Балконы напротив

— Только мы не канем в пучину, а отправимся в аэропорт, — Чуя игриво подмигнул Дазаю и поднялся с колен. — Отец не будет мешать нам. Я уверен в этом, так что мы спокойно улетим. — Куда мы летим? — мигом он встал с кровати. — Ты ведь это давно планировал. — Ты всегда хотел побывать в Испании. Так что если ты всё ещё хочешь… — Конечно, — быстро ответил Дазай и направился к двери из комнаты Чуи. — Хорошо, тогда нам пора выходить. Я думаю, что не стоит с собой брать какие-либо вещи. Особенно если есть вероятность отца вычислить меня, — он посмотрел на Дазая, улыбнулся и почесал затылок. — Едем? — спросил Дазай, выглядя каким-то встревоженным. — Сахарок, всё в порядке? Ты какой-то нервный. — Всё нормально. Быстрее уедем, быстрее прилетим, — он постарался успокоить своё волнение. — Ты прав, — Чуя мигом оказался рядом и толкнул дверь. — Прошу, — указал он на выход и Осаму, не задерживаясь больше ни на секунду, быстро пошёл вперёд. — Машина уже стоит перед домом, — казалось, что Дазай вообще не слушает его. Внутри Чуи таилось некое беспокойство насчёт его, но он решил поговорить уже, либо в самолёте, либо на месте. Пройдя невыносимо трудные шаги до двери, ведущей на улицу, Чуя остановился и окинул весь дом взглядом. Он прощался с этим местом. Скоро его ждёт новая жизнь с любимым человеком…которого он почти не знает, как оказалось… Закрыв дверь, он обернулся и посмотрел на Осаму, сидевшего на переднем сиденье. Тот скрестил руки и постукивал пальцем по коже. Заметив Чую, он улыбнулся ему… …улыбнулся…эта не та улыбка, с которой Осаму всегда смотрел на него…не та… …фальшивая… Он улыбается только ртом. Глаза вообще никак не задействованы… Фальшивая. — Ты идешь? А то я могу и без тебя уехать в аэропорт, — сказал он, весело улыбаясь. — Не можешь. Ты не знаешь где он. Без меня ты ни на что не способен. Я ведь нужен тебе, — сказал он, уже около машины. — Так ведь, Сахарок? — Конечно. Садись уже. — Стой. Нет! Я должен везти тебя. Пересаживайся на пассажирское. — Не-а! Ты же можешь мне просто говорить куда ехать. — Нет, не могу, ведь это жутко неудобно!.. И тем более я переживаю, — добавил он после небольшой паузы. — За машину? Ты ведь даже не знаешь как я вожу. — За тебя. Я боюсь, что это снова произойдёт. За рулём я хотя бы могу контролировать что-то, — он пристально и умоляюще смотрел в глаза напротив. — Прошу тебя, — сказал он, наблюдая за Дазаем, пересаживающимся на другое сиденье. Тот скрестил руки и надулся. — Пристегнись, — Дазай томно вздохнул, но всё же исполнил просьбу… — Ты такой милый, когда слушаешься меня. Я люблю тебя. -… — Дазай не спешил отвечать. Он уставился на Чую и долго оценивающе разглядывал его. — Я тоже тебя люблю, — всё же сказал он. — Эй, не хочешь поговорить со мной? Я же вижу, что тебя что-то гложет. — Хочу, но не сейчас. Мне…нужно время, чтобы всё переварить. Сегодня было очень много потрясений. Голова рассказывается. — Отдохни пока. Я довезу нас в целости и сохранности. Доверься мне. — Могу ли я… Даже не знаю, — тихо сказал Дазай. — О чём ты? — на мгновенье он повернул голову к Дазаю. — Слушай, мы же пообещали быть честными друг с другом. Это и тебя касается, — он замолчал и перевёл всё своё внимание на дорогу… — Приехали? — Осаму не спешил выходить. — Не думал, что так быстро. — Да, всего пятнадцать минут и мы тут. Выходи, Сахарок. — Я…не могу, — не смотря на слова он всё же вышел и медленно направился к самолёту Огая, стоявшему и ждавшему их. Медленно, но всё равно не медленнее Чуи. Тот шёл позади, словно думал, что Дазай хотел убежать прочь. — Не могу простить тебя. Я совсем не помню… Ничего не помню! — вдруг развернулся он. — Осаму… Мы справимся. Пройдём реабилитацию вместе. Ты ведь не должен бороться в одиночку. Только ты и я сможем справиться. Доверься мне. — Я не могу! — Это из-за измен? — он посмотрел на Дазая понимающим взглядом. — Хочешь — отрежь мой член. Мне ничего не нужно, если тебя нет рядом. Осаму, я люблю тебя. Вместе мы справимся. Просто поверь в себя и в меня. Когда ты всё вспомнишь, нам будет намного проще, понимаешь? — Я не могу тебе верить. Хотел забыть всё это, но у меня не получается. Понимаешь, я думал, что люблю тебя. Но я не знаю настоящий ли это ты. Я боюсь, что ты мне опять врёшь про всё. Мне нужны были ответы, Чуя. Узнав их, я не знаю, что делать дальше. Хочу узнать о матери, о тебе, о себе самом. Понимаешь, в мой мозг поступило столько новой информации, поэтому мне очень сложно сконцентрироваться на чём-либо. Я люблю тебя, люблю, но мне нужно время, понимаешь? Мне страшно, Чуя, мне очень страшно. Я не прощу себя, если с тобой что-то случится из-за меня. — Я люблю тебя. И я знаю, что ты любишь меня. Да, я много раз изменял тебе. Ведь, мне казалось, что мы больше не увидимся. Мне нужно было как-то заглушить эту боль. Я выбрал такой способ. Тебе ведь тоже было плохо, а сам ты выбрал не такой способ, как у меня. Ты расслаблял себя с помощью алкоголя. Я люблю тебя. Пойми это, прошу. — Я не могу, не могу, не могу! — он схватился за голову и попятился назад. — Сейчас ты противен мне, прости! Чуя, я и правда люблю тебя. Мне очень сложно. Мне страшно куда-либо улетать. Прошу Можно я освежусь минут пять. Скажи, что у нас ещё есть время. Хотя бы пару минут, — пару секунд он ожидал ответа. — Прошу! Скажи это! — Конечно, — всё же вышел из своих размышлений Чуя. — У нас есть пару минут до вылета. Я не стану мешать тебе если ты захочешь уйти, — с пониманием заметил он. — Но я никогда не оставлю тебя. Даже если меня не будет рядом, то знай, что я где-то поблизости присматриваю за тобой. Это конец. Ну, или, возможно, новое начало. Многие годы Чуя пытался оставаться в тени, защищая то, что ему дорого. Он сам принял такое решение и никто не смог бы заставить изменить его. Те моменты, когда, смотря на Дазая, его сердце начинало биться с бешеной скоростью, в животе порхали бабочки не понятно от чего, голова шла кругом при виде его, а Осаму отвечал тем же, были лучшими в его жизни. Сейчас в голове словно всё забито мусором, но лишь одному человеку под силу очистить его полностью. — Спасибо, — Дазай стоял и смотрел на сгущающееся небо. Кажется дождь собирается. Было прохладно и дул лёгкий ветерок. Дазай обожал чуть холодную погоду. Разум будто бы охлаждается. Затем он повернул свою голову чуть в бок и увидел самолёт, на котором, если полетит, то его жизнь кардинально изменится. Он и правда любил Чую. Но того ли, которого недавно повстречал? Ведь это мог быть не настоящий Чуя. Да и это мог быть не настоящий Дазай. Обернувшись назад его встретили пристально смотрящие на него голубые глаза. Это были те глаза, в которые он недавно влюбился. Чуя красив, безумно красив. Тогда почему он выбрал именно его? Почему когда-то он выбрал именно Дазая, а не кого-нибудь получше? Он прищурил глаза и скривил лицо, будто бы сейчас заплачет. В следующую секунду он рванул прочь, в сторону ошеломлённо стоящего Чуи. Тот думал, что Дазай бежит к нему, но он пробежал мимо на метров сто и издал громкий истошный крик, падая на колени. Его дыхание участилось и в порыве смятения он яростно начал избивать асфальт, оставляя на своих белоснежных руках ссадины и ушибы. Это помогало ему собраться с мыслями и не предаваться панике. Рационально — правильно. На холодный разум в большинстве случаев приходят гениальные идеи. Дазай справляется с паникой причиняя себе физическую боль. Смотря на это со стороны, Чуе было больно за него. Именно из-за него самого тот испытывает адские страдания. Чуя сильно сжал зубы и кулаки от злости на себя. Из-за всего, что сейчас происходит ни один из них не заметил гул мотора приближающейся чёрной машины на бешеной скорости. Всё произошло слишком быстро, чтобы хоть что-то было понятно. Она осталась в метре от Дазая. От туда выскочил Николай, который одним махом запихнул Осаму на заднее сиденье и кто-то третий нажал на газ. Машина начала удаляться с неистовой скоростью. Чуя, не медля, схватил пистолет на ходу. Он начал ускоряться и пытаться прицелиться на бегу. Это было сложно, учитывая его трясущиеся руки и нарастающую панику. Он мог попасть в Осаму… Пистолет отброшен прочь, вместо этого Чуя пытается бежать всё быстрее и быстрее. — Осаму! — кричит он. Чуя бежит, бежит, бежит, не смотря на свои слёзы и крики. Машина уже скрылась из виду, но он всё никак не может остановиться. — Верни Осаму! Быстрее, быстрее… У него просто нет права на то, чтобы остановиться. Он не может бросить его…никогда не мог. В чём он мог просчитаться? Почему они вычислили их? Зачем Чуя вообще появился в его жизни? Почему именно он?! Почему?! Перед собой он уже ничего не видит. Горячие слёзы, смешавшиеся с нарастающим дождём блестят сквозь его ресницы. Вдруг он, запнувшись, падает, сшаркивая колени до крови. Они не могут забрать его Осаму. Упав, пытается встать, но ноги подводят и он вновь падает, уже лицом об асфальт. Чуя тяжело дышит. В ушах слышен лишь какой то, то ли писк, то ли крик. Сейчас он на месте Осаму избивает асфальт, не в силах подняться. Нужно что-то делать. Его ведь учили, что в подобной ситуации предпринимают. Вдох… Чуя понимает, что кричит ни кто-то другой, а он сам… Выдох. В руке появляется телефон. Трясущимися пальцами он набирает босса. — Папа, я облажался, папа, его увезли! Сделай что-то, папа, прошу! — кричит он, не зная, слышно его или нет. — Чуя, я еду. Слушай мой голос, Чуя, — пытается он помочь сыну, попутно выходя из дома. — Мы вернём его, только не волнуйся. Я установил жучок в его одежду пока тот спал. — Ты вернёшь его? — Чуя пытается восстановить дыхание. — Поклянись, прошу. — Верну, а сейчас соберись, ты мне ещё нужен… * — Ну что, детка, как тебе поездочка? — спросил Гоголь. — Папочка очень зол из-за того, что ты его не слушаешь. Скорее всего тебя ждёт порка! — он повернул голову к Дазаю. — Я очень люблю его порки! Даже завидую тебе. — Мгх! — пока они ехали Гоголь успел скрутить его и связать, заткнув рот. — Ммм! — злобно прорычал Осаму, брыкаясь и пытаясь сделать хоть что-то. Он не мог просто сдаться. Чуя ведь расстроится его похищению. Будет вне себя от злости и горя. Как и Дазай. — Ах, а какой у тебя будет секс! Я завидую! — надулся Гоголь и в обидном жесте скрестил руки. — Может, замолвишь за меня словечко и попроосишь папочку устроить тебе тройничок? Было бы просто замечательно! И я бы стал относиться к тебе не как к мусору, а как к кому-то чуть лучше мусора! — Осаму вновь попытался хоть что-то сделать. — Не брыкайся! — Мгхмх! МММММ! — промычал Дазай. — Сам такой! — обиделся Николай. — Кстати, мы с Федей говорили насчёт тебя и он сказал, что очень хочет, чтобы ты называл его «папочка». Я, к сожалению не могу этого, ведь мы братья, а ты его приёмыш! Когда будешь кончать, кричи: «О, да, папочка!» — МХМГХМГМ! ММММММММ! — промычал Дазай и в ту же секунду ударил лицом по носу Николая и посмотрел на него очень злобно. — Морщины будут, если продолжишь, гадёныш, — прошипел он, морщась от боли. — Федя должен получать всё самое лучшее. Боюсь ли я разлада в наших отношениях из-за тебя? Ещё как! Так что слишком сильно не присваивай его себе. — обиженно сказал Николай. — Не пытайся высмотреть что-нибудь в окнах, тут тонировка. Не обольщайся такому его дикому желанию тебя. Ты всего лишь отголосок своей матери. Дазаю плевать кто он. Ему уже не хочется найти ответы на все вопросы Он лишь знает, что не хочет быть с человеком, домогающимся до его в детстве. Дазаю есть восемнадцать, он взрослый и проблем возникнуть не должно. Можно будет доказать, что никто никого не принуждал. Сейчас тот может воплотить в жизнь свои самые грязные желания и от этого просто тошнит. Ему не понять Достоевского. Он этого и не хочет. — Приехали. Сейчас я завяжу тебе глазки и мы пойдём к папочке, — сказал Гоголь, ехидно улыбаясь и протягивая ленту к глазам Дазая. Несмотря на ярые сопротивления, ему удалось сделать задуманное. Дазай шёл не спеша, прислушиваясь к каждому звуку, хотя кроме дождя ничего не разобрать. Николай ведёт его куда-то прямо. Щелчок и скрип открывающейся двери. Пара шагов вперёд и сзади дверь закрыли. Тишина. Пара шагов, приближающихся к нему. Дазай напрягся и попятился назад, но его придержали за плечи и развязали повязку на глазах и рте. Первое, что он увидел — два аметиста, сверкающих в полумраке… — Сасаки, ты вернулась домой! — сказал он очень весело и кинулся с объятьями к Дазаю. Тот опешил, но попытался оттолкнуть его. Связанные руки мешают. — Мы снова вместе, — он долго смотрел на него, затем мгновенно прильнул губами в губам. Это был мягкий чмок в губы, который не должен был продолжаться. Дазая чуть не вырвало. — Ты больной… Сейчас же отпусти меня! — крикнул Осаму и это раздалось эхом по всему дому. — Не перечь Феде, иначе будешь наказан, — раздалось сзади. Это Николай держал его. — Федь, что дальше? — Для тебя — ничего, — он ловко перехватил Осаму из его рук в свои объятия и направил пистолет на Николая. — Теперь ты бесполезен.