Анабиоз

…я бы лучше стоял там, смотря смерти прямо в глаза. Там, в оперном театре, где на мили вокруг нет ни души. cigarettes after sex — opera house

      Эмер презирает себя. Смотря на дрожащие тела Уолсона и Райли, она понимает, что где-то допустила ошибку. Недоглядела, не до конца проверила, недостаточно наблюдала за их состоянием. Тропическая малярия не заразна и чаще всего ею подвержены люди со слабым иммунитетом; те, кто не до конца излечены от болезней. Весьма предсказуемо, что в Пуэрто-Суарес будет обилие комаров, но мало кто думает о профилактике и защите: травить фумигантами — лишняя трата средств, как и аэрозоли. В такую жару члены отряда нередко ходят в лёгкой одежде, из-за чего открытая кожа страдает из-за укусов.       За кратчайшее время Эмер опять берёт анализ крови у сержанта Уолсона и узнаёт о наличии возбудителя малярии. — Спорозоитная инфекция. Сейчас у них инициальная лихорадка, — Мак-Аластер мысленно прикидывает, какие лекарства имеются в арсенале. — Пока не поздно, надо избавиться от паразитов, иначе…       Эмер не договаривает: среди больных тропической малярией высокая смертность. — Выделите две койки в отдельном помещении, — женщина обращается к доктору Кейси и другому парамедику. — С ними нужно быть постоянно. — Но мы часто отправляемся с отрядом, — торопливо говорит медик. — Сейчас, например, нас только трое, включая Вас. Остальные же с капитаном на операции. — Я буду вести наблюдения, раз нахожусь на базе, — Эмер опять берёт всю ответственность на себя, не думая о пагубных для неё последствиях.       Кушетки выносят из общей комнаты и располагают их в другой небольшой; солдат, придерживая, отводят туда же. Эмер поручает найти сетку на окна во избежание заражения комаров, тогда инфицированные насекомые, питающиеся кровью больных, ещё больше разнесут малярию. Когда женщина остаётся единственной из врачей в малом так называемом госпитале, она слышит что-то вяло сказанное, с натужным хрипом: — Я должен был пойти с ними, — Гоуст непреклонен и суров по отношению к себе. — Вы едва сидите, — Эмер подходит ближе, легонько касается плеча. — Лягте, пожалуйста, Вам полагается постельный режим.       При тропической малярии нет ярко выраженного малярийного приступа, однако все симптомы всё равно присутствуют: температура, мышечные и суставные боли, головные. Мак-Аластер помнит, что заболевание имеет асинхронное развитие, поэтому ей придётся сутками ухаживать за больными.       «Желательно, чтобы лейтенант снял маску, его может начать рвать», — только женщина собирается произнести мысль вслух, она замечает, как второй пациент — сержант Уолсон — начинает прерывисто дышать. Эмер незамедлительно подбегает, трогая его горячее сухое тело.       «У обоих по-разному проходит течение болезни», — женщина решает не дожидаться врачей, поэтому отправляется к себе в лазарет за делагилом.       Она возвращается с несколькими пачками таблеток.       «Первый день — однократно один грамм, через шесть часов — пятьсот миллиграммов; на второй и третий день лечения — по семьсот пятьдесят миллиграммов ежедневно в один приём», — повторяет про себя, думая о том, как нужно будет всё тщательно записать в дневник наблюдений.       Женщина даёт двум мужчинам лекарство и дожидается медиков, которые позже вдевают сетку в оконные рамы. — Будет разумно вытравить всю живность, — Эмер готова услышать отрицательный ответ: её не удивит вездесущая недисциплинированность. — Я займусь этим вопросом, — поддерживает доктор Кейси. — Нужно согласовать с генералом. — Буквально вопрос жизни и смерти, — Мак-Аластер смотрит в сторону Уолсона и Райли, далее обращаясь к коллегам. — Поможете перенести сюда портативный аппарат? Возможны осложнения, которые повлияют на органы, поэтому лучше заранее зафиксировать их состояние.       Когда препараты расставлены и оборудование перемещено, Эмер взваливает на себя все обязанности, так как считает, что наблюдать за двумя солдатами, больными тропической болезнью — её прямой долг. Поэтому она остаётся наедине с больными, садится на принесённый медиками стул и вписывает данные в дневник наблюдений.       «Есть только секторные датчики и конвексные. Может развиться почечная недостаточность… Отёк лёгких? Да, тоже возможно. Посмотрю ещё суставы. Главное, чтобы не было малярийного алгида и комы…» — Сколько мне ещё тут лежать? — мужской замогильный голос заставляет женщину встрепенуться. Она откладывает планшет с зажимом и бумагами в сторону, поднимаясь с места. — Лейтенант Райли, я понимаю Ваше рвение, но, кажется, Вы не до конца осознаёте масштаб проблемы, — Мак-Аластер неспешно приближается к его кровати. — Я бы попросила раздеться и лечь, укрывшись одеялом. Выйду, если вдруг моё нахождение смущает Вас. — Меня ничего смущает, — он будто бы злится, ненароком принуждая женщину насторожиться. — Вы дали таблетку — стало легче.       Он резким и неосторожным движением встаёт с кровати; разгорячённый, с направленной на себя агрессией. Эмер же мерещится, что тот в бессильном гневе из-за неё, поэтому отшатывается и зажмуривает глаза, ожидая толчка. Гоуст почему-то останавливается, стоит несколько секунд, стараясь понять отчего она сейчас так опаслива, тревожна. — Простите, — серьёзно молвит Гоуст; ему не по себе от мысли, что Мак-Аластер его боится.       Он никогда не хотел видеть объятые страхом глаза. Особенно, если эти глаза перед ним. Особенно, если причина этого страха — он сам. Саймону страшно глядеть в отражение.       Мужчина садится обратно на койку, видя, как запуганная женщина делает круг по помещению, сжимая и разжимая кулак, как в тот раз в Кувейте, когда пыталась успокоиться. — У меня такое уже было, — внезапно подаёт голос сержант Уолсон. — Месяцев восемь назад началось. — О чём Вы? — Мак-Аластер переключает своё внимание на второго пациента. — Лихорадка была? — Да, точно такое же состояние. Я обращался в лазарет, терпел эту боль, мне давали пить какую-то херню горькую. — В какой стране Вы были? — Сирия, — с каждым разом ему тяжелее говорить.       «Сирия? Неужели это не тропическая, а трёхдневная малярия? Получается, что он давно уже заражён, но я даже в крови не заметила возбудителя P. vivax», — Эмер подходит к портативному аппарату. — Сейчас мы посмотрим состояние печени и селезёнки, снимайте футболку.       После ультразвукового исследования Эмер делает неутешительный вывод: органы в критическом состоянии. Они увеличены и при пальпации слишком чувствительны. — Ваш анализ крови указал на умеренную анемию. Я хотела выдавать Вам сульфат железа, но… — Малярия же смертельна, верно? — перебивает доктора сержант. — Ответьте честно: я умру?       «Если у него трёхдневная малярия, то шансы выжить выше, чем у… лейтенанта Райли, у которого тропическая», — Мак-Аластер собирается с духом и уверенно отвечает: — Я сделаю всё возможное, чтобы не допустить этого. — Значит, пока отдыхаем, да, лейтенант? — мужчина отшучивается, смотря в сторону Райли. — Можем позволить себе отпуск.       Эмер хотела бы улыбнуться да только радости в этом мало. Гоуст же, принимая чудовищный факт о своей возможной, такой напрасной смерти, снимает с себя ботинки и ложится в постель. И ему ничего не остаётся, кроме как следить за действиями доктора; как она говорит себе под нос нечто непонятное и неразборчивое, будто повторяет пройденную лекцию. — Так, шизотропные: хингамин, акхирин, хинин, — шепчет Эмер и берёт с полок принесённые из лазарета ампулы и таблетки. — Примахин ещё нужен, хиноцид… Как хорошо, что я взяла их. — Доктор, так а сколько здесь лежать мы будем? — Райли не желает долго тут прохлаждаться. — Даже при интенсивном лечении болезнь длится от шести месяцев минимум. — Охереть, так и вся операция может пройти, — следом недовольно отвечает сержант. — Если состояние будет удовлетворительное, то вас отправят в США и положат в инфекционную больницу, — Эмер подходит к каждому и даёт ещё несколько таблеток. — Если же по окончанию миссии у вас будет, например, лихорадка, то придётся ждать момента, пока не станет лучше. — Нас могут перевезти в любом виде, разве нет? — произносит Гоуст, рассчитывая, что подобного не произойдёт. — Я бы не рисковала, даже если бы под рукой были все приспособления. — А сейчас Вы будете с нами, что ли? — интересуется сержант, явно оживившийся после получения лекарств. — Да, несколько часов. У вас продромальный период. Точнее у лейтенанта Райли, — будет непросто вылечить сержанта с затянувшейся малярией. — А за Вами… мне нужен особый уход. — Это какой же? — так неуместно, скабрёзно и сально позволяет себе высказаться Уолсон; для него это всего лишь безобидная шутка. — Забываетесь, сержант.       Эмер никогда бы не подумала, что такой человек, как лейтенант Райли заступится за неё. Только навряд ли кажущаяся защита таковой является, скорее Гоуст не допустил бы неподобающего поведения в стенах базы: они здесь для серьёзного дела. — Можете отдыхать, я побуду с вами, — Мак-Аластер возвращается к своему маленькому месту, садится за стол и принимается дописывать историю болезни пациентов.       «Как же мне сделать так, чтобы лейтенант снял маску? Это будет необходимая мера, но если я скажу сейчас, то откажется же», — женщина задумчиво задерживает на мужчине взгляд, не сразу замечая, что тот вскоре отвечает ей тем же.       Она сосредоточена, постукивает ручкой по нижней губе. Гоуст разрешает занятной мысли оказаться в голове: о чём же доктор размышляет, смотря на него; представляет ли его смерть от малярии; продолжает ли бояться, видит ли монстра в нём. От последнего предположения мужчина вмиг чувствует что-то заиндевелое, онемевшее внутри. Однако незачем предаваться бесплодным раздумьям, незачем ощущать обмёрзлое, незачем рассматривать женщину напротив.       Но Гоуст предаётся, ощущает, рассматривает.       Он должен быть здесь, дышать смерти в спину, где присутствует чья-то заблудшая душа.