Вереск

— Ты не любишь руны? Поверить не могу, — Хантер даже руками всплеснул. — Мне хватило третьего курса, чтобы понять, какая это скука, — Уиллоу фыркнула и ткнула его в бок. — Тебе точно нужно познакомиться с Луз. Она мне все мозги выела с этими рунами. — Ой, говорит о скуке та, которой лишь бы на травологии в земле покопаться, — беззлобно ответил Хантер, ткнув Уиллоу в плечо. — А с американкой я знакомиться не рискну — мне хватило твоей магии дружбы, на чужую у меня нет сил. Коридор закоптили снующие студенты, жужжание голосов напоминало о лабиринтах пчелиных сот. Хантер заметил выглядывающих из-за угла ребят четвёртых-пятых курсов с разных факультетов, которые недоумённо смотрели то на него, то на Уиллоу. — Эм… Ты знаешь мелкотню, которая смотрит на меня как на тухлые яйца? — Хантер кивнул на ребят, которые недобро прищурились. — Которую… — Уиллоу заозиралась. — А… Ты про них! — она растянула губы в улыбке и принялась так усердно махать рукой, что Хантеру пришлось отодвинуться, чтобы не прилетело по лицу. — Кажется, вы знакомы, — пробубнил он, наблюдая за тем, как Уиллоу, приподняв мантию, понеслась с радостными криками к повеселевшей компании. Да, ну разумеется, это наверняка её друзья. Хантер пригляделся. Неужели это младшая Блайт? Повисшая на её плече, с блестящими как от амортенции глазами — конечно, Носеда. А тех двух неудачников, нервного вида девчонку с растрепанными волосами, и смазливого парнишку, Хантер не знал. Из размышлений вывел чужой голос над ухом: — Уиллоу Парк, серьёзно? Хантер моргнул и обернулся, заранее напрягаясь: тон незнакомца не сулил ничего хорошего. — Какие-то проблемы? Незнакомец оказался борзым парнем с шестого курса. Не удивлял и герб Слизерина на мантии. Хантер выгнул бровь. Уильям Уокер, кажется. По слухам от близнецов — тот ещё слизняк, лишь бы докопаться и устроить вырванные годы. — У меня проблем нет, но они точно есть у тебя. Причём с головой, если ты общаешься с такими отбросами, как она. В голове стало пусто и звонко, а из груди вышибло воздух — словно Ступефаем огрели. — Извини? — Хантер почувствовал, как вздулась вена на лбу. — Отбросами? Он словно невзначай шагнул ближе. По инерции Уокер отступил с глумливой ухмылкой. — Грязнокровный папаша, ни мозгов ни талантов, кроме квиддича, — Уильям загнул несколько пальцев. — Хотя на метле она держится с грацией тролля. Даже шляпа отправила её на самый никчёмный факультет… Уокер вздохнул с притворным сочувствием. — На твоём месте я бы задумался, приятель. Хантер понимал, что нельзя реагировать. До него пытаются докопаться, его пытаются вывести на эмоции и скандал. Такое поведение не подобает лучшему ученику факультета, ему нужно держать лицо. Мерлин свидетель, Хантер пытался держать себя в колготках. — Ты всё? Закончил? — Хантер говорил сдержанно, сквозь зубы. Он чувствовал, как заломило скулы. Зачесались костяшки. — Я и не начинал даже. Уильяму явно приносили удовольствие издевательства над Хантером. Ему было интересно, получится ли пошатнуть стойкость лучшего студента Слизерина. Было довольно сложно найти его ахиллесову пяту. — Или ты настолько отчаялся найти себе подружку, что… — Говори за себя, слизняк. К чёрту лицо Слизерина. К чёрту пост лучшего ученика. К чёрту правила. — Тебе заняться нечем, Уокер? Своими загонами, которые тебе достались от затюканной мужем матери, например. Это единственное, что тебе от неё досталось. Именно поэтому ты до всех докапываешься, чтобы получить хоть каплю внимания. Лицо Уильяма покрылось неровными красными пятнами. Он резко выдохнул, подходя вплотную. — Чего-чего, уродец? А ну-ка повтори… — А ты у нас ещё и глухой, да? Бедняжка, мало того, что эмоциональный диапазон как у зубочистки, так ещё и со слухом проблемы. Ой, точно, я забыл про мозги. Хотя, как могут быть проблемы с тем, чего нет… — Ребят? Всё в порядке? Оба слизеринца резко повернулись на звук. В паре шагов от них стояла растерянная Уиллоу, которая непонимающе хмурила брови, заламывая пальцы от волнения. — Только гляньте, — хмыкнул Уокер, продолжая злобно кривить рот. — Вот и твоя корова пришла. А она помычит для меня? Парк, скажи: «му-у-у-у-у». К чёрту. Почему-то казалось, что бить в подбородок — самая удачная мысль. Костяшки обожгло. С непривычки. Глухой стук скомкал тишину, когда Уокер ударился затылком о стену. — Хантер! Не стоит… Голос Уиллоу доносился словно сквозь толстое стекло террариума. Вскоре её голос потерялся в криках учеников «драка-драка», пока Хантер рвал волосы на затылке Уильяма и шипел от злости, словно попавшая в капкан змея. Кто-то пытался оттащить Хантера от Уильяма, вроде кто-то из старост. Он довольно резво вырвался из чужой хватки. Оказавшись на свободе, Виттебейн бросил Уокера на пол. Он навалился на него сверху и успел нанести несколько неплохих ударов по лицу, пока Уильям не перехватил его запястья. Удар в живот вывел из равновесия. Через тугую пелену боли Хантер не сразу понял, что валяется на полу. Скулу полоснуло жаром. Хантер закрыл глаза. Всего на секунду. Черноту, скопившуюся под веками осыпало красными искрами, когда что-то тяжёлое прилетело по рёбрам. Воздух вышел наружу со свистом. В ушах звенело от боли. Хантер не мог крикнуть, крик обрывался на рваном вдохе, когда Уильям бил его ногой по груди. В момент, когда он запыхался и уже не так быстро замахивался для удара, Хантер, еле находясь в сознании, схватился руками за голень Уильяма и впился в неё зубами. Держал он крепко, до металлического привкуса и раздавшегося, будто поодаль, крика боли. Челюсть клацнула, когда Уильям с широкого размаха ударил Хантера второй ногой по животу. Он откатился в сторону и, успев сгруппироваться, поднялся на нетвёрдые ноги. Даже с кружащейся от острой боли головой Хантер видел, что Уильям тоже был помятым. Разбитый нос, опухшее лицо, небольшая плешь. Картину завершала порванная штанина и яркий укус на коже. Сдунув непослушный локон с лица, Хантер почувствовал, как на губах засыхает кровь. И его, и Уильяма. Сама мысль об этом приносила какое-то странное удовлетворение. Уокер потянулся дрожащей рукой в карман. Но прежде чем он достал палочку, вмешалась Уиллоу. Она протиснулась через плотное кольцо взбудораженных и увлечённых дракой учеников. — Хватит! — крикнула она. — Сейчас здесь будут преподаватели. Вам это надо? Звон в ушах Хантера наконец прекратился. Он пошатнулся и зажмурился на пару секунд, привыкая к шуму и разочарованным вздохам расходящихся учеников, пока Уиллоу не взяла его за локоть и не потащила в неизвестном направлении. — Ты о чём вообще думал?! Что, сильно хочется быть отчисленным? — возмущалась Уиллоу. Хантер, решив, что сопротивляться бесполезно, смиренно шёл за ней, держа взгляд на Уильяме. Шальная мысль — чёртовы близнецы с их дурным влиянием — промелькнула в его голове и он незаметно достал из кармана палочку, направляя её на побитого слизеринца. Вомитаре Виридис нежилась на корне языка, но Хантер не издал и звука, радуясь за свою «маленькую» пакость. Раздалось очень неприятное бульканье. Голоса учеников вновь зазвучали громче. — Мерлин, — процедила Уиллоу. — Эй! Отведите его кто-нибудь в больничное крыло!

***

Здесь пахло горечью и скрипящей на зубах чистотой. От запаха бадьяна и мази от ушибов пахло не лучше, поэтому Хантер морщился. — Так, не надо мне тут морду кривить. Сам виноват. Миссис Катберн хлопотала над Уокером, перебирая заклинания способные остановить рвоту. Видимо, Уиллоу не впервые помогала ей обхаживать больных. Ничего удивительного: ведь квиддич далеко не самый безопасный вид спорта. А Уиллоу — ответственный капитан… Хантер отшвырнул подальше неуместные мысли. Взгляд Уиллоу был острее, чем запах ментоловой мази. — Зачем ты полез на него с кулаками? — процедила тихо Уиллоу, сжав в одной руке подбородок Хантера, а в другой смоченную в бадьяне ватку. — Не дёргайся, у тебя здесь ссадина. Придётся потерпеть. — Он оскорблял тебя, — Хантер зашипел и прикусил губу, когда Уиллоу начала промывать рану, — и меня. И твоего отца ещё вспомнил. Я не мог стоять и просто слушать. — И ты не придумал ничего умнее, чем ударить его по лицу? — Уиллоу взяла новую ватку и начала стирать кровь с его обветренных губ. — Скажи мне, ты идиот? — Он назвал тебя коро… — Я знаю, как он меня назвал, — раздражённо перебила его пуффендуйка, — но это не даёт тебе повода поднимать руку. Слизеринец отвёл взгляд и тяжело вздохнул. Честно говоря, он не понимал её возмущения и злости. — А что мне, по-твоему, надо было сделать? Стоять и молчать? Давать ему повод для продолжения издевательств? — всё-таки взорвался Хантер, осторожно сжав в ладони запястье Уиллоу. Она вздрогнула и смерила его негодующим взглядом, под которым он сжался и осторожно отпустил её руку. — Ты мог фыркнуть, развернуться и уйти. Но ты решил повестись на провокации и дать подпитку энергетическому вампиру. Как ты не понял, что именно этого Уокер и добивался? Он бы давно от тебя отстал, будь ты хоть чуточку умнее. Бестолочь. — Не ругайся, — буркнул обиженно Хантер, опустив взгляд. — Прости. Я злюсь. Теперь раздевайся. — Прости, что? — Ты не глухой, я два раза повторять не буду. — Вау, миледи, да Вы любительница развращать несовершеннолетних, — попытался отшутиться Хантер, но когда Уиллоу угрожающе достала смоченную в бадьяне ватку, он тут же поумерил пыл. — Понял, молчу. Эдрик и Эмира должны синхронно икать. Ничто не может быть страшнее, чем ватка с бадьяном на открытой ране. Ну или непрекращающаяся рвота, как в случае Уильяма. С тяжёлым вздохом Хантер под строгим взглядом Уиллоу снял с себя мантию, жилетку, галстук и рубашку, чувствуя себя оголённым нервом. Было очень непривычно вообще раздеваться при ком-то. Особенно перед Уиллоу. Но боль в рёбрах напомнила, по какой причине ему придётся оголиться. В принципе в этом ничего такого и нет. Нужно просто не смотреть в зелёные глаза. И терпеть. Хотя аккуратные прикосновения нельзя было назвать какими-то… Болезненными. Хантер скосил взгляд и увидел тонкие нити сплетающихся рун. — Я думал, ты считаешь их скучными. — Да, считаю. Но это не отменяет их практичность. Он усмехнулся, откидывая голову на подушку. Сейчас бы тыквенного сока хлебнуть… Тишину прервал очередной мерзкий звук со стороны Уильяма. — Зря ты это сделал, — тихо произнесла Уиллоу. Улыбка медленно сползла с губ Хантера. — Сделал что? — попытался прикинуться дурачком он, надеясь, что это прокатит. — Это, — Уиллоу кивнула на койку Уильяма, — ты поступил не лучше него. Я видела, как ты кладёшь палочку в карман. Не прокатило. — Он получил по заслугам, — прошипел Хантер, выпрямляясь. Уиллоу сложила руки на груди. Её глаза недобро блеснули. — Ты не прав, — прозвучало как стук судейского молотка. — Ты начал драку. А потом ещё и бросил проклятье исподтишка, — уголки губ Уиллоу дрогнули, печально опустившись вниз. — Ты разочаровал меня. Я знаю, что ты… Можешь лучше. Последние слова будто огрели Хантера сковородкой по затылку. А больно стало почему-то внутри. Не там, куда прилетали удары Уокера. — Лучше? — хрипло произнёс Хантер, осунувшись. — Что ты вообще обо мне знаешь, капитан? Уиллоу нацепила на себя спокойный вид. Она поправила сползшие на переносицу очки и пожала плечами. — Сейчас мне кажется, что я совсем тебя не знаю, — скрипнули пружины койки, когда она встала. — Выздоравливай, Виттебейн. Уиллоу подняла свою сумку и медленно пошла к выходу. Хантер закрыл глаза. Их жгло от больничного воздуха. Плевать. — Ты разочаровал меня, — голос дяди хрустел как январский снег. — Снова. Кажется, тогда он не смог противостоять Империо… Или не смог вытащить информацию из того невыразимца? Щёку обожгло. Хантер рваным движением стёр слезу. Во рту появилась противная горечь. Его сотрясал озноб, словно после Круциатуса. Судорога прошибла ступни и лодыжки. Ком в горле мешал сглатывать слюну. Дышать больно. В глазах темнело. Хантер вцепился в шершавую простынь. Ему нельзя вспоминать это сейчас. Не здесь. Не при блюющем Уильяме. Рёбра больше не болели. Опустив взгляд на грудь, Хантер заметил, что её оплетали листья и маленькие розовые цветы каланхоэ. Это вызвало у него смешок. Обида продолжала душить слизеринца своими большими руками. Он не хотел принимать свой провал и отчаянно продолжал верить, что поступил правильно. Но при этом в словах Уиллоу был смысл. Как же Хантер не любит чувствовать себя неправым. Это причиняло боль сильнее, чем чёртов Круциатус. Ему стало тошно. Горло стянул новый спазм. Хантер ущипнул себя за предплечье. «Наверное, останется синяк», — промелькнуло отстранённое в мыслях. Не время себя жалеть. Уильяма снова вывернуло.