Анабиоз

…здесь всегда есть место для одиноких, чтобы наблюдать за тем, как твои разрушенные мечты танцуют в неоновом лунном свете. cigarettes after sex — neon moon

      Образ кобальтового Слайго, наполненный красивыми бездыханными картинками, хранится в памяти рваными кусками. Чётко вспоминаются лишь оттенки людей, некогда приближённых к Эмер. Нефритовая аура матери Лиан; потому что она любит антуриумы и драцену, носит на пальцах дешёвую бижутерию с искусственными зелёными камнями и напитывает дочерей чувством вины, которое травит их, как кислота. Прозрачная аура отца Дэвина; потому что он избегает ярких вещей, не имеет запаха и безучастен в воспитании детей. Потому что он звонит первый и всегда молчит, не в силах построить содержательный диалог. Лазурная аура Этэйн; потому что она зависима от коктейлей с Блю Кюрасао, является поклонницей «Them», исполняющих в жанре голубоглазый соул, и настроение её, как воды Ирландского моря.       Вящее спокойствие, пылающий гнев, бескорыстная, благоговейная любовь — Эмер разделила бы сестру на несколько оттенков. И они обе разносторонние, стремящиеся к общей, намеченной заранее, цели. Мечтают переехать из Ирландии и пользуются перспективной возможностью начать карьеру военных врачей, чтобы избавиться от бесконечных слёз матери, от пустых разговоров о безденежье и отца-декорации. Двоюродная тётя и её муж, не имеющие собственных детей, помогают и наставляют, предупреждая, что не будет ни поблажек, ни защиты с их стороны: только удвоенное усердие, крепкая сила воли и выносливость, требуемые от сестёр. Женщины придерживаются правил, пока одну из них, словно неприрученную птицу, не подстреливает умелый охотник.       Бран Клери — одногруппник Эмер и Этэйн на бакалавриате. Обаятельный друг-помощник, томно дышащий в спину. Двадцатилетний парень с глазами младенца и речами казановы оказывается хорошим потенциальным партнёром, и Мак-Аластер влюбляется. Влюбляется бездумно и слепо, уверенная в том, что он её душа, её сердце. Как в диснеевских сказках, где учат, что ради любимого человека нужно жертвовать, уметь ждать и прощать, ведь любовь однозначно преодолеет все преграды.       У Брана алая аура; потому что он дарит банальные бордовые розы, пьёт пиво «Bud» и собирает красные крышечки. Потому что румянец на щеках, страсть пунцовая, укусы розовые. Потому что майка рубинового цвета порвана в следствие огненной ревности, неуёмной ярости. Потому что кровь на её теле с каждым годом видна всё чаще.       Первый сигнал. Мягкий и любимый мужчина настоятельно просит к нему переехать, ведь жить в гостевом доме неудобно и в какой-то степени опасно для иностранки. И Эмер переезжает в квартиру молодого человека, несмотря на протесты сестры: та считает, что спустя месяц отношений странно и неразумно перемещаться к Брану.       Второй сигнал. Мягкий и любимый мужчина часто берёт телефон Эмер в руки, советует не ходить с одногруппницами в кафе, ведь её — иностранку — могут обмануть нехорошие люди.       Третий сигнал. Мягкий и любимый мужчина подозревает Эмер в измене, ведь иностранки могут быть такими ветряными. Он швыряет телефон женщины в стену и разбивает его. Далее покупает новый, просит прощения и дарит красные розы.       Четвёртый сигнал. Любимый мужчина запрещает надевать платья и юбки, ведь Эмер не для соблазна военных учится здесь, а для того, чтобы стать квалифицированным врачом. Мак-Аластер впервые противостоит нападению и слышит:

Ты не любишь меня?

      Пятый сигнал. Любимый мужчина толкает, хватает за запястья, душит. Заставляет бросить университет и убеждает, что родная сестра Этэйн против их отношений и хочет разрушить союз, скрупулёзно построенный годами.       Этэйн не понимает как Эмер — когда-то светлая и улыбчивая — превращается в чёрный бестелесный сгусток. Чересчур худая незнакомка с синяками на тонкой коже, чьё оправдание «я упала» больше не звучит убедительно. Сестра не пишет, не звонит, отказывается от встреч вне университета. Поначалу Этэйн поддерживает Эмер, мягко намекает, что пора бросить искусного манипулятора и поберечь нервы, однако постоянные конфликты с Браном выматывают и её. Она сдаётся, начинает презирать сестру за слабость; жалкая и бестолковая. Та, которая не может уйти от ублюдка, та, которая попадает в сильную психологическую зависимость, и личность Эмер погибает, уничтожается закомплексованным и жестоким человеком.

Ещё умудряешься учиться, soith? Сосёшь кому-то, верно? Дядьке своему, créatúr? Откуда у тебя столько зачётов? Скажи своей сестре, чтобы прекратила угрожать мне, иначе я поиграю с ней в ту же игру, что и с тобой.

      Шестой сигнал. Мужчина учит унизительные слова на родном языке Эмер, чтобы она лучше понимала свою ничтожность.

Столько раз уходила от меня, дралась и огрызалась. Но ты до сих пор со мной, потому что понимаешь, что ни один мужчина на тебя не посмотрит. Запомни! Ни один, soith. Твоё лицо ужасно, а задница? Что с ней стало? Ты должна радоваться, что хоть кто-то решил взять тебя под своё крыло. Ты здесь никому не нужна, вшивая ирландка. Как и твоя сестра. Две ёбанные мрази.

      Эмер боится, что он навредит Этэйн. Сёстры прекращают общаться на три года и поступают в магистратуру на разные направления. Мак-Аластер не глупа; понимает, что творит с ней Бран, и в конце концов съезжает обратно в гостевой дом спустя шесть лет отношений. У неё нет моральных сил, однако женщина ещё больше погружается в учёбу и мирится с сестрой, до сих пор ощущая острую боль от того, как сильно она ранила родного человека, как не слушала её, отказывалась от помощи и пыталась решить самостоятельно ситуацию с Браном.       Она была в ржавой, с каждым годом сужающейся клетке. Её крылья раздроблены, внутренности размазаны по прутьям. Проходит три года, за которые бывший парень не оставляет её в покое.       И теперь Эмер здесь, среди других мужчин. Но она будет держаться, будет делать всё возможное: женщина и так выкинула шесть лет своей жизни в мусорное ведро, однако старалась изо всех сил добиться цели стать военным врачом. Бран хоть и разрезал её тело по частям, но не сломал дух. Пытался — не смог.       Кошмарное прошлое оставляет глубокие следы. Теперь мужской взгляд она воспринимает как угрозу; телодвижение как желание ударить и слова как метательные ножи, готовые проткнуть плоть. Поэтому ей не нравится, что один из военнослужащих спецназа в зловещей маске смотрит на неё.       «Я же всё делаю правильно? Со мной что-то не так?» — Эмер внешне не демонстрирует беспокойство, однако несколько недель подряд мучает себя сумбурными мыслями.       Но он не желает ей зла, просто наблюдает в своей привычной манере, не догадываясь, что после каждого их взаимодействия Эмер считает себя недостаточно хорошей. Для неё его глаза — молчаливое и беспощадное осуждение: Мак-Аластер привыкла к роли безвольной, никчёмной жертвы.       Военная операция подходит к концу. Пора собираться в США, и душу Эмер греет осознание того, что она помогла выкарабкаться всем троим солдатам из ямы серьёзной болезни без осложнений. Женщина осторожно складывает оборудование в чемоданы, ожидая тех, кто будет перетаскивать груз в вертолёт. В дверь входят Соуп, Гоуст и двое парней без стука и с шумом, из-за чего тело Эмер рефлекторно вздрагивает: она ничего не может с этим поделать. Гоуст видит её мгновенную реакцию и едва заметно выставляет руку вперёд, будто показывает успокаивающий жест, и Мак-Аластер замечает его, однако не понимает, зачем мужчина так делает. — Давайте, ребята, работаем в темпе, — торопит парней МакТавиш, беря в руки кейсы.       Гоуст подходит к Эмер, желая взять остальное оборудование. — Это всё? Я могу забрать, — намекает на ещё один кейс, который Мак-Аластер стаскивает со стола. — Да. Спасибо, я сама донесу, — Эмер в хорошей физической форме, поэтому не нуждается в помощи.       Женщину страшит то, что лейтенанта Райли слишком много рядом с ней. То ли нелепая случайность, то ли её губительная паранойя — неуютно, тесно.       «Ничего не происходит же. Мне нужно проработать это. Никто не хочет мне навредить, никто не хочет мне навредить.»       Ей стыдно за собственные размышления: Эмер — взрослая женщина, вырвавшаяся из крепких оков, не до конца излечена. Она продолжает выполнять свою работу на максимум и никогда не откажется от призвания из-за подлого страха, поэтому нужно взять контроль над собой и отстраниться от людей. Мак-Аластер должна быть готова к тому, что придётся постоянно контактировать с мужчинами, точно так же, как и в университете, на стажировках и на горячих точках. — Когда нас в следующий раз отправят, — говорит Соуп, уворачиваясь от сухого горячего ветра, — надеюсь, и Вас пошлют на постоянной основе с нами. — Интересный опыт, — отвечает Эмер. — Раньше меня отправляли только в штаты США, а не за пределы. — Нам правда нужны врачи, доктор Мак-Аластер, — поддерживает Гоуст. — Спасибо, что спасли их. — Это моя работа, но я рада, что смогла помочь, — Эмер поворачивается в сторону мужчины и приподнимает уголки пересохших губ. — Может быть, ещё свидимся.