Lumos

      Открываю глаза. Я помню все так отчетливо. Собака, которую я готов был убить. Влажные, горячие, скользкие, неровные ожоги под моими пальцами. Заплывший глаз, когда оттягиваю веко. Жуткий аппетитный запах поджаренного мяса. Как одежда прикипела к источающему сок обожженному телу.       Резко сажусь, борясь с дурнотой. Я в своей комнате, а возле кровати сидит Петуния, уткнувшаяся в книгу.       — Тетя! Как давно я без сознания?       — Ох! Гарри, не волнуйся, все хорошо! Ты спал пару часов, сейчас восемь вечера. Тот человек в порядке. Я его не видела, но Динки постоянно сообщает нам. Целитель Пай очень ответственный!       Еще бы он не был ответственным. Твою-то мать! От Непростительного меня корежит не по-детски. Шиплю сквозь зубы, сжимая все, что можно сжать.       — Гарри? Ты как? — нервно спрашивает тетя.       — Выживу, — хмуро бурчу в ответ.       Потом меня рвет на пол, и я снова отключаюсь.       Вновь прихожу в себя в своей кровати, возле меня — дядя Вернон, читающий газету.       — Дядя?       — О! Парень, ты как?       — Сколько в этот раз?       — Всего пару часов. Сейчас начало одиннадцатого.       — Простите, дядя, что Вам пришлось…       — Не беспокойся, я взял на завтра отгул. Тот человек в порядке, Пай присматривает.       — А Дадли? Я видел, он подошел к окну…       — Все хорошо, он как почувствовал, что горячо, — отступил.       — О боги! — Облегчение накрывает меня огромной волной.       — Ты как себя чувствуешь?       — Лучше. — Я сажусь.       В голове гудит, каналы ноют после перенапряжения, но, по крайней мере, тошнота отступила. Главное — не вспоминать собственные руки, покрытые сукровицей…       — Пойду-ка я проведаю нашего пострадавшего.       — Ты объяснишь нам наконец, что произошло?       — Да, разумеется, давайте только всех соберем. Динки!       Пока все собираются в гостиной, я ковыляю до лазарета и осматриваю больного. Он весь покрыт марлевыми повязками, пропитанными мерзким на вид зеленоватым зельем. Зато с его губ больше не срываются странные хрипы, он как будто бы спокойно спит. Над ним пыхтят и потрескивают артефакты, целительская кушетка непрерывно измеряет все показатели тела. В углу сидит на стуле Августус.       — Мистер Пай, как здесь дела?       — Все идет нормально, сэр. Через полтора часа я начну фазу заживления. Поверхностные ожоги серьезны, но Ваш эльф запечатал самые опасные места бадьяном. Конечно, теперь останутся шрамы, но, учитывая обстоятельства, не считаю это проблемой. Дыхательные пути поражены не слишком сильно и восстановятся в полной мере. Обезболивающие можно давать еще в течение трех с половиной часов, после дозировку придется снизить, но к тому моменту худшее будет позади. Динки зря дала ему кроветворное, но с этим было легко справиться. Помимо этого, у него сильное истощение, к тому же он длительное время провел в анимагической форме, а это сильно сказывается на психике. Впрочем, все поправимо.       Все поправимо. Все поправимо. Все поправимо! Он простит меня, точно простит, сам ведь полез. Неужели не видел, что приближаться опасно?       — Вы ужинали?       — Да, эльфы меня угостили.       — Хотите отдохнуть?       — Не имеет смысла, скоро нужно будет начинать подготовку.       — Нужна ли какая-то помощь?       — Нет, у нас здесь все схвачено.       — Может быть, книгу?       — И даже книга у меня есть. — Он указывает взглядом на томик «Воспламеняющей взглядом», лежащий на столе.       Я улыбаюсь, этот тип мне нравится.       — В таком случае я пошел.       В гостиной все сидят вокруг столика перед потрескивающим камином и потягивают каждый свой напиток.       — Динки! Принеси мне глинтвейна.       — И мне, пожалуйста, обнови, — добавляет Джоан.       Какая-то она очень уж бледная, тонкие пальцы подрагивают, нижняя губа искусана.       — Верно ты говорила — у него нет ни капли инстинкта самосохранения. Чертовы гриффиндорцы! А ты, Дадс? Неужели не слышал Дилли и меня? Что ты надеялся увидеть в треклятом окне? Догадываюсь, на какой факультет ты попадешь!       Все ошарашенно молчат. Джоан начинает ржать. Смех становится все громче, на глазах выступают слезы, и она складывается пополам. Мы тоже присоединяемся. Динки приносит напитки и застает нас бурно сбрасывающими напряжение смехом.       — Тащи сюда всю кастрюлю! — Я утираю слезы.       Рассказ о произошедшем занимает минут пять, а приподнятое настроение помогает не ужасаться, а отнестись с юмором. Если бы не магические методы лечения — неизвестно, сколько лет ушло бы на его реабилитацию, но я старательно отгоняю эту мысль.       — Так это Сириус?! — Тетя вскакивает на ноги, рот ее в ужасе распахивается.       — Да, мой крестный, хороший друг моих родителей.       Когда я добираюсь до объяснений, кто такой мистер Пай и как он сюда попал, все напрягаются.       — Непростительным его приложил? — недоверчиво спрашивает Джоан.       — А какие еще были варианты? — пожимаю плечами я.       — Как чувствуешь себя?       — Как будто мою систему циркуляции пропустили через мясорубку. Но терпимо.       Заканчиваю отчетом Августуса о состоянии пациента.       — Ему будет нужно восстановиться. Переместим его в одну из свободных спален.       — Хочешь поселить его здесь? — спрашивает Вернон.       — На какое-то время. Он взрослый человек, сам решит, чего хочет. Но если вы не будете против, то я предложу ему остаться.       — Вы же даже не знакомы толком.       — Ну как вам сказать. — Я улыбаюсь и указываю взглядом на Джоан.       — Он хороший человек, — согласно кивает она.       — Надеюсь, он умеет накладывать Обливиэйт, иначе придется запереть мистера Пая здесь.       Джоан снова кивает.       — Предлагаю всем отдохнуть. Динки разбудит нас, если он придет в себя, — говорит тетя, и мы соглашаемся.       Динки в самом деле будит нас всех в пять утра. Я бегу в лазарет со всех ног, как и все вокруг. Сириус сидит, облокотившись на ворох подушек, и растерянно осматривает комнату вокруг. Он выглядит намного лучше, следов от ожогов практически не осталось. Конечно, навсегда останутся уродливые шрамы на бедре и груди, но их не видно, потому что его одели в пижаму дяди. Дышит ровно, спокойно. Система циркуляции у него истощенная, ведь в Азкабане особо не поколдуешь, но это не проблема. Он переводит взгляд на меня, и мое сердце пропускает пару ударов, потому что он невероятно красив.       Ни болезненная худоба, ни изможденный вид не могут этого скрыть. Должно быть, так выглядели короли древности, вот она, голубая кровь. Точеные тонкие черты лица скрывает неаккуратная борода, иссиня-черные прямые волосы отросли до лопаток и превратились в подобие мочалки. С ними притягательно контрастируют серые глаза, впившиеся в меня нечитаемым взглядом.       — Сириус, — слегка кланяюсь я, — привет.       — Гарри? — Голос у него хриплый, надтреснутый.       — Он самый. — Я широко улыбаюсь и несмело вхожу в комнату. — Ты как? Не против, если мы зайдем?       Он окидывает взглядом застывших за моей спиной людей.       — Заходите.       Я наколдовываю нам пять стульев, и крестный подвисает, глядя на них во все глаза. Мы рассаживаемся. Августус ерзает в углу, не зная, что ему делать.       — Мистер Пай, сидите спокойно. У Вас впереди лишь два возможных варианта, и ни одному из них Ваше присутствие не повредит.       Кажется, его передергивает.       — Сэр, простите… можно узнать, какие именно это варианты?       — О, это зависит не от Вас и не от меня. — Я перевожу взгляд на Сириуса. — Давайте-ка познакомимся. Сириус, мой крестный. Вернон, мой дядя. Петуния, моя тетя. Дадли, мой кузен. Джоан, моя подруга, — представляю я всех. Сириус кивает каждому, и вид у него становится все более растерянным. — Ты хорошо помнишь вчерашний день? — спрашиваю я, он кивает и кидает на меня странный взгляд. — Ну и какого хрена? Гриффиндор головного мозга? — Стараюсь говорить ровно. Джоан хихикает и зарабатывает полный гнева взгляд моего крестного. — Неужели не видел, что подходить опасно, м?       — Я… Я не поверил своим глазам.       — И решил проверить на ощупь?       — Что это вообще за чертовщина была?       — Магия, крестный. Видишь ли, наш мир не так прост, как ты мог думать…       — Это не смешно! Такой магии не существует.       — Ты же сам убедился в ее реальности всеми органами чувств. — Я выразительно смотрю на его тело.       — Я никогда не видел подобного. Да и не слышал…       — Обсудим мои дарования позже, если ты не против. Расскажи-ка нам лучше, чего тебе в Азкабане не сиделось, у нас тут такое веселье из-за этого. Это из-за твоих Следящих Чар? — Я указываю пальцем себе под ребра и вскидываю бровь.       — Откуда ты знаешь?       — Оно, блин, висит на мне. Я его вижу.       — Да каким, сука, образом?       Я вздыхаю.       — Скажем так. Мои способности несколько шире, чем привыкли рядовые волшебники.       — Насколько шире?       — Ощутимо. Хотя дуэлей я пока ни с кем не устраивал. Если не считать одного персонажа на Ночной Аллее. Правда, дуэлью это назвать язык не повернется, он даже не понял, что с ним произошло. Но думаю, если мы подружимся, ты устроишь мне показательную порку?       — В любой момент, руки чешутся.       Я улыбаюсь.       — Чудненько. Рассказывай давай.       — Да нечего рассказывать. В Азкабане скучно, заняться нечем. Я либо оборачивался и сидел в облике пса, отдыхая от воздействия дементоров, либо просто… Просто наблюдал за заклинанием. Палочки у заключенных отбирают, а без палочки удается только смутно улавливать направление. Все эти годы оно не менялось, но потом ты начал мгновенно перемещаться по всей стране. Первое время я думал, что наконец схожу с ума, но это все продолжалось.       — И ты решил проверить?       — Да. Мне принесли еду, и я выскользнул в дверь в облике пса. Дементоры чувствуют животных намного хуже, так что они растерялись, а к тому моменту, как до них дошло, я уже выбрался на улицу. Переплыл пролив, разок аппарировал в знакомую деревню, но меня расщепило, и я едва не окочурился, так что больше аппарировать не рисковал. Все время брел в анимагической форме. Выбрал самую близкую точку, в которой ты появлялся чаще всего, и направился туда. Десять лет в Азкабане не добавили мне сил, так что шел медленно. Наконец добрел до леса и все никак не мог понять, что же ты там можешь делать. Позавчера смог уловить более точное место, но ты уже ушел, когда я набрел на ту поляну. Ее убитый вид не внес ясности, так что я спрятался среди деревьев и стал ждать. А когда ты появился, я еще сильнее уверился, что тронулся головой.       — Ну и наделал же я в штаны, когда понял, что это ты.       — Как ты вообще это понял?       Я морщусь.       — По запаху.       — Э-э-э… — Его брови взлетают к потолку.       — Магия каждого волшебника для меня пахнет по-своему. Ты пахнешь холодным морским ветром, хотя Азкабан добавил тебе ноток гнилых овощей, — объясняю я, но он все еще не понимает. — Твои заклинания пахнут так же. Воедино собрался запах, твой побег и анимагическая форма.       — А откуда ты знаешь, что я анимаг?       — О, за это спасибо нашей личной прорицательнице, — указываю я глазами на Джоан.       Он молчит секунд десять и сверлит Джоан взглядом. Та, кажется, даже немного краснеет.       — Можно ли как-то проверить самого себя на уровень вменяемости?       — Никогда не слышал о таких методах, — раздается из угла голос Августуса.       — Ответь-ка мне на несколько вопросов. Во-первых, что за второе заклинание твоего плетения лежит на мне?       — Кровная печать.       — Ого! Вот так спасибо.       — Что за кровная печать? — спрашивает Петуния.       — Он сделал меня своим кровным родственником для магии. Это чтобы я мог попасть в дом на площади Гриммо?       — И в банковский сейф, — кивает он. — Мне следует удивляться твоей осведомленности?       — Это бесполезно, просто расслабься. — Машу рукой, мол, пустяки. — Второй вопрос. Умеешь ли ты накладывать Обливиэйт?       Августус в углу нервно дергается.       — А ты, значит, не умеешь? — ехидно отвечает вопросом на вопрос Сириус.       — Если его наложу я, то мистер Пай, вероятнее всего, до конца жизни будет пускать слюни, глядя в потолок. Проверено. — Стараюсь, чтобы голос не дрожал.       Джонни тихонько касается моей руки пальцами. Мистер Пай весь сжимается и пытается слиться со стеной.       — Умею, разумеется. Но для начала нужно потренироваться с чем-то попроще.       — Это точно, система у тебя истощена бездействием. Но это поправимо, нужно заниматься.       — Следует ли мне спросить, что такое система?       — Это то, что качает магию через твое тело. — Я улыбаюсь.       — Дашь свою палочку?       — Дам, конечно, но она может тебе не подойти.       — Хороший волшебник может колдовать практически любым инструментом. — Он вздергивает подбородок, отчего мысли о королях становятся еще навязчивее.       — Попробуй. — Я пожимаю плечами и достаю свою палочку из кошеля.       Сириус долго вертит ее в руках и тщательно разглядывает. Потом усмехается и резко вскидывает руку.       — Stupefy!       Я, конечно, на всякий случай ставлю щит, но из палочки лишь сыплются искры.       — Что за черт? — Он непонимающе глядит на нее.       — Ожидаемо.       — С ней что-то не так?       — С моей точки зрения, что-то не так со всеми волшебниками вокруг нее. — Я откровенно ржу. — Но вот Дадли молодец. Его палочка немного проще моей, но тоже очень капризная. Ей нужен тонкий подход и четкое понимание того, что делаешь.       — По-твоему, я не понимаю, что такое Оглушающее Заклятие?       — Ты же не видишь, как это работает.       — Из чего этот зверь?       — Акация и волос келпи. — Мой ответ заставляет его брезгливо скривится. — Нечего делать такое лицо, это лучшая палочка на Косой Аллее.       — А мне ты, значит, посоветовал второй номер? — сопит Дадли.       — С этой у тебя не особо получится, попробуй.       Он пробует Агуаменти. Неровные слабые толчки воды все же получаются.       — А неплохо, Дадли! Молодец. Вспоминай, что мы обсуждали про потоки, попробуй почувствовать, представить.       Он сосредотачивается и пробует еще раз, получается чуть лучше.       — Если ты намерен тренироваться и дальше, то иди к бассейну. Бедная Динки и так вчера устала выгребать отсюда воду.       — У вас здесь есть бассейн? А Динки — это домовой эльф? Где я вообще нахожусь?       — У нас дома. Если тебя интересует магический адрес, то это поместье Поттеров. А физически мы в Девоншире.       — Дом твоих бабки и деда?       — Именно он. Так, попробуй-ка вот эту. — Я достаю из кошеля палочку, которую мне дал Дамблдор.       — А эта откуда?       — Директор вручил мне ее со всей торжественностью. Она от Олливандера. Остролист и перо феникса.       — Еще одно дрянное сочетание. Зачем Дамблдор дал ее тебе?       — Чтобы обеспечить меня козырем перед Волдемортом. Его палочка — сестра-близнец этой… Не бери в голову, — добавляю я, глядя на его удивленное лицо.       — И ты хочешь отдать ее мне?       — Если соберусь на встречу с Томом, временно ее у тебя одолжу.       Он смотрит на меня как на сумасшедшего — и швыряет еще одно Оглушающее, на этот раз уже нормальное. Я вновь выставляю щит. Сириус старательно трет глаза ладонями.       — Дурдом.       — Абсолютный, но ты привыкнешь. Хочешь потренироваться? Твои каналы вроде неплохо реагируют, хоть и слабы.       — Да, я бы пообвыкся немного.       — В таком случае, мистер Пай, Вы пока что расположитесь в свободной комнате и отдохнете. Вашу палочку попрошу отдать. Территория поместья будет запечатана.       — А как ты ее запечатаешь?       — У нас тут кровная защита стоит. Дело пары минут. Кстати… — Меня вдруг осеняет. Я несусь к колодцу и гляжу на плетение заклинаний. — Блядь! — ору я на всю территорию.       — Гарри? — Джоан прибегает следом за мной.       — Волшебник, сука, чародей.       — Да в чем дело?       — Тебе не показалось странным, что я не вносил мистера Пая в кровную защиту?       — Ой, и правда…       — Его бы просто размазало по пути сюда. Но повезло, я перекосил всю систему, пока Сириуса добавлял. И даже внимания не обратил. Через меня магию потянуло, и я решил, что все хорошо. Но небо не темнело, и света не было. Все же я очень плохо соображаю в таком состоянии. Твою-то мать, как же повезло, угробил бы человека…       — Ну имеем, что имеем.       — И сидим без кровной защиты двенадцать часов. Надо срочно переделать. Хотя… ладно, досидим до вечера, выпроводим целителя, и тогда переделаю. А то куда его деть-то?       Мы возвращаемся в лазарет.       — Сириус, давай-ка ты поскорее подтянешь свои навыки, у нас нарисовалась небольшая проблема. Динки! Собери у всех кровь. Кроме мистера Пая.       Динки гремит склянками, выполняя поручение.       — Ну а теперь перемещаемся в дом и начинаем праздновать.       — Что за праздник? — спрашивает Сириус.       — Тридцать первое июля. У меня и у Джонни день рождения.