Lumos

      Я всегда любил осень. Ее тяжелый воздух оказывает на меня успокаивающее действие, а многообразие цветов не дает скучать взгляду, позволяет вниманию зацепиться за что-то, кроме собственных мыслей. Поэтому берег Черного озера кажется мне лучшим местом, чтобы успокоиться, особенно если расположиться так, чтобы видеть и озеро, и часть Запретного леса. Я сижу здесь, подобрав под себя ноги, пытаясь осознать события сегодняшнего дня, но сдаюсь. Это не помещается в моей голове. Глубоко дышу, пытаясь выдворить все мысли. Получается скверно.       Где проходит граница, перейдя которую, я скажу, что это слишком? Похоже, ее не существует. Даже если бы Джонни уничтожила мир, я бы продолжал оберегать ее. Подумаешь, двенадцать человек. Не сама же она их убила, только прикрыла задницу виновника. Как, впрочем, и я. Прикрыл ведь, своими руками стер все следы и не поморщился. И он живет в моем доме, ест за троих и упорно действует окружающим на нервы.       Мне нужен отпуск. Эта потребность начинает разъедать каждую клеточку моего тела, я чувствую ее так остро, что сводит челюсть. Меня все заебали. Дядя ведь купил «Колокольчик». Уплыть бы куда подальше на пару лет. Чем я вообще здесь занимаюсь? На кой хрен мне эта школа? Переместиться на гору Фудзи и устроить себе загул с саке и гейшами. Конфундус и Чары Отвлечения Внимания решат все проблемы. Или отправиться в Австралию посмотреть на экзотических животных в естественной среде обитания. А может, куда-нибудь в Африку? Ведь даже не надо тратить время на перелеты. Что меня здесь держит? Пускай Джонни едет в Португалию, а я отправлюсь куда-нибудь, где мне станет спокойно. Например, в Россию. А что здесь будут делать все эти люди — меня не касается.       — Мистер Поттер. Погода не располагает к сидению на земле.       Я не хочу никак комментировать это замечание, так что игнорирую декана по-черному. Может, он просто уйдет, не услышав ничего в ответ? Надо было сесть на юго-восточном берегу, смотреть бы пришлось и на замок, зато никто не ходил бы мимо.       — Время ужина, идемте.       Пойдите в задницу, профессор, ради всего святого.       — Не вынуждайте меня повторяться. Что Вы здесь расселись?       — Борюсь с экзистенциальным кризисом, сэр.       — Вы вообще себе представляете, какой смысл несет это словосочетание?       — Нет. Просто звучит красиво.       — У Вас и без того недоедание. И Вы упорствуете, пропуская ужин.       — Дался я Вам.       — Вы студент моего факультета. По-Вашему, я не должен обращать внимание?       Я глубоко вздыхаю, борясь с раздражением. Быть ребенком — полный отстой. Все вокруг пытаются контролировать даже твои физиологические процессы.       — А будь я студентом другого факультета — прошли бы мимо?       Меня хватают за шиворот и вздергивают на ноги. Ну и наглость. Разворачиваюсь и хмуро смотрю на него.       — Что за вселенскую скорбь Вы здесь устроили? Кто-то умер?       Двенадцать незнакомых мне людей. Хотя некоторых из них я наверняка знал.       — Нет, профессор.       — В таком случае — время ужина. Шевелитесь.       Смотрю на небо. А если бы я убил двенадцать человек, как бы они оба отреагировали? Думаю, Джонни бы даже внимание не особо обратила. Да-а-а, изменения обстоятельств ничего не меняют в наших отношениях. Стань я разрушителем миров — она бы налила мне вина, протянула сигарету и погладила по голове. Точно, вино — это отличная идея. Как и сигареты.       Снейп подталкивает меня в спину. Чего он ко мне привязался? Приходится переставлять ноги.       Хотя… может, я и есть разрушитель миров? В том смысле, что она ведь постоянно видит будущее. Какие там есть варианты развития событий? Может, она видела тысячу и один случай, как я выжигаю всю планету до основания. А после вставала, улыбалась и наливала мне чай. Ведь может же такое быть?       Я даже притормаживаю, пытаясь представить, сколько моего дерьма Джоан уже видела, и тут же получаю тычок в спину. Но ведь все эти вариации — не я. По крайней мере, пока. Голова начинает пухнуть.       Время ужина, мистер Поттер. Будете жрать по расписанию, мистер Поттер, ведь Вам одиннадцать лет, чтоб все это провалилось. Я сажусь за стол рядом с Гермионой и гляжу в пространство.       — Гарри, ты уже сделал домашнюю работу по зельям? — спрашивает она, и я киваю. — Обсудим третий этап рецепта? Что ты написал о валериане? Я не совсем уверена, что…       Хочется взорвать школу и улететь в закат. Грейнджер что-то говорит, и говорит, и говорит, а я только сверлю взглядом свою тарелку, в которой откуда-то взялся стейк с картошкой. Что со мной такое? Это шок? Щупаю пульс на шее — учащенный. Лоб влажный и холодный. Нужно успокоительного выпить. С этой мыслью я встаю и ухожу. Хорошая доза Глотка Мира и горизонтальное положение помогут мне вернуться в реальность.       

***

      Просыпаюсь я все равно какой-то пришибленный. Голова тяжелая, мысли ворочаются с трудом.       На уроках просто смотрю в стену, настроения читать нет, но постепенно голова начинает включаться. Я снова начинаю бегать, и Драко вновь приклеивается ко мне намертво. Двадцать третьего числа Хаффлпафф играет с Рейвенкло, сине-бронзовые разделывают желто-черных под орех.       Местные зимы до сих пор радуют меня своей мягкостью. Никаких тебе минус сорок, зато в горах снега море. Поскольку школа находится довольно высоко и в глубине острова, здесь немного холоднее, чем на побережье, но что-то страшнее минус десяти я вряд ли увижу. Минус пять — привычное дело для этих мест. Снег уже понемногу выпадает, но днем тает. На юге страны сейчас никто снега не увидит. Роюсь в своей одежде, пытаясь понять, на кой хрен мне столько теплых вещей.       Сириус ведет себя примерно, должно быть, я его и впрямь напугал. Интересно, Джоан рассказала ему о том, что он устроил, или решила пощадить его чувства? С такой неустойчивой психикой подобное знание может выйти боком. Ни жалоб, ни просьб вернуть палочку, успокоительное принимает безропотно. А может, он и сам понимает, что это опасно?       Мы затаились и ждем, когда директор с Амелией выкатят на сцену Питера. В газетах тишина, но и немудрено. Малфои тоже молчат, хотя я надеюсь, что они, по крайней мере, не станут чинить препятствий.       Джоан занимается оформлением документов для переезда и заканчивает дела на работе. Она живет в нашем коттедже вместе с Сириусом, я периодически начинаю нервничать и отправляюсь в лес сбросить напряжение. Мои силы растут как на дрожжах.       Нашествие проверяющих добирается до Выручай-комнаты и потрошит ее вдоль и поперек. Я периодически щупаю ее, слегка беспокоясь. Часть карманов уменьшается в размерах, но больше ничего не происходит. В Министерстве начинаются разборки с директором, и вот эту тему очень ярко освещают в газетах. Дерьмо льется изо всех щелей, я не успеваю даже удивляться. Особенно всех беспокоит история с троллем и трехголовой собакой. Не представляю, каким калибром Альбус отбивается от обвинений, но свое место в школе сохраняет. Зато из-за процесса его снимают с должности Верховного Чародея Визенгамота. Возможно, это временно. Да о чем это я? Это наверняка временно. Исполняющей обязанности назначают Амелию Боунс, и у меня создается впечатление, что они обменивают шило на мыло.       Замену Квирреллу до сих пор не нашли, и я мысленно делаю ставки на то, кто же все-таки это будет. Надеюсь, не Локхарт? Хотя он вроде бы красив… Плевать, все равно никто не сравнится с ледяным божеством.       Температура падает, снег перестает таять, и я периодически поднимаюсь на Астрономическую башню, чтобы насладиться видом. Почти как на родине, только тепло слишком. К середине декабря становится совсем хорошо, и я увлеченно тащу ребят лепить снеговиков. Малфой фыркает и делает одного взмахом палочки. Я закатываю глаза и принимаюсь за дело. Минут десять он смотрит, как я пыхчу и отдуваюсь, катая огромный шар кругами, потом сдается и начинает помогать, ежеминутно цокая языком. Зато для Дадли с Гермионой занятие совершенно привычное, они явно наслаждаются процессом. К нам постепенно стягиваются первокурсники со всех факультетов. Забини приходит в полный восторг и устраивает соревнования «кто скатает самый большой шар». Побеждает Дадли, и ребята смотрят на него с уважением и легкой завистью.       Я делаю снежных ангелов, ведь на мне парка и бананы. Дети пытаются повторить, но в зимних мантиях это не так просто. Ну и бои снежками — куда же без них. Сначала все пытаются поделиться по факультетам, но в результате перемешиваются безо всякого принципа. Как же я давно не играл! У этих ребят отличные навыки. Мне прилетает от Дадли, а стоящий справа Рон в отместку запускает один прямо Малфою в лицо. Юное божество сначала краснеет от гнева, но потом заливается заразительным хохотом.       Чтение на уроках, вечера в лесу или с гитарами у камина. Флинту родня прислала его акустическую бас-гитару, и теперь он пробует играть вместе с нами. В одну из пятниц Снейп обрушивает на меня свою ярость. Оказывается, группа студентов завалила его просьбами установить в гостиной пианино. Особенно рьяно суетится Пэнси, которая занимается с пяти лет. Малфой, ставший свидетелем этого разговора, задумчиво протягивает:       — Надо написать об этом отцу.       Надеюсь, Драко не станет упоминать мое имя, иначе однажды Люциус меня придушит, зуб даю.       За очередным завтраком, помимо обычной пачки газет, мне приходит письмо.       «Дорогой Гарри, много лет я представлял себе, как бы мы познакомились, но ни разу не думал, что ты первым мне напишешь. Это должен был сделать я еще много лет назад, но слишком затянул с этим из-за собственных страхов, а чем больше времени проходило, тем сложнее мне становилось сделать первый шаг. Фантазии, конечно, иногда бывают приятными, но мне следовало жить в реальном мире, и я очень надеюсь, что ты меня простишь. Я приеду к тебе в Хогвартс в следующую субботу, четырнадцатого числа, во время ужина, и мы поговорим. Римус Люпин».       Не прошло и полгода. Полнолуние будет двадцать первого, значит, все в порядке. Я обдумываю его приезд весь день.       — Поттер, куда ты постоянно ходишь по четвергам? — вырывает меня из задумчивости Малфой.       — На дополнительные занятия.       — Что? У кого?       — У нашего декана.       — Крестный дает тебе частные уроки? Как ты это у него выбил? Я тоже хочу!       Я пожимаю плечами.       — Это не я, а директор. Он же твой крестный, неужели откажет тебе в занятиях?       — Уже отказал, да еще сказал, что на подобное у него нет времени.       — Справедливости ради — времени у него и впрямь свободного почти нет. К этим занятиям его принудили.       Я засовываю справочник в сумку и направляюсь на очередной урок. Снейп ругается из-за справочников, а у меня не получается все запоминать с той скоростью, на которую он рассчитывает. Так что каждый раз мы тратим пять минут на ехидные замечания. Он прохаживается по моим способностям пользоваться головой, я хихикаю и говорю, что туп от рождения и ничего не могу с этим поделать, но с его помощью у меня есть шанс хотя бы научиться делать пристойное лекарство от прыщей. Он фыркает и выдает мне задание посложнее. Это уже привычный ритуал, так что, когда он отправляет очередной справочник в камин, я только смеюсь. Каждый раз я приношу временную копию, которая и сама разрушилась бы спустя пару минут. Я начал делать так после первых двух книг, принесенных в жертву Богу пламени. Интересно, Снейп думает, что я исправно покупаю новые справочники каждый раз? Или прекрасно понимает, что сжигает подделки, но поддерживает эту небольшую игру? Но эти перебранки сильно поднимают настроение. Мне кажется, тот факт, что я смеюсь, вместо того чтобы трястись в ужасе, его несколько обескураживает. Я же странный, он сам так сказал, что с меня взять.       И снова мы пополняем запасы больничного крыла, в этот раз — Укрепляющим Раствором. Снейп набирает мне часть ингредиентов сам. Не взвешивая, не отмеряя. А потом говорит мне самому рассчитать нужный объем крови саламандры, не пользуясь бумагой. Я зависаю над компонентами намертво, а он демонстративно убирает весы на полку. Спустя пару минут я набираю кровь в пипетку на глаз и демонстрирую ему. Он закатывает глаза.       — Простите, профессор, я все еще слишком туп.       Возле меня со вспышкой пламени появляется записка. Мы провожаем глазами ее полет на пол. Ну какого хрена? Я поднимаю взгляд на декана, он смотрит на меня с какой-то странной уверенностью, это как минимум беспокоит. Вздыхаю и все-таки поднимаю листок. «Меня оправдали, я возвращаюсь на Гриммо». Да чтоб ему, он попросту издевается надо мной.       Новость, конечно, хорошая, все так быстро решилось, но спокойно можно было отправить мне письмо и дождаться утра. И что вот теперь мне делать со Снейпом, который, похоже, решился отрезать-таки мои пальцы? Еще страшнее становится оттого, что он никак не комментирует произошедшее. Мы спокойно заканчиваем зелье, и он отпускает меня.       В пятницу «Ежедневный Пророк» вызывает волну яростных обсуждений огромной статьей о невинно осужденном. Поразительное единодушие Визенгамота при рассмотрении этого дела подталкивает меня снова написать Люциусу благодарственное письмо. Оправдан по всем пунктам, но осужден за то, что не зарегистрировал свою анимагическую форму. Впрочем, наложенный штраф с лихвой покрывается компенсацией за ошибку судебной системы. А Петтигрю завтра отправляют в Азкабан, так что меня ожидает еще одна веселая ночь.       Римус приезжает в субботу к концу ужина, когда почти все уже покидают Большой зал. Я специально сижу и жду его, потягивая свою мерзость.       Он пахнет лесом и сырым мясом. Его система чем-то напоминает систему Хагрида, словно одна наслаивается на другую, и неслабо нагоняет жути. До полнолуния неделя, и та ее часть, что принадлежит волку, уже начинает понемногу включаться. Хочется своими глазами посмотреть на трансформацию. А вот эти странные ограничители — наверняка результат работы Аконитового зелья, ведь пить его надо целую неделю перед полнолунием. Как же это будет выглядеть через несколько дней? Но в целом все это мудреное нагромождение выглядит весьма внушительно. Если он умеет задействовать вторую часть системы хотя бы немного, то с колдовством у него все должно быть очень-очень хорошо. Радует отсутствие каких-либо чар, даже Непреложных Обетов. Ну это ненадолго. Правда, это означает его чистосердечную преданность директору.       И вот уже третий человек выглядит на свой возраст. Сириус, конечно, с лета сильно похорошел и помолодел, да и Снейпу стало полегче, а вот этот экземпляр каждый месяц переживает болезненные трансформации. Загнанное выражение лица, светло-каштановые волосы, в которых начинает пробиваться седина, и голубые глаза. Покрытая заплатками поношенная одежда, стоптанные, но начищенные до блеска ботинки.       Зайдя в зал, он сразу же направляет свой взгляд к столу Гриффиндора и внимательно его осматривает, но, не найдя меня, начинает разглядывать остальные. Когда он наконец добирается до нашего стола, я салютую ему кружкой с кофе и улыбаюсь. Если он и удивлен, то ничем этого не показывает, а просто улыбается в ответ. Улыбка у него такая печальная, что немного раздражает.       Он идет прямо ко мне, дети вокруг кидают на него любопытные взгляды.       — Гарри! — Он протягивает мне ладонь, я встаю и пожимаю ее.       — Мистер Люпин.       — Пожалуйста, зови меня Римус. Как ты?       — Жив, здоров. А как ты?       Он пару раз растерянно моргает.       — Жив, относительно здоров. Извини меня, я должен отойти к директору на пару минут. Подождешь?       — Да, конечно.       Он идет к столу преподавателей, здоровается со всеми. Снейп выглядит крайне недовольным его появлением, зато Альбус лучится радушием. О чем они там разговаривают, отсюда понять невозможно, но Римус выглядит удивленным и обрадованным. Неужели директор предложил ему должность Квиррелла? Он, конечно, вроде ничего, но при этом остается оборотнем. Это вообще законно? Помнится, он как-то забыл принять зелье, несмотря на его наличие, и эта история закончилась побегом Питера, невозможностью оправдать Сириуса и перепуганными детьми. И тройным Экспеллиармусом для Снейпа. Ну будет рычаг давления на Альбуса, вряд ли попечительский совет и Министерство окажутся в восторге от назначения оборотня.       Люпин идет обратно ко мне, широко улыбаясь. Новость о работе явно подняла его настроение до небес.       — Хочешь поговорить здесь? Может, пойдем к озеру?       — На улице холодно. Лучше уж в Выручай-комнату.       Он кивает. Не имею представления, знает ли он о комнате, но никакого вопроса на его лице не возникает, так что мы идем на восьмой этаж и заходим в привычную гостиную. Садимся перед камином, и его взгляд упирается в гигантскую пепельницу на столике. И снова не следует никаких вопросов. Люпин осматривает комнату с вежливым любопытством.       — Это место очень похоже на гостиную в доме Поттеров.       — Так и есть. Практически точная копия.       — Ты сам здесь все обустроил?       — Нет, это магия комнаты.       Он снова блуждает взглядом по стенам, а я подбираю под себя ноги. Наконец он смотрит на меня и вздыхает.       — Нам предстоит непростой разговор, Гарри, — начинает Римус, и я киваю. — Думаю, мне следует начать с тех событий, что всех нас разлучили.       Хорошо хоть не с сотворения мира. Рука тянется в карман за сигаретами, но я одергиваю себя, прикидывая, что мне с ним делать.       — Вина за это лежит на человеке, которого все мы считали другом, — продолжает он, немного помолчав. Я вновь киваю. — Он был нашим товарищем, многие годы мы проводили вместе почти все свое время. Вместе ели, вместе занимались, играли, даже жили в одной комнате. Он стал шафером на свадьбе твоих родителей и твоим крестным…       — Погоди. Ты что, смеешься?       — Ни в коем случае. Сириус Блэк действительно твой…       — Я не о том. Ты не читаешь газет?       Он растерянно моргает. Я подхожу к камину и роюсь в ворохе растопки. Достаю вчерашний номер «Пророка» и протягиваю ему. Прямо с первой страницы улыбается одетый с иголочки красавец Сириус. «Чудовищная ошибка судебной системы» гласит название главной статьи номера. Римус порывисто выхватывает газету из моей руки и пялится на первую полосу с выражением тотального шока на лице.       — Это не единственный непростой разговор, который ожидает тебя в ближайшем будущем.       Он не обращает на меня внимания и жадно читает. Его глаза открываются все шире, дыхание учащается, пальцы сминают листы и дрожат. Я достаю из почтальонки флакончик успокоительного и ставлю перед ним, но он его, похоже, не замечает.       — Это невозможно, невозможно… Как же так?       — Выпей-ка это.       Он поднимает на меня расфокусированный взгляд, и я киваю ему на флакончик.       — Нельзя. Глоток Мира конфликтует с Аконитовым зельем, — рассеянным тоном говорит он.       — О, извини, не знал.       Я убираю пузырек обратно, а он, похоже, понимает, ЧТО он сказал.       — Я, я…       — Да я и так в курсе, не беспокойся. Может быть, пустырник? Мы с деканом готовили, отличная вещь, эффективнее аптечного.       Он кивает и осушает порцию настойки, стараясь успокоить дыхание, потом вскакивает на ноги.       — Мне нужно поговорить с ним… Как же я мог, как я мог…       Не хватало только еще одного поехавшего крышей в нашей теплой компании.       — Римус, спокойно, ты поговоришь. Все будет хорошо. Он все понимает.       — Ты виделся с ним? Говорил? Скажи мне, где его найти.       — Скажу при одном условии. Для начала сядь и дождись, пока успокоительное подействует.       Он выглядит как человек, близкий к нервному срыву. Пару минут мы сидим, а он нервно теребит край мантии. Его мышцы начинают расслабляться, дыхание успокаивается. Наконец он спрашивает:       — Что за условие?       — Непреложный Обет.       — Какой?       — Ты никогда, никому и никаким образом не сообщишь и не намекнешь о том, что увидишь и услышишь с этого мгновения и до утра понедельника.       Римус размышляет секунд десять и напряженно кивает.       — Чудно. Подожди здесь немного, я скоро вернусь.       Я выхожу в коридор, осматриваюсь по сторонам и набрасываю на себя Дезиллюминационные Чары. Дадли отыскивается в библиотеке. Они с Роном, Симусом и Дином обложились книгами. Шепчу ему в самое ухо:       — Приходи в Выручай-комнату.       Он кивает, и я возвращаюсь. Римус сидит в той же позе, в какой я его оставил. Мы ждем в тишине, минут через пять приходит кузен и смотрит на нас вопросительно.       — Заходи, Дадс! Ты же хотел попробовать скрепить Непреложный Обет? Твой час настал, — подмигиваю я Дадли, и он широко улыбается. — Римус — Дадли, Дадли — Римус.       Они здороваются, и мы приступаем к несложному волшебству. Кузен прекрасно справляется со своей ролью, и я одобрительно хлопаю его по плечу. Сейчас, когда мы с Люпином стоим рядом, я чувствую, как плетение его Обета тянется ко мне. В нем смешались запахи Римуса и брата.       — Отличная вязь, Дадс. Практически филигранно, ты молодец! — Я наконец достаю сигарету и сажусь на диван.       У Римуса на лице снова выражение легкого шока. Дадли садится рядом со мной.       — Что ты тут опять задумал? — спрашивает кузен.       — Ничего из ряда вон. Будем проводить сеанс психотерапии.       — Какой еще психотерапии? — надтреснутым голосом вопрошает Римус.       — Обыкновенной. Вся эта история покалечила много душ.       — Ты виделся с Сириусом? Когда? Как?       — Первый раз мы встретились еще летом, — отвечаю я, и он снова подскакивает. — Выдохни, пожалуйста. Скоро вы поговорите.       — Скоро? Как скоро?       — Через пару минут. Дай докурю, а то потом начнется…       — Ты завтра в поместье придешь? — спрашивает Дадли. Римус переводит непонимающий взгляд с меня на него.       — Не знаю пока что, у меня снова сегодня насыщенная ночь. Ты когда-нибудь взламывал Азкабан?       Дадс смеется, а Люпин, похоже, отключается от реальности. Я докуриваю.       — Мы сейчас переместимся, так что не пугайся. — Я встаю и протягиваю руку Римусу.       — Переместимся? Прямо отсюда?       Я киваю, и он неуверенно берет мою ладонь.       — Учитывай, что у Сириуса большие проблемы с головой.       Я подмигиваю Дадли и перемещаю нас на кухню дома на Гриммо. Сириус сидит за столом, и на его лице очень сложное выражение, слишком много всего намешано. Римус потрясенно выдыхает, замечает друга и резко вдыхает.       — Так. Стоять оба. Столько лет ждали, подождете еще несколько минут. Сириус, мои поздравления. — Салютую ему ладонью, и он кивает. — Покажи мне, где Азкабан.       — Перенеси нас в Абердин.       — Римус, подожди тут пару минут.       Мы переносимся в Абердин, а потом Сириус аппарирует нас в какую-то деревушку на берегу Северного моря.       — Как же я ненавижу аппарацию. Знаешь, у Люциуса получается аккуратнее.       — Вот и иди к своему Люциусу.       — Не будь ребенком.       Он фыркает и смотрит в сторону темной воды.       — Вот в этом направлении, — указывает рукой он. — Я плыл довольно долго, еле справился.       — На Римусе Непреложный Обет. До утра понедельника можешь говорить с ним о чем угодно.       — На кой хрен ты его притащил? Он не захочет убивать Питера.       — Это уж вы как-нибудь между собой решайте. Его вся эта история тоже касается. К тому же, если Джонни вдруг тебе не говорила, в изначальной истории вас обоих остановил Гарри.       Я закидываю его обратно на Гриммо.       — Не знаю, через сколько я вернусь. Постарайтесь тут поговорить мирно.       Переношусь обратно к морю, проверяю почтальонку и навешиваю на себя чары. Вздыхаю. Дементоры, значит. Не могу даже предположить, как они на меня подействуют. Ведь даже банальная аппарация вышибает из меня дух, мало ли… Так что лечу прямо над водой, одного падения мне хватило. Тюрьма находится довольно далеко, и как Сириус умудрился доплыть? Я рассматриваю ее издалека, пытаясь оценить сложность предстоящей задачи.       Высокое треугольное в сечении здание стоит на крошечном островке, продуваемом всеми ветрами. Купол чар вокруг него вызывает желание махнуть рукой и лечь спать. И везде — в воздухе и на земле — они. Дементоры. Жутковатый холодок чувствуется даже отсюда. Но они меня пока что не замечают. Эмоции никак не спрячешь. Значит, придется пробиваться с боем?