что меня так смущало в Вас. Вы двигаетесь совершенно не так, как ожидаешь увидеть. Полагаю, Вы неплохо освоились в этом теле.       Мне вообще нужно на это что-то отвечать? Эти двое отмирают одновременно.       — Дары Смерти… — начинает Люциус.       — Темный Лорд… — одновременно говорит Абраксас.       Они переглядываются и смотрят в разные стороны.       — Дары Смерти — фикция. У меня два из них, третий — у Альбуса. Толка от них никакого. Это лишь искусно зачарованные артефакты. А что насчет Тома?       Абраксас морщится.       — Не могли бы Вы его так не называть?       — Тогда, возможно, мистер Риддл?       — Это просто возмутительно!       — У него есть имя.       — Вас еще в проекте не было, когда он уже был величайшим магом в истории. Проявите уважение.       — С каких пор называть человека его именем означает проявлять неуважение? У него миллион странностей, и составление анаграммы из ненавистного имени — лишь одна из них. Самая безобидная.       — Никто не заходил в магии дальше него. Это отложило на нем свой отпечаток. Он жесток, это верно. Но цели, преследуемые им, оправдывают средства.       Да что же они все бросаются в такие крайности? У меня начинает дергаться глаз. Прикуриваю сигарету и только после понимаю, что я охренел.       — Ох, простите…       — Да курите уже, — машет на меня ладонью Люциус, а Нарцисса снова морщит нос. Подозреваю, что ему просто хочется хотя бы понюхать.       — Не вижу смысла разводить полемику. Похоже, каждый здесь в любом случае останется при своем мнении.       — Выходит, несмотря на произошедшие изменения, его все равно ожидает крах?  — спрашивает Абраксас.       — Мистер Малфой, как, по-Вашему, похож я на человека, который может кого-то убить?       — Несомненно.       — Простите?       — Я совершенно убежден, что Вы убьете кого угодно, если Вам покажется, что это спасет юную сивиллу от смерти. У меня и тени неверия в мыслях не мелькнуло, когда Вы грозились оставить меня без руки.       — Это подмена понятий. Человек имеет право защищать себя и свою семью любыми доступными методами.       — Отсеченная рука останется отсеченной рукой.       — Ваша рука на месте.       — Хватит! — Люциус не выдерживает. — О чем мы здесь вообще спорим? О том, чокнутый ли Темный Лорд? Он чокнутый. Конец обсуждению.       — Никто из вас его совершенно не знает. Я же был его другом.       — У него не было друзей, отец. Друга никто не станет называть «Темный Лорд». Разве что в шутку.       — Покойный лорд Нотт тоже считал себя его другом, — тихо говорит Нарцисса. — Уверена, отец, Вы помните тот знаменательный день, когда почти вся их семья была убита. Эдвард чудом спас сына, у ребенка травма на всю жизнь…       — Какая травма, Цисси? Ему тогда всего год от роду был.       — И мальчик с младенчества видит фестралов. И знает, почему он их видит. А у нас там до сих пор даже трава не растет.       Теперь глаз дергается у Абраксаса. Так вот что там произошло.       — Оставьте за мной право относиться к убийству так, как…       — Что же Вы в таком случае хотите делать? Убить его? — Он начинает смеяться.       — Я хотел бы этого избежать. Если свидимся — решим этот вопрос между собой.       — Решите между собой? Вы маггл! Пустое место! Он и говорить с Вами не станет — и правильно сделает.       — Это Вы за него так решили? Или все же позволите ему решать самому?       У меня начинает болеть голова.       — А Вам какая выгода оставлять его в живых?       — Помимо того, что я не фанат убийств? Полагаю, у нас с ним общая цель. А у него связи по всему миру       Он молчит несколько секунд.       — Я не понимаю. Вы же не стремитесь подчинять магглов.       — Не стремлюсь. И думаю, что и для него это лишь лозунг для вербовки. Во всяком случае, был. А потом хоркруксов стало слишком много, и его рассудок не выдержал.       — Лозунг?.. — Он смотрит на меня с такой снисходительной гадкой улыбочкой, что мне становится все сложнее продолжать улыбаться. — И что же в таком случае было его целью?       — Он ее даже называл среди прочих, хотя воспринималась она скорее как метод достижения всего остального. Статут.       Люциус с Нарциссой, кажется, даже не дышат. Абраксас замолкает почти на целую минуту, разглядывая меня с нечитаемым выражением лица.       — Поскольку Вы не кажетесь мне законченным идиотом, у меня остается только один вариант. Вы совершенно не в себе, — говорит он отстраненно, и я вопросительно склоняю голову набок. — Очевидно, что для Вас сам Статут или его отсутствие не имеет никакой ценности. И думаете Вы об этом по единственной причине. Нужно ее озвучить вслух, чтобы Вы поняли, насколько сумасшедшим это Вас выставляет? — Теперь и его тон становится насмешливым, и я открываю рот, но он поднимает ладони, призывая меня заткнуться. — К тому же война — это единственный способ снять Статут. Другие варианты не следует даже рассматривать. Не видите нестыковок? — Абраксас делает приглашающий жест.       — Войны, во всяком случае широкомасштабной, между своими можно избежать, если продуманно донести до общественности правду. — Теперь уже я затыкаю его жестом. — Войны с магглами допускать нельзя. Нужно объединиться и пойти самым мирным путем из возможных. С дарами и поднятыми вверх руками. Иначе нам попросту не выжить. — Стараюсь сделать свой тон как можно более уверенным, но он фыркает. — Насколько хорошо Вы ознакомлены с их современным вооружением?       — Какое у них может быть оружие? Все оно совершенно бесполезно против нас.       — Посмотрим пару документальных фильмов, чтобы развеять Ваше заблуждение.       — Предлагаете мне смотреть на движущиеся маггловские картинки? — Он посмеивается. — Я не стану.       Не хочет расширять кругозор?       — Вы рассмотрите все мои аргументы так или иначе.       — Неужели? И как же Вы меня заставите?       — А как я могу это сделать? Просьбой? Взяткой? Демонстрацией силы? Даже Сириус понимает, что со мной лучше не заходить дальше словесных конфронтаций.       — Хвастовство никого не красит. Хотите, чтобы я преподал Вам урок? Готов в любое время.       — Отец…       — Помолчи, Люциус. Помимо голой силы, коей, судя по всему, обладает этот человек, на исход боя многое влияет. В первую очередь — опыт, которому у него попросту неоткуда взяться.       Он, разумеется, прав. Пара стычек не делает из меня Мерлина.       — Хорошо, займемся этим чуть позже. Теперь о моей мотивации. Если она кажется Вам значимой, то, помимо очевидного, здесь дело в упомянутой правде. Я никак не мог понять, что же такое делают Столпы Статута. Но, похоже, разобрался вчера.       — Что ж, просветите нас.       — Сможете Вы спокойно послушать пару минут?       — Я занят этим все утро, — раздраженно выплевывает он. Так и есть.       — Мой поисковый купол на момент исследования нашей страны разворачивался миль на пятнадцать в диаметре. Я был сосредоточен на другом, поэтому не особенно подмечал общие течения магии. Потом наткнулся на лондонский Столп. Долго висел над ним, пытаясь понять, что он делает, но не преуспел. Посещение Бангкока тоже не прояснило ситуацию. Я и раньше видел скопления магов разных возрастов и подмечал разницу, но вчера увидел то, чего прежде не встречал. Беременную волшебницу, — поясняю я, и Нарцисса прикрывает рот ладонью. — Нет, не Вы, миссис Малфой. Миссис Паркинсон. В общем… Теперь я, кажется, понял. Столпы забирают у нас магию.       Все потрясенно смотрят на меня в звенящей тишине.       — В каком это смысле? — спрашивает Люциус.       — Вытягивают ее часть, пока волшебник еще находится в утробе. Вмешаться во внутренние процессы системы человека в сознании невозможно. Чтобы привести в себя Лонгботтомов, мне потребовалось почти две недели, и ближе к концу я спаивал им Напиток Живой Смерти, хотя они еще и не очнулись. И то было просто жуть как сложно. Когда я латал таким же методом Сириуса — едва не надорвался. Вчера я проверил младшего Эйвери — даже к нему не залезть, а ему сколько? Года четыре? Но вот еще не родившийся ребенок — другое дело. Не трогал я его, не смотрите на меня так. Зато наблюдал, как нечто, находящееся к востоку, тянет из него жилы.       — Может, какое-то проклятье? — предполагает Нарцисса.       — Проклятье я бы распознал, как и миллион других возможных вариантов. Я практически уверен, что это Статут. Прервать процесс мне не удалось.       — И какие же у этого последствия? — вновь подает голос Люциус.       — Представьте себе бесчисленное множество нитей, плотно прижатых друг к другу. Они закручиваются, извиваются, переплетаются, но делают это всегда большими группами. Как течения в океане…       — Или локоны волос, — добавляет Нарцисса, и я улыбаюсь ей.       — Именно. Это суть системы волшебника. — Я создаю над стоящим между нами журнальным столиком иллюзию, чтобы было наглядно. Они все замирают, глядя на нее. — Если начать вытаскивать из нее нити, то оставшиеся начнут провисать, виться, путаться. Система будет терять стабильность и целостность, ее будет сложнее натренировать, и управлять ей тоже станет труднее. В результате — меньше сила, меньше чувствительность.       Мы молчим. Нарцисса тянет из бокала белое вино. Я думаю, что тоже хочу вина.       — И… наши дети рождаются слабее нас?       — А их дети — еще слабее. Если поставить рядом представителей разных поколений, это очевидно. Первое время я думал, что просто с возрастом система набирает силу, но, прожив полгода среди детей, понял, что эти пустоты не заполняются, каналы так и остаются искривленными. Взрослые, которых я наблюдал вокруг, тоже не изменились. Система Сириуса смогла восстановиться после Азкабана. Нарастить мышцы, если можно так выразиться. Но ее структура не изменилась.       — А Вы? Ваша система тоже пострадала? — спрашивает она, я хмурюсь.       — Моя выглядит так, как у этой иллюзии, — киваю на столик.       — Но почему?       — Не имею представления.       Мое очевидное отличие от всех вокруг — самая большая загадка во всем этом.       — Пустословие, — изрекает Абраксас.       — Ради чего бы я стал…       — Вы хотите союзников.       — Разумеется, я их хочу. Мое тело предполагает некоторые проблемы в жизни.       Абраксас встает из кресла и принимается ходить по комнате. Состояние его системы уже внушает опасения.       — Вы сегодня много говорили. В основном о том, что видите многое недоступное. И о предсказаниях. Предсказаниях сивиллы. Вы можете продолжать выдавать свои слова за ее, сколько Вам угодно. Ну или до тех пор, пока я Вам не укажу Ваше место.       Прищуриваюсь. Это эмоциональный прессинг. Он забывает, что я несколько старше, и провоцирует меня. Только на кой хрен?       — Мистер Малфой, Вам нет нужды прибегать к таким методам, говорите прямо.       Он кривит губы, несколько секунд сверлит меня ледяным взглядом, вздыхает и садится обратно.       — Я должен убедиться, чтобы сделать на Вас ставку. И как я понял, под влиянием эмоций демонстрация выйдет более яркой.       — Поливая меня дерьмом мимо цели, Вы эмоций не добьетесь, — улыбаюсь я. — К тому же это не вполне безопасно. Демонстрацию я могу устроить и так. Что бы Вы хотели увидеть?       — Все.       — Все… Это вряд ли. Разве что с большого расстояния.       — О нет, мистер Поттер. Оценивать одну только силу не имеет особого смысла. Скорость реакции и принятия решений. Умение распознавать разделы магии в бою — вот что важно.       — Хотите дуэль? — обреченно спрашиваю я, он кивает. Так Абраксас увидит еще меньше, пока он будет рядом, я буду сдерживаться. — Хорошо.       — Прекрасно. Идемте. — Он снова поднимается и направляется к двери.       — Сейчас? А как же Снейп?       — Он будет занят еще, — смотрит на часы Люциус, — минимум три часа.       — Чем Вы его таким загрузили?       — Полным анализом зелья.       Боги всемогущие, он что, покраснел?       — Хорошо, тогда идем. Куда это Вы направляетесь?       — В зал для фехтования, — отвечает Абраксас тоном «это очевидно». — Уверяю Вас, там прекрасная защита.       Делаю над собой усилие, чтобы не рассмеяться. Качаю головой.       — Не годится.       — В таком случае, — недоверчиво щурится он, — быть может, на свежий воздух?       — Определенно. Только не на вашей прекрасной территории. Если что-то пойдет не так, будет обидно. К тому же свидетели нам ни к чему, — говорю вежливо, но непреклонно. Он с трудом балансирует на грани недоверия и насмешки. — Я знаю, куда отправиться. Вы не будете против зрителя?       — Кого?       — Сириуса. Ему будет полезно.       — Ваша самоуверенность изрядно раздражает, — выплевывает он, и я пожимаю плечами. — Приводите кого хотите.       — Я скоро за Вами вернусь, собирайтесь.       Сириуса я нахожу на площади Гриммо в компании Джонни и Римуса. Они увлеченно режутся в карты и не сразу замечают мое появление, так что я подкрадываюсь к Джонни сзади и закрываю ей ладонями глаза. Она вся передергивается от испуга.       — В самом деле, кто же это может быть? — произносит она задумчиво. — Не сидится у Малфоев?       — Привет. — Я опускаю руки, обнимая ее. — Ты коза, ты в курсе?       — Если бы я тебе сказала, ничего хорошего бы не вышло.       — Сириус. — Я поднимаю на него глаза. Он сверлит меня недобрым взглядом. Ох, ну да, конечно, я ведь продолжают обнимать Джонни сзади, перегнувшись через спинку дивана. — Хочешь посмотреть на дуэль?       — Ты кого-то выбесил?       — Лорда Абраксаса Малфоя. На самом деле, там дело в другом, но сути это не меняет.       — Я хочу! — одновременно восклицают Джонни с Римусом.       Лицо у крестного перекашивается, и он медленно кивает.       — Тогда одевайтесь. И аптечку захватите.       Они приходят в движение, рассыпаясь в разные стороны. Когда Римус проходит мимо, я дергаю его за волосы. Что там говорил Грипхук о моем состоянии? Я знаю, на что я его растрачу. На зелья. Варить их времени нет, а они нужны. Оборотное стоит как чугунный мост. А зелье Забвения — и того больше. Их не купишь на Косой Аллее, ведь кому попало их использовать строго запрещено.       Бросаю волос Римуса во флакон.       — Джонни, — зову я, она переводит взгляд с зеркала на меня, продолжая расчесывать волосы. — Выпей.       Она кладет расческу нарочито медленно и поднимает на меня взгляд.       — Они все равно узнают, как я выгляжу.       — Не обсуждается.       — Говорю тебе, они всегда, в ста процентах случаев, узнаю́т мою внешность.       — Когда?       — По-разному…       — Не сейчас. Абраксас это использует.       — Но Гарри…       — Тебе не приходило в голову, что все всегда заканчивалось нормально потому, что я заставлял тебя пить зелье?       Она размышляет несколько секунд.       — Возможно… Возможно.       — Пей. — Я протягиваю ей флакон.       — Ладно. Ладно, возможно, ты прав. — Она берет флакон, заранее морщится и залпом опустошает его. — Да блин. Надо было сначала переодеться.       Она, краснея, убегает в ванную, меняясь на ходу. Сириус приносит ей одежду, просовывая ее в щелку двери. Римус тоже стоит красный, как помидор.       — Да будет вам, все взрослые люди.       — Это у тебя второе тело в пользовании. У нас они первые и, весьма вероятно, единственные, — рычит на меня Сириус.       — Тебя это смущает? — Я перевожу взгляд на Римуса. Он мотает головой. Тормозит. Медленно кивает. — Почему не сказал?       — Я понимаю, что это необходимо.       — В другой раз сунем волосы Сириуса, тут-то в любом случае никаких открытий не предвидится. Или мои. Прости. В прошлый раз я выбрал тебя, потому что прочие лица были заняты. А сейчас просто потому, что это уже было.       — Не волнуйся, переживу.       — Как скажешь, конечно, но знай, что я не хотел расстроить тебя.       Он кивает. Да уж, это было некрасиво с моей стороны. В другой раз использую свои волосы. Джонни выходит из ванной, и я впиваюсь в нее взглядом.       — Какого?..       Подлетаю и приближаюсь к ней вплотную. Облетаю вокруг пару раз. В прошлый раз мне было не до того.       — В чем дело? — Она дергается.       — Я… У тебя… Ебанись. — Зависаю и достаю сигарету. Прикуриваю. — Это большая проблема.       — О чем ты? — Вид у нее совершенно растерянный.       — Я вижу перед собой Римуса.       — Это нормально. Я же под Оборотным зельем.       — Я не о глазах, а о магии. — Пытаюсь прорваться сквозь то, что вижу, к истине. — Постой-ка спокойно. — Я верчусь вокруг несколько минут. — Если хорошенько сконцентрироваться, то ясно, что это подделка, но… Сходу я бы принял тебя за Римуса.       — Шутишь? — Люпин подходит к нам.       — Отнюдь.       — Ну-ка, отвернись.       Подчиняюсь и слышу, как они суетятся у меня за спиной. Сириус встает передо мной и смотрит вперед поверх моей головы.       — Ну, кто из них слева, а кто — справа? — спрашивает он.       Сосредотачиваюсь. Проходит минута.       — Слева Джонни, справа Римус.       — Неверно!       — Погоди! Слева от меня — Джонни. Справа от меня — Римус, — указываю я направления руками.       — Верно.       — Вот же… — Поворачиваюсь к ним лицом. — И как с этим быть? Всех вокруг так проверять никакого терпения не хватит. Ебучие зелья.       Все задумываемся, молчим секунд тридцать.       — Ни малейшей идеи, — вздыхает Римус.       — Аналогично, — киваю.       — Подтверждаю. — Сириус запускает пятерню в отросшие волосы.       Джонни только качает головой.       — Значит, нам нужен пропуск и отзыв. — Римус задумчиво оглядывает пространство в поисках вдохновения.       — Пропуск — василиски, — уверенно говорит Джонни.       — Отзыв — виски, — добавляю я, широко улыбаясь.       В моей голове это всегда звучит на русском, заставляя посмеиваться. Все согласно кивают, накидывают мантии и куртки, и я переношу нас в лес. Сириус передергивается, а Римус с Джонни с любопытством разглядывают местную разруху.       — Я за остальными.       Возвращаюсь в поместье Малфоев, где они встречают меня уже собранными.       — Куда мы отправляемся? — интересуется Нарцисса.       — Это в Галлоуэйском лесу. Что-то вроде… места, где я тренируюсь.       — И Вы перенесете нас троих через всю страну? — Абраксас окидывает меня недоверчивым взглядом.       Вспоминаю наше путешествие на другую сторону земного шара вшестером и широко улыбаюсь, кивая. Они недоверчиво берутся за мою протянутую руку. На секунду задумываюсь, что со стороны все это должно смотреться комично. Я ростом Люциусу с Абраксасом по грудь. Нарцисса ниже, но тоже довольно высокая. Может быть, пять футов, восемь дюймов? Или девять… Я живу здесь уже больше семнадцати лет, но почему-то рост мне до сих пор проще оценивать в сантиметрах. А они стоят, нависнув надо мной, и смотрят с некоторым опасением.       Вздыхаю и переношу нас. Все осматриваются по сторонам. Люциус и Сириус синхронно кривятся, увидев друг друга. Абраксас разглядывает выжженные до основания деревья. Нарцисса обретает тот самый вид, который всегда описывала Джонни. «Словно унюхала несвежее яйцо». Я подавляю приступ смеха.       — Кузен, — кивает она.       — Кузина, — кивает в ответ Сириус.       Римус старательно делает вид, что его здесь вообще нет. Сириус злобно косится на Малфоев. Он кидает рассеянные взгляды на Джонни, а та не сводит глаз с четы божеств. Подхожу к ней, от души улыбаясь.       — Ну, вживую даже еще круче, да?       — Это просто охренеть, — шепчет она мне. — Одно дело смотреть про них фильм, и совсем другое — видеть перед собой. Это вообще законно?       — Я считаю, что нет.       На наши голоса оборачиваются все божества, хотя мы говорим предельно тихо. Абраксас стремительно подходит прямо к нам. Переводит взгляд с Римуса на Джонни несколько раз, пока не видит мой указующий вправо перст.       — Мадам сивилла. — Он подхватывает выставленную в защитном жесте руку Джонни и склоняется над ней. Все мы, включая Римуса, наблюдаем за этой картиной со смешанными чувствами. — Позволите узнать Ваше имя?       «Мадам сивилла», срань господня! Впрочем, «леди сивилла» было бы ничуть не лучше.       — Зовите меня Джей, лорд Малфой, — мягко улыбается она.       — Прошу Вас, просто Абраксас. — Он очаровательно улыбается и делает небрежный жест ладонью. — Мой сын Люциус и его супруга Нарцисса.       Люциус тоже склоняется над ее рукой, сдвигая тем самым мое ощущение реальности почти на сто восемьдесят градусов, а Нарцисса делает книксен.       Все вокруг обмениваются приветствиями, я терпеливо наблюдаю. В какой-то момент встаю так, что перед моими глазами оказывается трио Люциус-Сириус-Абраксас. Я в ебаном аду. Пару раз моргаю и перевожу взгляд на Римуса. Становится полегче. Наконец они заканчивают и понемногу устремляют свои взгляды на меня, замолкая. Улыбаюсь пошире.       — Леди и джентльмены, попрошу всех зрителей сгруппироваться и встать где-нибудь здесь, — указываю место ладонью. — Располагайтесь с удобством.       Они наколдовывают себе ряд из диванов и кресел, рассаживаются. Поворачиваюсь к Абраксасу.       — Они будут под защитным куполом. — Я как раз его плету. — Так что обязательное условие — никаких Непростительных заклинаний. В остальном никаких ограничений нет. — Кидаю на него вопросительный взгляд, и он кивает. — Тогда отойдем немного — и делайте что хотите.       Напоследок кидаю выразительный взгляд на Сириуса с Римусом, они понимающе кивают. Отходим с Абраксасом подальше и замираем. Он достает свою палочку и смотрит на меня, задумавшись. Медлит. Я улыбаюсь и делаю приглашающий жест.       — Даже палочку доставать не станете? — спрашивает он.       — Она мне мешает.       Подлетаю над землей. Нужно сосредоточиться. Это вам не шайка авроров в жопе мира, пускай они, судя по всему, тоже привыкли убивать. Настраиваюсь, чтобы постоянно ощущать все, что происходит неподалеку. Делаю я это вовремя, потому что он, вместо того чтобы атаковать, аппарирует на семь часов и тут же посылает в меня какую-то чертовщину, которую я стремительно расплетаю прямо в полете.       Он замирает и смотрит непонимающе. Пожимаю плечами.       — Развлекайтесь, мистер Малфой. Мне и самому интересно, справлюсь ли я.       Абраксас улыбается, и начинается какой-то пиздец. Он постоянно меняет свое местоположение, атакуя под разными углами. Ладно, если это станет проблемой, я тоже начну перемещаться, ему придется искать меня глазами. А мне глаза и вовсе не нужны, зрение даже отвлекает, так что я их закрываю и полностью сосредотачиваюсь. Трансфигурация, чары, чары, проклятье, порча, чары, трансфигурация, сглаз. Блокирую, расплетаю, отражаю, уклоняюсь. Это длится несколько минут. Он, кажется, психует и посылает в меня Адское Пламя, которое я отправляю в обратный полет, и ему приходится его тушить. Огонь — не лучший выбор. Как и вода, которую он использует следующей.       — Вы намерены атаковать в ответ?!       Открываю глаза, смотрю на него и качаю головой. Абраксас хмурится. Люциус поднимается из кресла, выходит за границы купола и подходит к отцу. Встает рядом и достает свою палочку из трости, вопросительно вскидывая бровь. Улыбаюсь шире. Это становится интересным.       Люциус явно учился у отца, его тактика похожа на отцовскую как две капли воды. Темп возрастает в два раза. Сначала я теряюсь, никогда раньше не пытался расплести одновременно что-то в двух разных местах. Это не так-то просто, чаще приходится блокировать и отражать. Они разогреваются и двигаются все быстрее. Ошибаюсь и блокирую проклятье Люциуса древесной трансфигурацией. Это оказывается Конфринго. Мой щит взрывается, и мне рассекает лоб осколком. Улыбаюсь еще шире. Хорошо, добавим перемещения. Открываю глаза, чтобы не впечататься во что-нибудь. Первую секунду они вертят головой в поисках меня. Когда наконец находят, машу им рукой. У меня преимущество еще и в том, что я могу аппарировать по трем направлениям. Под землю все же не стоит, представления не имею, чем может кончиться подобный маневр.       Наш танец становится все быстрее. Я вижу, что лицо Люциуса выражает искреннее веселье, в то время как Абраксас злится. Ну блядь, ну простите, что поделать. Я немного разогреваюсь, но пока что ничего опасного не происходит. Нужно направить энергию в другое русло, мало ли что. Напрягаюсь и меняю жар на холод. Да, так безопаснее. Размышлять дальше мне некогда, потому что эти двое в паре — просто нечто.       Перемещение, блок, отражение, перемещение. Расплетать становится некогда. Проходит еще пара минут, и мы все замираем. Они тяжело дышат, но не слишком. Система Абраксаса опасно пульсирует, Люциус спокоен. Старший хочет меня прихлопнуть? Весьма вероятно. Главное — не проморгать возможную Аваду в лоб. Он, конечно, обещал, но кто его знает.       К нам выходит Сириус. Я пару раз моргаю.       — Ты понимаешь, что если я начну атаковать, то без огня вряд ли обойдется? — спрашиваю его, он кивает.       Выражение лица у него сложное. Страх вперемешку с упрямством. Во имя Гриффиндора! Боги, надеюсь, все будет в порядке. Смотрю на них троих. Ну как их бить? Слишком красивые. Спустя несколько секунд к ним выходит Люпин. Спасибо, Римус! Ему, кажется, просто любопытно. Давно хотел посмотреть, что я могу. Да я и сам не знаю, что могу.       Они все приходят в движение одновременно, и мне становится не до смеха. Что Сириус, что Римус опасны. Они колдуют и палочкой, и второй рукой. Нет, с таким темпом мне не справиться. Улучаю момент и замираю, пуская по земле трансфигурацию сродни той, что когда-то запустил в меня Сириус. Эти двое реагируют вовремя и подпрыгивают над проходящей волной, а Малфои оказываются оплетены травой. Пару секунд, пока они справляются с растениями, я «отдыхаю».       Римус не пользуется аппарацией, как и Сириус. Первый посылает очень аккуратные заклятья, чередуя разные школы. Второй берет скоростью и недюжинной силищей. Психую и закапываю Римуса в землю по шею. Именно этот момент выбирает Абраксас для атаки. Он появляется прямо передо мной в воздухе, чего я никак не ожидаю, и выстреливает мне в лицо Экспульсо. Чокнутый, он же и сам подорвется. Хотя нет — он тут же начинает падать. Я не о том думаю! Аппарирую прочь и убеждаюсь, что Люциус ловит падающего отца. Римус выбирается из земли и стучит зубами. Температура начинает падать, судя по всему. Неужели так будет всегда? Я никогда не научусь контролировать это?       Темп слишком высок. Мой мозг начинает отключаться, и я реагирую на инстинктах. Во время коротких передышек думаю о том, что это очень плохо. Как бы я в таком режиме кого-нибудь не расплющил ненароком.       Они снова наступают вчетвером, Абраксас стоит сильно в стороне. Я перемещаюсь в центр их группы и со спины сбиваю троих воздушной пушкой с ног. Пока они летят, сзади грохает голос Абраксаса:       — Crucio!       Он охренел?       Я оборачиваюсь и долю секунды не понимаю, что происходит. А потом до меня доходит.       Пока я с ужасом смотрю, как заклятье летит в Джонни, на лице Абраксаса проступает торжествующая улыбка. Он слишком далеко, мне не успеть расплести отсюда.       Убью, сука. Мир погружается в тягучий багрянец. Я почти на физическом уровне чувствую, как сознание трескается на две части. Та, что меньше, пытается думать, но она слишком слаба.       Защищу, после убью. Не успею. За те несколько мгновений, что прошли после прочтения заклинания, оно успело пролететь четверть пути, а я невыносимо далеко. Переношусь на его путь, пытаюсь расплести, но не успеваю. Немного ослабленный Круциатус впивается в мою кожу, в мои мышцы и кости. Я бы даже впечатлился от этих ощущений, если бы не гнев. Осознание того, что он посмел сделать, медленно проникает под кожу. Кровь закипает. Картинка перед глазами пульсирует красным. Остатки разума отключаются.       Я не знаю, что я делаю. Следующее, что достигает моего сознания, — широко распахнутые глаза Люциуса прямо передо мной. Я замираю и моргаю пару раз. Он тяжело дышит, вокруг разваливаются остатки его щита. Верчу головой. Что?       Абраксас лежит без движения на земле, я не вижу его лица. Люциус прикрывает его собой, откинувшись назад и опираясь на локти, я нависают над ним почти вплотную.       Какого хрена случилось? Мой взгляд снова падает на Абраксаса, и внутри поднимается удушающая волна гнева. Пытаюсь ее задавить. Кажется, получается. Смотрю вокруг и спешно гашу разгулявшееся пламя. Твою-то мать, их мантии горят! Гашу и их. Я что, улыбаюсь? Что происходит? Джонни!       Оборачиваюсь, одновременно прощупывая. С ней все в порядке. Сириус! Римус! Целы, замерли в стороне. Смотрю на Люциуса. Он нервно облизывает губы. По его лицу течет кровь из рассеченной брови. Красная, не голубая. Перемещаюсь чуть правее и вижу Абраксаса. Резко вдыхаю от нахлынувших эмоций. Успокойся. Успокойся, мать твою. Уже натворил дел. Подыши носиком. Страх окутывает меня тесным коконом.       Позже я объясню ему обстоятельно и доходчиво, что он охуел. А сейчас он лежит без движения, залитый кровью, и я не имею представления, что я с ним сделал.