Lumos

      Спуск по трубе — удовольствие ниже среднего. Здесь не убирали тысячу лет, все покрыто водянистой порослью растительности, расползающейся вонючей жижей при малейшем прикосновении. Вниз я добираюсь с ног до головы в зеленой бурде и спешно очищаю себя. Темень кромешная, так что зажигаю пару звезд. Ну что ж. В правом кармане у меня флаконы со слезами феникса и экстрактом бадьяна. Четыре пузырька со слезами я всеми правдами и неправдами добыл еще летом, отвалив баснословные деньги. Один из них лежит у Джонни, один в поместье, а два — у нас здесь, в школе. В левом кармане — уменьшенное зеркало, внаглую спертое из Выручай-комнаты. Василиск может убить сам себя, посмотревшись в него. На специально надетом сегодня поясе закреплена пара длинных кинжалов гоблинской работы. Ну и самое главное…       Я достаю из почтальонки взъерошенного петуха под Петрификусом и Силенцио. Он яростно косится на меня, когда я зажимаю его под мышкой и закрываю ему глаза повязкой.       — Ладно, потерпи немного, ты тут всего пару часов пролежал. Сейчас мы немного прогуляемся, а после я тебя отпущу.       Мы с Петром Первым (ну как еще называть петуха?) летим вперед, петляя по тоннелям. Меня направляет скопление чар где-то под озером. Я смотрю в пол, сосредоточившись на периферийном зрении, готовясь действовать при любом движении. Несколько раз испепеляю крыс, неосмотрительно завозившихся в своих углах. За одним из поворотов теряю пару лет жизни, увидев старую сброшенную чешую футов двадцать длиной. Должно быть, она лежит здесь не одну сотню лет.       — Хорошо, что ты этого не видишь, Петя.       Наконец мы добираемся до входа. На абсолютно гладкой стене искусно вырезаны две свившиеся в узел змеи, вцепившиеся друг другу в хвосты. Двойной уроборос. В их глазах сияют изумруды. Щупаю все вокруг. На удивление здесь нет ничего экстраординарного, все довольно просто, но весьма изящно, структуры чар идеально выверены и… ничем не пахнут. Любопытно, что это значит. Даже колдовство умерших волшебников сохраняет запахи — вспомнить хотя бы дом в Годриковой Лощине.       Шипеть на вход совершенно необязательно, достаточно подтолкнуть контур заклятий в нужном месте. Змеи расплетаются и образуют круг, по центру которого появляется щель, разделяя их. Половины стены разъезжаются в стороны, я спешно опускаю взгляд и забрасываю в комнату несколько звезд поярче. Осторожно прощупываю и просматриваю немалое пространство комнаты, ничего опасного не обнаруживается.       Тут буквально везде змеи. Статуи по обеим сторонам центральной дорожки. Многочисленные колонны обвиты каменными змеями, словно лозами. В противоположном конце комнаты стоит исполинская статуя Салазара. Все покрыто водой. Не лучший вариант, можно нечаянно поймать отражение взгляда василиска с неожиданной стороны. Испаряю ее ленивым движением руки и убираю пар. Другое дело. Осторожно залетаю внутрь, но ничего плохого по-прежнему не происходит. Понемногу обхожу весь зал — ни одного василиска не наблюдается. Она спит где-то за статуей, я чувствую ее систему, она спокойная и сонная. С шипением выдыхаю сквозь зубы. Теперь позиция противника мне известна. Если вести себя тихо, можно обшарить здесь все, даже не тревожа ее. Покрепче перехватываю Петю и принимаюсь за поиски. Мы облетаем все закоулки, исследуя каждый дюйм. Я почувствую артефакт, если он где-то здесь. Может, вот в том углу? Нет, должно быть, он вот за этой колонной. Или, может, ближе к двери?       После двух часов прощупано абсолютно все, от пола до потолка, под каждым камнем, в каждой трещине — его здесь нет. Я сажусь на пол, скрестив ноги, и смотрю в лицо Слизерина. Возможно, он где-то за статуей, но открыть ее рот невозможно, не потревожив змею. Артефакт нужен позарез, а спросить можно только у василиска. Придется ее будить, другого выхода я не вижу.       — Тебе совершенно не идет борода, ты в курсе? — спрашиваю у Салазара, плюнув на конспирацию.       Встаю и расколдовываю зеркало. Оно одностороннее и закреплено на вращающейся подставке. Ставлю его на некотором отдалении от статуи, зеркальной поверхностью от нее, чтобы бедолага сходу не убилась. Глубоко вдыхаю несколько раз, упираюсь взглядом в пол и тянусь к комплексу, оплетающему статую. Чтобы его запустить, приходится одновременно толкнуть в нескольких точках с немалой силой. Возможно, пошипеть было бы проще, да и эпичнее, но теперь уже деваться некуда. Я слышу, как открывается рот статуи, и чувствую пробуждение василиска. До чего мощное создание! Какой логикой вообще руководствовался Герпий, заставляя жабу высиживать куриное яйцо?       На землю шлепается огромное тело, я вижу его кольца возле ног статуи. Какая же громадная хреновина! Стою неподвижно, являя собой воплощение добрых намерений. Возле зеркала. С двумя кинжалами на поясе. И петухом под мышкой. У меня все шансы произвести благоприятное впечатление.       — Хозяин вернулся.       Чего?       — Я не твой хозяин.       — Хозяин. Мораг узнает хозяина.       Чего-чего? Снимаю с себя Дезиллюминационные Чары.       — Ты давно здесь одна?       — Недавно приходил сын хозяина. Мораг он не нравится.       Сын хозяина? Том? Как сложно с этими змеями. Но, кажется, она не намерена нападать, это вселяет надежду.       — Ты смотришь на меня, Мораг?       — Да, хозяин.       — Могу я взглянуть на тебя? Отведешь взгляд?       — Да, хозяин.       Я вижу краем глаза, как она поворачивается в сторону. Поднимаю голову и осматриваю ее от головы до хвоста. Да, все пятьдесят футов в наличии, если не больше. Прекрасное смертоносное создание с ярко-зеленой чешуей. В пасти виднеются четыре клыка длиной дюймов тридцать, не меньше.       — Что хочет хозяин?       — Я ищу один артефакт…       — Уроборос хозяина там.       Она поворачивает голову в сторону открытого рта Слизерина. Вот как. Это артефакт Салазара?       — Я заберу?       — Да, хозяин.       Аккуратно облетаю ее голову и погружаюсь в рот статуи. Внутри оказывается теплое помещение с гнездом и поилкой. В центре гигантского гнезда под мощным куполом заклинаний лежит крошечная серьга из серебристого металла в форме вцепившейся в собственный хвост змейки. Заклятья на удивление легко поддаются, я трачу на них не больше пяти минут — и артефакт у меня в руках. Любопытная вещица, но ее предназначение мне не совсем ясно. Чары на ней еще более стройные, чем на Тайной Комнате, но она сейчас спит. Нужно проколоть ухо. Прячу находку в сумку, очищаю помещение от скелетов и грязи и возвращаюсь назад.       — Скажи, Мораг, тебе хорошо здесь?       — Мораг хорошо. Мораг отдыхает в тепле. Она уже старая и много спит.       — Что ты ешь?       — Много маленькой дичи бегает по трубам. Мораг не нужно много еды. Она ест, потом долго спит.       — Может, ты хочешь что-то покрупнее крыс?       — Если Мораг съест большую дичь — будет спать долго.       Это тянет на лучшую беседу в моей жизни.       — Тебе не скучно? Не одиноко?       — У Мораг много маленьких друзей. Они ползают здесь. Они называют Мораг королем.       — Может, тебе что-то нужно?       — Хозяин хочет наградить Мораг? Мораг стерегла уроборос хозяина.       — Чем я могу наградить тебя?       — Хозяин приносил Мораг вкусную воду. Мораг очень нравилась та вода. Хозяин называл ее вином.       — Ты хочешь вина?       — Сын хозяина вместо той воды принес другую. Мораг понравилась больше вода сына хозяина.       Василиск-алкоголик, ясно. О, те бочки в дальнем углу комнаты? Рассматриваю пять сваленных гурьбой бочек и обнаруживаю маркировки на дне: «Огненный виски Блишена с ароматом корицы». Значит, Том ее угощал?       — Я принесу тебе виски в награду.       — Виски! Мораг запомнит. Можно Мораг уйти спать?       — Да, ступай… Ползи, Мораг.       Я наблюдаю, как она взбирается обратно по выступам на статуе, широким взмахом навожу в комнате порядок и чистоту, прячу зеркало в сумку и выдыхаю.       — Что ж, Петя, это было куда проще, чем я себе представлял.       Оглядываю напоследок зал, гашу звезды и вылетаю, прихватив одну из них с собой. Обратный путь легок и быстр. Вылетаю в туалет и возвращаю на место умывальник. Дадли в углу от неожиданности явно подскакивает.       — Все в порядке, Дадс. — Снимаю чары и с него.       — Гарри…       — М?       — Ты прихватил с собой петуха? — Уголки его губ дергаются.       — Обижаешь.       Я засовываю в почтальонку руку по локоть и извлекаю на свет Петра Второго. Кузен разражается громоподобным хохотом, и я торопливо кидаю Заглушающие Чары. Его сгибает пополам.       — Ты бы видел себя… с этим… петухом… Двумя!!!       Дадли утирает выступившие слезы, и я тоже не удерживаюсь от смеха. Пару минут мы от души ржем. Петры трясутся в моих руках, что только поднимает градус веселья.       — Все прошло хорошо?       — Более чем, жаловаться не на что.       — И как там… василиск?       — Ее зовут Мораг, и она охренеть какая странная. Надо притащить ей несколько бочек огневиски в награду. И думаю, стоит прихватить пару овец.       — Откуда ты знаешь, что она странная? — задает он непонятный мне вопрос, и я в ответ вопросительно поднимаю брови. — Ты же не встречал других василисков.       — И верно…       — Что делаем?       — Ты отправляешься к себе, а я возвращаю Петров на базу и отправляюсь успокаивать родню.       — Петров?       Поднимаю повыше петухов, зажатых по одному в каждой руке. Дадли снова начинает подрагивать.       — Я взял их в школьном курятнике, утром Хагрид хватится. Тебя проводить?       — Нет, просто набрось снова чары, я управлюсь. — Он машет рукой, мол, пустяки. — Ты вернешься сегодня?       — Обязательно. Мы пообедаем у всех на виду, а после отправимся домой на несколько часов, если хочешь.       — Конечно, хочу!       — Значит, так и сделаем. Спасибо за помощь, Дадс.       — Да я просто сидел тут и пялился в стену, книг-то не видно. Потом вообще уснул.       — Все могло сложиться иначе. Считай, нам повезло. И в любом случае — спасибо.       — Ладно, ладно, всегда пожалуйста.       — В другой раз выложи одну книгу перед наложением заклинания — и положи обратно.       — О! Это сработает?       — Да, я проверял. Ну что, идем?       Я все же тихонько лечу вслед за Дадли, провожая его до гостиной, возвращаю на базу Петров, а после аппарирую домой и снимаю с себя чары. Из темного угла внутреннего двора с низким рыком на меня прыгает Сириус. Как же ему идет этот небрежный боб… Так, не отвлекаться. Он заключает меня в крепкие объятия, и я неуверенно отвечаю.       — Ты цел? Ты цел? Где болит, Гарри?       — Все хорошо, я цел, нигде не болит.       Широко улыбаюсь в подтверждение своих слов и кручусь, чтобы продемонстрировать свою целостность.       — Куда ты полез, какого хрена? Разве можно так пугать? «Жди меня завтра после десяти вечера с полной аптечкой для тяжелых случаев возле точки прибытия. Если я буду без сознания — отправишь весточку Дадли»?       — Успокойся, я просто подготовился к возможным неприятностям по максимуму. Ты был планом «D».       — Планом… А первые три?       — Отсутствие травм, самоисцеление… — Я достаю флаконы из кармана. — И Дадли.       — Дад… ли?       — Да, он ждал меня на случай, если не выйдет аппарировать.       — Так где ты был?       — В Тайной Комнате.       — Что? Тайная Комната Салазара Слизерина? Она существует?       — О да. И там действительно живет «ужас» Слизерина — василиск.       — Ты что, бился с василиском?!       — Нет, упасите боги, она очень миленькая. Обещал принести ей виски.       Кажется, у него в голове что-то закоротило.       — Обещал виски… василиску?       — Ее зовут Мораг. Она любит виски, тепло и спать. Думаю, стоит завести стадо овец, ведь после большой дичи она спит долго.       Секунд пять он смотрит в пространство перед собой, а потом начинает смеяться. Его смех напоминает собачий лай. В окнах на втором этаже зажигается свет — тетя с дядей проснулись.       — Крестник, ты меня в могилу сведешь, — скулит, отсмеявшись, Сириус.       К нам выходят Дурсли прямо в пижамах и торопливо меня обнимают.       — Как вы тут? Как смотрите на то, чтобы мы с Дадсом завтра заскочили на пару часов?       — Прекрасно! Ох, Гарри, ну как ваша первая неделя?       — Мы всем показали. — Улыбаюсь как можно шире. — Извините, дядя, тетя. Я рад вас видеть, но мы пообщаемся завтра, а сегодня у меня есть еще одно неотложное дело.       Сириус порывается ко мне, но я качаю головой. Пусть понимает как хочет.       — Завтра увидимся! Тетя, ну не плачьте, мы прибудем сразу после обеда, у нас он с часа до двух. Вот как доедим — тут же к вам. Давайте же, ступайте спать, разве Вы не хотите хорошо выглядеть перед Дадли?       Сириус снова стискивает меня на прощание, чтоб ему. Хорошо, что мне всего одиннадцать, и тело еще не умеет реагировать на такие нарушения личного пространства. Но что я буду делать через год или два? Отчаянно краснеть и убегать? Пить угнетающие средства? Дрочить по двадцать раз за день? Чтоб этот подростковый возраст…       — Так, все, до завтра.       Я хлопаю его по спине, подмигиваю Дурслям и аппарирую к Джоан в угол гостиной. Вокруг кромешная темнота и никого.       — Джонни? Джонни, прости, что я без предупреждения…       Я вижу свет, льющийся из-под двери спальни, и осторожно открываю ее. Джоан спит. Ее вид напоминает то, что я видел в поместье, только глаза закрыты, а все тело излучает тонкий белый свет. Наблюдаю, как ее система конвульсивно бьется, прокачивая через себя больше, чем способна вынести. Неужели у нее так каждую ночь? Ей должно быть так больно. Ее каналы намного сильнее, чем были при нашей первой (ну почти) встрече, но все равно этого недостаточно. С ее губ срывается тихий стон, и мое сердце сжимается.       Я сажусь на пол, скрестив ноги, и кладу ладонь на ее руку, намереваясь сидеть так хоть до Второго Пришествия, если это потребуется. Но она нарушает мои планы, просыпаясь.       — Джонни? Джонни, ты как?       — Гарри? — Она резко садится. — Ты чего здесь?       — Прости, что так заявился. Пришел сказать, что цел и добыл артефакт.       — О! Чудесно. — Она широко улыбается.       — Ты меня беспокоишь, тебе нужен отдых.       — Сама бы не отказалась, но не знаю, как прекратить… видеть.       Я закусываю губу, глубоко задумавшись. Чем здесь поможешь?       — Я придумаю что-нибудь. Обязательно придумаю.       — Конечно, придумаешь, — кивает она.       — Проколи мне ухо.       — Зачем вдруг?       Я достаю из почтальонки уроборос и показываю ей.       — Ты разобрался, что он делает?       — Нет, он спит. Думаю, проснется, только если надеть.       — Ладно, сейчас сделаем.       Джоан выходит из комнаты и возвращается спустя пару минут с иглой, спиртом, зажигалкой, бутылкой вина и штопором.       — Это для обезболивания? — смеюсь я.       — Нужна пробка. Какое прокалывать будем?       — Правое. — Я хищно улыбаюсь, а она ржет.       Я отдаюсь во власть ее манипуляций и спустя пару минут уже готов вставлять артефакт.       — У тебя талант, мне совсем не больно. Так, посмотрим, что делает эта штука. Отойди лучше подальше, мало ли…       Джоан выходит за дверь и с опаской смотрит, как я купаю уроборос в спирте. Осторожно вдеваю его в ухо, глядя в зеркало в углу комнаты. Это простой гвоздик, но без застежки. Как только он оказывается в ухе, кончик гвоздика расширяется, прочно закрепляя серьгу на месте, но больше ничего не происходит.       — Хм… — Копаюсь в блеклом нагромождении чар, пытаясь разобраться. — О, вот оно как.       Беру иглу, протыкаю палец и мажу кровью по серьге. И вот тут-то она оживает. Змейка отпускает свой хвост, принимает форму буквы «S» и впивается в ухо клыками, серьга становится клаймбером, а меня накрывает чудовищное облегчение.       — О-о-о…       — Эй, ты чего? Все в порядке?       — Да, погоди, дай мне минутку.       Я опускаюсь прямо на пол и расплываюсь в совершенно счастливой улыбке.       — Твою-то мать, я совершенно не осознавал, насколько устал.       — Что он делает?       — Во-первых, это что-то вроде мощного успокоительного для моей системы. Какой-то ограничитель или вроде того. А во-вторых — что-то охранное. Он накрыл меня защитой, но я не совсем понимаю от чего. Джонни, я сейчас вырублюсь…       — Эй, эй, вернись в школу, тебя ведь искать будут.       — Да… Да, я возвращаюсь. Завтра после обеда приходи в поместье, мы с Дадсом придем.       — Хорошо. Гарри! Не вырубайся!       Я мотаю головой и накидываю на себя Дезиллюминационные Чары.       — Джонни… все василиски любят виски?       — Я у них не спрашивала.       Я аппарирую.