Lumos

      Для чего эти дети постоянно ходят по вагонам? Ладно еще те, кто постарше, — они просто ищут своих знакомых, чтобы обсудить каникулы. Но первокурсники-то зачем? Расположиться вдвоем нам не удается. В одном купе с нами едет Рон Уизли, и я тихонько охуеваю от него всю дорогу. Он как Сириус в миниатюре, только еще и тупой. Он, конечно, ребенок, а я не то чтобы разбираюсь в детях, но ведь Дадли не такой. Или, может, нужно подольше с ним пообщаться? Кузен тоже как-то странно косится на него. Рональд ощутимо выше меня, его ярко-рыжие волосы неаккуратно коротко острижены, голубые глаза составляют с ними сбивающий с толка контраст. Его лицо, руки, ноги, да и весь он выглядит продолговатым, вытянутым. Крупные черты лица наводят на мысли о деревенских простачках. Слегка выпуклые глаза широко посажены, нос массивен для худого лица, крупные губы неаккуратные и довольно пухлые. Он весь усыпан веснушками и пахнет подсолнухами.       — Ты правда Гарри Поттер?       — Нет, я соврал.       — А у тебя действительно есть… Ну, ты знаешь? Шрам?       — Нет его. Зажил давно.       — А ты помнишь что-нибудь? Ну, о той ночи.       Какой же настырный мелкий засранец. Да еще смотрит так, будто тут сам Элвис сидит.       — Нет, ничего не помню.       — А правда, что ты жил у магглов? Какие они?       — Правда. Они отличные. Уизли, откуда ты это знаешь?       — Что?       — Что у меня был шрам, что я жил у магглов?       — Да это все знают!       — Но откуда?       — Так ведь везде про это написано.       — Ты прочитал обо мне в книгах?       — Да… Нет. Мне родители говорили, и друзья их. Они это еще тогда знали. — Рон указывает большим пальцем себе за спину. — Говорят, тогда в газетах только о тебе и писали.       Вряд ли это Альбус. На кой хрен ему это надо? Скорее уж продажные ребята из Министерства в содружестве с журналистами. Дамблдор упрятал бы меня втихомолку, ведь наверняка уже тогда почувствовал магию хоркрукса, а полный текст пророчества известен только ему. Ну почти.       Рон запускает руку в карман и выуживает из него спящего Питера.       — Ее зовут Короста, и она абсолютно бесполезная — спит целыми днями. Отец подарил Перси сову, когда узнал, что тот будет старостой…       Он начинает долгий и подробный рассказ о своих старших братьях. Все они в чем-то хороши, и Рон обязательно должен показать себя, чтобы не ударить в грязь лицом. Я же впиваюсь взглядом в Питера и размышляю, что же мне с ним делать. Можно прямо сейчас переправить его к Сириусу — и пускай сами с ним разбираются. Но… что, если проблемы с Альбусом примут нешуточный оборот? Как тогда отвадить его внимание от себя? Да и вдруг уважаемый директор справится с проблемой Сириуса и так? Тихонько плету цепкие Следящие Чары на крысе. Питер просыпается и беспокойно водит носом из стороны в сторону.       За обсуждениями школы и предметов проходит пара часов. Я уже собираюсь лезть за обедом. По коридору едет тележка со сладостями. Продавщица стучит, тут же самым наглым образом открывает дверь в наше купе и засовывает внутрь нос.       — Доброго дня, конечно, но мы не разрешали войти, — лениво обращаю ее внимание на вопиющую невежливость.       Серьезно, такие люди меня раздражают. Стуком они лишь подчеркивают свое намерение войти, а не спрашивают разрешения. Еще один такой же сидит напротив и во все глаза смотрит на меня с глубоким непониманием. А дома сейчас планирует очередное безумство экземпляр куда хуже.       — Вы что-нибудь хотите купить? Дадли? Уизли?       Они отказываются. У Дадли есть все, что его душе угодно, с собой, а у Рона нет денег на покупки.       — Спасибо, нам ничего не нужно. — Я сверкаю на нее глазами, и она поспешно ретируется. — Интересно, что у нее за работа…       — Она продавщица сладостей, — говорит Рон тоном «какой же ты тупой».       А вот Дадли, кажется, меня понял. Я выхожу в коридор и провожаю ее взглядом. Ладно уж, пощупаю немножко, совсем чуть-чуть.       — Ха! — не удерживаюсь я.       Она нервно оборачивается и смотрит на меня то ли угрожающе, то ли умоляюще. Мои спутники выбегают за мной и глядят непонимающе.       — Что такое? — Кузен, похоже, обеспокоен и высматривает кругом врагов.       Я только молча качаю головой и указываю взглядом на Рона. Мы возвращаемся внутрь. Рональд щурится с подозрением, глядя на нас. Я лезу в чемодан за едой. В дверь снова стучат, но в этот раз дожидаются позволения войти. На пороге появляется круглолицый полноватый мальчишка с курносым носом и редкими светлыми волосами. На лице у него выражение какого-то сумасшедшего, умопомрачительного счастья. А, я понял, кто это.       — Извините. — Он широко улыбается. — Вы тут не видели жабу?       — Нет, не видели, — отвечает Дадс.       — Она постоянно убегает. Если увидите — позовите, пожалуйста, меня! — С той же улыбкой он выходит за дверь, не представившись.       — Если бы я вез с собой жабу, я бы потерял ее еще на платформе. Хотя моя крыса немногим лучше жабы, так что не мне об этом говорить. Может, она давно умерла, а может, и спит — разницы никакой. Выглядит одинаково. Вчера я пытался ее заколдовать, чтобы она стала желтого цвета. Я подумал, что так она будет выглядеть поинтереснее. Но ничего не получилось. Я вам сейчас покажу, смотрите…       Рон лезет в чемодан и извлекает из него волшебную палочку. Дерево кое-где выщерблено, а на конце виднеются волосы единорога.       — Даже не вздумай колдовать этим в непосредственной близости от нас. — Я буквально в ужасе.       Каналам этого образца тотальный пиздец, некоторые из них вообще замыкаются сами на себя.       — Что?       — Я говорю, что палочка у тебя в ужасном состоянии и колдовать ей небезопасно для тебя и окружающих. Если твои родители этого не понимают — попроси кого-то из преподавателей им объяснить. И убери ее подальше, пожалуйста.       — Чего-чего? Это палочка Чарли, и она прекрасно работает!       — Поверю тебе на слово. Убери на хер.       Рон замирает в полной растерянности. Я твердо намерен наконец добраться до еды, но стоит мне полезть в чемодан, как в дверь снова стучат. Возвожу глаза к потолку и полностью игнорирую происходящее, доставая наш обед. В дверях стоит миниатюрная симпатичная девочка с густыми вьющимися каштановыми волосами. Лицо ее немного широковато, но с возрастом это перестанет бросаться в глаза, к тому же с такой гривой на голове подобные вопросы легко решаются прической. Передние зубы чуть крупнее, чем ожидаешь увидеть. Зато миндалевидные прищуренные глаза тепло-шоколадного цвета блестят любопытством за милю. Терпкий запах гвоздики очень ей к лицу.       — Никто не видел жабу? Невилл ее потерял, а я помогаю ему ее отыскать. Так вы видели ее или нет?       Ох, блин, лучше бы ты продолжала стоять молча. Такой приказной тон, будто тут все ей должны. Сам Невилл стоит у нее за спиной со смущенным видом.       — Нет, командир. — Голос Дадли источает сарказм. — Он уже здесь искал.       Девочка краснеет до корней волос, но, похоже, это лишь заставляет ее еще яростнее атаковать. Она смотрит на палочку в руке Рона, и глаза ее радостно блестят.       — О, ты показываешь чудеса? Давай, мы тоже посмотрим. — Она проворно садится на свободное место.       — Я… Э-э-э… Нет, я не собирался колдовать. — Рон смущается и убирает палочку обратно в чемодан.       — Я тут взяла из книг несколько простых заклинаний, чтобы немного попрактиковаться, и все получилось. В моей семье нет волшебников, я была так ужасно удивлена, когда получила письмо из Хогвартса. Я имею в виду, приятно удивлена, ведь это лучшая школа волшебства в мире. И конечно, я уже выучила наизусть все наши учебники — надеюсь, что этого будет достаточно для того, чтобы учиться лучше всех. Да, кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер, а вас?       Она говорит так много и так быстро, что у меня сейчас пар из ушей пойдет. Мы представляемся, и она смотрит на меня во все глаза.       — Ты действительно Гарри Поттер?       Ты не поверишь…       — Можешь не сомневаться, я все о тебе знаю.       Я бы на твоем месте не был так в этом уверен.       — Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке».       — Да?       — Господи, неужели ты не знал? Если бы я была на твоем месте, я бы прочитала о себе все, что можно найти в книгах. Да, вы не знаете, на какой факультет попадете? Я уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я буду на Гриффиндоре. Похоже, это лучший вариант.       Я с сомнением хмыкаю.       — Я слышала, что сам Дамблдор когда-то учился на этом факультете.       А, ну раз сам Дамблдор, то конечно.       — Кстати, думаю, что попасть в Рейвенкло тоже было бы неплохо. Гарри, почему у тебя такое лицо?       — Какое?       — Скептическое.       — Я не считаю, Грейнджер, что какие-то факультеты лучше или хуже других. И тем более не считаю, что стоит называть факультет лучшим или худшим из-за того, что кто-то конкретный на нем учился.       — Но ведь Дамблдор — величайший волшебник!       — Что ты подразумеваешь под понятием «величайший»?       — Он очень сильный и смелый, но справедливый и добрый.       — Все это не имеет отношения к факультетам. У всех в школе одни и те же преподаватели.       — Но ведь… на Гриффиндоре учатся храбрецы.       — Я мог бы перечислить массу положительных и отрицательных качеств учащихся любого факультета.       — И что же плохого в гриффиндорцах? — с вызовом спрашивает Рон.       — Я бы не называл это «плохим». Неуважение к чужому личному пространству, исключительная убежденность в собственной правоте, ограниченные способности к непредвзятому мышлению… Это если самое очевидное.       — Ты что, назвал их тупыми?! Это неправда!       — Ну вот, теперь мы, скорее всего, знаем, на какой факультет ты попадешь.       Рон весь надувается и идет некрасивыми красными пятнами, а вот Гермиона задумывается.       — То есть ты думаешь, что и в Слизерине нет ничего плохого? — спрашивает она.       — Повторюсь, «плохое» — слишком громкое слово. Слизеринцы в большинстве своем трусоваты, надменны и оппортунистичны.       — Оппор… Что это значит? — хмурится рыжий.       — Беспринципны, если вкратце.       — Верно! Они все подлые!       Я лишь вздыхаю.       — Подлых людей куда больше, чем выпускников на Слизерине. А храбрецов можно найти не только среди выпускников Гриффиндора. Подозреваю, что студентов распределяют скорее согласно их жизненным установкам. Хотя и в этом случае все выходит довольно размыто, ведь навешивать на людей бирки просто нелепо.       — И какие же, по-твоему, жизненные установки на факультетах? — Рон скоро начнет плеваться ядом.       — Очень сложный вопрос. Если говорить о самых очевидных и поверхностных ответах, то слизеринцы хотят успеха, на Рейвенкло жаждут знаний ради знаний, на Хаффлпаффе — уверенности в завтрашнем дне, ну а гриффиндорцы… хотят окружить себя друзьями. Но личные качества человека мало зависят от того, на каком факультете он учится. Я думаю так.       Я наконец расставляю наш обед на столике, и мы с Дадли приступаем к еде. Кажется, мой напор оказал слишком сильное действие на неокрепшие юные умы. Только Дадли спокоен, он уже привык, да и мы со всей семьей много раз обсуждали этот вопрос. Гермиона и Рон о чем-то тихо переговариваются в дверях, у нее такой вид, словно в голове что-то закоротило. Невилл притворяется, что ничего не слышит. Наши гости уходят, Рон остается, но сидит в самом углу и не обращает на нас никакого внимания.       Мы с кузеном зарываемся в книги, Рональд достает из чемодана карты и раскладывает пасьянсы. Спустя еще несколько часов в дверь снова стучат, и, дождавшись разрешения, в купе входят трое. Впереди стоит тонкое полупрозрачное создание мужского пола. В таком возрасте сложно сказать, во что превратится лицо со временем, но я теперь отчаянно хочу взглянуть на Люциуса с Абраксасом. Весьма высоки шансы, что даже наш домашний король нервно курит в сторонке. Кстати, зверски хочется курить.       — Это правда? По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно?       Платиновые волосы аккуратно причесаны, светло-серые глаза в сочетании с бледным лицом придают ему потусторонний вид. И даже запах у него какой-то белесый — снежные горные вершины. За спиной у него стоят двое ребят поплотнее.       — Верно, — киваю я.       — Это Крэбб, а это Гойл. А я Малфой, Драко Малфой.       Рон начинает кашлять, Драко кидает на него леденящий душу взгляд. Я подмечаю тонну серьезных артефактов по всему его телу. Ну еще бы.       — Приятно познакомиться. — Я протягиваю ему руку, пока эти двое не начали ругаться.       Он пожимает ее с победной улыбкой. Я же пожимаю руки и его сопровождающим, отчего он немного теряется.       — А это мой кузен, Дадли, — представляю я брата.       Взгляд Драко скользит по мне с пристальным вниманием. Глаза неодобрительно щурятся от вида римлянок и кэрротов, зато когда он подмечает кольца, то улыбается уголком полных губ. Потом его глаза поднимаются к прическе, и он видит палочку, вставленную в высокий узел. Лицо у него в этот момент такое, словно он на полном ходу врезался в стену. Я с трудом сдерживаю смех.       — Полагаю, вам следует переодеться в форму, поезд уже подъезжает к Хогсмиду.       — Спасибо за информацию.       — Был рад знакомству. — Рона он вообще не удостаивает вниманием.       Когда гости уходят, я говорю ему:       — Вот тебе яркий представитель Слизерина.       — Еще бы! Он же Малфой! Я слышал о его семейке. Они одни из первых перешли обратно на нашу сторону, когда Сам-Знаешь-Кто исчез. Они сказали, что он их околдовал. А мой отец в это не верит. Он сказал, что отцу Малфоя не нужно было даже повода для того, чтобы перейти на Темную сторону.       — Так, по-твоему, если бы старший Малфой учился на Гриффиндоре, то не перешел бы на Темную сторону?       — Что? Я… — Он крепко задумывается.       — Ага, ты начал понимать, о чем я.       Люциус в жизни бы не оказался на Гриффиндоре ни при каких обстоятельствах, но такая формулировка поможет донести мою мысль. Мы накидываем мантии на плечи, достаем свои вещи и готовимся к выходу.       — Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут. Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно, — разносится по всему поезду голос машиниста.       Чего? Рон уже вышел в коридор и что-то бурно обсуждает с двумя рыжими близнецами. Дадли шепчет мне:       — Что там с продавщицей?       — Она не человек. Магический слепок.       — Слепок?       — Часть поезда, — пожимаю плечами я. — Дай-ка свой чемодан, запрем их получше.       Конструирую мудреное плетение, чтобы если кто-то это и расплел, то я бы заметил.       — А Ядвига с Арнбьерг? Их тоже доставят?       — Если не доставят, мы их засудим.       Дадли смеется. Поезд останавливается, в коридоре не протолкнуться, так что мы немного ждем и выходим в рядах последних. Платформа совсем небольшая и неосвещенная. Ну блин, ребята, тут же толпа детей, кто-нибудь может себе шею свернуть. Мы с кузеном зажигаем Люмосы и освещаем пространство вокруг. Я чувствую здание школы прямо отсюда, оно давит плотным плетением чар и чем-то еще, что я пока что не могу определить. И тут над нашими головами разносится громоподобный голос, заставляющий меня передернуться всем телом:       — Первокурсники! Первокурсники, все сюда!       Над морем наших голов возвышается гигант. С моим небольшим ростом я дышу ему четко туда, куда детям дышать не следует ни при каких обстоятельствах. Лицо его скрыто густой неопрятной бородой и волосами, только темные глаза сверкают, отражая свет большой лампы, которую он держит в руках. Он приятно пахнет прелой листвой. Вокруг его системы словно наслаивается вторая, проще и грубее, но… Хочется протереть глаза. Она работает на одной ноте, мощно прокачивая через себя магию, не пульсирует и вообще не движется. Так выглядит знаменитая антимагия великанов? Это же щит! Руки чешутся чем-нибудь в него запустить и посмотреть, что будет.       — Так, все собрались? Тогда за мной!       Погодите, нас что, даже не пересчитают?       — И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!       Он ведет нас по узкой скользкой дорожке, уходящей куда-то вниз. Темнота вокруг непроглядная, но Люмосы с ней неплохо справляются. Дети затихают, разговоры смолкают, только Невилл пару раз чихает.       — Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! Так, осторожно! Все сюда!       У всех вырывается восхищенный возглас. Мы стоим на берегу огромного озера, а на другой его стороне, на вершине высокой скалы возвышается чудовищных размеров замок. Я смотрю на него в немом ужасе. Потому что, мать вашу, эта хрень стоит четко на месте силы. Магия тянется из-под земли плотным мощным потоком, и у меня даже здесь начинает вибрировать вся система. Что же будет внутри?       — По четыре человека в одну лодку, не больше.       Я сажусь вместе с Дадли, к нам присоединяются Гермиона и Невилл. Он так и улыбается, что непосвященному человеку покажется очень странным. Она тиха и задумчива, должно быть, до сих пор обдумывает мой монолог.       — Расселись? Тогда вперед!       Как только лодки трогаются с места, меня едва не складывает пополам от резкого прострела по всей системе. Дадли косится на меня, тяжело дышащего сквозь зубы, с немым вопросом на лице.       — Надзор, — едва слышно выдыхаю я.       Он понимающе кивает, а я пытаюсь отдышаться. Эта чертовщина вплелась так прочно и туго, что причиняет чувство сродни боли. Мы проплываем под краем защитного купола школы, и меня снова колбасит из-за плотности чар, которые подпитываются неадекватным потоком прямо от места силы. Дышать становится все сложнее. Не пускать яростно бушующую вокруг магию в свои каналы становится труднее с каждой секундой. Но что будет, если пущу? А ну как Альбус сразу прибежит уничтожать потенциального Темного Лорда? Или меня так накроет, что спалю тут все до основания? Ведь запросто же…       — Пригнитесь!       С трудом подавляю порыв распластаться по дну лодки. Ну кто так пугает? Мы проплываем по зарослям плюща и оказываемся в тоннеле, который приводит нас к подземной пристани. Хагрид суетится и осматривает лодки, ученики возбужденно бегают по камням.       — Дадли… Дадс, — отчаянно хриплю я.       — Ты чего?       — Прикрой меня.       Набрасываю на себя Дезиллюминационные Чары и рвусь наружу сквозь нагромождение заклятий. Мне совершенно не до возможных рисков. Сеть невероятно частая, но кротовым норам похуй. Как только я оказываюсь над морем, то отпускаю сжатые в железном кулаке каналы. С губ срывается странный звук — одновременно боли и облегчения. Водой, Гарри, водой, даже не думай выпускать огонь. Море вокруг покрывается толстой коркой льда. Всего минуту, одну только минуту. Я вымораживаю намертво все вокруг и звериным броском вырываю из своей системы Надзор, не заботясь об аккуратности. Если что-то останется — расплету чуть позже. Боль сразу отступает, и мне легчает. Еще минуту успокаиваюсь на полной скорости. Так и становятся асами.       Я возвращаюсь обратно.       — Дадс, я нормальной температуры?       — Немного холодом тянет, едва заметно.       — Идите вперед.       Немного отстаю. Когда дети отдаляются, я сжимаю зубы и самым аккуратным образом немного впускаю в себя местную магию. Боги всемогущие, ну и ощущения! Как у ребенка, который всю жизнь пил только смеси для младенцев, а сейчас попробовал клубничный коктейль. Плотная тягучая магия так и ластится, просясь внутрь. И я пускаю. Понемногу, осторожно, небольшими порциями. Моя система поет и вибрирует, но вокруг ничто не полыхает, и это кажется мне добрым знаком. Улыбаюсь, закрываю глаза и на вдохе позволяю ей заполнить себя полностью. Сквозь сомкнутые веки чувствую, что впереди вспыхивает яркий свет. Открываю глаза. Все в порядке. С таким внешним напором любая система быстро укрепится, и это немного пугает, но больше приводит в восторг.       Догоняю остальных, поднявшись по каменной лестнице, прячусь за кузеном и снимаю с себя Дезиллюминационные Чары. Все вокруг что-то бурно обсуждают.       — Что у вас тут?       — Небо вспыхнуло. Тебе об этом что-то известно? — ехидно спрашивает Дадли.       — Упс. — Я пожимаю плечами, и мы смеемся.       Хагрид с беспокойством оглядывает небо у нас над головой. Еще один лестничный пролет — и мы стоим перед огромной дубовой дверью.       — Все здесь? Все готовы? — спрашивает Рубеус.       Оглядывает нас с высоты птичьего полета и трижды стучит в дверь замка.